Ведарь

Глава 22

— В прятки играешь, Миша? — ухмыльнулся подполковник.

— Пока вас ждал, ещё и с белками в шахматы успел перекинуться! — ответил Иваныч.

— Михаил Иванович, а вы ничего не хотите мне сказать? — я освободился от рюкзаков.

Парашютная сумка сходу легла под зад опустившегося подполковника, другой парашют Иваныч подгреб себе. Все ясно — мне придется самому себе искать место для сиденья. Большая валежина с вывернутыми корнями мало подходила на роль удобного кресла — по мшистому стволу сновали мокрицы и другая живность, торопящаяся найти приют до захода солнца.

— Смотря, что ты хочешь узнать, Саша. Если про грибы, то красные шляпки с белыми точками лучше обходить стороной. Если про ягоды, то сначала покажи нам, а после уже пробуй. Может про костерок? Так вон там я видел отличную сухостоину! — Иваныч неторопливо копался в рюкзаках, доставая тушенку, хлеб, яйца.

— А продукты-то у вас откуда? Федор же из погреба рюкзаки достал! — я несказанно удивился обилию съестных припасов.

— Мы каждый день сидели как на иголках, и у Федора появился определенный ритуал ежедневно обновлять содержимое рюкзаков. Ты об этом хотел спросить?

— Нет, я про то, как вы использовали меня для выучки ребят, — я сглотнул слюну, но все-таки отвел взгляд от выложенных продуктов.

— Что на голодный желудок воздух сотрясать? Вот принесешь сейчас дровишек, тогда и поговорим! — отрезал Иваныч.

Подполковник пожал плечами, и взгляд мечтательно поднялся ввысь. Весь вид показывал, что он не в курсе моего вопроса, для пущего артистизма не хватало ковыряния носком берца в палой листве. Помогать со сбором дров никто, конечно же, не собирался.

Развели дедовщину!

Делать нечего и по скользким иголкам я пошлепал ломать сухостой. Сумерки неторопливо ложились на деревья, чахлые кусты, словно гигантский киномеханик выключил свет, и теперь он медленно тух. Безлиственная береза опасно накренилась на соседние деревья: вот-вот упадет, сухие ветви устилали землю.

Громкий треск нарушил умиротворенность засыпающего королевства. Я ломал дрова, сучья стреляли в разреженный воздух громкими хлопками. Я набрал целую охапку, чуть не навернулся по дороге, пока нес, да ещё заприметил несколько больших ветвей — притащить на ночь.

Пока я ходил, берендеи сотворили небольшой костерок, разложили пищу на куске ткани, и ждали моего возвращения. Облупленные яйца поблескивали боками в свете костерка, зеленый лук напоминал стрелы, хлеб выложен ровными кусками в форме башенки. Им бы рестораторами работать, вот только тушенка не открыта.

— А мы тебя ждем! Дай-ка ножик? — спросил приподнявшийся на локте Сергей Анатольевич.

— Так у меня его нет, — я сбросил охапку чуть поодаль от импровизированного стола.

— Как же без ножа банки-то открыть? — поинтересовался Иваныч.

— Может об ствол шарахнуть? — я показал на лежащую валежину, среди мха торчали обломанные сучья.

— Да лучше об голову. Твою! Это же надо — лететь в тайгу и не прихватить ножа! — поцокал языком подполковник.

Ясно, опять разыгрывают. Хотят высмеять неумеху городскую, ну что же — правила игры ясны, остается окунуть старичков в лужу. Как же мне показывал старый рыбак? Вспомнить бы.

— Пакетик целлофановый найдется? — я почесал голову.

Станиславский сразу бы сказал: «Не верю!», но тут может и обойдется. Подполковник указал на скомканный кусок пленки возле рюкзаков.

— Бери, ты наверно хочешь подышать в него, для успокоения? Фильмов американских насмотрелся? Но учти, у нас клея нет!

— Вместо клея можешь живицу с сосны использовать! — хохотнул Иваныч.

Ну-ну, смейтесь-смейтесь. Эх, как же любят взрослые дядьки подтрунить над молодежью, мол, мы знаем, мы пожили. Лишь бы не облажаться, не дать повода почувствовать себя на высоте, а то опять придется тащить рюкзаки, может и Иваныч до кучи свои отдаст.

Банку боковиной к груди и уперся пальцами в твердый бок, сверху надавил ладонью и слегка прожал жесть. Потом перевернул банку вмятиной к себе и сделал ещё углубление, под углом к первому.

— Ты сейчас звездочку делаешь, ниндзя малолетняя? — рассмеялся подполковник.

— Да, мало ли кто к нам заявится, а тут и звездочка будет. И гость наестся заодно, если не промахнусь! — пропыхтел я, стараясь углубить вмятину.

Два прогиба встали под углом один к другому, третья сторона осталась нетронутой. Положив банку в пакет, принялся сжимать плоскости днищ банок от одного прогиба к другому и наоборот. Все легче и легче прижимались края, с хлопком рвущейся жести лопнуло место сгиба, на пакет выплеснулось немного желатина.

— Ты глянь-ка, а малой-то кумекает немного, скоро сможем тушенку через дырочку высасывать! — Сергей подмигнул Иванычу.

— Может трубочку поискать, и зонтик для коктейля? — вопросом ответил Иваныч.

Я продолжил, не обращая внимания на насмешки. Банка скрежетала в руках, сцепленные в замок руки нажимали то один край, то другой. Половина содержимого вывалилась в пакет, но главное — жесть порвалась по местам сгиба и банка раскрылась как два лепестка кувшинки. Потемневшая тайга смотрела вместе с берендеями, как открывается банка тушенки без ножа и открывалки.

— Пожалуйста, могу ещё пару банок открыть! — я положил пакет с тушенкой и разорванной банкой рядом с импровизированным столом.

— Вот за что не люблю всезнаек, так это за ехидную ухмылку на морде. Так бы и двинул берцем по зубам, чтобы не скалились лишний раз! — вздохнул переставший смеяться подполковник.

— Умыл он нас, Натольич! Ну да ничего, в следующий раз поймаем! — Иваныч продолжал улыбаться.

Подбросив очередной сук в ярко полыхающий костер, Иваныч вытащил из кармана складник. Мелькнув в свете огня плоской рукоятью, нож шлепнулся на мою ладонь. Тяжеленький, грамм на триста потянет. Кнопка выбросила широкое лезвие наружу.

— Лучше им открой, удобнее есть будет. А поломанную банку себе забери, заслужил! — пробасил ухмыляющийся Иваныч.

— За «поймаем» — я не рассказывал, как мы вместе приземлялись? — прыснул в кулак подполковник. — Такого запаха я давно не чуял.

Вот, началось! Нашли на чем отыграться. Сейчас последует долгое перечисление всех проявлений страхов и ужасов, а Иваныч будет обидно подхихикивать и подзуживать, надеясь уколоть побольнее. Нужно сыграть на опережение.

— Признаю, обгадился я, Михаил Иванович! Страшно было до жути, спасибо Сергею Анатольевичу за поддержку во время полета. Если бы не он, то нас бы перевертни вычислили по запаху за много километров! — проговорил я, не дав развернуться буйной фантазии подполковника.

— Да ладно, с кем не бывает. Сергея вон тоже первый раз пришлось выпинывать из самолета! — прогудел Иваныч.

— Так бы и двинул берцем по зубам! — повторил свою фразу подполковник и придвинулся ближе к еде.

Костерок полыхал в ночи теплым светом. Казалось, что стволы деревьев пританцовывают в бликах огня, то приближаясь, то отпрыгивая. Птицы стихли, зверей не слышно, лишь играется ветер в шелестящих листьях и трущихся иголках. Изредка раздавался треск деревьев, словно сосны и ели устали стоять в одном положении, и теперь поводят ветвями, как борец разминает суставы перед боем.

Пища уничтожалась под негромкий разговор. Хоть мрачная тайга и навевала робость пред своей дикой красотой, но в компании двух опытных берендеев, прошедших не одну битву, спокойно, как у тетки на кухне. Как она сейчас там?

— Так что ты хотел спросить по поводу выучки? — посмотрел на меня Иваныч.

— Вы же не напрасно меня просили показать прыжок, и остановились на дороге с патрулем перевертней? Вячеслав же мог на мотоцикле оставить их далеко за горизонтом. Все это было для того, чтобы ребята увидели меня в деле? — я отложил в сторону надкушенное яйцо.

— Знал бы ты, Саша, что мы уничтожили сорок два оборотня возле Мугреева и на подходе к нему — не спрашивал бы об этом! Мои ребята обучились противостоять перевертням, а из ведарей только вы с Марией и знакомы нам. Значит, нужно ребят обучить и вашим приемам, а как это сделать, если никто не соглашается быть убитым взбесившимся берендеем? — спросил хмурый Иваныч.

— Мда, то есть теперь, если на вас нападет бешенство, у меня меньше шансов остаться в живых?

— У тебя вообще нет шансов против нас двоих! — рыкнул подполковник. — Мы видели, какова Мария в деле, посмотрели на битву Владимира. Успели заметить, как ведари используют слабые места, и выработали собственную систему противостояния вам. По сути — мы вообще не должны были остаться в живых, после увиденного та…

— Да, мы-то видели, а эти два раздолбая не верили в ваше превосходство. Вот и пришлось пойти на хитрость и вынудить тебя показать свою силу, — перебил Иваныч разговорившегося подполковника.

Тот удивленно посмотрел на Иваныча, в ответ получил легкое вздергивание бровей. Вроде как знак замолчать, я тактично сделал вид, что не заметил.

— И на ребят не наговаривай. Они всё сделали, чтобы защитить тебя. Федя увёл по ложному следу. Как бился Слава — ты видел сам, — проговорил Иваныч.

— Федя увёл по ложному следу? Он вроде как остался задерживать перевертней? — переспросил я.

— Всё верно. Но Федя хоть и молодой, но не совсем уж дурак, чтобы кидаться одному против такой стаи. Он перекинулся, подхватил наши вещи и повёл их в другом направлении. Ты помнишь рушник, которым утирался? Да и обниматься он к нам лез, не от избытка чувств, а чтобы наши запахи собрать. Пока перевертни сообразили, что к чему — мы успели подъехать к аэродрому, — сказал Иваныч. — Так-то, Сашок.

Наступила неловкая тишина, потрескивание костра, шум деревьев и скрежет жучка-древоточца в валежине составляли звуковой фон. Я думал о своём, мужчины угрюмо смотрели в костер, Иваныч изредка шевелил палкой, вылетали снопы искр.

Рядом треснула ветка. Мы резко повернули головы на звук.

— Здорово бывали, люди прохожие! — из густой тени вышел молодой парень.

По возрасту чуть старше меня, в коричневых глазах играют отблески костра. Прямой нос как лезвие колуна, высокие скулы обточены до ушей, слегка раскосые глаза смотрят с хитринкой. Одет в свитерок, штаны, невысокие сапоги, на поясном ремне приторочен нож, на голове выгоревший картуз. Как он так близко подобрался — ума не приложу.

— И тебе не хворать, да больным не лежать! Мимо идешь, или к костерку погреться? — пробурчал подполковник.

— Да к вам спешил. Увидел, что на нашу землю кто-то пришел, вот и хочу поинтересоваться — чего надобно? — парень протянул к костру озябшие руки.

— На какую «вашу землю»? Или тайга выкуплена вся? Говори, да не заговаривайся, пацан! — рявкнул подполковник.

— А ты, дядя, зря-то не рычи, и не таких успокаивал. Наша она по праву первенства, пришли мы сюда первые, оттого и застолбили её. Ещё вопросы будут, или ответите на мой? — улыбнулся ни мало не смутившийся парень.

Белые зубы блеснули в свете костра, парень приподнял слегка козырек картуза, выглянули соломенные волосы. Так разговаривать с незнакомыми людьми, ночью, да ещё и неизвестно где — либо отчаянная храбрость нужна, либо отряд спецназа за спиной. Я на всякий случай оглянулся кругом.

— Дерзишь, пацан! «Таких» ты ещё не успокаивал! А будешь и дальше дерзить, то я тебя лично успокою! Нашелся, понимаешь, хозяин тайги! — ярился подполковник, даже в свете костра видно как покраснело лицо.

— Дядя, да ты не волнуйся так, а то лопнешь еще. Оп! За тушенку спасибо! Ножичек кидать не нужно? У меня и свой имеется, острее вашего, — парень выхватил из темноты банку тушенки, неуловимо брошенную подполковником.

— Ах ты, щенок!!! Придется научить тебя уму-разуму, как со старшими разговаривать! — Сергей Анатольевич подскочил с места и кинулся к улыбающемуся парню.

Быстрее чем летящая банка, здоровый кулак впечатался в изгибающиеся губы, капли крови блеснули в свете костра, упав на невысокую траву. Парень отлетел на несколько метров, но в полете извернулся и приземлился на ноги, высохшие иголки разлетелись в стороны, вместе с палой листвой.

— Ну, дядя, это ты зря, — парень улыбнулся окровавленными зубами, сплюнул кровь и начал стягивать свитерок.

— За сколько? — подполковник кивнул Иванычу.

Сергей Анатольевич дернул головой, раздался короткий треск, повел плечами, разминая мышцы. Парень отбросил свитерок, за ней полетела майка, ремень на штанах блеснул пряжкой.

— За 16. Саша, сиди ровно и время первого удара засеки! Не вмешивайся, а я, пожалуй, второго отоварю за 12! — Иваныч кинул мне наручные часы.

Секундная стрелка неумолимо продолжала свой бег на обычных «командирских» часах. Широкий браслет переливался в свете танцующего пламени.

— Какого второго? — парень от удивления запутался ногой в штанине.

— Вон за тем деревом стоит, ждет развлечений. Скорее всего, чтобы пугнуть, когда мы от тебя подрапаем. Ты бы нацепил штанишки-то, сынок, а то комары пипирку отгрызут! — Иваныч показал направление пальцем и с хрустом потянулся.

Из ломающихся кустов вылетело грузное тело, с рычанием кинулось к Иванычу. Я засек время по звучному хлопку, словно повар приложился молотком к отбиваемому мясу. Периферийным зрением увидел, как сложился хамовитый парень, прямо передо мной разворачивалась картина быстрого и безжалостного боя.

Лохматое коричневое тело метнулось к Иванычу, тот пригнул голову к груди и поднял руки почти к самым ушам. Ноги чуть шире плеч и левая немного выставлена вперед. Странная стойка, первый раз вижу, чтобы грудь и живот оставались без защиты. Но видимо имела свои преимущества, или Иваныч хорошо знал атаки берендеев.

Оскаленная медвежья пасть оказалась возле лица Иваныча, когда тот легким пируэтом ушел с линии атаки и шлепнул сверху вниз широкой ладонью, как будто прихлопнул надоедливую муху. Лапищи берендея ухватили воздух, зубищи громко клацнули, когда от шлепка морда резко опустилась вниз. Издевающийся Иваныч ещё и пинка добавил для скорости пролетающему мимо телу.

— Пять секунд! — громко возвестил я о прошедшем времени.

— Вагон времени! — прохрипел подполковник. Он лежал на земле и оттягивал оскаленную морду от себя.

— Ещё и по нужде успеем сходить! — Иваныч снова увернулся от пролетавшей мускулистой туши.

Подполковник смог отогнуть голову молодого берендея назад и неуловимым движением выбрался из-под тяжелой туши. Оказавшись сзади оборотня, Сергей Анатольевич одним движением вытащил поясной ремень и, схватив за лапу разворачивающегося противника, мигом накинул на нее ременную петлю.

— Время!!! — гаркнул Иваныч.

Крупное тело прижимало к земле вертящегося оборотня, тот щелкал челюстями, пытаясь достать до кудрявой головы. Но Иваныч отдергивал голову от острых зубов. Куртка стянула лапищи берендея за спиной, к ней также притягивались когтистые ноги. Резко дернув за ткань, он оставил оборотня в положении «гимнастического моста», но пузом на земле.

— Одиннадцать секунд! — крикнул я в ответ.

— Опаздываю!!! — отозвался подполковник и лбом приложился об мохнатый лоб берендея.

Раздался треск, словно два огромных грецких ореха сдавили в сильной ладони. Морда перевертня задралась вверх, подполковник тут же вдел вторую лапу в ремень, скользнул вдоль туловища, одновременно подсекая корявые ноги и дергая ремень вниз. Молодой оборотень рухнул плашмя, подполковник тем временем пропустил ремень через промежность берендея и живо опутал ноги. Поставил ногу на пытающегося перекатиться берендея.

— Время!!! — молодецки выкрикнул подполковник.

— Пятнадцать секунд! — ответил я.

— Стареешь! — кинул Сергею Иваныч.

— Мухлюешь! — не остался тот в долгу.

— Где это?

— Так ты ещё валялся на нем, а я на ногах позировал для фото!

— Он у меня обездвижен был, а у тебя ещё ползать пытался!

— Может, повторим?

— Да легко!

— А ещё взрослые называются! — я внес свою лепту. — Вы их специально спровоцировали?

— Как догадался? — прищурился подполковник.

Ребята тем временем перекидывались обратно. Голые тела смотрелись жалко среди примятой травы. Иваныч подтянул рукава куртки, переплетающие связанные за спиной руки берендея. Черноволосый парень отозвался стоном на боль выворачиваемых суставов.

— Так мы же к наставнику вашему летели? Вот и получается, что новые ученики вызвались на потеху. Вы даже не перекидывались, и так знали о своем превосходстве? — я протянул часы обратно.

— Ага, так интересно же было сравнить. Это когда ещё такой шанс представится, что молодые берендеи на старых скакнут! — расплылся в улыбке Михаил Иванович.

— Вы тоже берендеи? Отпустите, дяденьки, пожа-а-алуйста! — приподнял голову светловолосый хам, ко лбу прилипли кусочки коры и коричневые иголки, над правой бровью синела наливающаяся шишка.

— Вот, теперь дяденьки, а то все «такие», да «такие»! Погоди, не трепыхайся, а то туже затянешь! — склонился над белобрысым подполковник.

— А ты чего молчишь? Вона как рычал недавно! — обратился к черноволосому Иваныч.

— Простите нас, мы не со зла. Напугать хотели, да и только! — пробасил второй лежащий.

В свете костра виднелись выскочившие мурашки на коже. В этом месте все-таки холоднее, чем в Ивановской области, может ещё и из-за того, что обширные верхушки деревьев не пропускали свет к земле. Иваныч развязал хитрые узлы рукавов, и парень опрометью кинулся в кусты, и спустя несколько минут вышел к нам, уже одетый.

Светловолосый тоже поднялся с земли и оделся, стараясь, лишний раз не смотреть на зубоскалящих воинов. А те веселились напропалую, отыгравшись на парнях за мои «победы».

— Ох, и напугали ежа голой правдой! Что же вы такие страшные, всего за одиннадцать секунд легли? — поинтересовался подполковник.

— А у кого-то и за пятнадцать! — поддел Иваныч.

— Я же сказал, что ты мухлюешь! Мальчишки, давайте ещё разок проверим, а? — Сергей повернулся к ребятам.

Те отступили на один шаг. Мужчины перемигнулись между собой. Мне стало жаль Вячеслава и Федора, если эти два сатрапа издеваются над незнакомыми ребятами, то что же они вытворяют дома. Хотя демонстрацией силы я был впечатлен. Так просто, легко и ненавязчиво, даже не перекидываясь в другой образ, завалили двух мускулистых оборотней…

Я вряд ли бы так смог. Вспомнил свою встречу с перевертнями и передернулся. Смог бы, будь там Юля — смог бы и не так!

— Не нужно проверять, и так наказали, — угрюмо пробурчал светловолосый парень, — Так вы зачем к нам пришли? К Сидорычу?

— Иваныч, смотри-ка, эвона как быстро пара люлей прочищает мозг! Может, повторим? А молодые люди нас ещё и проводят? — подполковник с хрустом потянулся.

— Да мы и так вас проводим, без повторения! — пробасил черноволосый.

Два понурых парня опустили головы, успели понять кто перед ними. У светловолосого берендея зрела шишка на лбу, захватывая синевой все большее пространство. В колышущемся свете костра она, то увеличивалась, то уменьшалась.

— Ладно, ребята, проводите утром до Сидоровича. Сейчас же не следует являться к старику, уважать нужно старость, да и накостылять может спросонья. Вы сегодня за свою вежливость побудьте радушными хозяевами и постерегите сон милых гостей. Сухостой вон там стоит, без завтрака не будить, при пожаре выносить первыми. Натольич, у тебя особенные пожелания имеются? — Иваныч подкинул ещё дров, и вытянулся возле костра, примостив под голову рюкзак.

— Чашечку кофе и ванную вряд ли выпросить получится, а вот утренний завтрак хорошая идея. Мальчишки, ещё бы чайку с утреца забабахали — вам бы цены не было! — подполковник последовал примеру Иваныча, и тоже придвинулся к теплому огню.

— А мне ничего не нужно, кроме мира во всем мире! — я попробовал внести свою лепту в диалог.

— Быстро спать! Тебе ещё утром нести поклажу, негра неадекватная! — буркнул в мою сторону подполковник.

— Ну ничего, дяденьки, вот выпадут у вас зубы — я вам кашу жевать не буду! — сонно парировал в ответ.

Со стороны лежащих берендеев послышалось что-то вроде «сунуть бы берцем по зубам», и после этого мощный храп. Ребята присели у костра, стараясь не потревожить спящих, негромко переговаривались, гадая, кто перед ними.

— Слышь, парень! — один из ребят обратился ко мне.

— Чего? — я повернулся к ним.

— А кто это такие? — светловолосый кивнул на спящих мужчин.

— Эх, ребята, лучше вам и не знать, но видать судьба связала с ними. Это великие берендеи, или Сидорович вам о них не рассказывал? — вот не мог отказать себе в удовольствии немного развлечься.

Теперь понимаю старших берендеев, когда они забавляются с молодежью — ребята недоверчиво уставились на меня. Черноволосый дернул подбородком, мол, продолжай. Окружающая нас тайга, треск раскаленных углей, монотонное рычание храпа — все создавало атмосферу мистики и таинственности. Невзирая на опускающиеся веки, позволил немного разыграться фантазии. Ребята слушали сначала недоверчиво, потом глаза всё больше расширялись, и, под конец рассказа, в рот каждому из них я смог бы вложить по хорошей кедровой шишке — они бы и не заметили.

Фантазия поведала ребятам, что они имели честь поручкаться с самыми великими берендеями, бессмертными и живущими издавна. И что Сидорович их ученик в седьмом колене, и собирают войско на борьбу с силами темными, может и ребят призовут в ряды. Чуть ли летать не умеют и под землей мчатся, опережая гепарда, а уж в воде любой рыбе-мечу по клюву настучат. И уж одни выходили на бой против многотысячного войска и без единой царапины выходили с победой. Фантазия ещё много чего поведала, уж больно забавно смотреть на доверчивых ребят. Неужели я сам был таким же недавно, когда меня «обхаживали» Вячеслав с Федором? Так они ещё это делали с похмелья, а я на трезвую голову, хотя и засыпая.

— Бли-и-ин, — вполголоса протянул светловолосый, — А я-то таким людям нахамить вздумал. Как только не пришибли? Видать и в самом деле пригодимся в бойцы. Нужно с утра все в лучшем виде обставить. Пойду ещё дровишек наломаю, да шишек натрясу.

С этими словами парень растворился как тень за непроглядной завесой тайги, шагнул из круга света и тут же пропал. Мы же ещё немного потрещали с оставшимся парнем. Оказалось, что ребята самолет и парашюты заприметили давно, выслеживали стоянку, чтобы подойти к расслабленным людям. Неизвестно, что на уме у незнакомцев, а сытый человек завсегда добрее голодного.

Вскоре вернулся с тремя здоровыми сучьями и белобрысый, аккуратно положив в костер с двух сторон по бревнышку, он повернулся ко мне.

— Держи жменю, таких, наверно, ещё не пробовал! — и высыпал из кармана целую пригоршню кедровых орехов.

Темно-коричневые семечки блестели в свете костра своей гладкой скорлупой. Небольшие на вид, вкусно пахнущие сосновой живицей. Слузгал пару-тройку, семена распадались на языке на терпковатые кусочки. Вкуснотища, но сон сильнее сжимал ресницы, и веки труднее поднимались после каждого моргания.

— Спасибо, очень вкусные. Таких действительно не ел, все больше жареные. Ребят, я тоже спать, а то трудный день выдался. Завтра узнаете больше, — и с этими словами повернулся к костру озябшей спиной, расположившись на ковре из опавших иголок.

Ребята вполголоса обсуждали нас, строили разные предположения. Под негромкий говорок я и уснул. Холодок от земли вытягивал тепло из тела, но поворачиваясь во сне, подобно поросенку на гриле, костерок согревал холодеющую кожу. Шум деревьев убаюкивал подобно шелесту прибрежной волны. Если бы не пролетающие комары, то и вовсе можно было представить себя на пляже.

Но эти комары…