Викинги

Глава 10. О том, что делали женщины у Кракского Камня, и о том, как зазубрилось лезвие Синего Языка

Каждое третье лето, в первое полнолуние после начала цветения вереска приграничные народы Скании и Смаланда встречались по древней традиции у камня, называвшегося Кракский Камень, для завере­ний в мире, или для объявления войны друг другу до следующей своей встречи.

К этому месту приходили вожди и выборные из Финнведена и Веренда и со всех районов Гоинга, и проводился Тинг, который обычно продолжался не­сколько дней. Дело в том, что даже когда вдоль гра­ницы царил мир, всегда были проблемы, которые надо было решать, разногласия относительно мест охоты и прав на пастбища, убийства в результате этих про­блем, кражи скота, похищения женщин и выдача рабов, перебежавших через границу. Все подобные вопросы тщательно рассматривались и обсуждались мудрыми людьми из различных племен, иногда таким образом, что бывали удовлетворены все, как, например, когда за убийство оплачивалось убийством, за изнасилова­ние — изнасилованием, а иногда — согласованным штрафом. Однако, когда возникали трудноразреши­мые ссоры между упрямыми людьми, так что не уда­валось прийти ни к какому соглашению, дело реша­лось в поединке один на один между двумя заинтере­сованными сторонами на траве около Камня. Это счи­талось наилучшим развлечением из всех, и любой Тинг, в течение которого по меньшей мере три трупа не выносились с места поединков, рассматривался как скучный и ничего не стоящий. Чаще всего, однако, Тинг поддерживал свою репутацию интересной встре­чи и места проявления мудрости, все покидали его довольными, имея в запасе прекрасные истории, кото­рые потом можно будет рассказывать женам и домо­чадцам.

Здесь также много покупали и продавали: рабов, оружие, быков, изделий из железа, одежду, шкуры, воск, соль. Торговцы иногда приезжали даже из Хедеби и Готланда. В былые времена король Швеции и король Дании имели обыкновение посылать сюда сво­их доверенных лиц, частично для того, чтобы отстаи­вать их права, а отчасти — для того, чтобы отыскивать беглых преступников, которым удалось избежать их лап. Однако крестьяне приветствовали таких послан­цев тем, что рубили им головы, которые затем коптили на костре и отсылали обратно их хозяевам, показывая тем самым королям, что приграничные народы пред­почитают сами решать свои проблемы. Но управляю­щие и капитаны кораблей, посланные ярлами Скании и Западного Готланда, все еще иногда появлялись здесь для того, чтобы нанимать хороших воинов, же­лающих податься за моря в набеги.

Поэтому Тинг у Кракского Камня считался у при­граничных народов значительным событием, так что они даже время отсчитывали от Тинга до Тинга.

Говорили, что этот Камень был поставлен здесь в древние времена Рольфом Краке, когда он проезжал здешние места, и после этого ни один король и ни один местный житель не осмеливались убрать его, посколь­ку он был воздвигнут в качестве пограничного знака, показывавшего, где кончается страна датчан и начи­нается страна шведов. Это был высокий и большой камень, поднять который смогли бы только герои древ­них сказаний, он стоял на открытой площадке на холме, в тени боярышника, который считался священ­ным и которому было столько же лет, сколько и Кам­ню. Вечером накануне каждого Тинга вирды, жители Веренда, по обычаю приносили в жертву у Камня двух коз и совершали странный ритуал: крови коз позво­ляли растекаться по всей площадке, и считалось, что эта кровь, вместе с кровью, проливавшейся во время поединков, давала силы дереву, и поэтому оно продол­жало цвести, несмотря на свой возраст, и всегда осо­бенно роскошно цвело в год, следующий за годом проведения Тинга. Но мало кто видел, как оно цветет, кроме птиц, гнездившихся на его ветках, орлов, кор­шунов и бродячих зверей, потому что земля вокруг Кракского Камня на много километров была безлюдна и необитаема.

Пока Орм готовился к поездке на Тинг, многие фермеры Гренинга пришли, чтобы сопровождать его туда: Гудмунд из Уваберга, Черный Грим, и другие. Орм оставил дома Раппа, чтобы охранять хозяйство, а с собой взял обоих священников и двоих из своих людей. Все женщины рыдали из-за того, что магистр покидал их и уходил, чтобы стать рабом, но он сказал, что ничего не поделаешь и да будет так. Аза и Йива сшили ему новую одежду, куртку, рубашку и штаны из шкур. Орм сказал, что это хорошо, поскольку это облегчит для них переговоры об обмене, ведь его новый хозяин вполне сможет использовать его новую одежду.

— Вы ведь не думаете,— сказал он,— что ему самому придется ее долго носить?

Торгунн принесла магистру корзиночку из березо­вой коры, наполненную хорошей едой, которую она сама приготовила специально для него. Рапп ворчал, когда увидел это, но она настояла, чтобы магистр взял ее, сказав, что она дарит ее ему в качестве благодар­ности за те молитвы, которые он читал над ее коленом. Кроме этого, она надеется взамен получить от него хорошее благословение. Магистр с бледным лицом сидел на лошади, он благословил ее и других прекрас­ными словами, так что слезы показались на глазах у всех женщин. Отец Виллибальд, который тоже сидел на лошади, помолился за удачное путешествие и ис­просил у Господа защиты от диких зверей, разбойни­ков и всех других опасностей, подстерегающих чело­века в пути. После этого вся компания отправилась на Тинг, большая по численности и хорошо вооруженная.

Они достигли Камня незадолго до сумерек, разби­ли лагерь и расположились вместе с другими группа­ми из Гоинга на том месте, которое, по древнему обычаю, они всегда занимали, на берегу ручья, проте­кавшего между березами и зарослями кустов с юга от Камня. Здесь все еще можно было видеть следы кос­тров, которые разжигали они и их предшественники во время прошлых Тингов. На другом берегу ручья расположились лагерем финнвединги, с их стороны доносились крики. Говорили, что им труднее, чем другим, сидеть вокруг Кракского Камня без пива, поэтому у них существовал древний обычай приез­жать к Камню уже пьяными. И гоинги, и финнвединги располагались неподалеку от ручья, но подходили к нему только затем, чтобы напоить лошадей и напол­нить сосуды водой, поскольку всегда считалось самым разумным без особой нужды не толпиться поблизости друг от друга для поддержания мира между ними в ходе Тинга.

Последними на место встречи прибыли вирды. Любой человек, взглянув на них, мог сразу сказать, что они представляют собой особую расу, не похожую на другие народы. Это были очень высокие люди с серебряными кольцами в ушах, их мечи были длиннее и тяжелее, чем у других. У них были бритые подбо­родки, длинные бакенбарды и глаза, как у покойников. Более того, они очень мало говорили. Их соседи счи­тали, что причиной их замкнутости является то, что у них правят женщины, и они боятся, что если станут говорить, то это откроется. Но немногие осмеливались напрямую спросить у них, правда ли это.

Они расположились в роще к востоку от Камня, где ручей был наиболее широк, там они стояли отдельно от других племен, потому что им так больше нрави­лось. Они были единственными, кто привел с собой на Тинг своих женщин. У них существовало древнее поверье, что наилучшее лекарство от женского бес­плодия можно найти у Кракского Камня, если мужчи­на поступит так, как предписывали мудрые предки, и молодые замужние женщины, которые не могли за­чать детей от мужей, способности которых были до­казаны, всегда с радостью сопровождали своих муж­чин на Тинг. Что им надо делать — это можно будет увидеть сегодня, при полнолунии, потому что весь этот вечер Камень будет находиться в собственности вирдов, а их озабоченность тем, чтобы никто чужой не увидел, что делают их женщины, когда взойдет луна, была хорошо известна среди гоингов и финнведингов. Часто бывало так, что последнее, что видели на этом свете те, кто желая удовлетворить свое любопытство, подходил слишком близко к Камню, когда там находи­лись женщины, было летящее копье или опускающий­ся на голову меч, и это происходило еще до того, как у них появлялась возможность стать свидетелями того, ради чего они пришли. Тем не менее, любознательные молодые люди из числа гоингов и такие же из числа финнведингов, которые не напились слишком сильно, обдумывали планы хорошего вечернего развлечения. И как только над вершинами деревьев засияла луна, некоторые из них забрались на ветки, заняв хорошие позиции для наблюдения, а другие подобрались в кустах настолько близко к Камню, насколько они ос­мелились.

Отец Виллибальд был очень недоволен всем этим, особенно тем, что молодые люди из окружения Орма, крещенные на празднике и посетившие после этого церковь по несколько раз, не менее других жаждали увидеть это колдовство около Камня.

— Все это — козни Дьявола,— сказал он.— Я слышал, что у этих женщин существует обычай бегать вокруг Камня в бесстыдной наготе. Любой человек, получивший крещение, должен вооружить себя силой Христовой против такого безобразия. Вы бы лучше занялись тем, что срубили бы для нас крест, чтобы поставить его у костра для защиты ночью от злых сил. Сам я слишком стар для такой работы, да и вижу плохо в таком густом лесу.

Но они отвечали, что все кресты и вся святая вода мира не остановят их от того, чтобы посмотреть на то, что будут вирдские женщины делать сегодня вечером.

Магистр Райнальд сидел рядом с Ормом в кругу вокруг котла. Он сидел, обхватив руками колени и склонив голову, раскачиваясь взад и вперед. Ему дали хлеба и копченой баранины, как и всем остальным, но у него не было аппетита. С ним всегда было так, когда он размышлял о своих грехах. Но когда он услышал слова отца Виллибальда, то встал с земли.

— Дай мне топор,— сказал он,— я сделаю крест. Сидевшие вокруг костра рассмеялись и выразили

сомнение в том, что он сможет справиться с этим поручением. Но Орм сказал:

— Правильно, что хочешь попытаться, может быть, ты найдешь это дело более приятным, чем лазание по деревьям.

Ему дали топор, и он отправился, чтобы постарать­ся изо всех сил.

На луну набегали облака, поэтому временами ста­новилось совсем темно, но в промежутках любопытные могли видеть, чем занимаются вирды у Камня. Там собралось много людей. Некоторые из них только что закончили вырезать полосу дерна, длинную и широ­кую, и сейчас поднимали ее с земли и подставляли под нее палки. Другие собирали хворост, который склады­вали в четыре кучи, находившиеся на равном удале­нии от Камня. Когда эти приготовления были завер­шены, они взяли свое оружие и отошли на некоторое расстояние в направлении тех мест, где были разбиты лагеря гоингов и финнведингов. Там они стояли, как часовые, повернувшись спиной к Камню, а некоторые из них подходили даже к ручью.

Послышалось блеяние коз, и со стороны лагеря вирдов показались четыре старухи, которые вели двух коз. Вместе с ними шел маленький лысый человек с седой бородой, очень старый и сгорбленный, который в руке держал длинный нож. Вслед за ним шла толпа женщин, все они были закутаны в плащи.

Дойдя до Камня, старухи связали козам ноги и длинными веревками обвязали их вокруг туловища. После этого все женщины стали помогать поднимать коз на вершину Камня и привязывать веревки, так что козы остались висеть головами вниз, по одной с каж­дой стороны Камня. Маленький человечек оживленно жестикулировал и говорил, пока они не повесили их именно в том положении, как ему хотелось. Когда, наконец, он был удовлетворен, то приказал поднять его на вершину, что они с трудом и сделали. Они передали ему нож, и взяв его, он уселся прямо на коз, свесив ноги. После этого он поднял руки над головой и прокричал, обращаясь к молодым женщинам:

— Это — первое! Идите сквозь землю!

Женщины хихикали, подталкивали друг дружку и находились в замешательстве и сомнении. Наконец, однако, они сбросили свои плащи на землю и остались обнаженными, после чего пошли чередой к поднятой полосе дерна и стали залезать под нее по одному. Неожиданно со стороны лагеря финнведингов раздал­ся страшный треск, громко прозвучавший в тишине ночи. Затем раздались крики и стоны, а за ними — громкий смех, потому что старое согнувшееся дерево, на ветви которого забрались многие молодые люди, сломалось под их тяжестью и упало на нескольких из них. Но женщины продолжали залезать под навес, пока все не скрылись там, после чего старик снова поднял руки и крикнул:

— Теперь второе! Пройдите сквозь воду!

При этих словах женщины вышли наружу, подо­шли к ручью и зашли на его середину. Они сели на корточки в том месте, где ручей был наиболее глубо­ким, закрыв лица руками, и, пронзительно крича, окунули головы в воду, так что волосы их плавали на поверхности, после чего сразу же вновь вынырнули.

После этого старухи подожгли кучи хвороста во­круг Камня, и когда молодые женщины вернулись от ручья, старик закричал:

— Теперь третье! Пройдите через огонь!

Женщины стали бегать вокруг Камня и ловко пры­гать через костры. В это же время старик перерезал горло козам, так что их кровь потекла по Камню, а он бормотал ритуальные слова. Женщинам, пришлось пробежать вокруг Камня девять раз и девять раз глотнуть кровь, чтобы она придала им сил и сделала их чрева плодородными.

Большая туча нашла на луну, но при свете костров все же можно было видеть, как женщины бегали вокруг Камня. Затем неожиданно послышалось пение, слова понять никто из них не мог, и когда вновь луна осветила землю, все увидели, что к Камню идет ма­гистр. Он перешел ручей и прошел часовых, не будучи обнаруженным, потому что в темноте они отверну­лись, чтобы посмотреть, как танцуют женщины. Он связал две березовые ветки ивовой лозой, так что они образовали крест, и держа этот крест перед собой, быстро приближался к Камню.

Старухи пронзительно закричали, отчасти от ярос­ти, отчасти — от страха, а старик встал на вершине Камня во весь рост, размахивая, как сумасшедший, окровавленным ножом и громко крича. Женщины прекратили свое движение и стояли, не двигаясь, не зная, что делать. Магистр прошел через их круг, поднял крест по направлению к старику и закричал:

— Изыди, Сатана! Во имя Иисуса Христа, прочь, нечистый дух!

Лицо старика исказилось от страха, когда магистр погрозил ему крестом, он отшатнулся, ноги его пос­кользнулись и он спиной вперед упал с Камня на землю, где и остался лежать со сломанной шеей.

— Он убил священника! — пронзительно закрича­ли старухи.

— Я — тоже священник,— прокричал магистр,— и получше, чем он!

Послышались приближающиеся тяжелые шаги, и властный голос требовательно спросил, из-за чего весь шум. Дрожь охватила тело магистра и, держа крест обеими руками, он спиной прислонился к Камню. Прижимая крест к груди, он закрыл глаза и стал быстро и монотонно бормотать:

— Я готов! Христос и вы, святые мученики, при­мите меня в свое царствие небесное. Я готов! Я готов!

Часовые оставались неподвижными на своих пос­тах, несмотря на вопли старух. Их поставили туда следить, чтобы гоинги и пьяные финнвединги не по­мешали женщинам их племени и не пялили бы на них глаза, и им было бы неудобно подойти близко к обна­женным женам других мужчин, потому что тем самым они могли бы спровоцировать драку.

Но от вирдского лагеря подходил человек, высокий и мощного телосложения, которого, казалось, не волновала перспектива приближения к голым женщи­нам. На нем была широкополая шляпа и синяя юбка из дорогой материи, в руке у него был красный, щит, а меч его висел на широком посеребренном Поясе. Женщины смутились при его приближении и попыта­лись по мере возможности прикрыть свою наготу. Некоторые травой вытирали кровь со рта, но все оставались на своих местах.

Подошедший посмотрел на них и кивнул головой.

— Не бойтесь,— сказал он дружелюбным тоном,— такие вещи меня не беспокоят, кроме как весной, к тому же женщинам, которые мне понравятся, не при­ходится прыгать через костры. Одно я не могу отри­цать теперь, когда вижу вас голыми, а именно — что некоторые из вас раздетые значительно красивее, чем в одежде, но так и должно быть. Но кто этот дрожа­щий парень, который стоит с закрытыми глазами посреди вашего круга? Ему разве неприятно смотреть на вас?

— Он — христианский священник! — закричали старухи.— Он убил Стиркара!

— В характере священников драться друг с дру­гом,— спокойно отвечал человек,— я всегда это гово­рил.

Он подошел к телу старика и постоял, подбоченясь и смотря на него. Он перевернул тело ногой.

— Мертвее не бывает,— сказал он.— Вот где лежишь ты, Стиркар, за всю твою хитрость и колдов­ство. Не думаю, чтобы многие стали оплакивать тебя. Ты был старой злой змеей, и я не один раз говорил тебе: ты — змея, хотя никто не может отрицать, что ты был искусным священником и много знал. Отправ­ляйся теперь к троллям, к которым ты и сам принад­лежал, потому что боги вышвырнут тебя с порога, если ты попытаешься войти к ним. Но вы, добрые женщины, почему вы все еще стоите голыми на ноч­ном холоде? Вашим животам это непременно повре­дит.

— Мы не закончили обряда,— отвечали они,— нам осталось еще по несколько кругов обежать вокруг Камня. Но что нам делать теперь, когда наш священ­ник, Стиркар, мертв? Может, нам уйти, не получив ничего? Мы не знаем, что делать.

— Что случилось, то случилось,— сказал чело­век,— но не печальтесь из-за этого. Потому что я уверен, что вы можете найти себе лучшее лекарство от бесплодия, чем бег вокруг Камня. Когда мои коровы не беременеют, я меняю быка. Обычно это помо­гает.

— Нет, нет! — завыли женщины печально.— Ты не прав! Ты не прав! Мы не такие дуры, как ты думаешь. Это —единственное средство, которое нам осталось!

Человек рассмеялся, повернулся и рукой хлопнул магистра по плечу.

— Я стою здесь и говорю глупости,— сказал он,— хотя все вы знаете, что вообще-то я — умнейший из людей. Ваш священник Стиркар мертв, но у нас есть христианский священник, который заменит его. Один священник стоит другого, поверьте мне, я их много повидал.

Он схватил магистра за одну ногу и за шею, поднял его и поместил на вершине Камня.

— Теперь говори,— сказал он,— если у тебя на устах есть слова священника. Выше голову, спой са­мые лучшие песни, которые знаешь. Убьем ли мы тебя, или оставим в живых — зависит от того, как ты себя покажешь. Говори смело и наговори детей в чрева этих вирдских женщин. Сможешь сделать близ­нецов — тем лучше.

Стоя на Камне, магистр дрожал, было слышно, как стучат его зубы. Но человек, стоявший внизу с мечом в руке имел угрожающий и решительный вид. Ма­гистр, держа крест перед собой, в отчаянии стал рас­певать молитвы, и когда он вошел в ритм, его голос зазвучал мужественно.

Подошедший стоял и слушал, затем кивнул голо­вой.

— Это — настоящий священник,— сказал он,— я это уже слышал раньше, в этом много силы. Начинай­те свой обряд снова, женщины, пока он не устал, и пока костры не погасли.

Вновь собрав свое мужество, женщины принялись бегать вокруг Камня, и когда магистр преодолел свой самый сильный страх, он сразу же приспособился, осеняя их крестом, когда они приближались к нему, и благословляя их самыми лучшими благословениями. Женщины дрожали, когда их касались крестом, а когда церемония была завершена, они все единогласно ре­шили, что это — хороший священник и что они более уверены в его священном могуществе, чем они были уверены в Стиркаре.

— Давайте не будем убивать этого человека,— сказали они,— он пойдет с нами и будет священником вместо Стиркара.

— Если вы так хотите,— сказал человек в шляпе,— пусть будет так, и пусть он принесет вам больше удачи, чем Стиркар.

Но когда он сказал это, со стороны ручья послы­шался громкий голос:

— Отдайте священника мне!

Орм и его люди видели, как старый священник упал с Камня, и как спустя несколько минут его место занял магистр, что очень удивило их.

— Может он сошел с ума,— сказал отец Виллибальд,— или в него вошел дух Божий. Он в руках держит крест.

— Немного нужно, чтобы загнать его туда, где женщины,— мрачно сказал Орм,— тем не менее, стыдно будет, если мы позволим, чтобы его зарезали, как козла.

Они взяли с собой людей и пошли от ручья. Луна была закрыта облаками, и когда Орм прокричал свои слова, мало что было видно. Женщины в волнении обернулись к лагерю, а магистр сошел с Камня вниз. Но человек в широкой шляпе пошел по направлению к Орму в сопровождении нескольких вирдских часовых.

— Кто это кричит в ночи? — спросил он.

— Отдай мне священника,— мрачно сказал Орм,— он мой, и я не разрешал ему уходить.

— Ну и горластый же ты парень,— сказал незна­комец.

Орм не был привычен к такому обращению, и его охватило такое бешенство, какое редко находило на него.

— Я не побоюсь поучить тебя хорошим манерам,— закричал он,— и прямо сейчас.

— Иди сюда,— сказал тот,— и мы посмотрим, кто из нас лучший учитель.

— На меня не нападут твои люди? — спросил Орм.

— Не нападем,— спокойно ответили вирды. Орм вытащил меч и прыгнул через ручей.

— Ты пришел сюда ловко,— сказал человек,— но отсюда тебя унесут.

Орм бросился на врага, и их мечи скрестились с такой яростью, что посыпались искры. Тогда человек в шляпе сказал:

Орм с силой ударил по его щиту, и голос его изменился, когда он ответил:

Они опустили мечи и стояли без движения.

— Добро пожаловать, Орм Тостессон, вождь на морях. Что ты делаешь среди этих гоингских дикарей?

— Приветствую, Токе, сын Серой Чайки, воин из Листера! Что делаешь ты среди вирдов?

Оба заговорили быстро и одновременно, смеясь от радости, ведь их дружба была очень крепка, а прошло уже несколько лет после того, как они виделись в последний раз.

— Нам есть, о чем, поговорить,— сказал Токе.— Хорошо, что ты быстро сочиняешь стихи, как я тебя и учил. Потому что, если бы не это, мы бы еще долго рубились и могли бы пострадать. Хотя не думаю, что твое стихотворение столь же хорошо, как мое.

— В этом ты можешь претендовать на первенство, не опасаясь, что я обижусь,— сказал Орм.— С того времени, как мы расстались, у меня было очень мало времени, чтобы практиковаться в стихосложении.

Токе погладил пальцем лезвие Красной Чаши.

— У меня тоже,— сказал он.— Да, андалузскую сталь можно зазубрить только андалузской же.

— У моего меча тоже зазубрина на том месте, где наши мечи встретились,— сказал Орм,— до этого никаких зазубрин не было.

— Надеюсь, что они никогда больше не поцелуют­ся,— сказал Токе.

— И я надеюсь,— сказал Орм.

— Хорошо бы знать, жива ли еще та, которая нам их подарила,— сказал Токе.— И как поживает госпо­дин наш Аль-Мансур, где сейчас развеваются его бо­евые знамена, везет ли ему по-прежнему.

— Кто может знать? — сказал Орм.— Та страна далеко отсюда, а было все это давно, хотя я действи­тельно часто думаю о нем. Но пойдем же со мной, поговорим наедине. Хотелось бы мне иметь пиво, ко­торым можно было бы поприветствовать тебя.

— У тебя что, нет пива? — спросил Токе с трево­гой.— Как же мы поговорим без пива? Пиво — это лучший друг всех друзей!

— Никто не приносит пиво на Тинг,— сказал Орм,— пиво вызывает ссоры. Я думаю, что тебе это известно лучше, чем кому-либо.

— Повезло нам сегодня,— сказал Токе,— и тебе повезло больше, чем мне. Потому что один Человек все-таки принес пиво на Тинг, и этот человек — я. Ты должен знать, что я сейчас — большой человек среди верендских купцов, торгую шкурами, и ни одна про­дажа шкур не может совершиться без пива. Я привел на Тинг пять лошадей, все они нагружены пивом, и я не повезу его обратно домой, если все пойдет как надо, потому что я намерен всех моих лошадей загрузить в обратный путь шкурами. Поэтому пойдем со мной.

— Пусть будет по-твоему,— сказал Орм,— может быть, заодно я найду там и своего священника.

— Женщины увели его с собой,— сказал Токе.— Они сказали, что им понравилось его колдовство, так что за него можешь не волноваться. Он показался мне смелым парнем, хорошо он пошел на Стиркара с крес­том! Ну, а что с ним сделать за убийство старого козла — это решит Тинг.

— У меня здесь еще один священник,— сказал Орм,— твой старый друг.

Отец Виллибальд перешел через ручей посмот­реть, что случилось с магистром. Токе радостно поп­риветствовал его.

— Хорошо тебя помню,— сказал он.— Ты должен пойти с нами, отведать моего пива. Я тебе очень благодарен за то, как ты отремонтировал мою ногу в замке короля Харальда, лучше, чем это мог бы сделать кто-либо другой. Но что ты здесь делаешь, так далеко от датского королевского двора?

— Я — священник Божий в доме Орма,— сказал отец Виллибальд,— и миссия моя заключается в том, чтобы крестить язычников в этом диком уголке мира, как я уже обратил в христианскую веру его. Теперь пришла и твоя очередь, хотя я и помню тебя, как человека, закоренелого в безбожии. Это перст Божий привел тебя сюда к нам.

— С этим можно поспорить,— сказал Токе,— но одно ясно — это что мы, все трое, должны сейчас посидеть по-дружески. Бисмиллахи, эр-рахмани, эр-рахими, как говорили мы, когда служили у Аль-Мансура.

— Что ты сказал? — спросил Отец Виллибальд.— На каком языке? Ты что, тоже — жертва южного колдовства?

— Это язык Испании,— сказал Токе,— я его до сих пор помню, потому что моя жена родом из той страны и любит говорить на своем родном языке, особенно, когда у нее плохое настроение. Это позволяет мне практиковаться.

— А я могу сказать тебе значение того, что он сказал,— добавил Орм.— Вот что: Во имя Бога Милос­тивого и Справедливого. Милостивый Бог — это Хрис­тос, как всем известно, а Справедливый, по-видимому, относится к Святому Духу, потому что кто может быть более справедлив, чем он? Ты видишь, что Токе — практически уже христианин, хотя он этого еще не знает.

Отец Виллибальд проворчал что-то в сомнении, но без лишних разговоров они направились вместе с Токе в лагерь вирдов.