Весна. Стихи.

Морозным днём, куда-то торопясь,

в толпе людей я шла по переходу,

где сотни ног месили дружно грязь,

как в ступе, замерзающую воду.

Играл баян. Летел отборный мат —

из кожи лез какой-то богохульник.

Вдруг полумрак рассеялся. Мой взгляд

привлёк охапкой сложенный багульник.

Небритый бомж, голодный и больной,

в надежде заработать лишний рубль,

привёз кустов засушенных с собой

и впаривал букетиками людям.

…………………………

Мгновенно я забыла обо всём.

Лишь память возвратила образ детства.

Приморье……… лес…… и двухэтажный дом

с речушкой неглубокой по соседству.

Там, за холмом, сквозь утренний туман

багульника лиловые соцветья

в низинах диких топей и полян

росою серебрились на рассвете.

И бережно доверчивый народ

хранил одно старинное преданье

о том, что если девушка найдёт

раскрывшийся багульник утром ранним —

пусть срежет ветвь. А рядом молока

в кувшине аль другой какой посуде

оставит старикам-лесовикам

и мысленно попросит их о Чуде.

………………………

Не знаю, что случилось в этот миг —

какая блажь рассудком овладела?

Но только я помчалась напрямик

на поиски молочного отдела.

И вот опять: подземный переход.

С пакетом молока стою, робея.

А мимо прёт…… толкается народ,

рассерженно сворачивая шею.

— По чём букет?

— Какой такой букет?

Старик икнул:

— Сказала б лучше веник…

Багульнику цены приличной нет,

задаром отдаю…… считай, без денег.

Десятку дашь? Рука, небось, легка?

Ох, выпил мне кустарник этот крови…

— Десятку дам. В придачу молока.

Вот угощайтесь, пейте на здоровье.

— Что? Молоко? На кой оно мне ляд?

Чекушку б взял, а молоко не буду.

— Бери, бери. Так ангелы велят…

И к вечеру, глядишь, свершится чудо.

……………………………

Я шла домой, держа в руках букет,

лиловые соцветия дрожали.

А ангелы смотрели мне вослед,

и улыбаясь, что-то затевали…

……………

Всё ближе ночь. Мороз серчал и креп.

Но под землёй теплее…… хоть и душно…

Старик продал последний свой букет

и честно заработал на чекушку.

Давно успел забыть про молоко —

оно лежало в старенькой котомке.

Чуть дальше, от бомжа недалеко,

считала деньги нищенка с ребёнком:

«Эх, мало накидали в этот раз…» —

позвякивая мелочью в кармане,

невесело она скосила глаз

на парня, что трындычил на баяне.

«Вот тоже…… жалко парня… спору нет…

Служил в Чечне. Пришёл калекой с фронта.

Но всё ж, как ни крути, — он конкурент —

сей факт не стоит сбрасывать со счёта.»

Старик спросил:

— Чего ты там бурчишь?

Устала? Или к ночи разморило?

— Да что-то беспокоится малыш…

Не хочет спать… насилу усыпила…

Проснётся — и не знаю чем кормить.

Уж поздно. Магазины все закрыты.

Старик прокашлял:

— Госсссподи… иии-ититить…

Не суетись… Ребёнок будет сытым.

Смотри-ка… фокус… ррррраз…… и молоко…

Он щёлкнул огрубевшими перстами.

Задача-то решается легко.

Малыш сопел во сне, прижавшись к маме.

— Вот чудо! Ты совсем, как Дед Мороз.

От радости мамаша просияла.

— И впрямь Мороз… такой же красный нос —

недаром, значит, водка согревала.

…………………

— Эй, граждане, а ну кончай базар! —

Высокий мент смотрел на них сурово.

— Здесь просто переход, а не вокзал,

и не ночлег для нищих, право слово.

Давайте- ка по-быстрому наверх.

Дедуля, собирай свои манатки…

Так… баянист… приказ касался всех!

Ну, что же … у ментов свои порядки…

От окрика ребёнок в аккурат

заплакал, заглушая баяниста…

— Послушайте, товарищ лейтенант,

позвольте накормить его…… Я быстро!

Вот молоко…… Хороший человек —

дедуля угостил…… спаси-помилуй…

щас покормлю, и сразу же наверх…

Да, с молочком нам славно подфартило.

— Корми… корми… — и, стоя над душой,

он руки на груди сложил спесиво.

А сам смотрел, как крутит головой,

малыш и корчит рожицы…

— Спасибо…

……………………

— Ну, ладно… ладно. что ж …я сам отец…

и Димке моему уже полгода…

Ты глянь… а твой не кушает, стервец…

— Да…… может быть, стесняется народа?

— Вот ляпнешь тоже! — вставил слово дед, —

Малец живёт в подземном переходе —

и стал бы он теперь сто лет в обед

стесняться и канючить при народе?

— И то сказать…… А ну-ка дай сюда… —

Наш лейтенант склонился над мальчонкой.

— Эх, вечно с вами, с бабами, беда…

Не можешь накормить уже ребёнка.

Смотри, как надо! — просто и легко

взял малыша… поднял… поправил шапку…

— Тааак…… кто это не хочет молоко?

И кто у нас не слушается мамку?

Прижал к груди, как истинный отец,

спокойно, без вопросов, по-хозяйски

поднёс к губам бутылочку:

— Малец,

давай-ка ешь…… хорош слюнявить пальцы!

Мгновенно наступила тишина.

Все замерли…… Пацан смешно зачмокал.

— Вот умница…… давай-ка, старина,

расти большой… ага… как я… высокий…

Малыш поел и маленькой рукой

за палец ухватил большого дядю,

вздохнул… и улыбнулся, как родной…

А тот, смутившись вдруг, его погладил.

И тут же в руки матери отдал,

закашлялся…… безмолвно развернулся…

— Куда же вы, товарищ, лейтенант?

Но он ушёл…… ушёл…… не оглянулся…

Лишь рация трещала тут и там:

— Седьмой…… как обстановка в переходе?

Поднёс прибор к обветренным губам:

— Нормально……… всё о, кей…… нормально… вроде…

Но комом эти лживые слова

вставали в горле: "Где уж там нормально?

Всё не нормально! Люди…… и страна……

и я…… и ты… и все…… и все повально!»

………………………………

А дальше пусть вершатся чудеса…

Когда-нибудь он станет генералом,

чтоб с важного, высокого поста

страну свою избавить от подвалов,

от смрадных переходов ледяных,

от нищенок, бомжей и проституток,

от мальчиков, вернувшихся с войны —

утративших кто ноги, кто рассудок…

……………………………………

Так ангелы пророчили во тьме…

Спал инвалид, сложив в углу ходули.

Спал бомж… И я спала… и снился мне

лиловый, чудодейственный багульник…