Ведарь

Глава 20

Перекидывание обратно заняло чуть больше времени. Не смущаясь возможных машин, обнаженные берендеи копались в рюкзаках. На свет показались тельняшки, «пиксельки», кроссовки, «боксеры». Из пакетов вытащили пропитанные чем-то полотенца, влажная ткань смывала кровь, рваные раны затягивались на глазах.

— Что так долго? Целовались в кустиках? — Михаил Иванович натянул на грудь полосатую фуфайку.

— Михал Иваныч, как вам не стыдно такие вещи говорить?! Не было у нас ничего — я просто запнулся за корягу. Вы же знаете, что они не в моем вкусе! — взвыл Вячеслав надевая штаны.

По дороге валялись мелкие лоскутки ткани, с ними легко заигрывал ветерок. Кляксы на дороге и капли на подорожнике указывали на недавнее побоище.

— Ребята, а у нас тут неприятность, — проговорил я, показывая на простреленный бензобак мотоцикла.

Шальная пуля не задела берендеев, но всё-таки попала в «медведя». Как кровь из пробитого сердца сочились последние капли бензина.

— Дальше поедем на машине! — Иваныч поднял с земли брошенную фуражку и, слегка отряхнув, водрузил на кудрявую голову.

— Как на машине, а мотоцикл? — Вячеслав застыл с открытым ртом, не завязав последний кроссовок.

— Нужно чем-то пожертвовать — или нами, или мотоциклом. Ничего с ним не будет! Живо в машину, и фуражку тоже накинь! — Иваныч мотнул головой Вячеславу, и потом повернулся ко мне, — А тебе особое приглашение нужно? Хватай рюкзаки и на заднее сиденье! Пулей!

Я не заставил себя долго упрашивать, залез следом за похудевшими рюкзаками в душное нутро машины. Вячеслав погладил по баку мотоцикл, и со злостью швырнул шлем в кусты. Слегка выпустив пар, поднял с земли фуражку и накинул на голову.

В заурчавшей машине обнаружились сигнальные жакеты, которые дополнили маскировочный наряд. Если сильно не приглядываться, то вполне сойдем за экипаж ДПС. Штрафов конечно не наберем, но будем менее заметны для окружающих. Всегда замечал, как люди отводят глаза, когда милицейская машина проезжает мимо.

Иваныч вывернул руль, и машина обогнула мотоцикл. Вячеслав горько вздохнул и не отрывал взгляда от бокового зеркала, пока мы не нырнули за очередной поворот.

— Не вздыхай, ничего с ним не случится! Такой приметный не пропадет из виду, — Иваныч коротко взглянул на пригорюнившегося Вячеслава.

— Да не пропадет целиком, а частями замучаешься собирать потом по местным доброхотам! И не трави душу, Иваныч, Федя потом это сам сделает, когда узнает, что бросили мотоцикл на растерзание! — Вячеслав вздохнул, — Самого бы Федю увидеть, а мотоцикл и новый можно собрать. По старым чертежам.

— Но вот почему ты пропыхтел дольше ведаря? У него одна иголка, а он мало того, что своего успел завалить, так ещё и мне помог! Даже стыдно за то, как вас учу! — кудрявая голова укоризненно качнулась.

Машина сбросила скорость перед въездом в Палех и сошла с главной дороги на объездную.

— Так он заточен на это, а мы-то что? Только физухой и занимаемся. Но неплохо, если Федор сумел задержать свору! Аккуратнее на ямах, Михаил Иванович, не дрова везешь! — в очередной раз, стукнувшись макушкой о потолок, ругнулся Вячеслав.

— А вы-то что? Да вот решил вас по возвращении до его уровня подтягивать, это значит вдвое больше тренировок ежедневно! Стыдоба да и только, молодой берендей проигрывает в скорости неоперившемуся ведарю! — резкий поворот руля и в бок впивается ремень.

— Эх, жаль, что я тебе тогда не навез все-таки! Сейчас бы не было никаких проблем! — ко мне повернулось красное лицо Вячеслава.

Похоже, слова Иваныча задели его за живое. Машина поднимала тучи пыли, народу попадалось мало, в основном пожилые люди и дошколята. Одноэтажные домики с палисадниками проплывали мимо, посматривая грустными глазницами окон. Утопающие в белых цветах яблонь и слив, верхушки домов обращали к небу шиферные крыши.

На панели машины пробурчала рация.

— Седьмой, где вы? Седьмой, ответь!

Мы переглянулись между собой, позывной не прекращался.

— Ну, ответь, весельчак! — прогудел Иваныч, выезжая на главную дорогу в конце поселка.

Черная коробочка рации скрылась в ручище Вячеслава, откашлявшись в сторону, он нажал на кнопочку вызова.

— Седьмой на связи! Прием! — прогундосил, стараясь подражать голосу водителя-перевертня.

— Седьмой, почему не выходили на связь? Прием!

— Выходил прикурить, ребята на улице стоят! Прием! — Вячеслав продолжал играть свою роль.

— Седьмой, вы на позиции? Прием!

— Так точно! Прием!

— Повнимательнее, седьмой, они должны быть где-то рядом! Отбой! — Ещё раз пискнув, рация замолкла, Вячеслав облегченно выдохнул. Укрепив рацию в подставке, он слегка зацепил бардачок. Из черного зева выскользнули бумаги, карточки удостоверений, грохнул по полу пистолет.

— Ого, да это же мы, Михал Иваныч! — Вячеслав показал фотороботы Иванычу и протянул назад.

— Лихо за нас взялись, я думал, время ещё есть! — Иваныч мельком кинул взгляд на бумагу.

Пять картинок: тетка, я и берендеи. На мой взгляд — нос можно и длиннее нарисовать, а не кнопочный, как на изображении. Но кто-то видел нас такими и передал сигнал на задержание. Кто-то очень знакомый.

Иваныч даже к рулю придвинулся, чтобы виднелась одна фуражка и глаза над баранкой.

Промелькнули мимо деревеньки, сквозь коридор зеленых деревьев приближалось Иваново.

Проскочили пять засад на дороге, умудрялись промчаться прежде, чем бойцы успевали рассмотреть кто в машине. Рация ещё несколько раз вызывала, но Вячеслав прекрасно справлялся с ролью милиционера. Час пролетел на одном дыхании, пронеслись мимо буйные леса и широкие поля.

По широкой дуге огибали Иваново, когда рявкнула рация.

— Седьмой, прием!

— Седьмой слушает! Прием! — с прежней интонацией протянул Вячеслав.

— Седьмой, какого ты покинул пост? Прием!

— Никак нет, находимся в указанных координатах! Прием!

— Да чего ты звездишь? Только что мимо восемнадцатого поста пролетел! — вклинился незнакомый басок.

— Обратитесь к первоисточнику! Прием! — сказал Вячеслав своим голосом.

Иваныч резко кинул на него недовольный взгляд. Вячеслав пожал плечами.

— Седьмой, к кому обратиться? Серега, тебе голову напекло или погоны жмут? Прием! — раздраженно прогавкала рация.

— Другими словами — идите на …

Иваныч резко нажал на педаль газа, мотор взревел, и я не расслышал последнего слова. Но и так понятно, куда и зачем.

— Пацан! — процедил Иваныч. — Не можешь без хулиганства!

— Михал Иваныч, да достали они хуже пареной редьки! Не смог удержаться! — Вячеслав оглянулся на дальний отзвук сирены.

На горизонте засверкали проблесковые маячки дежурной машины. За нами ринулись оскорбленные представители власти.

— Догоняют, — поделился я своими впечатлениями с Иванычем.

— Вижу! — Михалыч почти до пола втопил педаль газа, укоризненно покачивая головой.

— Михал Иванович, а что я должен был ответить? Качать головой может каждый, а вот подсказать в нужную минуту! — проворчал Вячеслав, напряженный взгляд не отрывался от бокового зеркала, от приближающейся мигалки.

Сквозь обороты мотора и рев ветра в приоткрытых окнах пробился звонкий рев сирены. Рация выплевывала указания по задержанию нашей машины, пока командующий операцией не понял, что мы их тоже слышим, и не последовала команда перейти на спецканал.

Вячеслав покрутил настройки рации, но так и не смог выявить волну. Раздраженно сжалась здоровая ладонь и коробочка рассыпалась мелкими осколками по коврику.

Михаил Иванович не спускал глаз с дороги, тоже включил мигалку. Под пронзительный рев сирены мы обгоняли испуганно жмущиеся к обочине машины. Сзади нас постепенно настигала машина с мигалками.

Я увидел, как высовывается по пояс человек с пассажирского сиденья и прицеливается в нашу сторону.

Ого, как в киношный боевик попал!

Подтвердив мои мысли, раздался выстрел. Ощутимо вздрогнуло кресло Вячеслава — на заляпанной поверхности бокового зеркала возникла неровная дыра. От дыры к краям по стеклу разбежались ломаные трещины, на ухабах и ямах вываливались блестящие кусочки.

— Твою же мать! Так ведь и попасть могут! — Вячеслав повернулся ко мне, протягивая найденный пистолет. — На-ка вот, пульни им в ответку, пусть хоть немного испугаются. Покажи, как ты белке в глаз попадаешь!

— В какой глаз, Слава? Там же люди! Сашок по колесам старайся, и особо не высовывайся! — Иваныч мотнул рулем, обгоняя дряхлую «Волгу».

— Эх, а так хотелось хотя бы раз! Всего один разик попасть менту в глазик! — пробормотал я, опуская стекло.

Вячеслав хохотнул, оценив шутку, Иваныч же пробормотал что-то вроде «эх, молодежь». Громыхнул ещё один выстрел, пуля вскользь шаркнула по двери. Содралась краска, обнажился белый металл, треснувший лак прыснул мелкими пластинками. Голова инстинктивно вжалась в плечи, с догоняющей машины закричал «матюгальник», приказывая остановиться у обочины.

— Давай! — гаркнул Вячеслав, видя мою нерешительность.

— Ага, сам отдал пистолет, а теперь «Давай». Хитрозадые все пошли! — я спародировал обычное ворчание молодого берендея и высунулся в окно.

Ветер в затылок, трясет неимоверно. Вспомнилась почему-то дуэль Пушкина с Дантесом. Тут же отогнал картинку финала этой драмы.

С левой руки стрелять непривычно, поэтому первый выстрел выбил асфальтную крошку у колеса, пуля ушла рикошетом. В руку ударило отдачей, газовый запах рванул по ноздрям. Но преследователи слегка сбавили скорость. Стрелявший сотрудник тут же залез обратно в машину.

— Ты постарайся побыстрее стрелять, чтобы успеть под колесом яму вырыть! — не удержался от подколки Вячеслав.

Выстрел со стороны машины заставил пригнуться за сиденьем, пуля сорвала ветровик, пройдя недалеко от круглой головы. Ветровик обиженно поскакал по асфальту, подобно брошенному неумелой рукой бумерангу. Иваныч жал на газ, не отвлекаясь на нас. Машина виляла под твердой рукой, не давала прицелиться, но и не подставлялась мишенью.

— А если в бензобак попадут? Взлетим же! — Вячеслав оглянулся на Иваныча.

— Такое лишь в кино бывает, на самом деле пробьют бак, и мы остановимся без топлива, — Иваныч криво усмехнулся.

— А-а, ну тогда ладно! А то погода нынче не летная! — пробурчал Вячеслав, глядя, как меня откинуло при резком маневре.

— Саша, постарайся подстрелить их, иначе на подъезде возникнут проблемы! — прогрохотал Иваныч.

— На подъезде к чему? — новый выстрел пробил заднее стекло, на сиденье посыпались мелкие осколки, пуля застряла в обшивке потолка.

— Ты так ничего и не понял — меньше говори, больше слушай! — еле увернулся от встречной машины Иваныч.

Я прицелился, на краткий миг реальность перестала существовать, осталась линия глаз-мушка-колесо. Выстрел и вновь отдача.

Вырванный клок черной резины отлетел в сторону. Преследующую машину повело вправо, на глазах оседала на ведущем колесе. От искрящего диска черными хлопьями отлетали куски шины.

— Ой, красавчик! А то все мама, мама! Молодчик! — Вячеслав от избытка чувств даже высунулся наружу и продемонстрировал, как умеет ловко стучать ладонью по бицепсу согнутой руки.

Водитель пытался справиться с управлением, но сбрасывая скорость, преследователи неминуемо отставали. Я почти явственно слышал мат в подбитой машине. Она превращалась в точку на горизонте, когда донеслись торопливые хлопки, но ни одна из пуль не коснулась нашей спасительной лодочки.

— Скоро! Совсем скоро! — процедил Иваныч, напрягая мышцы, чтобы удержать рвущееся из рук рулевое колесо.

Не успел я облегченно вздохнуть, как глаз зацепился за дальнюю кромку леса. На широкое поле катилась темно-серая волна. Сквозь мелькание придорожных деревьев виднелась бегущая свора оборотней.

Есть истории про человека, что пройдя пустыню, умирал в шаге от оазиса, или утопал в паре метров от берега. Обидно, когда преодолеваешь невероятные препятствия, рвешь нервы, вытягиваешь жилы из себя и запинаешься на последнем шажочке. Последний прыжок и ты победитель!

Немного расслабляешься, чувствуешь себя на высоте. Добрался! Смог!!! И в этот момент коварная судьба подбрасывает невысокую ступеньку, а сил на нее и не осталось. Хватаешься за любую соломинку, за любые впадинки, но горькое разочарование накрывает с головой. И желанная победа ускользает прочь — к более удачливому и собранному человеку.

Такое же ощущение возникло у меня, при виде катящейся волны. Десять, тридцать, пятьдесят особей мчались нам наперерез.

— Ребята, посмотрите направо, у нас гости! — окликнул негромко переговаривающихся берендеев.

— Эх, и ё-ё-ё! — протянул Вячеслав, — Где же мы их хоронить-то будем?

— Ничего, успеваем! — кинул взгляд на волну Иваныч, — ещё десять минут и на месте.

Асфальт временами пропадал, уступал место зубодробительной брусчатке. Где-то далеко выла милицейская сирена, словно ей в ответ протянулся волчий вой, на который тут же ответили лаем и жалким скулением местные собаки.

Пасущаяся у одинокого дома серая коза встала на дыбы и, выдернув колышек, помчалась прочь от далекой волны. Проскочив за задним бампером, зверюга полетела по дороге. Колышек на веревке скакал следом, подпрыгивал на камнях и бил козу по бокам, добавляя страха обезумевшему животному. Я успел заметить, как за козой поспешила какая-то старушка, державшаяся за поясницу.

— Твою же маму расцеловать за телеграмму! Сколько же их, — Вячеслав напряженно вглядывался в проблески далекого поля, где серые точки увеличивались в объемах.

За серой тучей катился черный комок тьмы. Огромный оборотень — раза в два больше берендея. Такого я ещё не видел.

— Поворот остался, держитесь, парни! — Иваныч глянул на табличку-указатель.

На двух белых ногах крепилась доска с надписью «Аэродром Северный».

— Ого, так мы на самолетах полетим? — поинтересовался я.

— Ага, будем ужасом, летящим на крыльях ночи! Причем на крыльях будем лететь снаружи, а не внутри, — не смог удержаться от колкости Вячеслав.

— Зато я лучше прыгаю, — парировал я, глядя, как из-за поворота показывается длинный серый забор.

— Вот начинается, лучше прыгаю, лучше бегаю, лучше стреляю. А перекинуться можешь? — обернулся Вячеслав.

— Оставить пустой треп, приготовьтесь к выходу! — скомандовал Иваныч.

Из кустов вынырнул широкий съезд и несколько бетонных прямоугольников, окрашенных красно-белыми полосами. Иваныч резко надавил на тормоза, и машину слегка развернуло от торможения. Мы вцепились в верхние рукояти, поднялась туча пыли, противно провизжали тормозные колодки. Я сразу же зацепил за ремни похудевшие рюкзаки, похоже, что приехали.

Под козырьком входа в КПП курили два десантника, они заинтересованно уставились на приехавшую милицейскую машину. Мы выскочили из машины и опрометью кинулись к стоящим. Нужно отдать должное подготовке солдат — ребята моментально вычислили в нас ложных ментов, и в нашу сторону уткнулись дула короткоствольных автоматов.

— Мы к подполковнику Жестову! — рявкнул Иваныч.

— Стоять! Ни с места! Кто такие? — выпалил один из дежурных.

Черный зрачок автомата перепрыгивал с меня на Вячеслава и обратно. Показалась капля пота на сросшихся бровях. Наш ровесник, подрагивающие руки и неуверенный взгляд выдавали с головой — ещё пальнет с перепуга. Второй выглядел постарше. К нему-то и обратился Иваныч.

— Слышь, сержант! Волки нападают, взбесились вроде, не веришь мне — взгляни сам! Но быстрее, а то скотину вырежут и людей задерут! — рука Иваныча махнула в сторону дороги, откуда только что приехали.

Солдат кинул быстрый взгляд, тут же округлились глаза и берет пополз вверх. Слегка отставшая стая виднелась во всей своей устрашающей полноте. Видно, как маленькие точки увеличиваются в объеме и приближаются со страшной скоростью.

— Врубай тревогу! Чего застыл, солдат? — проорал Иваныч, и со злостью бросил милицейскую фуражку на вычищенный асфальт.

Другой солдат тоже посмотрел на приближающийся клин и, забыв про нас, кинулся в серую будку КПП. Сержант и мы следом, не оставаться же на улице. Младший ещё набирал номер на телефоне, когда подскочивший сержант стукнул по низу стола. На уши надавил противный звук сирены.

— Подполковник на связи! — быстро проговорил младший и высунул трубку в отверстие в окне.

Выпуклая плоскость с круглыми дырочками прижалась к уху Иваныча. Мы с Вячеславом остановились у распахнутой двери, изготовившись к атаке. По дрожанию рук Вячеслава видно, что ещё немного, и он перекинется. Поймав взгляд, я покачал головой — рано.

— Сергей, общая тревога, нападение волков! — отчеканил старший берендей, — ещё и самолет нужен для … Так точно! Передаю.

Сирена вытаскивала барабанные перепонки, как сквозь такой рев можно разговаривать? Однако сержант, приняв трубку из рук Иваныча, тут же выпрямился, несколько секунд слушал инструкции, чуть не козырнул в конце и аккуратно плюхнул трубку на место.

— Вам нужно пройти до конца ангара, повернуть налево и пройти до второго самолета! — объясняя нам дорогу, махал рукой сержант, потом остановился, — Блин! Зеленый! Покажи им дорогу до диспетчерской! Так будет быстрее. Я заблокирую дверь!

— Ребята! За мной! — скомандовал Иваныч в нашу сторону.

Мы отскочили с занимаемых позиций и помчались следом, сзади громко хлопнула дверь. Раскрылось огромное поле аэродрома, со стоящими самолетами, невысокими зданиями. Огромную площадь накрыл бело-голубой купол, тот самый который так мало виден из городских окон.

Из кирпичных казарм выскакивали одетые по форме десантники с оружием наизготовку. Пробегая на плац, они выстраивались в ровные ряды.

Справа от дорожки расположились самолеты, как огромные птицы, присевшие для отталкивания от земли. Белые красавцы, стоящие на бетонных плитах, как на костяшках домино, равнодушно смотрели на творящуюся внизу суету. На резкие взмахи командиров, на голубые береты, на оружие в руках.

Чуть поодаль от гаражей, пузом к земле прижимались темно-зеленые вертолеты со звездами на боках. Один самолет выруливал на полосу разгона, к нему-то мы и рванули, пока он заходил за высокую будку диспетчера.

— Что случилось, Андрюха? — окрикнул один из техников, розовощекий крепыш, вытирающий руки замызганным полотенцем.

— Волки напали! — ответил наш сопровождающий.

— Да чего ты гонишь-то? — не поверил техник, однако поспешил к зеленоватой двери, куда сбегались остальные замасленные ребята.

Мы почти пробежали мимо застывших самолетов, когда раздался первый выстрел и за ним последовал испуганный мат. Десантники увидели, что за существа перепрыгивают через забор и мчится к ним. Раздался звонкий вой и стрекот автоматов.

Наш провожатый обернулся на стрельбу, берцы споткнулись о бордюр. Голубые глаза расширились, и тело наклонилось вперед. Споткнувшегося на лету десантника подхватил Иваныч, откинул назад. Солдат осел на ватных ногах, автомат звонко лязгнул по асфальтному покрытию. Берендей сплюнул от огорчения.

Я обернулся посмотреть на настигающих оборотней. Серые создания перелетали через забор и, скользя над землей, летели к рядам автоматчиков. Стреляющие ребятадержались геройски, не убегали от страшных челюстей, организованно выпускали пули по мчащимся мишеням.

Подбитые оборотни падали в ноги бегущих, но самые быстрые перевертни достигли первых рядов. Завязалась рукопашная. Сатанинская сила оборотней раскидывала попадающихся десантников в стороны, словно хулиганы швыряли магазинные манекены. Ребята в зеленых формах разлетались подобно кеглям в кегельбане, но те, кто находился на ногах, упорно отстреливались от накатывающей волны.

— Ты должен остаться, иначе они не выдержат! — обернулся Иваныч к Вячеславу.

— Я понял! — пробежав ещё пару шагов, выкрикнул Вячеслав.

Он тут же скинул рюкзак и перекинул мне. Я поймал на лету, переложил через плечо. Два увесистых мешка заколотили по хребту. Вячеслав подлетел к потерявшему сознание солдату, и, сорвав автомат, дослал патрон в патронник.

Мы побежали дальше, до самолета оставалось ещё двести метров, когда за спиной прогремел близкий рокот выстрелов. Обернулись с Иванычем — припав на одно колено, Вячеслав расстреливал вторую группу оборотней, перепрыгивающих через колючую проволоку забора. Десантники почти расправились с первой волной, когда вторая прорвалась у них за спиной.

Вячеслав срезал пулями мчащихся к нам перевертней, несколько кувыркнулись в траву, но остальные продолжали мчаться на стреляющего берендея.

— Не тормози! — гаркнул Иваныч и шлепнул по рюкзакам, подталкивая к самолету.

Похожий на нахохлившегося сокола, самолет двигался по полосе разгона. Задняя часть начала понемногу подниматься. Мы мчались, не разбирая дороги, под ногами бетонные плиты менялись на заросшую травой землю, и опять на плиты. Оглушительно выли турбины, сухой воздух разрывало от воя, криков раненных людей, непрекращающейся стрельбы.

Огромная белая птица приближалась, вырастала в размерах, под задорно поднятым хвостом закрывался огромный люк. Турбины ревели, разгоняя по земле тучи пыли, ошметки травы. Иваныч бросился наискосок к белому борту, рукой показав двигаться за ним.

Рюкзаки со всей дури колотили по хребту, пот заливал глаза, ноги спотыкались о комья земли на поросших травой участках. Сзади выстрелы, крики, вой.

Закрывающийся люк оказался в паре метров от нас, Иваныч забросил свой рюкзак и, ухватившись за стойку, плашмя рухнул на дорожку люка. Тут же протянул мне руку и перехватил в прыжке к борту. Воздухом из турбин едва не сорвало рюкзаки со спины, но вот и я рухнул рядом с Иванычем.

— Добежали! Ну, молодцы! — пробасил над ухом невидимый пока человек.

Крепкие руки вцепились в затрещавший шиворот и затащили внутрь грузовой кабины.

Сверху опускалась железная стена, закрывая от глаз голубое небо, поднимался пол люка. Мы с Иванычем, тяжело дыша, лежали на трясущемся полу грузового отсека, когда в почти закрывшейся щели появился серый силуэт. Перевертень запрыгнул на поднимающуюся рампу, тут же когти заскребли по ребристой поверхности и перевертень рванулся ко мне.

Разинув пасть, похожую на новенький капкан, зверь с белой отметиной на лбу ухватил воздух, взамен моей отдернувшейся ноги. Носком другой ноги я поддал какую-то валяющуюся железяку. Перевернувшись в воздухе, она врезалась в оскалившуюся морду. Возникло де-жа-вю, словно это происходило со мной. Взмахнув лапами, перевертень попытался удержать равновесие. Рампа почти поднялась, оставив небольшую щель.

Автоматная очередь оглушительно прозвучала в закрытом помещении, взвизгнувшую тварь вынесло наружу. Рампа лязгнула, закрываясь целиком. Я облегченно выдохнул и повернул голову. В ушах звенело от раскатов и разрывов пуль. Пол методично вибрировал за спиной.

В большом грузовом отсеке по бортам прижались откидывающиеся сиденья, в центре можно устроить большую дискотеку. Светлый пластик окутывал детали обшивки, то тут, то там светили встроенные лампы.

У круглого окна стоял кряжистый мужчина, руки сжимали автомат Калашникова. Немигающие глаза уставились в окно. Морщинки на лбу собрались в четыре ломаных линии, мясистый нос встревожено раздувался. Черный ежик волос прикрывал кожаные складки на затылке. Он напоминал мощный пень в лесу, когда основание могло простоять века и после того, как упавший ствол сгниет.

— Хорошо парня выучил, Иваныч! Добре бьется! — низким голосом проговорил стоящий, и кивнул на окно.

Мы с Иванычем подскочили к окну, самолет как раз поднимался вверх, но отлично видна картина, как на перекинувшегося Вячеслава прыгали перевертни. Богатырская фигура качалась как тополь на ветру. То пропустит мимо себя кинувшегося перевертня, то махнет лапой так, что другой отлетает и пытается подняться. Несколько обнаженных человек лежали в изломанных позах, краснея кляксами на телах. Вот Вячеслав сбил одного на лету и добавил лапой, втоптав в зеленую полосу. После Славиного удара перевертень пополз с перешибленным позвоночником. Скалился, блевал кровью и полз.

Берендей действительно лихо расправлялся с противниками. Пока в один момент нападавшие не повернули лохматые головы в сторону от нашего самолета. Словно прислушались к чему-то, и, синхронно развернувшись, перевертни кинулись туда, откуда появились.