Вечная история

Глава 17

Плотная группа вампиров столпилась вокруг невысокого мужчины в круглых очках и светлом костюме, голова его светилась от отраженного лысиной солнца. Надо ли говорить, что он тоже не был человеком. Когда я подошел и представился, он произнес:

– Ну вот, теперь все в сборе. Попрошу тех, кто приехал поступать в военную академию, перейти вон к тому зданию, – он указал рукой на строение напротив университета, – в холле вас ждут.

Человек десять отделились от группы и бодрым шагом двинулись через дорогу.

– Остальные, насколько я понимаю, университетские, – он не спрашивал, а утверждал, – вас прошу за мной.

Через крутящиеся двери мы вошли внутрь и, повернув на право, оказались в зеркальном зале.

– Сейчас подойдут кураторы и разведут вас по факультетам. Направления и паспорта, надеюсь, есть у всех? Кто поступает на юридический – подойдите ко мне, мы отправляемся прямо сейчас. На юрфак нас поступало трое.

Установочная сессия началась с начитки. Мы сидели в пустой аудитории и куратор монотонно зачитывал перечень литературы, которую мы должны были освоить. Сюда входили учебники по всем предметам, которые мы собирались изучать. Некоторые книги мы получали исключительно в спецхране, закрытом от обычных студентов и большей части преподавателей.

Закончив с литературой, наш методист раздал нам расписания лекций, которые рекомендовалось посетить. Лекции по вампирскому спецкурсу были помечены отдельно. Большая часть из них была ночью. Впрочем, посещать все лекции было не обязательно, но желательно. Любой вампир-экзаменатор сразу поймет, знает студент предмет или нет. Посещение же лекций просто облегчает обучение.

После этого он раздал еще списки преподавателей, в которых было указано место и время установочных лекций, посещение которых, было уже обязательным.

Предметов было не так много, как показалось по началу. Дело было только в том, что для допуска к экзаменам надо было сперва сдать кучу контрольных, написание которых представляло собой изрядную проблему. Вопросы были такие, что ответить на них можно было, только проштудировав гору специальной литературы. На дневном обучении было, конечно, легче. Там читали лекции каждый день и преподаватели дополнительно объясняли сложные моменты. Для тех заочников, кто жил в Харькове, тоже было проще. Они могли, при желании, посещать лекции, а так же существовали консультации. Для нас же, кроме двухнедельной начитки были только книги.

Я оказался настоящим студентом, поэтому с большинства дневных лекций просто сачковал. Конечно, потом это выливалось в долгие поиски преподавателя и убалтывание его дать задание на контрольную, но, как раз, с этим я справлялся легко, тем более что здесь не было запрета на гипноз и так далее, а с собой я ничего поделать не мог, во мне проснулся здоровый дух студенческого авантюризма.

Правда смотреть в Харькове было особо нечего. После Москвы, Парижа, Лондона, Берлина и Праги он казался старомодным и провинциальным. Самое интересное, что я увидел, был танк «Большой Вили». Таковых на весь бывший Советский Союз осталось всего четыре. А в Европе, по-моему, ни одного. С тоски я пошел в зоопарк, благо располагается он рядом с университетом.

Если бы я не видел берлинский и московский, я бы впечатлился, особенно после тюрьмы строгого режима для животных в Симферополе. Но зато я посмотрел бегемота. Огромная махина на четырех тумбочках с серой спиной и розовым брюшком. Бедное животное выгнали из собственного домика, чтобы оно развлекало зрителей, пока внутри идет уборка. И вот это чудо, с бегемотьей грацией, как загнанный хомячок, бегало между двумя дверями, каждая из которых была заперта. Наконец, устав спускаться и подниматься по лестницам, бегемот плюхнулся в бассейн и громко закричал, обнажив при этом невероятных размеров пасть и полуметровые клыки. Мне стало его жалко и очень грустно, не выдержав душераздирающего зрелища, я пошел смотреть жирафа.

На следующий день, выбравшись на каскад, где находилась книжная толкучка, я к своему удивлению, обнаружил у букинистов несколько экземпляров книг, рекомендованных, как учебники из закрытой секции библиотеки, и, не задумываясь, купил их в личное пользование. Старички даже не подозревали, какая ценность находилась в их руках, и очень обрадовались возможности сбыть, залежавшийся товар.

Говорили, что на каскаде можно купить все, даже лысого черта. Однако чертей я там не встретил. Ни лысых, ни волосатых, вообще никаких. Вдоволь нагулявшись и купив еще кое-что, уже из обычной литературы, я отправился к себе в гостиницу. Сегодня вечером была лекция по спецкурсу, и надо было выспаться.

Жил я далековато от университета, в гостинице «Мир». Метро туда еще только тянули и ездить приходилось на автобусе. Но я мирился с неудобствами, потому что гостиница «Харьков», находящаяся на площади Дзержинского, меня не прельщала – клопятник старой постройки, с постоянно осыпающейся штукатуркой и вываливающимися дверями, больше всего напоминал исправительное учреждение, только перекошенные двери запирались, все-таки, изнутри, а не снаружи, и в них не было глазка для наблюдения. Впрочем, щели между косяками и стеной были такими, что все было видно и так. А в гостинице «Мир» были вполне приличные номера, неплохой ресторанчик со съедобной кухней и, даже, ночной клуб, в котором я, кстати, так ни разу и не побывал.

Наскоро перекусив, я завалился спать, предварительно зашторив окна и завернувшись в спальник, его я таскал с собой постоянно, что поделаешь, армейская привычка. Гроба у меня, конечно же, не было, а вот глухой спальник черного цвета, имелся, отец подарил, с явным намеком на старинные традиции. На традиции мне было начхать, а спальник вещь полезная. Кроме всего, он позволял не брать в поезде белье, хотя, в «СВ» белье очень даже неплохое, но я предпочитал свой старый, проверенный мешок. Отоспавшись, я заглянул на последнюю человеческую пару, успел поймать трех преподавателей, у которых так ни разу и не побывал, но обаяв их за пять минут и, получив задания, с чистой совестью отправился на спецкурс. Опаздывать сюда не рекомендовалось, к тому же, сегодня была лекция по литературе.

Лекции по русской литературе я любил, особенно, когда преподаватель начинал разбирать какое-нибудь произведение с точки зрения вампира. Вот и сегодня, рассказывая нам о творчестве Лермонтова, он обратил внимание на то, что в его произведениях описано немалое количество вампиров и, это притом, что сам он инициирован не был.

Мы удивленно зашептались. Литератор постучал по кафедре, привлекая наше внимание, и продолжил:

– Удивляться здесь не чему. В те времена основная доля инициаций приходилась на людей высшего света, что абсолютно логично. Именно дворяне и интеллигенты могли позволить себе исчезнуть на несколько месяцев и ни у кого не возникало никаких вопросов, куда и почему. Они были более образованными и открытыми для новых идей, не все, конечно, но достаточное количество для того, чтобы у нас был выбор, поэтому, нет ничего удивительного в том, что хорошие знакомые Лермонтова не являлись людьми, а для писателя естественно выводить друзей на главные роли в своих книгах.

Ярким примером служит «Герой нашего времени». Печорин – старый, холодный, безжалостный вампир. Воплощение того, во что превращаются вампиры, не имеющие в жизни никакой цели, кроме исполнения всех своих желаний. Печорин настолько устал от жизни, что не может уже ничего чувствовать. Какие-то острые ощущения еще возбуждают его, но это состояние не носит постоянного характера. Пока он движется к цели, он деятелен и азартен, но, как только он добивается своего, ему сразу становится скучно. Он полностью теряет интерес к своей жертве. Точно так же он относится и к своей жизни. Дуэль, война – это только способ выработки адреналина, но, с каждым разом встряска должна быть все более жесткой. Это ведет к потере контроля. Когда вампир устает настолько, что теряет чувство самосохранения, то в ближайшие лет двадцать он просто погибает. Что, в конце-концов, и произошло.

– Разрешите вопрос?

Преподаватель кивнул и невысокий, крепкий парень сидящий за первым столом продолжил:

– С Печориным все ясно. Лермонтов описал одного из своих сослуживцев и, естественно, не был посвящен в более глубокие и интимные подробности его жизни. Но, все-таки, это, во многом, вымышленный персонаж. А как на счет реальных фигур?

– Пожалуйста, – улыбнулся преподаватель, – Сирано де Бержерак. В существовании этого поэта, дуэлянта и скандалиста, надеюсь, никто не сомневается. Вот и отлично. К тому же, он настолько хорошо владел шпагой, что и клыки не надо отращивать было. Далее – граф Калиостро.

– Он был вампиром? – не удержался я.

– Почему был? – удивился преподаватель, – Он и сейчас есть. В отличие от Печорина и Сирано он нашел, чем себя занять, и отсидка в тюрьме пошла ему только на пользу.

– Но говорят, что он там умер, – заметил мой сосед.

– А что можно сказать о вампире, который впал в спячку. Естественно, его похоронили. А через пять дней, кому надо, нашли и откопали. Ну что, продолжим лекцию…

– А кто из вампиров еще оставил след в истории? – спросил я.

– Хороший вопрос. Правда, это скорее к историку. Но навскидку: Атилла, Тиберий, Леди Моргана, Мерлин, Мария Медичи, княгиня Голицына, ну и еще, всех не упомнишь. А теперь, переходим к творчеству Достоевского…

На Достоевском, я чуть было не уснул. И ничего, не поняв, начал малевать в тетради чертиков. Перед глазами плыли проститутки с высокими моральными качествами, совестливые убийцы, умные идиоты и проницательные полицмейстеры.

– Горлов, как вы собираетесь литературу сдавать? – неожиданно спросил профессор.

Я встряхнулся. Оказывается, преподаватель уже давненько стоял у меня за спиной и рассматривал мои художества. Я решил не оправдываться:

– Скажите, зачем нам это нужно? Что вампирского или юридического в Достоевском? Ну, я понимаю, Гоголь! Сплошной вампиризм! А Достоевский?

Преподаватель несколько секунд помолчал:

– Ну, скажем так. Гоголь – это не вампиризм, это сплошная мистика и чертовщина. Что, согласитесь, никакого отношения к нам не имеет. Вампир у него, пожалуй, один – Чичиков из «Мертвых душ». А Достоевский – это исповедь человечества самому себе. Причем, признание в самых неприглядных своих деяниях. Мы, конечно, не люди, но когда-то ими были, а значит, тоже часть человечества. Поэтому, все это касается и нас. То, что он описывает, это приблизительно то, что происходит с вампиром после двухсот – трехсот лет бесцельного существования. Когда каждый поступок становится просто немотивированным. Ваш учитель должен был вам об этом рассказывать.

– Он и рассказывал. Но не на примере Достоевского.

– А почему бы и нет! – не согласился профессор, – Психология у нас, все-таки, человеческая, хотя и переразвитая. Изменяется она очень медленно, поэтому, все взлеты и падения идут по одной схеме. Вас на экзамене, я буду спрашивать персонально, причем, в основном, по Достоевскому. Так что, советую почитать.

Забегая вперед, скажу, что читать таки пришлось. Не буду врать, в восторге от Достоевского я не остался, но, понял, что имел в виду профессор. За всеми этими событиями и лекциями время пролетело незаметно, и я, как-то совершенно неожиданно, обнаружил, что сессия закончена.

Домой я вернулся счастливый (как это ни странно) и переполненный новыми впечатлениями. Сейчас я был даже благодарен Бате и Ермоленко за направление на учебу, о чем не преминул сообщить полковнику, к которому заглянул перед отъездом в Ялту. Батя остался доволен, а после того, как я вручил ему небольшую коробочку, переданную для него нашим куратором, он засиял как майское солнышко и, радостно фыркая, спрятал подарок в сейф. Что было в шкатулке, я так и не узнал, а Батя говорить не стал, вместо этого накормив и вызвав машину, отправил домой.

Майор встретил меня немного суховато, но я ощутил, как он рад. Зная, что учитель не любит показывать свои чувства, я удовольствовался этим и, предвкушая его удивление, выложил перед ним свой подарок. Подарок, надо сказать, был шикарный. Подборка видео и литературы на вампирскую тему. Начиная от документальных о больных порфирией и заканчивая нетленкой Стокера. Ну, что ж, своего я добился. Учитель оторопел, а, бегло просмотрев названия, содрогнулся.

– Где ты набрал этой хрени? – возмутился он.

– Вам не нравится? – я искренне удивился.

– А как ты догадался?

– Но почему? Это ведь интересно, что о нас думают соседи по земному шару.

– Я почти всю эту ерунду читал, – снизошел до объяснения Ермоленко.

– Но смотрели-то не все!

– Я после такого сплю плохо! Все кажется, что какая-нибудь дрянь залетит в окно и укусит. В общем так, забирай это и дари, кому хочешь.

Я грустно вздохнул и поплелся к выходу.

– Ты забыл, – напомнил мне учитель.

Пришлось возвращаться и сгребать в сумку все, что лежало на столе. Позже, просматривая подборку, я убедился, что книги майор отдал не все. Он оставил у себя более-менее документальные исследования и мифы. Я воспрял духом но, кое в чем согласился с учителем. После прочтения двух или трех книжек, меня почти месяц мучили кошмары, так что, в конечном итоге я просто решил все выбросить. Однако к моему изумлению, на неудачный подарок положили глаз Покрышкин с Каркаладзе. Он разошелся между Вано, Казимиром и, как это ни странно, Рэмом. Рэм, как ребенок, веселился над старыми, еще немыми фильмами про Дракулу. Выяснилось, что он умеет смеяться.

Дальше все пошло, как и было. Добавилась только работа над контрольными. А потом, учитель затеял стройку. Дело в том, что Массандра перестала быть уединенным уголком. Слишком много появилось желающих, хоть одним глазком, хоть из-за забора, посмотреть на гнездо царизма и КГБ. Майора это нервировало. Зеваки не давали спокойно работать. Да и нежелательные соглядатаи теперь могли развернуться. Охрана, конечно, работала, ненавязчиво отбивая у нежданных посетителей охоту к познанию нового, но ребята не могли круглосуточно гипнотизировать – это истощает не хуже боевых действий. Поэтому над Никитой началось строительство обширного особняка. По сравнению с соседними он казался скромным, никто ведь не афишировал пять поземных уровней, и выходы к морю и горам, так что, к следующей осени назревал переезд.

Осень и новый год прошли спокойно. Мы никуда не ездили, сидели дома, занимались текущими делами. Стрельба почти сошла на нет. Стабилизация, пусть неуверенная и робкая, но замаячила на горизонте. Учитель стал более благодушным, но при этом не забывал мне напоминать, что в феврале у меня сессия. Я беспечно отмахивался. Времени еще было много, а выучить заданный материал труда не составляло. Вот только, меня начинало грызть смутное беспокойство, как будто, мы что-то упускаем. Так и получилось…