Вечная история

Глава 36

Наступил Рождественский вечер. До прихода Бати и Ермоленко было еще много времени, и мы пошли колядовать, не столько ради денег, сколько поприкалываться. Я надел новый плащ, цилиндр, прилепил кошачьи линзы и вставил клыки. Картинка, по Симферопольским меркам, не особо страшная – здесь, у нас, много ряженых гуляет, кто во что горазд. Катька оделась женщиной вамп, завила крупными локонами свои длинные черные волосы, напудрила лицо и подвела глаза, как это принято показывать в фильмах о вампирах, губы щедро накрасила темной помадой. На себя натянула черные брюки и водолазку, а поверх них нацепила бронеплавки и бронелифчик, как на картинах Валеджио. Завершил костюм точно такой же, как у меня плащ.

Успех был ошеломляющий. За нами толпами ходили восхищенные зеваки, а из соседних домов и даже улиц, прибегали с просьбой поколядовать и у них. Мы никому не отказывали, и снова, и снова Катька пела леденящую душу песню:

Звезды вспыхнут, как угли костра,

Нам теперь не заснуть до утра,

Оплывает свеча, об утратах шепча,

Кровь по жилам бежит горяча.

В предвкушении лунного зова,

Все для мрачного пира готово,

Темным воском свеча, оплывает треща,

Кровь по жилам бежит горяча.

Я, в это время, надвигал на глаза цилиндр и прикрывал лицо краем плаща. В конце последнего куплета я картинно снимал цилиндр и, открывая лицо, демонстрируя линзы и безупречную вампирскую улыбку. В первую секунду все вздрагивали, а потом радостно ломились выпить со мной на брудершафт. Я, конечно, отказывался, мотивируя это тем, что с такими зубами удобнее пить из сонной артерии. Со мной соглашались и водку немедленно выдавали в бутылке, так сказать, сухим пайком. После чего мы торжественно удалялись в соседний подъезд, где нас нетерпеливо ждала следующая толпа. Некоторые особо восторженные зрители переходили за нами раз по десять.

Ближе к полуночи, навеселившись и задумавшись о возвращении домой, мы нарвались на банду дедов Морозов, которые решили нас крепко проучить за отбивание у них хлеба насущного. Портить людям настроение не хотелось, и все решили мирно – я предложил им половину наших припасов. Подобревшие и раздобревшие от выпивки деды Морозы сказали, что будут переквалифицироваться в вампиров, раз там больше платят. Да и собственно, какая разница, кто в рождественскую ночь принесет ребенку подарок. Моя черная Снегурочка поддакнула, что дети для вампиров поют охотней, потому как, насмотревшись идиотских фильмов, понимают, что лучший подарок, это собственная жизнь. Вообще, как выяснилось, деды Морозы оказались неплохими ребятами и знали множество баек, которые могли рассказывать до утра, но наши костюмы не предполагали длительного пребывания на холоде, да и время прихода Ермоленко и Бати приближалось, и мы, извинившись, побежали домой.

Сидя на кухне и согреваясь горячим чаем, я пересчитал заработанное, результат был ошеломительным. На вырученные деньги можно было купить хороший холодильник или стиральную машинку, к сожалению, они у нас уже были. А я задумался, неужели все колядующие так хорошо зарабатывают? И тут воодушевившаяся Катька заявила:

– На следующий год идем снова, но полностью сменим твой имидж.

– Это еще зачем? – удивился я.

– Как ты думаешь, кем на следующий год оденутся наши собеседники?

– Ну, конечно! – сообразил я, – А мы будем единственной в городе парой дед Мороз и Снегурочка! Правильно?

Катька гордо ответила:

– Нет! Ты будешь отмороженным дедушкой вампиром, тем более, что цвет волос позволяет, надо только бороду отпустить. Представляешь, ты будешь первым дедушкой с настоящей бородой. А знаешь, как дети любят дергать их за бороду? И как они огорчаются, выяснив, что борода фальшивая?

От предвкушения я поморщился. А она продолжала:

– Линзы и зубы оставляем на месте. Шубу и шапку делаем как у деда Мороза, только черного цвета. Кстати, знаешь, как называют такого героя в Европе?

– Нет, – признался я.

– Шмуцель!

– А что это такое?

– Анти-дед Мороз! Дубина! Я же тебе про Швейцарию книгу давала!

Я замялся. До книги у меня руки так и не дошли.

– О господи! Это же так просто. Он ходит по Европе и бьет палкой по заднице непослушных детей.

Вздохнув, я мог только пожалеть бедных непосед.

– А я, – подытожила Катерина, – так и быть, буду твоей отмороженной внучкой.

– Лучше отмороженной женой! – немедленно парировал я.

– Не хочу отмороженной! – надулась она, – Хочу нормальной! И, вообще, что-то ты слишком рано о свадьбе заговорил. Мы же почти не знаем друг друга. Можно сказать, вчера познакомились!

– Ничего себе вчера! Уже почти пять лет! – возмутился я.

Ответить она не успела. Мы почувствовали приближение Бати и Ермоленко. Как и обещали, они были не одни. Я немедленно вспомнил о подготовленном сюрпризе. Вытащив клыки, я быстро натер их светонакопителем, и поменял линзы с кошачьих на светящиеся, козлячьи. Катька укоризненно покачала головой:

– Вань, может не надо?

Но я, не обращая внимания на ее слова, выключил везде свет и устремился к двери. Чтобы получить максимальный эффект от шутки, я прикрыл глаза и закрыл рот на замок. Звонок звякнул, я радостно распахнул дверь. На площадке было темно так же, как и в квартире. Нам на это было, естественно, наплевать, в отличие от людей, никаких неудобств от этого мы не испытывали. Перед дверью стояли полковник и майор с двумя расфуфыренными кралями.

– У вас что, свет на праздники вырубили? – поинтересовался Ермоленко.

Вместо ответа, я широко улыбнулся и открыл глаза. Мужики от неожиданности дернулись. В туже минуту раздался сдавленный визг и синхронные шлепки о пол. Одновременно с этим я ощутил, что оба мои уха попали в тиски. Они трепали меня за уши, как нашкодившего пацана, приговаривая:

– Дурак ты Ванька! И шутки у тебя дурацкие! Катька! Включай свет и тащи нашатырь!

Щелкнул выключатель и экзекуция окончилась. Дам, занесли в квартиру и положили на кровать в спальне. Майор бегло оценил состояние безвременно отъехавших и изрек:

– Идиот! Хорошо их хоть Кондратий не хватил! Чтобы тогда делали?

– Шагом марш в ванную! – перебил его Батя. – Снять эту дрянь с глаз и зубов!

Я безропотно отправился в санузел. Освободившись от бижутерии, я оценил свои, полыхавшие огнем, как советские флаги, уши. Сильно пожалеть себя я не успел, за моей спиной нарисовалась Катерина.

– Допрыгался, козлик? – нежно спросила она, и приложила к моим многострадальным локаторам по кусочку льда.

Дамы, судя по звукам из спальни, пришли в себя. Катька оперативно притащила мне нормальные линзы, чтобы повторно не испугать пострадавших красными глазами.

Пришедшие в себя красотки оказались весьма милыми сплетницами и трещали без умолку. Зла на меня, они, похоже, уже не держали. Более того, поняв, в чем дело, они радостно всплеснули руками и принялись восторгаться идеей. Я понял, что в ближайшее время эта шутка станет хитом…

…Год тек незаметно, хотя событий на Украине, да и в мире, казалось, было много.

Рада никак не могла договориться, президент, защищая свои права, которые готов был отдать во время выборов, упорно объявлял ее неконституционной и ежедневно распускал. Премьер, снова сдавал все завоеванные позиции. Начались и закончились новые выборы. Коалиции создавались и разбегались. Опять вернулась бледная женщина с косой. Денег в стране сразу стало больше, а цены стартовали в космическую высь. Пенсионеры толпились у сберегательных касс, в очередной раз получая гробовую тысячу. Короче, все шло как всегда.

За всеми этими рутинными делами незаметно закончилась наша учеба, и наступили трудовые будни, теперь в управлении Верховного Магистра Крыма, работы было невпроворот, и страшно хотелось отдохнуть.

Мы надеялись на лето, но отдых получился не совсем такой, как хотелось. В начале мая, нас отправили в район Тарханкута в один из дайвинг-центров. Как выяснилось, это была баз по подготовке подводных диверсантов. Все было бы ничего, но лезть в майское море, я категорически не хотел. Одно дело, слушать в теплой аудитории лекцию, о том, что длительное пребывание в холодной воде не вредит твоему здоровью, и совсем другое, погружение в эту самую воду. К сожалению, инструкторы совершенно не интересовались нашим мнением на этот счет. Пришлось приступать к водным процедурам, причем молча, потому что, не считая нашей пятерки и преподавателей, основным контингентом на базе были люди, а они, ныряли круглогодично, в любую погоду. Приходилось делать вид, что мне это нравится. Катька, сцепив зубы, с радостно приклеенной улыбочкой, отчаянно плюхалась в море вместе со мной.

Когда мы освоили технику погружения и акваланги, нас взяли в оборот, обучая технике ведения рукопашного боя и стрельбы под водой. Наша пятерка тренировалась отдельно, по специальной программе, но часть занятий и свободное время мы неизбежно проводили с людьми. Общение с этими ребятами не угнетало, все они были взрослые, состоявшиеся люди, знающие чего хотят и к чему стремятся. Они прекрасно понимали, если не убьешь противника, он убьет тебя, и действовали соответственно. Грусть вызывало у меня только одно – всем им вводили специальные препараты, повышающие болевой порог и позволяющие работать на износ. Последствия этой технологии должны были аукнуться, тем, кто останется в живых не позднее, чем к пятидесяти годам, но спецназ – состояние души, и все они это понимали.

В один из свободных вечеров, когда уже наступило лето, и купания перестали быть каторгой, мы присоединились к группе человеческих курсантов. Хотелось просто отдохнуть, расслабиться, почувствовать себя человеком. Скоро между камней уже горел костер, на полотенце появились колбаса, вяленая рыба и бутылки пива, вкусно пахла пекущаяся картошка. Мы лениво валялись на песке. Разговор то вспыхивал, то сам собой сходил на нет. Я поглядывал на блаженствующих мужиков и, наслаждаясь отдыхом, думал, что это, видимо, и есть счастье. Костер, море, любимая женщина и группа единомышленников. Ближайший ко мне пловец, подхватил лежавшую рядом с ним суковатую палку, легко, словно играя, разломил ее и подбросил в костер. Я хмыкнул, оценив момент. Деревяшка, толщиной с мою руку, хрустнула без малейшего напряжения с его стороны.

– Неплохо вас учат, – заметил я.

– Не жалуемся, – отозвался сосед.

– А кто из вас самый сильный? – кокетливо поинтересовалась Катерина.

Бойцы, недоумевая, переглянулись и один из них, совершенно спокойно, ответил:

– Сложно сказать. Бой идет до первого пропущенного удара.

Я кивнул, улавливая одобрительные мысли сидевших рядом вампиров. Все правильно. Если идет настоящая рукопашка, то второго удара не требуется, достаточно первого – главное в бою, надежно и быстро вывести противника из строя.

Но, в конце – концов, закончилось и это обучение. Теперь, подготовленные и очень опасные, мы вернулись к мирной жизни. Если ее можно назвать мирной. Магистрат начинали беспокоить постоянные самозахваты, которые регулярно происходили под прикрытием меджлиса, а в последнее время и без прикрытия. Национальный вопрос уже давно кончился, все превратилось в банальный бизнес. Татар там уже почти не было, зато была масса боевиков и арабов, которых очень интересовали базы подготовки террористов. Вот этим-то мы, как раз и начали заниматься.

Осенью, как всегда, наступило затишье. В туалетах без отопления, стало совсем холодно и неуютно. Оставив вместо себя палатки под голубыми флагами, арабы, как тараканы, расползлись по зимним квартирам. У нас появилось время отдохнуть и заняться личной жизнью, и это почти получилось, во всяком случае, в начале осени…

…Тихий семейный вечер. Наслаждаясь теплом прижавшейся к моему боку Катьки, я в полглаза смотрел телевизор. Учитель сидел рядом. Я всем телом ощущал его нервозность. Дело в том, что на днях у нас появилась его парижская пассия…

…Ее появление в Симферополе грянуло, как гром с ясного неба. Когда она вплыла в гостиную Бати, у майора глаза полезли на лоб. Да и не у него одного. Когда я вспоминал ту единственную встречу, в памяти всплывала роскошная красавица в кружевах. Сегодня перед нами стояла женщина, чью красоту не мог замаскировать даже простой джинсовый костюм. Единственное но, костюм был от кутюр, что правда, то правда.

– Здравствуйте, – она обворожительно улыбнулась Бате, небрежно кивнула мне, и решительно направилась к отцу.

– Что-то случилось? – спросил Ермоленко поднимаясь.

– Соскучилась!

Она закрепила это заявление долгим поцелуем. Я почувствовал, что краснею, секретарша сунувшая было нос в дверь, коротко пискнула и исчезла. Майор, наконец, оторвавшись от губ любимой, глянул на Батю. Тот, с непроницаемым лицом, кивнул. Обреченно попрощавшись, Ермоленко подхватил свою подругу под руку, и они удалились. Батя, с нескрываемым интересом, проводил их взглядом, а потом, повернувшись ко мне, пояснил:

– Вот так они уже сто лет. То сбегаются, то разбегаются. Интересно, когда им надоест.

– А кто это на твоем учителе повис? – поинтересовалась Катерина, вваливаясь в комнату.

Я фыркнул, а Батя весело предложил:

– Если хочешь, расскажу.

Не только Катька, но и я хотел услышать эту историю, поэтому, мы, не долго думая, выжидательно уставились на полковника, который и поведал нам эту душераздирающую повесть…