Вечная история

Глава 7

…Над дорогой висело густое облако пыли. Огромная колонна военной техники, извиваясь змеей, конца и начала которой, не было видно, с лязгом и грохотом, двигалась в направлении металлического моста через реку Сунжа. Это была граница между Афганистаном и Советским Союзом. Мы уходили.

Приближаясь к водной ленте, покачиваясь на броне БМД, я ловил себя на странных ощущениях. С одной стороны – закончилась никому не нужная, странная война. С другой – наш выход скорее напоминал бегство. Позади оставались могилы, непохороненные друзья, неосвобожденные пленные и огромное количество брошенной техники и оружия. Впереди ждала неизвестная мирная жизнь, от которой мы уже отвыкли и страна, которая знать не хотела своих героев.

Хорошо было срочникам. Они, закончив службу, разъезжались по домам (хотя, какое место в жизни может найти тренированный убийца). Постоянному личному составу было хуже. Офицеры абсолютно точно знали, что им просто негде будет жить. Большинство из них было давно разведены. Жены не выдерживали настоящих боевых будней и постоянного ожидания похоронки. Поэтому, идти им было точно некуда. О чем думало наше руководство, выбрасывая войска из зоны боевых действий без предварительно подготовленной базы, не представляю.

Нам, вампирам, было проще. Нас и так, особо никто не жаловал, да и не ждал. Поскольку с родственниками, точнее с их отсутствием, особых проблем не было. Большинство из нас пережило уже внучатых племянников. С пересечением границ все тоже было просто. Мы, будучи настоящими космополитами, постоянно передвигались по миру, изредка оседая в той или иной стране, на десять – двадцать лет, для отдыха. А потом, снова отправлялись в горячие точки. Война, все-таки, хорошая встряска, для оживления эмоций.

Я отвлекся от грустных мыслей. Грохоча гусеницами метал о метал, наша машина пересекла мост. Мы были дома. У меня на глаза невольно навернулись слезы. Вдоль дороги бегали мальчишки, восторженно размахивая руками и, как иссохшие саксаулы, опираясь на палки, гордо стояли аксакалы. И ни один из них не боялся ни нас, ни случайно найденных на дороге предметов.

– Ну вот, кажется и дома! – хлопнул меня по плечу майор, жадно разглядывая все, что нас окружало. – Знаешь, Ваня, сколько я уже по миру походил? А, все-таки, лучше нашей земли нет. Вроде и воздух такой же, как в Афгане и пыль…, а сразу чувствуешь – Родина!

В ответ я смог только кивнуть. Комок в горле мешал говорить. Волной накатила щемящая радость от возвращения. Неожиданно захотелось спрыгнуть на землю, набирать ее в ладони, гладить, целовать. Странно. До сих пор я считал, что такое бывает только в книгах и фильмах. Мне всегда казалось, что это просто метафора, с помощью которой автор подчеркивает чувства героев. И вот теперь, испытав все на собственной шкуре, я понял, как правдива, бывает метафора. Пока я пытался справиться с собой, отвернувшись от наставника и, стараясь как можно незаметней смахнуть с глаз слезы, я успел заметить, что большинство наших ребят тоже взволнованы не меньше меня.

А еще я обратил внимание на то, что границу мы пересекали в напряженном молчании, внимательно глядя на дорогу. Но, как только полоса, отделяющая нас от войны, оставалась позади, все одномоментно расслаблялись, словно где-то, глубоко внутри, спускалась невидимая пружина. Над машинами вспыхивали смех, шутки песни. По рукам шли фляги со спиртом. Будующие трудности казались несущественными по сравнению с тем, что мы пережили в Афгане.

Сидевший рядом Каркаладзе протянул мне бутылку, оплетенную лозой.

– За возвращение, тезка! – весело улыбнулся он.

Я глотнул не раздумывая. Напиток был душист и крепок.

– Чача, – пояснил Вано, уловив мое удивление, – никакая водка с ней не сравнится.

– Здорово! – искренне ответил я.

– Специально берег, для такого случая! Все живы, все здоровы, все дома! За это не грех и выпить!

Я задумчиво покосился на него. Иногда Каркаладзе говорил с таким акцентом, что понять его было, практически, не возможно. Обычно, акцент прорезался у него в присутствии вышестоящего начальства из людей, явившихся в роту с проверкой. Но чаще, особенно, когда он был серьезен, как сегодня, акцент куда-то испарялся, и Вано, изъяснялся на чистейшем русском языке. Я повернулся к учителю и увидел, как застыло его лицо. Глаза на несколько секунд остановились, словно вглядываясь во что-то невидимое. Все ясно, Бате срочно понадобился Ермоленко, но использовать радиосвязь он не захотел, значит, вопрос серьезный. К телепатическому общению вампиры старались без особой нужды не прибегать. Я же, вообще его не жаловал, хотя, в школе прапорщиков, да и в части, меня этому обучали. Не знаю как у кого, а у меня после каждого сеанса дико болела голова. Но, как экстренный способ общения, телепатия годилась. Радовало меня только одно. Ментальные способности развиваются гораздо медленней, чем все остальные. Поэтому, в ближайшие пятьдесят лет, можно было не бояться лишней головной боли.

Завершив разговор, майор молча забрал у меня бутылку и, приложившись к ней, одобрительно крякнул. Потом, передав ее дальше,улыбнулся нам и, слегка потирая виски, сообщил:

– Ну вот, голуби, Батю переводят в Москву*. В Центральный Магистрат в министерстве. Он предлагает ехать с ним.

– Отлично! – Вано, радостно рассмеявшись, достал еще одну бутылку. – Это надо как следует обмыть!

– Вы осторожней! – напомнил Ермоленко, – Не хватало к вечеру в санчасть угодить.

– Да ладно тебе, Петя! – Каркаладзе, ловко снимая пробку, сиял от удовольствия, – У меня есть пара пакетов с НЗ, так что все будет хорошо!

– Лучше кислородную подушку иметь! А кровь прибереги.

– А у меня и баллон с кислородом есть! – Каркаладзе беззаботно расхохотался. – Так что, не дрейфь!

Зажевывая чачу пачкой гематогена, я расслабленно развалился на горячей броне и, без сожаления, сбросил в люк БМД, ненужные теперь автомат, бронежилет и остальное снаряжение. Ребята тоже избавились от лишней амуниции и теперь наслаждались забытым ощущением безопасности и покоя. А я, совершенно не в тему, почему-то, вдруг вспомнил последнюю встречу с Джабраилом. Когда стало ясно, что мы уходим, он пригласил нас в гости, попрощаться…

…В тот день, сидя в его шатре, угощаясь бараниной и сладостями, я впервые ощутил, что с этими людьми мне, действительно, делить нечего. Да и Эскиндер был настроен более дружелюбно, чем обычно. Возможно, из-за нашего отъезда. К тому же, в этот раз, разговор шел не о политике, а о нейтральных предметах. Наконец, как водится в мужской компании, свернул на женщин. И я, не удержавшись, задал вопрос, который интересовал меня с самого начала службы.

– А почему среди вампиров нет женщин?

– Кто тебе сказал такую глупость? – удивился хозяин.

– Сколько служу, ни одной не видел, – честно признался я.

Все расхохотались.

– Ты еще многого не видел, – хмыкнул майор, – не только женщин.

Я насупился. Эскиндер подмигнул мне и негромко сообщил:

– Места надо знать, где они водятся. И клювом не щелкать. А то их маловато, на всех не хватает.

– В каком смысле?

– В самом прямом, – Джабраил привольно раскинулся на подушках, – тем более что их действительно мало.

– Почему?

– Вот ведь настырный! – он помог Эскиндеру поставить на ковер блюдо с пловом, – Да потому, что мы не можем иметь детей.

– Ну и что? – искренне поразился я.

Судя по всему, Эскиндер тоже не видел особой логики между невозможностью иметь потомство и затруднениями с инициацией женщин.

– А то, – отозвался майор, – что женщина относится к бесплодию гораздо более болезненно, чем мужчина. Вот вы с Эскиндером, как отреагировали на известие о своей стерильности?

– Да никак, – пожал я плечами.

– И я так же, – Эскиндер ухмыльнулся, – тем более что общаться с женским полом это совершенно не мешает. Наоборот, никаких лишних проблем не создает.

– Именно это я и имел в виду, – вздохнул Ермоленко, – для мужчины бесплодие не приговор. А для женщины невозможность родить является самым страшным наказанием. Понимаете, мальчишки, мужчина, даже по физиологии, только оплодотворяет, а потом, уходит в сторону. Так что, получается, мы, как бы ни причем. А женщина создана природой именно для того, чтобы принять, сохранить, выносить зародившуюся жизнь.

– А если инициировать после того, как родила? – заинтересованно спросил Эскиндер.

– Хорошая мысль! – Джабраил насмешливо фыркнул, – Глянь на этих птенцов, Петь, думают только они такие умные! Считаете, кроме вас до этого никто не додумался? Только одно «но», мать не оставит своих детей. Хотя, конечно, всякое бывает.

– Так как же тогда? – растерялся я.

– Ой! Ну что ты маленький, что ли? Смотри сколько девчонок вокруг! – Джабраил лукаво подмигнул мне. – И вообще, бери пример с меня. У меня меньше трех жен никогда не было.

– Что-то, в последние сто лет я у тебя гарема не замечал, – Ермоленко лукаво ткнул Джабраила в бок.

– Все надоедает, – вздохнул тот, – но иногда, для развлечения, можно и оттянуться.

Мы с Эскиндером только переглянулись, и он многозначительно кивнул на выход. Стараясь не привлекать внимания учителей, мы выскользнули наружу и Эскиндер коротко шепнул:

– Старики правы, для развлечения вполне хватает обычных чувих.

Я согласно кивнул. Действительно, ну чего я к вампиршам привязался. Это уж слишком серьезные отношения. Если бы я только знал, как много позже, захочется мне этих отношений. Но в тот момент я весело направился за Эскиндером, который уверенно повел меня к своим подружкам…

…Пожалуй, об этом случае я вспомнил из-за того, что вокруг нас теперь мелькало множество женских фигур. Это тебе не Афганистан, где большинство женщин закутаны в чадру. Здесь же, даже пестрые восточные платья воспринимались просто как экзотика. К тому же, эти девушки не шарахались от мужчин, а нормально воспринимали наше присутствие рядом с ними. А мысль о московских барышнях, вообще согрела мою душу лучше всякого бальзама. Добравшись до ближайшей станции, наша рота распрощалась с боевыми товарищами и в полном составе, погрузившись на поезд, отправилась в столицу.

Прибыв на место назначения нас, распределили по казармам. Вообще-то это трудно было назвать казармой. Скорее это напоминало студенческую общагу. Комнаты на трех человек с санузлом и прихожей. В комнатах стояли койки, шкаф, стол со стульями. Только, в отличие от общаги, стены были заклеены уставными плакатами, а не вырезанными из запрещенных журналов картинками с голыми женщинами.

Я оказался в одной комнате с Каркаладзе и Покрышкиным. Они не возражали. Положение в роте у нас было одинаковое, а отношения между собой – очень даже хорошие. Кое-как, свалив вещи в угол, мы с Вано растянулись на кроватях. Покрышкин скрылся в ванной, там почти сразу зажурчала вода. Больше всего, мне сейчас хотелось как следует выспаться. В поезде я спать, почему-то, не мог. Не повезло мне и сейчас. Дверь приоткрылась и в комнату заглянул Ермоленко.

– Быстро приводи себя в порядок, и пойдем проветримся! – полупредложил – полуприказал майор.

Каркалыга встрепенулся на облюбованной им койке, сел и воскликнул:

– Правильно говоришь, товарищ майор!

– А ты тут причем? – удивился майор, – Я это Ивану сказал.

– Вах! – с сильным акцентом возмутился Каркаладзе, – А ми, что!? Нэ люди, да?!

– Ну, допустим, не люди, – сдерживая улыбку, съязвил майор.

– Вай! Дарагой! За слава не цепляйся! Да!? – и резко утратив акцент, добавил. – Мы с Покрышкиным с тобой!

Покрышкин согласно кивнул, выходя из ванной, и растирая мускулистые плечи полотенцем.

Майор еще раз критически осмотрел всю кампанию, и, ухмыльнувшись, ответил:

– Чтоб через пятнадцать минут были готовы, – и ушел к себе.

Мы, распотрошив брошенные баулы, радостно начали приводить себя в порядок. Когда майор, одетый в мягкий твидовый костюм цвета топленого молока, заглянул к нам, мы были уже готовы. Увидев учителя в штатском, я обалдел. На костюме не было ни одного острого угла, все было скруглено и отглажено. Казалось, он излучает тепло и мягкость. Майор в нем выглядел шикарным английским джентльменом. Не хватало только котелка и тросточки.

Каркаладзе с Покрышкиным были одеты немного проще, но костюмы на них сидели как влитые. Не смотря ни на что, один выглядел как гордый грузинский князь, второй походил на шляхетного пана. Я, в своей форме, смотрелся среди них, нет не как Бен Ладан, а как зверски ощипанный зеленый воробей. Все трое оглядели меня критическим взором и, наконец, майор изрек:

– Это что такое? Я же сказал, одеться прилично!

– Это парадно-выходная… – начал было я, но майор не дал договорить.

– Не смеши меня! Во-первых! Снять кроссовки, одеть ботинки! Это Москва, а не Кабул, здесь за неуставную форму можно и на губу залететь! Во-вторых! Деньги есть?

– Е-есть, – заикаясь, ответил я, судорожно сдирая с себя кроссовки и вытаскивая ботинки.

– Тогда так! Берем этого воробья в коробочку и летим в ЦУМ. И чем быстрее, тем лучше!

Каркаладзе с Покрышкиным понимающе кивнули и мы полетели. Весь путь занял приблизительно пятнадцать минут. За это время я наслушался шуточек о понимании смысла существования на всю оставшуюся жизнь. Наконец мы прибыли. Майор быстро затолкал меня в отдел мужской одежды, жестом подозвал явно знакомую продавщицу и, поздоровавшись, сказал:

– Зиночка, посмотри пожалуйста на этого морального урода и сделай из него, быстренько, человека.

Зина посмотрела на мою неординарную внешность и жалостливо вздохнула. Я сконфузился. За время службы я как-то отвык от реакции гражданского населения на альбиносов. Тут Зина, видимо что-то решив, потащила меня за собой в подсобку.

– Для таких как ты, у нас кое что есть! – сообщила она мне, бесцеремонно вертя меня в разные стороны и снимая мерки, непонятно откуда извлеченным сантиметром. – С импортом, конечно, напряженка, но регулярно завозят, так что заходи чуть попозже, подберем. А на первое время, вот вчера из Севастополя* привезли. Выбирай.

Пока я копался в костюмах, она унеслась куда-то. Костюмы Севастопольской фабрики, напомнили мне дом. На секунду мне показалось, что я в Симферополе*. Но ностальгия прошла так же быстро, как и пришла. Я увлекся. Наконец, я выбрал себе светло-бежевую тройку из натурального бостона. Цвет я выбрал, в какой-то мере подражая учителю, да и под мои волосы и кожу трудно что-либо найти. Был, правда, еще один светло-серый костюмчик, но выглядел он как-то крысовато, поэтому я решил его не брать. Тут вернулась Зина, в руках она держала несколько кульков. Глянув на мой выбор, она одобрительно кивнула и предложила померить рубашку.

Темно-синие шелковые рубашки сразу очаровали меня. Я взял все три.

– Отлично! Теперь галстук. Думаю, под цвет глаз мы его подбирать не будем.

С этим я, конечно, согласился. Первый галстук был светло-серого цвета с темными диагональными полосками. Второй, был тоже серым, но с явным розоватым оттенком. Для первого выхода я выбрал второй. Точку в моем преображении поставили шведские туфли светлого кофейного цвета.

Тут дверь открылась и в подсобку ввалился уставший ждать майор. Одобрительно оглядев меня с ног до головы, он удовлетворенно произнес:

– Ну, вот Ваня, теперь ты похож на переходную ступень от обезьяны к человеку.

От неожиданности я даже слегка обиделся.

– Ты не дуйся. Поживешь с мое, тогда человеком станешь. – Потом, обернувшись к продавщице, добавил. – Спасибо, Зиночка, сколько мы должны?

– Пятьсот, – ответила она.

У меня отвисла челюсть. Таких денег я отродясь в руках не держал. Я затравленно посмотрел на учителя. Ему легче было убить меня, чем заставить снять все, что я выбрал. К моему изумлению, майор, совершенно не удивившись, словно фокусник, достал пять сторублевых бумажек и передал их Зине.

– Через недельку зайдите, я вам, кое-что из импорта отложу. Мальчика надо все-таки прилично одевать. И хватит его обижать, а то я на вас обижусь.

С этими словами она вручила нам пакеты с моей старой формой и остальными покупками, после чего выпроводила в общий зал. Майор осмотрел меня еще раз и произнес со скрытым удовлетворением:

– Сойдет для сельской местности. Через годик в Париж* съездим, вот там и затаримся по настоящему.

– Куда?! – ошалел я, – У нас же подписка!

– Вот балбес! – обреченно вздохнул майор. – Я тебя чему учу? Какая подписка? Мы не люди! Едем куда хотим.

Пока мы пробирались к выходу, майор прикупил мне еще несколько носовых платков, хорошие часы, одеколон и так, кое-что по мелочам. Поэтому, выйдя из ЦУМа, я настолько обнаглел, что спросил:

– А почему мы пошли в ЦУМ, а не в ГУМ?

Майор глянул на меня как на ненормального и изрек:

– Слышь, Вань, я на самом деле думал, что ты дурачок. Но, похоже, я тебя переоценил – ты на самом деле, контуженый на всю голову. С твоей рожей, в потрепанной форме, да еще с привычкой держать в руках не бутылку с пивом, а автомат. Такие жесты, опытному человеку за три версты видны. Тащиться на Красную Площадь, где каждый второй КГБист, а каждый первый мент – ты с ума сошел! А теперь, мухой, доставить пакеты в казарму и вернуться на прежнее место, то есть сюда. Если через полчаса тебя не будет, пеняй на себя, я уйду. Ну, чего застыл? Время пошло!

И я побежал. Понимая, что учитель не шутит и, не желая оставаться в гордом одиночестве, я уложился за двадцать пять минут. Примчавшись назад, я обнаружил, что к майору уже присоединились наши спутники. Ребята наконец-то соизволили покинуть магазин. Физиономии у них были недовольные.

– Это надо, такую громадину отгрохали, а купить нечего! – возмущался Покрышкин.

Я с недоумением осмотрел себя.

– Ну и что ты на это барахло смотришь? – брезгливо сказал Покрышкин, – Это купили только за неимением костюмов.

– Да у меня лучшего, в жизни не было! – возмутился я.

– Оно и видно! – фыркнул он.

– Казимир! – майор не повышал голос, но Покрышкин немедленно скис. – Отставить прения! Шагом марш в ресторан! А ты, если не любишь местные магазины, слетай в Варшаву и успокойся.

Покрышкин коротко кивнул, а Каркаладзе, поинтересовался:

– Куда идем?

– Сегодня, общий сбор в «Космосе», – отозвался Ермоленко.

Немного посовещавшись, мы пошли ловить такси.

На человека, который ни когда не был в Москве, гостиница «Космос» производила неизгладимое впечатление. Огромное здание, выгнутое дугой, подавляло своей величиной и геометрической элегантностью. К моему изумлению, на лицах моих спутников, при виде этой громады, выразилась только скука и раздражение. Похоже, архитектура данного сооружения их не впечатляла.

– Нам туда! – Ермоленко ткнул пальцем в скромную неприметную дверь.

На двери не было ни единой надписи, похоже, ее вообще никто из окружающих, кроме нас, не замечал. Да и я, пока учитель не показал куда идти, не обращал на нее внимания. Но когда я понял, то был просто поражен. Тут можно было вывесить указатель с надписью «Здесь живут вампиры». Из-за двери выплескивала такая мощная аура вампирского присутствия, что оставалось только удивляться, как их еще не обнаружили – ведь среди людей тоже попадаются очень чувствительные экземпляры. Правда, с этим вопросом все оказалось очень просто, на охране сидело трое охранников с мощными невербальными способностями. Они и отводили глаза особо любопытным гостям и жителям столицы. Я взволнованно посмотрел на учителя.

– Не дрейфь! – тихо шепнул он в ответ.

И я, вслед за майором и лейтенантами, вошел в закрытый и жутко элитарный клуб – «Только для вампиров»…