Вечная история

Глава 21

…К слову сказать, именно эту историю я вспомнил после того, как Ермоленко рассказал мне, что произошло с учителем Рэма. Рэм, к счастью, уже не был зеленым юнцом, чья непрерывная связь с создателем является залогом нормальной жизни и развития. Но и в почти столетнем возрасте шок оказался слишком велик. После смерти учителя Рэм лет десять вообще не говорил…

…Пока я вспоминал прошлое, Пряник, сжалившись, пояснил:

– Мы учиться остаемся.

Ну, это я уже и сам понял, вот только где. О чем тут же и спросил:

– В академию собрались?

– Он в академию, – Пряник кивнул на брата, – а я в ХАИ.

– Круто! – восхитился я. – А на кого?

– Инженер-механик по ремонту авионики*.

– И не жалко с Пельменем разбегаться? Как вам только Казимир позволил.

– Вань, ты чего? Пять лет учебы, причем, в одном городе. А потом, ты что, думаешь, мы будем распределения ждать?

Я, соглашаясь, кивнул. В этом Борька был прав. Просто меня несколько удивил выбор института и специальность. Среди вампиров преобладали военные, врачи (всех направлений), реже историки, а на такую экзотику, как инженеры, писатели, юристы у нас смотрели с явным интересом, хотя, в последнее время, юридические и инженерные специальности, начали входить в моду. Этим мы отличались от людей, которые с маниакальным упорством, вот уже почти десять лет плодили сплошных бухгалтеров и экономистов, не думая о том, где этим несчастным придется искать рабочие места. Тут ввалился Николай с билетами и мы, дружной кампанией пошли в ресторан…

…Надо сказать, после известия полученного от учителя, жизнь наполнилась новым смыслом и ощущениями. Я, к собственному удовольствию, обнаружил, что не все однокурсники так глупы и надоедливы, как казалось. Да и среди девчонок попадались вполне приличные особи. Мои друзья наблюдали за происходившей метаморфозой с нескрываемым одобрением.

– Наконец пришел в себя, – одобрительно заметил на одной из ночных лекций мой сосед Витька, – а то ведь смотреть на тебя тошно было. Ты еще должен с детворой в куличики играть, а не тусоваться со стариками.

– Тоже мне старик!

– Ну, не старик, – совершенно спокойно согласился тот, – я мужчина, в полном расцвете лет и, заметь, таковым и останусь.

Я не удержался и хихикнул. Но жить стало, действительно, легче и веселей. Выяснилось, что за два года учебы многое прошло мимо меня. Я обнаружил, что появились новые станции метро, что зоопарк - хорош, особенно для Украины, что в городе есть интересные места. Пусть не столько, как в Праге, но все-таки. А однажды, идя вдоль университетской стены, я обнаружил на ней странные надписи. Изящные загогулины кокетливо изгибались на серой штукатурке. Я замер, пытаясь сообразить, к какому алфавиту может принадлежать эта кабалистика. И тут услышал разочарованный стон:

– Ну, вот, Элродиэль! Все уже ушли! Вечно из-за тебя мы опаздываем!

Удивленный необычным именем, а еще больше заинтригованный вдохновенным подвыванием в голосе говорившего, я обернулся. М-да. Двое. Длинные, не очень чистые и условно причесанные волосы, перехвачены на лбу плетеными ремешками. Джинсы и футболки, тоже не первой свежести, зато руки, от запястий до локтя украшены бисерными и кожаными фенечками. Из-за плеча у каждого торчат странные палки, у одного под мышкой потрепанная гитара.

Ошеломленный таким внешним видом я откровенно рассматривал их, а они меня. Потом, тот, который с гитарой, сделал одухотворенное лицо и вопросил:

– Ты новенький?

– Чего?

– Ну, первый раз пришел?

– Конкретно сюда? – уточнил я. – Пожалуй, да. А что это за место?

– Не, ты только глянь! Ты новообращенный? Ура! Еще один!

От такого заявления я потерял дар речи. Когда дыхание восстановилось, я уже не имел возможности задать вопрос, так как ребята говорили без умолку, а в головах у них царил такой сумбур, что и в мыслях разобраться было сложно. Подождав пару минут, пока поутихли восторги, я сумел вклиниться с вопросом:

– Ребятишки, а вы, собственно говоря, кто?

– Мы толкинисты! – гордо заявил один. – Слыхал?

– Нет, – честно признался я.

– Как?! – оторопели они. – Ты что, «Властелина колец» не читал?

– Нет.

– Ну, хотя бы, «Хоббита»?

– Не только не читал, но даже не слыхал.

Еще через десять минут их радостных воплей я окончательно запутался. Восторженно подпрыгивая и экзальтированно подвывая, мне рассказали историю о профессоре Толкине или Толкиене, если честно, не усвоил. И о том, что истинные ценители сей бессмертной книги теперь живут только ею, изучают эльфийский язык, шьют костюмы и играют в Толкина. Напоследок, чтобы закрепить успех, мне, захлебываясь от восторга, продемонстрировали те самые палки, торчавшие из-за спины. Эти грубо оструганные деревяшки, выкрашенные серой краской, должны были обозначать мечи.

Рассматривая этих монстров, я не удержался от пренебрежительного фырканья. Уж чего-чего, а холодняка я насмотрелся. И в Афгане, и у Джабраила, да и у Казимира была приличная коллекция. Так что это непотребство не произвело на меня никакого впечатления.

– Ну как, понравилось? – поинтересовался запыхавшийся менестрель (парень с гитарой).

– Нет.

– Как нет? Да ты что? Давай мы тебе еще расскажем!

– Не надо! – испугался я.

Они неправильно истолковали мое восклицание, и один из них торопливо скинув со спины маленький рюкзачок, полез в него:

– Вот, возьми! Прочитаешь, все поймешь!

Он торжественно извлек три растрепанные книжки в тонких переплетах и вручил мне. Судя по тоскливому выражению его глаз, он вручал мне, как минимум, частицу своего сердца.

– Да не надо! Я верю! – попытался отказаться я.

– Бери! Не пожалеешь! – вмешался менестрель, поддержав дрогнувшую руку товарища.

Забегая вперед, скажу, книга мне понравилась, а вот толкинисты – нет.

– Слушай! – предложил мне хозяин книг, печально наблюдая за тем, как я спрятал их в сумку, – Айда с нами!

– Куда?

– Ну, ты даешь! Здесь же эльфийским языком написано! – возмутился менестрель, тыча пальцем в закорюки на стене, – Догоняйте, мы ушли пить пиво!

– Это я уже понял, – терпеливо отозвался я, – а вот, куда пиво пить?

– В кафе, – махнул в очень неопределенном направлении рукой второй толкинист.

– А что, эльфы пьют пиво? – не удержался я от ехидного вопроса.

– А то, как же!

Делать мне было нечего, поэтому я пошел с ними. В пивной было шумно и накурено. Основная масса дивных эльфов, орков и рыцарей всех мастей походили на хиппи, только «дети цветов» одевались ярче. Здесь же преобладал черный и серый цвет, ну, и они были, пожалуй, почище, чем их предшественники. Пиво глушилось литрами, по кругу то и дело пускался косячок, да и вели они себя соответственно.

Посидев пару минут, я откровенно заскучал. Ребята говорили только о своих играх, шутили на свои, понятные только посвященным темы, и совершенно не обращали внимания на то, как все это выглядит со стороны. Я решительно встал и попрощался.

– Уже уходишь? – удивился менестрель. – Зря! Скоро мы менестрельник устроим.

– Отстрел певцов, что ли? – хмыкнул я.

– Не, петь будем…

Такая перспектива напугала меня еще больше. Судя по тому, что я услышал и увидел, слуха и голоса здесь, почти ни у кого не было, а мы, вампиры, имеем абсолютный слух. Не все имеют голос, но слух имеется у всех. Я не стал дожидаться судного часа, и, сославшись на срочные дела, поинтересовался, где смогу найти владельца бесценной книги, чтобы вернуть ее.

– На пятачке возле театра, – охотно подсказали мне.

Я откланялся и заторопился к выходу. Тут в голове у меня зазвучал голос Пельменя:

– Ванька! Ты где?

– Обормот! – зло подумал я, – Чего орешь? Звони по мобиле!

– Да ладно тебе! Я уже здесь, за дверью! – Пельмень довольный произведенным эффектом отключился.

Я потер ноющие виски. Конечно, не так больно, как десять лет назад, но дискомфорт остался. Ну, Казимир, достану я когда-нибудь твоих оболтусов! Лет через триста наш семидесятилетний разрыв станет несущественным, вот тогда, если не забуду, оторвусь по полной.

Борис, действительно, ждал меня за дверью.

– Ванька, скорее! – заторопил он меня, – Сегодня выступают Анджело и Амадея!

Я охнул. Это были известнейшие личности в вампирском сообществе. Лучшая певица и лучший музыкант за последние полторы тысячи лет. Все это время они ездили по миру, поражая окружающих своим искусством. Иногда, когда им хотелось развлечься, они выходили на человеческую сцену, конечно под псевдонимами. До сих пор люди помнят имена божественных музыкантов, даже не догадываясь, что рукоплескали паре вампиров. Учитель тоже неоднократно рассказывал о них, и я очень хотел увидеть их своими глазами. Теперь моя мечта могла исполниться. Я немедленно и безоговорочно простил Борьке телепатическую связь.

– Где они выступают?

– На Сумской, естественно, – поразился моему вопросу Пельмень, – в нашем клубе. Сам знаешь, там места хватит на всех харьковских вампиров.

– А Пряник где?

– Места держит! Выступление, между прочим, в двадцать ноль-ноль. Если опоздаешь, твое место уйдет!

Я глянул на часы. Оставалось всего полтора часа – пришлось поторопиться. Мчась, домой на такси, я искренне жалел, что за рулем нет Рэма. Влетев в квартиру, я выдернул из шкафа любимый костюм, быстро схватил рубашку, не важно какую, главное, что в тон костюму. Приведя себя в порядок, горохом ссыпался вниз, где меня терпеливо ожидало такси. Когда я вышел из подъезда, бабульки, которые раньше не особо замечали меня, замерли от изумления и разом закудахтали от восторга. Я только улыбнулся им, стряхнул с пиджака несуществующую пылинку и сел в машину. Успел я за двадцать минут до начала концерта.

Надо сказать, что с этого дня бабки стали смотреть на меня, как на выгодного жениха. И под моими окнами табунами начали пастись их многочисленные внучки и правнучки. Достали они меня настолько, что я чуть не сменил квартиру, но, трезво все взвесив, поднапрягся и они вновь забыли про меня…

… Телефон разрывался. Я, с трудом разлепил один глаз, и посмотрел на часы. Господи! Всего час! Кому я понадобился в такую рань! Аппарат продолжал истошно голосить. Я зло кинул в него подушкой. Ни в чем не повинный телефон слетел со стола, жалобно звякнул, и затих. Тут же взвыл мобильник. Ругаясь, на чем свет стоит, я вылез из кровати. Раз меня так настойчиво ищут, значит наши – люди этого номера не знали.

– Ванька! – бодро заорал в трубку мой однокурсник, молодой вампирюга, лет семидесяти. – Ты чего трубу не берешь?!

– Я сплю!

– В час дня? – поразился тот. – Ты что, сдурел?

– Чего надо? – не вежливо перебил я его.

– Помнишь, мы как-то говорили о мотоциклах! Ну, что не плохо бы прокатиться всем по окрестностям! Погонять по пересеченке!

– Было дело, – зевая, согласился я.

– И байк у тебя имеется, если я правильно помню?

– Правильно, – насторожившись, подтвердил я.

– Тогда через час возле Исторического музея.

– За час не успею.

– Вань! Ты что, еще спишь? На байке успеешь!

Он отключился. А я, коротко ругнувшись, поплелся в ванну и одеваться. Ехать мне никуда не хотелось. Хотелось спать. Но я так же хорошо успел узнать Витьку. Этот невысокий, слегка рыжеватый балагур и непоседа вечно что-нибудь придумывал. И отговорить его было невозможно. Если он чего решил, то выпьет обязательно. Значит, если я рискну и не появлюсь в назначенном месте, в назначенное время, то вся толпа завалится сюда.

Выходя из подъезда и направляясь в гараж, я сам себе пообещал, что теперь начну новую жизнь, и буду ложиться спать каждый день, а то, в последнее время, повадился не спать сутками, отсыпаясь пару раз в неделю. Подходил я к гаражу уже в более бодром и приподнятом настроении – пребывание на свежем воздухе и ожидание скорости взбодрили меня. Открыв дверь я, в который раз, с восхищением полюбовался на свой «БМВ». Этот мотоцикл подарил мне Рэм перед отъездом в Югославию…