Вечная история

Глава 3

– …Итак, товарищи курсанты, сегодня темой нашего занятия будет книга Владимира Ильича Ленина: «Детская болезнь левизны в коммунизме»…

Монотонный голос преподавателя навевал тоску. На фразе: «Книга была написана в тысяча девятьсот двадцатом году…» я отключился. В полудреме я вспоминал ставшую родной роту и майора Ермоленко. Трудно было поверить, что я отслужил уже больше года, а сейчас, как дурак сижу на занятиях в школе прапорщиков. Сюда я, кстати, попал, тоже по вине моего ротного. Невольно вспомнилась одна из бесед, которая предварила мое обучение.

…К этому дню прошло уже около трех месяцев с момента моего перехода в первую роту и майор, впервые, вывел меня на солнышко, за пятнадцать минут до заката. Но даже эти слабые лучи вызывали во мне смутное опасение. Однако, ротный – вампир со стажем, и отлично знает, что делает, поэтому, я не спорил…

…Ожидая наступления ночи, мы разлеглись на зеленой травке. Делать было особо нечего, и я задал ротному вопрос:

– Товарищ майор. Ну, на счет наших способностей мне все более-менее ясно. А вот, ради интереса, сколько мы можем прожить?

Майор усмехнулся, закинул руки за голову, и, прикрыв глаза, начал негромко объяснять:

– В среднем, нормальный вампир, живет около пятисот лет…

– А потом, что, – не удержался я, – надоедает?

– Наглым становится, – майор лениво приоткрыл один глаз, – а ты, похоже, и до ста не дотянешь.

– Почему?

– Потому, что уже обнаглел.

Я смолчал.

– Продолжаю, – как ни в чем не бывало, майор вновь прижмурился, – дело в том, что к пятистам годам притупляются все чувства. За это время ты испытываешь столько всего, что приходит апатия и равнодушие. А это для вампира смерть. Он становится неосторожен и безразличен.

– А этого можно избежать?

– Этого сложно избежать, – задумчиво отозвался майор, – для этого мы вас и учим. Надо очень любить жизнь, искать новые ощущения. Иначе, все. Конец! Но, чаще всего, те, кто понимает, в чем дело, поступают проще. Ложатся в спячку.

– Что? – я от удивления аж подскочил.

– То! Вздремнет себе вампир лет пятьдесят или больше и снова как огурчик. Бодр и весел.

– А питание?

– Ну, в летаргии оно ни к чему. Правда, потом, после пробуждения надо откапаться. И все.

– Прямо спящая царевна! – восхитился я.

– А в каждой сказке есть доля правды, – учитель довольно улыбнулся.

– А вы уже… – я не закончил вопрос.

– Было, – подтвердил майор, – я перед Великой Отечественной, около года отоспался.

– А сколько вам лет? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Много, – коротко отозвался он. Потом, поняв, что я не отстану, досадливо продолжил, – в двадцать пятом году я родился.

– Тысяча девятьсот…

– Тысяча восемьсот, – поправил он, – вот и считай.

Несколько минут я молча соображал. Многие вещи в жизни вампиров меня еще удивляли. Но больше всего я изумлялся срокам жизни и манере говорить о возрасте в сто-двести лет, как о чем-то незначительном. А ведь моему наставнику больше тридцати пяти лет не дашь. Ну, сорок с очень большой натяжкой. А он, выходит, современник Пушкина. Я тут же задал этот вопрос.

– Можно сказать и так, – майор не возражал, – правда, он погиб лет через десять после моего рождения. А так да, век-то один.

– А дальше?

– И что же тебя еще интересует? Инициировали меня в Крымскую кампанию, – продолжил он.

– Какую?

– В первую, разумеется! Тогда все было гораздо сложней. Кровь приходилось пить. А это малопродуктивно. Потому что, подпитка нужна постоянно в течение двух-трех недель. За сутки могло уйти до трех коров или человек.

– Поэтому и на войне, – сообразил я.

– Мысли правильная, но не совсем верная. Безразлично, чью кровь пить – это тебе не средние века. Тогда да, считалось правильным пить только людей. Но на войне, даже сейчас, с кровью гораздо проще. Хотя мне повезло, как раз тогда начались опыты по переливанию крови.

– А старше вас есть вампиры?

– Есть.

– На сколько?

– Вот ведь зануда, – майор поскреб щеку, – по-разному. Если брать последний эшелон, то старше двухсот пятидесяти лет не осталось, ну или почти не осталось.

– Почему?

– Люди средних веков не смогли приспособиться. Они оставались неизменными, а мир менялся. Поэтому восемнадцатый век их выкосил. Нам было уже легче. Наступила эра глобальных открытий, наука пошла вперед семимильными шагами. Только успевай узнавать новое. Ну, а конец девятнадцатого – начало двадцатого – этому молодняку все в кайф. Они обороты набирают так, что только за хвост успевай ловить.

Я немного подумал:

– Значит, вампиров старше двухсот пятидесяти лет в мире нет?

– Почему? – удивился майор, – Я же сказал – последний эшелон. А есть еще и другие. Те, кого инициировали в начале средневековья, благополучно пережили темные века. Не все, правда, но вполне достаточно. А несколько лет назад, дело было в Ливии, встретился я с ребятами, которые залегли в спячку с приходом христианства.

– Две тысячи лет! – я ошалело вытаращил глаза.

– А что тут такого? Бате, например две с половиной тысячи и ничего, а некоторые стали вампирами гораздо раньше.

– А как же…

– К твоему сведению, хоть эти люди не имели телевизоров, но были высоко организованы, имели прекрасную философскую базу и достаточно техногенную цивилизацию. Римлянам, кстати, гораздо легче влиться в наш мир, чем античным грекам. Техники больше было, да и наука была на высоте. Между прочим, что греки, что римляне, в отличие от средневековых европейцев, прекрасно знали, что такое переливание крови. И, кстати сказать, греческие женщины довольно часто работали ламиями на донорских пунктах в античной Элладе.

– Но ведь Ламии это богини подземного мира, проще говоря – вампиры, пьющие кровь, – я запнулся.

– А мы, кто? – хмыкнул майор, потом он посмотрел на меня и все-таки принял сидячее положение, – Знаешь, что Ванюша, отправлю-ка я тебя после полного завершения трансформации, в школу прапорщиков. Там тебе все подробно объяснят.

– Но, вы же мой учитель!

– А я и не отказываюсь. Только есть вещи, которым могут научить только квалифицированные преподаватели. Я ведь сам и школу, и училище прошел. Думаешь, мне все наставник рассказал?

Ответить я не успел. Майор глянул на темное небо и, довольно улыбнувшись, добавил:

– Все, на сегодня лекция окончена. Переходим к физическим упражнениям. Встать! Снять очки!

Я с удовольствием выполнил приказ. Глаза отдыхали. Вечернее солнце, каким бы слабым оно не было, вызывало очень неприятные ощущения. Даже в очках и полностью закрытой одежде…

… Из приятной полудремы меня вывел резкий окрик:

– Курсант Горлов! Встать! Скажите мне, пожалуйста, о чем мы только что говорили?

– О детской болезни левизны! – лихо отрапортовал я, вытягиваясь около стола.

– А подробней?

– О том, что эту книгу написал вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин!

Вампиры, сидящие рядом со мной, захихикали.

– И о чем же в ней написано? – поинтересовался преподаватель, – Вы меня слушали или нет?

– Так точно! Очевидно, в ней говорится о детских инфекционных болезнях присущих коммунистическому обществу.

Аудитория грохнула от хохота. Преподаватель побагровел.

– Садитесь, курсант Горлов! О вашем недопустимом отношении к занятиям я доложу командиру курса!

Я сел. Очень хотелось его загипнотизировать, чтобы он обо всем забыл и больше не приставал. Но в школе был строжайший запрет на такие вещи. Об этом предупредил майор, отправляя меня учиться. Об этом же было доведено до всей нашей группы в первый день занятий. К тому же, большая часть преподавателей были вампирами, так что скрыть столь наглое вмешательство не удалось бы.

Не знаю, какие меры они могли принять, но то, что об этом немедленно сообщат майору Ермоленко, можно было не сомневаться. А я уже знал, что нарушить прямой приказ создателя не рискнет ни один ученик, если, конечно, хочет жить. Поэтому, уже вечером, я отбывал первый наряд вне очереди на чистку картошки.

Преподаватель истории КПСС, Андрей Поликарпович, или, как мы его называли за глаза – Полиграфыч был человеком (не вампиром) с весьма склочным характером. Как любой преподаватель, он считал свой предмет самым главным, поэтому не мог допустить даже мысли, что без истории КПСС можно прожить. Наказать напрямую, как штатский, он нас не мог, но о каждой оплошности докладывал командиру курса. Поговаривали даже, что он умудрялся жаловаться на командиров начальнику школы, поэтому его никто не любил, но трогать боялись, потому что не знали кому он жалуется на начальника школы.

Конечно, начальнику, как вампиру со стажем, на это было наплевать, но, чтобы не получить очередную «темную лошадку», Полиграфыча держали. Все знали чего от него можно ожидать, да и курсантов кто-то должен в чувства приводить.

Погруженный в такие мысли я сидел на лавке и автоматически сдирал шкуру с картошки невероятно тупым ножом. Возмущенная картошка плакала горючими слезами. По крайней мере, мне так казалось.

Потом мысли пошли по более приятному руслу. Завтра очередное переливание крови – процедура приятная и умиротворяющая. Немедленно вспомнилось первое переливание, которое я чуть было не пропустил…

…Спустя месяц после инициации я начал ощущать странную тревогу. Вот уже несколько дней я не мог понять, что со мной творится. Нет, чувствовал я себя хорошо, а к ногам, подворачивающимся в самый неподходящий момент, и другим шуточкам своего обновленного тела я уже начал привыкать. Теперь, вскакивая с кровати, я не врезался в соседа и, открыв глаза в полной темноте, не вздрагивал при виде ребят спокойно читающих книги, выходил на улицу я только ночью, как и приказал капитан Васильев, нагрузки мне майор повышал очень медленно, в казарме со мной носились, как с писаной торбой, так что, никогда я еще не чувствовал себя так хорошо как после смерти. Но, вот уже третий день, я беспокоился. Это ощущение не было вызвано чем-то конкретным, его невозможно было объяснить, но оно угнетало меня все сильней.

К концу третьего дня я неожиданно ощутил зуд в груди в том месте, где у меня остался маленький, едва заметный шрам. Как я уже узнал, шрам остался потому, что инициация произошла после ранения. Если бы майор вкатил мне инъекцию, хотя бы за пять минут до выстрела, то и следа не осталось бы. Я задумчиво растирал грудь, когда меня вызвал майор Ермоленко.

– Ваня, – задушевно спросил он, – когда ты должен явиться в госпиталь?

И тут я вспомнил распоряжение капитана Васильева. Черт! Совсем забыл. Сегодня был ровно месяц со дня выписки.

– Сегодня, товарищ майор!

– Ну, и почему я должен тебе об этом напоминать? Или для тебя приказы старшего по званию ничего не значат? Немедленно отправляйся! Кстати, у выхода тебя ждут еще два бойца. Выполняй!

– Учитель! – не выдержал я, – Ну я же не маленький, на улице темно, сам дойду.

– Дубина ты, – беззлобно усмехнулся Ермоленко, – у них сегодня по расписанию переливание крови. Ну и подстрахуют, на всякий случай.

– Меня?

– Нет, окружающих…

…До госпиталя мы добрались благополучно, но я понял, что имел в виду майор. Меня уже, пока, не очень сильно, начинала мучить знакомая жажда. Это было неприятно. Все люди, встречавшиеся на пути, аппетитно пахли свежей, живой кровью. Вряд ли я набросился бы на кого-нибудь, но ребята, на всякий случай, зажали меня между собой, так что я не мог шевельнуться, и в таком виде, словно бутерброд, отконвоировали в госпиталь.

В темной процедурной нас ожидал молодой военврач в белом халате. Я слегка растерялся. Почему-то я ожидал увидеть капитана Васильева.

– Лейтенант Кравченко, – тем временем представился тот, – рассаживайтесь по креслам. А вы, рядовой Горлов подойдите ко мне.

Я приблизился, и врач принялся осматривать меня. Удовлетворившись результатом, он приказал:

– Застегнитесь, закатайте рукав и садитесь.

Все было давно готово. Ребята, пришедшие со мной, уже ждали. Как только я занял свое место, лейтенант быстро подключил капельницы и спокойно ушел. Почти сразу жажда исчезла, по телу разлилось тепло. Я сам не заметил, как уснул…

…От воспоминаний меня отвлек не в меру веселый гогот. Залетчики коротали время за травлей анектодотов под картошку. Из десятка наказанных, вампиров было трое, вместе со мной. И если я еще смеялся, то мои товарищи по цеху только вежливо улыбались. Эти анекдоты они, за свою жизнь, слышали не один десяток раз. А рассказывать свои мы не спешили. Как я успел убедиться, юмор у вампиров весьма своеобразный, как и у врачей.

Картошка кончилась. Люди еще немного поржали и, зевая, разбрелись по своим казармам. А мы пошли на отработку рукопашки. Вот это мне положительно нравилось. Вампирский рукопашный бой сильно отличается от человеческого. Приемами он не богат, ставка делается на скорость, силу и неуязвимость. Хотя, надо отдать людям должное – среди них изредка попадаются индивидуумы, которые, при правильной подготовке могут какое-то время выстоять и против вампира. Правда, конечно, шансы все равно не равны.

Слава богу, что сейчас почти отказались от холодного оружия. Потому что если разрубить вампира на несколько частей или отсечь голову, то он все-таки умрет. Способности к регенерации не беспредельны. Из каждой части тела вырастить нового вампира нельзя. Вот пулевые ранения – другое дело. Любой метал в нашем теле растворяется. И уже через несколько часов от ранения не остается даже шрамов. Исключения составляют серебро и благородные металлы: золото, платина, иридий.

Утром, отправляясь на занятия, я отметил зевающих товарищей по несчастью (людей), а мы были бодры и свежи. К тому же, нас грела мысль, что в одиннадцать часов нашу учебную роту, как всегда, загонят на спецкурс. Помещение спецкурса располагалось в специально оборудованном подвале, на мощной двери которого красовался желтый треугольник радиационной опасности.

Никто, кроме вампиров, не знал, что там. И по школе ходили глупые слухи, что первую роту готовят к военным действиям в зоне прямого ядерного удара. Так сказать, вырабатывают иммунитет. Поэтому нас слегка сторонились и опасались. Некоторые злые языки даже утверждали, что по ночам мы светимся. На самом деле в подвале находились койки, на которых, все обучающиеся и преподающие в школе вампиры отсыпались с одиннадцати до четырнадцати ноль-ноль.

Преподаватели, вообще-то, спали гораздо меньше, около часа. Отдыхали они в выходные.

В соседнем помещении находилась станция переливания крови и лаборатория. Сюда каждый из нас попадал раз в неделю, по утвержденному начальником школы графику. Можно было и реже, но нагрузки были слишком велики, поэтому мы не рисковали. Сегодня был мой день, я находился в приподнятом настроении, которое не мог испортить даже Полиграфыч, который стоял в расписании первой парой.

Обладая качествами отпетого садиста, он тут же вызвал меня к доске и попросил изложить весь объем знаний, усвоенных на прошлом занятии. Теперь уже на моем лице отобразилась мерзкая ухмылка и я, без запинки, отбарабанил весь параграф. Благо, память вампира позволяла запомнить, при желании, любой текст с первого раза. Потом, я с нескрываемым ехидством поинтересовался у преподавателя, не нужно-ли ответить так же и всю работу Ленина, которую мы вчера изучали.

К чести Полиграфыча, он смог удержать на лице безразличное выражение, хотя я остро ощущал его недоумение и раздражение. Но он только сухо проронил:

– Садитесь Горлов, удовлетворительно.

Аудитория глухо загудела. Полиграфыч снизошел до объяснения:

– Товарищи курсанты, от вас требуется не слепое зазубривание, а умение делать выводы на основе предлагаемого материала…

…После тихого часа были занятия по истории. Нашей истории, а не человеческой. Вот это было действительно интересно. Как выяснилось, она началась до десятого тысячелетия до нашей эры, а описывать ее начали с момента изобретения письменности. До этого все передавалось в преданиях.

К моему огромному изумлению, в процессе изучения этого предмета выяснилось, что наши уфологии правы – пришельцы на Земле таки были, правда, очень давно. Кто они, откуда пришли и куда ушли никому не ведомо, но после их посещения остались материальные доказательства, то бишь – мы. Естественно, сообщать поклонникам инопланетян столь ошеломительную новость мы не собираемся, тогда нас точно, по частям разберут.

Не знаю, зачем пришельцам была нужна Земля? Как базу они ее использовать не могли, равно, как и дышать нашим воздухом, а так же, с большим трудом выдерживали земное тяготение. Но, видимо им, действительно, что-то здесь было необходимо, поэтому они начали использовать для нужных им работ подручный материал, то есть людей. Пришельцы быстро выяснили, что люди существа уязвимые, а главное, короткоживущие, и они слегка подкорректировали тех, кого использовали на свое усмотрение, благо исходного материала было много. Некоторые суеверия и особенности собственного организма подсказали лежащую на поверхности идею. Воплотили они ее отлично, только не просчитали того, что эта модернизация может передаваться от особи к особи, как инфекция, а может, и считать не хотели. Они воспринимали нас как более-менее разумных животных, и, даже не допускали мысли, что мы сможем найти способ размножаться. Потом, бросив нас как отработанный материал, они улетели, а может быть и погибли и, более никогда не появлялись…

…Далее, на протяжении многих веков, вампиры были кем угодно. От величайших героев Древней Эллады, до подонков инквизиторов, спаливших на кострах пол-Европы. Но никогда и нигде вампиры так открыто, не захватывали власть, как в Южной Америке. Их кровавые оргии продолжались вплоть до прихода конкистадоров. М-да. Что может быть более благородно, чем поддерживать жизнь и силы Солнца, тем более что все индейцы понимали важность этого ритуала. Но размах жертвоприношений превосходил все разумные пределы.

Кстати, среди конкистадоров, тоже были вампиры. Но даже их шокировало то, что они увидели в великолепных городах Ацтеков и Инков. А испанцы, которые тоже много повидали благодаря инквизиции, просто впали в ступор. Поэтому вампиры помогли Кортесу и Писаро уничтожать этот рассадник.

После этой лекции я понял, каким образом два отряда не превышающие в общей сложенности около шестисот человек, смогли стереть с лица Земли эту великую и кровавую цивилизацию. Ну и, конечно, нельзя скидывать со счета то, что местные племена, с охотой предоставляли европейцам кров, еду, проводников и воинов. Лишь бы больше никто из них не поднимался, выкрашенный в синий цвет, по залитым кровью ступеням пирамид…

…Сейчас нас не слишком много. На десять тысяч человек приходится один вампир. Живем, преимущественно, в больших городах, с хорошо развитой инфраструктурой. В деревнях и отдаленных районах нас практически, нет. Разве что, особо зацикленные на природе, готовые ради этого пить кровь коров, свиней или ездить раз в месяц в ближайший город на донорский пункт переливания крови.

Так что, если вам рассказывают о нападении вампира на человека, не верьте. Сейчас не средние века, клыки никто не отращивает, да и вообще, если такое случится, тела жертвы никто не найдет. Так что, чаще всего, это выживший из ума маньяк, но никак не вампир. По счастью среди вампиров не встречаются психические заболевания.

Выходя с лекции я чувствовал, что голова гудит от вопросов, но задавать их было некогда, так как кроме истории КПСС и нашей истории, нам давали еще уйму по-настоящему интересных и полезных вещей. Кроме рукопашного боя мы изучали: тактику, минное дело, обучались использованию любого существующего транспорта и оружия (от велосипеда до самолета и от ножа до баллистической ракеты), так же нам давали медицину, физиологию, выживание и спецкурс по разведделу. В общем, будь мы обычными людьми, тратящими на сон восемь часов, то никогда не осилили бы этот объем. Так что ответы на все вопросы приходилось искать в книгах, которые находились в специальной секции библиотеки или задавать вопросы преподавателям в свободное от учебы время.

У нас, как и всех курсантов, в расписании значилось время на самоподготовку до ужина. Но, естественно, эти четыре часа тратить на учебу никто не собирался. Это время мы использовали для самоволок. Сходить в самоволку для вампира – долг, попасться – вечный позор, Но, к счастью, город это не школа, на него большинство запретов не распространялось, поэтому мы во всю пользовались возможностью отводить глаза и другими специфическими талантами…