В тени Сокрытого. Закат Вергазы

23. Муро

Гроза разразилась сильная – первая из многих после короткой летней передышки. Пока Хазери рассказывал неутешительные новости и свои соображения, Муро тоскливо смотрела в окно на завесу воды, освещаемую частыми вспышками молний. С каждым днем их банде становилось все тяжелее держаться на плаву. И огонек азарта в глазах Вале не внушал радости. Парень сейчас казался загнанным в угол и хватающимся за соломинку.

– Есть вопросы? – Хаз уселся за стол и осмотрел исписанные ровным почерком листы – Лоу в его отсутствие расшифровывал дневник ритуальщика.

– Мне не нравится план, – проворчал Лоуренс.

– Другого у нас нет.

– Мне не нравится, что ты отталкиваешься от слов Аш, – произнесла Муро.

– Потому что Аш тебе не нравится, – буркнул Хаз.

– Да, не нравится. Она сумасшедшая.

– Она полезная.

– А мне план нравится, – подал голос Патрик. – Если все получится, мы выйдем сухими из воды.

– А если не получится?

Валенза промолчал. Сквозь шум дождя послышалась музыка из соседнего здания – кабака средней паршивости, коих в Йер-Велу бесчисленное множество. Певец драл глотку так, будто пытался докричаться до района знати на другом конце города.

Играй, музыка, пока стража спит!

Всё добро мы унесём в окно.

Помним точно – враг нам отомстит.

Мест на виселице полным-полно.

– И почему Дельные так любят эту песню? – поморщилась Муро. – В ней столько безысходности…

– Напоминание нам всем, что каждый день может стать последним, – Хаз хлебнул чай из кружки. – Разве не повод прожить его на полную?

– Да, забившись в четырех стенах, словно крысы.

– Ненадолго, – в голосе Хаза послышалась сталь. – Я вытащу нас.

Воцарилась напряженная тишина, и Лоуренс с Патриком, пившие вино вместо чая, отправились спать, чтобы раздражение Вале не перекинулось на них. Через недолгое время со стороны кровати донесся раскатистый храп Лоу, а свернувшийся в кресле Пат тихо засопел. Муро встала и подошла к окну. Безлюдная улица напоминала реку – столько воды натекло на дорогу. Йер-Велу находился ниже других, и во время ливней вся дрянь с более благополучных районов оказывалась на местных мостовых.

– Волнуешься о приюте? – вполголоса спросил Хаз. Он подошел так тихо, что девушка вздрогнула и обернулась. – Крышу залатали. Там сейчас тепло и сухо.

– Как…

– Я заплатил, – Хазери покачал головой. – Тебя ничто не должно отвлекать от насущных проблем, а мне в руки как раз недавно попала награда за мою голову. К слову, меньше, чем я ожидал.

– Спасибо тебе, – прошептала Муро. Они стояли близко и разговаривали очень тихо – беседа была не для чужих ушей. – Хаз, только ты знаешь мой секрет. Если со мной что-то случится…

– Сомневаюсь, что переживу тебя, – хохотнул Вале, получив в ответ хмурый взгляд. – Понял. В случае чего, я обо всем позабочусь.

Девушка порывисто обняла его, а потом усмехнулась.

– Если бы это увидела Аш, мои кишки уже оказались бы на стенах.

– Прекрати. Она не так плоха, – Хазери уселся за стол, выпил остывшего чая и взял один из листов с расшифровкой Баревы.

– Хаз, когда я с ней в последний раз виделась, она пыталась полоснуть меня ножом!

– Потому он и был последним, – пожал плечами Вале.

– Я иногда вспоминаю то время, когда ты крутил с аристократкой… Как ее звали…

– Мерена, – не задумываясь, ответил Хаз и улыбнулся своим мыслям.

– Ты вел себя, как безрассудный подросток.

– Правда так выглядело? – светлые глаза хитро сверкнули.

– Более-менее. Сложно судить, мы с тобой только познакомились тогда. Четыре года уж прошло, – хмыкнула девушка.

Через пару месяцев после того, как Муро присоединилась к банде, Хаз познакомился с аристократкой немного старше себя. Он встретил ее в кафе Йан-Те, сидящей в одиночестве и попивающей густую бурду, считающуюся среди местных за кофе.

– Привет, – он без спроса сел за ее столик. – Вместо этой жижи могу угостить чем покрепче и повкуснее.

– Не понимаю, о чем вы… – начала девушка, но парень достал из заплечного мешка бутылку вина, сделал глоток и протянул ей.

Наглость Хаза Вале ошеломила аристократку, а через пару минут они уже вместе смеялись, и она пила с ним из одной бутылки. Вино было хорошим и дорогим по меркам Йер-Велу. И довольно крепким. Девушка сама не заметила, как очутилась в трущобах самого преступного района под руку с низкорослым белоглазым мальчишкой. А позже и в его постели, которая оказалась и не его вовсе, потому что спал он в гамаке на крыше.

Шестнадцатилетний преступник вызывал у нее снисходительную улыбку, а позже – приключенческий азарт. Скромные подарки и романтика нищеты покорили ее после скучных разговоров и богатых даров от знатных ухажеров. Она выписала Хазу пропуск в Ла-Фар, и он каждый вечер лазил по отвесной стене с букетом ромашек в зубах, чтобы забраться к ней в окно, которое она перестала закрывать на ночь.

Их роман захлестнул Хазери с головой – ночами он пропадал в Ла-Фар, а днем без устали говорил о своей новой пассии, выясняя, чем ее можно порадовать. Парень выглядел одержимым в своем желании угодить Мерене. Муро, ничего не понимая, спрашивала у Лоуренса, что происходит и кто такая для Хаза Аш, о которой разговоров тоже хватало. Барева как-то раз посмеялся и заявил, что такие, как Мерена, приходят и уходят, а Аш останется навсегда. Но Муро так не казалось – Вале был сам на себя не похож. И дело даже не в том, что он в Ла-Фар вкусно ел и спал на шелковых перинах, а в его алчном взгляде, пожирающем аристократку. Хаз познакомил ее с бандой, водил в свои любимые заведения и плясал вокруг, словно щенок, заглядывая ей в глаза.

От прежнего расчетливого и холодного Хазери Вале не осталось следа, и Муро уже всерьез подумывала, не покинуть ли банду, учитывая, что ее лидер свихнулся. Лоуренса и Патрика поведение парня забавляло, Барева называл это «первой влюбленностью» и обещал, что скоро все пройдет. Но не проходило: так продолжалось порядка полугода, за которые Муро, Лоуренсу и Патрику приходилось самим искать и выполнять заказы, да еще и выслушивать рассказы Хаза о его зазнобе.

А потом в окружении Вале появился Коул Грик. Всегда улыбчивый и расслабленный, полноватый, одевающийся со вкусом юноша возник из ниоткуда и прочно пустил корни в делах банды. Он постоянно предлагал ребятам пьянящий дым или порошок из сока леадского ядовитого растения, который сам он называл не иначе, как «пыльца фей». Отказам он из раза в раз удивлялся, но потом блаженно улыбался и заявлял, что все равно всех любит. Коул помогал в поисках документов и нужных связей, которыми обладал в несчетном количестве.

Все начало рушиться, когда Хаз познакомил Мерену с Коулом. Грик быстро очаровал ее своими манерами, редко встречающимися среди бандитов и головорезов. Хотя все видели, что в Хаза девушка по уши влюблена, с новым знакомым она общалась гораздо охотнее – все-таки он был ближе ее кругу. И снова Муро решила, что Хаз сбрендил. Он не только не пресекал общение своей «первой влюбленности» с конкурентом, но и всячески тому способствовал: уносился по делам, оставляя их наедине, просил Коула проводить ее до Ла-Фар, когда самому не удавалось. Неудивительно, что в конечном счете Грик уломал Мерену попробовать что-то из своих одурманивающих средств. Примерно в то же время у нее погиб единственный родственник, и девушка покатилась по наклонной.

Хаз еще какое-то время навещал ее, одинокую в большом доме, становящемся похожим на притон, но потом перестал туда заглядывать. Первое время он резко реагировал на все вопросы, связанные с молодой аристократкой, а позже никто их уже не задавал. Хазери Вале стал таким же, как прежде: жестким, насмешливым и хладнокровным. Лоуренс оказался прав – парень возобновил походы в «Белую розу».

– Зря ты тогда познакомил ее с Гриком, – покачала головой Муро.

– Так, – Вале в упор взглянул на девушку. – Давай теперь о тебе. Когда ты уже дашь Валензе?

– Хаз! – Муро нахмурилась и бросила быстрый взгляд в сторону кресла. Оттуда слышалось размеренное сонное дыхание, заглушаемое храпом Баревы.

– Что? Почему все лезут в мою личную жизнь, когда в своей разобраться не могут? – парень пожал плечами и допил остатки чая. – Ну? Ответишь?

– Пошел ты, – бросила Муро и смущенно улыбнулась. – Он не в моем вкусе.

– Я уже четыре года слышу одно и то же, – покивал Хазери. – И заметь, без осуждения. Так что ты тоже, будь добра, не рассуждай по поводу моих поступков и решений. Тем более, не зная всей картины в целом. И давай уже оставим разговоры о Мерене Олермо в прошлом.