В Париже дождь…
Губами тысяч капель
касался он незримо и легко
прохладной кожи юной Эсмеральды,
танцующей фламенко босиком…………
Звони, звонарь! —
за гулом красной меди
никто уже теперь не различит,
как бряцают невидимые цепи,
ритмично ударяясь о гранит,
и в кровь стирают щиколотки в танце…
Блаженная — я чувствовала лишь
волшебное скольженье капель-пальцев
по телу обнажённому…
А с крыш
слетали растревоженные птицы
под мерный перезвон колоколов……
Мой Дождь, сверкая каплями в ресницах,
дарил душе Небесную любовь……
И я не замечала, как с укором,
вонзив мне в спину беспощадный взгляд,
под сводами старинного собора
стоял в тени взволнованный аббат…
Герои величайшей из мистерий —
мы каждый исполняли свою роль:
он силился остаться в рамках Веры,
а я хотела быть сама собой —
повязана верёвками догматов,
закована цепями аксиом,
пыталась безуспешно разорвать их…
Отчаялась… как будто бы……
А он
смотрел, как зачарованный на площадь,
где юная цыганка правит бал……
Хотел сказать:
«Спаси…… помилуй, Отче…»
Но только почему-то не сказал……
А выйдя неуверенной походкой
на мокрое, гранитное крыльцо,
дождю подставил искренне и кротко
измученную душу и лицо……
Искал меня…… искал в толпе народа,
но словно по иронии судьбы
столкнулся с хмурым взглядом Квазимодо
под злое улюлюканье толпы……
Звони, звонарь! —
за гулом красной меди
никто уже теперь не различит,
как бряцают невидимые цепи,
ритмично ударяясь о гранит,
и в кровь стирают щиколотки в танце,
а сердце девы бьётся гулко… в такт……
войди в него случайным постояльцем,
войди в него,
ты слышишь, мой аббат……