Вирус Бога

Стражи

Они просидели одни в просмотровом зале примерно полчаса, затем в него вошли полковник, Павел и еще двое людей в белых халатах.

– Результат ваших анализов ожидаемый, вопрос был в степени замещения тканей. Если бы был затронут мозг, пришлось бы погрузить вас в кому, – сказал полковник.

– Кому?! – почти в один голос воскликнули молодые люди.

– Да. Светлана же пояснила вам, какие начинаются фейерверки, когда «Чужак» изменяет структуру мозга. Нам такие приключения сейчас ни к чему, пока не разберемся, как контролировать такие состояния и способности, которые они включают.

– Значит, у нас в перспективе кома? – ужаснулся Андрей.

– Ученые работают над проблемой, может, да, может – и нет, время покажет.

– А где Наташа? – поинтересовалась у полковника Юля.

– С ней все в порядке, она заражена, как и вы, но у нее нервный срыв, довольно серьезный, плюс еще истощение, она, похоже, в диком стрессе не первый день. Вы ведь ее хорошо знаете? Понимали, кого берете в серьезный поход в места, где даже сотовой связи нет? Зачем она вам была нужна здесь?

– Про связь мы ничего не знали, – начал оправдываться Андрей.

– А карты покрытия для кого? Такую исследовательскую работу проделать, и самое простое упустить, – полковник улыбнулся.

– Да потому, что это самое простое, – понурившись, буркнул Андрей.

– Ладно, извини, – полковник похлопал Андрея по плечу. – Ну, а блаженную эту зачем взяли?

– Она сама настояла, если честно, были сомнения на ее счет, – неохотно ответила Юля.

– Любовь, – вставила Марина, – большая чистая любовь.

– И кто же принц? – спросил полковник, оглядывая парней.

– Тут, понимаете, скорее, принцесса, – ответила Марина, покосившись на Юлю.

– Большая чистая любовь? Угу, – полковник покачал головой, глядя на Юлю, та покраснела, насупилась и спросила:

– Она вернется к нам?

– Не переживай, принцесса, вы еще встретитесь, но чуть позже. Отправим ее в Москву, в нашу лабораторию, там есть нормальный стационар, ей действительно необходимо наблюдение, иначе крышу будет уже не вернуть.

Юля расстроилась, а парни в удивлении молча переглядывались.

– Надо ее матери ­как-то сообщить, – рассуждала вслух Юля, – она у нее тоже человек с нестабильной психикой, наверное, уже вся извелась.

– Вашим родственникам мы уже позвонили и сообщили, что с вами все в порядке, просто проблемы со связью, чтобы не переживали, – сказал полковник.

– Не понял… вы позвонили и сказали, чтобы они не переживали, у нас, типа, просто связь в походе плохая? – с совершенно ошарашенным видом спросил Витя.

Полковник повернулся к нему и несколько секунд молча внимательно разглядывал. Затем сказал:

– М-да, если бы мы так поступили, было бы, наверное, скверно, да? Родные бы, мягко говоря, охерели, – полковник усмехнулся и, прокашлявшись, продолжил:

– Здравствуйте, с вами говорит полковник ­такой-то, с вашей дочерью Натальей, которая сейчас в походе, все в полном порядке, просто она находится вне зоны покрытия сотовой связи. Передает привет, велела кланяться и не переживать, – полковник засмеялся.

– Что тут ­смешного-то?

– Да ничего, в принципе, вы правы. На самом деле им позвонили вы сами и все спокойно рассказали, не волнуйтесь.

– Мы?! – почти в один голос удивились молодые люди.

– Господи, вот ведь дикари, а еще айтишники, – полковник всплеснул руками, – голоса ваши подделали, позвонили, предупредили, чтобы никто на ушах не стоял. Вы ведь тоже тут со своим кладоискательством забыли, что не звонили им почти неделю. Или как?

– Черт, а точно! – воскликнул Юрка, – совсем забыл, даже СМС не посылал. Ой, жопа! – он хлопнул себя по лбу.

– А как вы голос подделали? – спросила Юля.

Полковник махнул рукой:

– Ну, какая вам разница, ей-богу? Это вообще не проблема, которую стоит обсуждать, полно программ, в том числе, и вам доступных.

– Я тебе потом покажу, у меня на телефоне есть, – сказал Юрка, – у ФСБ-то, наверняка, штуки еще круче.

– Ладно, давайте уже закончим это все, – сказал полковник. – Сейчас пока все в порядке. И, да, мы не ФСБ.

– А кто же?

– А тебе зачем? Не все ли равно? Пока жив, здоров, кормить будем, обещаю.

Юрка собирался еще ­что-то спросить, но в это время в зал вошла группа солдат. Они привели троих мужчин, руки которых были скручены за спиной пластиковыми наручниками-­стяжками. Мужчины ­чем-то напоминали грибников, которые потерялись в лесу и долго там блуждали: на них были почти одинаковые плащи, несмотря на жару, высокие сапоги, у одного – кепка с логотипом «Зенит». Основательная небритость, растрепанность, сильно уделанная грязью одежка и запах говорили о том, что они провели вне дома довольно продолжительное время.

Солдаты взяли три стула, поставили посреди прохода, на них с усилием посадили мужчин. Все присутствующие с удивлением посмотрели на эту странную компанию.

Андрей подошел к сидящим на стульях мужчинам поближе, прошелся вдоль них, внимательно рассматривая, пока не остановился напротив пожилого мужчины с прической «испуганный одуванчик». Тот ошарашенно оглядывался на присутствующих, его бесцветные глазки метались, как две испуганные рыбки в аквариуме. Павел Сергеевич? – удивленно спросил Андрей, – я вас без очков даже и не узнал.

– Это я вам про него тогда рассказывал, – сообщил, повернувшись к друзьям, Андрей. – у него тогда, правда, очки были на пол лица.

– Перешли на линзы? – спросил он Павла Сергеевича.

– Что, это тоже ваши, кладоискатели? – поинтересовался у него полковник, кивнув на Павла Сергеевича.

– Нет, это местные. Павел Сергеевич работает в архиве, где я с документами по Затонам разбирался.

– Вот оно как, с документами, значит, – сказал полковник и, повернувшись к солдатам, спросил:

– Вы где их взяли?

– Поймали в лесу, в окрестностях лагеря нашей группы, на том берегу озера, – отрапортовал командир отделения, – среди вещей у них найдены личные вещи наших сотрудников, в том числе телефоны. В лагере группы – два трупа, застрелены несколько дней назад.

– Так! – полковник резко повернулся к мужчинам. – Кто вы, почему у вас вещи наших сотрудников? Только давайте сразу забудем слово «нашли» и любые фантазии на эту тему.

– Да иди ты в жопу, придурок, вместе со своими сотрудниками, – ответил один из мужчин – брюнет с густой растрепанной шевелюрой, смуглый, ­чем-то напоминающий цыгана. Он вытаращил на полковника глаза, показал ему фак, – в жопу иди, сука, – и откинулся на спинку стула.

Полковник достал пистолет, передернул затвор, спокойно прицелился в хама, который до последнего момента смотрел на него с презрительной улыбкой, и нажал на спуск, выстрелив тому в грудь.

«Цыган» опешил, выпучив глаза и прижав руки к груди. Он смотрел снизу вверх на полковника. Мужик, как и все присутствующие, видимо, не верил, что выходка с пистолетом закончится выстрелом. После выстрела он инстинктивно прижал руки к груди, затем поднес к лицу, изумленно рассматривая кровь на них. Рот его был открыт, он хрипло дышал, переведя изумленный взгляд со своих окровавленных рук на полковника. «Цыган» застыл на секунду и, выдохнув, не закрывая рта, свалился со стула на пол, с неприятным звуком стукнувшись головой. Из-под него начала растекаться лужа крови.

– Ой, мамочки, – Маша, закрыв рот ладонью, пятилась назад, подальше от трупа, глядя на него испуганными глазами. Уперлась в стоящий позади нее стул, вскрикнула и села на него, повернувшись ко всем спиной.

– Повторю вопрос, – полковник обратился к Павлу Сергеевичу, – почему у вас вещи наших сотрудников? И если ответ не будет содержать полезной информации, прошу мне поверить, вслед за вами на тот свет отправится сначала вся ваша семья, а потом мы у вас дома даже тараканов вытравим, следа не останется от вашего пребывания на Земле. Вы меня поняли?! – полковник вплотную подошел к Павлу Сергеевичу, держа в опущенной руке пистолет.

Глазки Павла Сергеевича перестали метаться за толстыми стеклами очков, теперь они перемещались с трупа на пистолет, с пистолета на лицо полковника, и снова на труп. Павел Сергеевич делал мучительные попытки заговорить, но каждый раз, пытаясь открыть рот, переводил взгляд на труп и издавал невнятный всхлип, потом смотрел на пистолет, потом – в глаза полковнику.

Полковник минуту наблюдал за этой пантомимой, затем отошел к столу, стоявшему рядом с проектором, взял графин с водой, вернулся и, встав рядом с Павлом Сергеевичем, медленно вылил ему на голову всю воду. Подождав минуту, спросил:

– Вы готовы говорить или как? – произнеся «или как», полковник качнул рукой с пистолетом.

Павел Сергеевич вытер ладонью воду с лица, положил руки на колени, втянул носом воздух, медленно выдохнул и утвердительно кивнул.

– Раз вы здесь, – Павел Сергеевич обвел взглядом помещение, – значит, ­что-то вырвалось наружу, но много нового я вам вряд ли расскажу. Можно мне воды… попить?

– Принесите воды, – приказал полковник. Один из солдат пошел к кулеру, налил воды в пластиковый стакан и, вернувшись, протянул его старику.

– Повторите, откуда вы его знаете, – попросил полковник Андрея.

– Мы когда исследование проводили, я у него в архиве работал, – сказал Андрей.

– Надо было тебя, идиота, тогда и грохнуть… – злобно прошипел Павел Сергеевич.

– Толку было бы мало, – перебил его полковник, – тут до них группа студентов уже отработала, и дрянь эту в Москву привезла. Но давайте по порядку: кто, что и зачем, – полковник взял стул, поставил его напротив Павла Сергеевича, повернул спинкой вперед и, оседлав, уставился на замурзанного работника архива. – Ну?! Я жду.

– Примерно двести лет назад тут было село Затоны, наши предки его уничтожили вместе со всеми жителями. Нам же завещали охранять это место и не пускать чужаков, а тех, кто проникнет, не выпускать, – Павел Сергеевич вздохнул, – вот и выполнили завет. Вы простите, что мы сотрудников ваших порешили. Мы же не знали, что все уже вышло из-под нашего контроля, – он замолчал и уставился в пол.

Парни переглянулись и посмотрели на Свету. Та с каменным лицом рассматривала задумавшегося Павла Сергеевича.

– Мы называем себя «Стражи». Точнее, не мы, так предки придумали, – немного смущенно произнес Павел Сергеевич, – пафосно, конечно, в некотором роде, но верили люди, что не зря столько душ загубили, что необходимо защищать внешний мир от того зла, что живет в этих местах.

– Стражи… зло… – полковник фыркнул, – почему ­село-то уничтожили? К­акой-то фильм ужасов.

– Нам запретили строго-­настрого иметь ­какие-либо письменные источники, мало того, никаких подробностей первое поколение «стражей» последующему даже устно не оставило. Предки посчитали знание это излишним и могущим вызвать соблазны у его носителей. Поэтому нам завещали простые вещи: не пускать и не выпускать. Знаем мы, что случилось тут нечто столь страшное, что заставило жителей трех сел и трех помещиков собрать силы на борьбу с нечистью, которая могла погубить весь мир. Отсюда и подвиг великий – народ сравнял с землей целое село вместе с озерцом. Трудились все лето и осень, закончили к ноябрю, к первому снегу. На совете порешили, что история эта будет тайной, народу же пояснили, что сила, может, и была нечистой, но за подвиги такие можно всем скопом на каторгу пойти, или сразу в расход. В живых из жителей села Затоны никого не оставили, доказать нечем, если только не перекопать тут все и не найти братскую могилу.

– Так про ­могилу-то вы знали, так получается? – спросил Сергей.

– Да, предки нам показали места, куда ни в коем случае пускать никого нельзя. Могилу эту, засыпанное озерцо и вершину одного из холмов, самого высокого.

– Так вот, так как доказать, что убили столько людей ради благого дела тогда уже не могли, крестьян застращали, и, как это ни удивительно, все в тайне и сохранили. Бумаги подчистили, не все, к сожалению, – он посмотрел на Андрея.

– Для охраны создали совет, который передавал краткую историю села Затоны из поколения в поколение, и члены его обязались не покидать эти места. Так и появились «Стражи». Но, как вы понимаете, среди нас эта история со временем тоже стала легендой, и молодежь мы уже не удержали. Остались тут втроем.

– И как справлялись? – осведомился полковник.

– Неплохо справлялись, но, как оказалось, не все наши предки подчистили, – он снова грозно зыркнул на Андрея, – вот вам что нужно было? А все ради чего? Ради сокровищ? Славы?

– Сколько же вы народу тут замочили? – снова перебил его полковник.

– Я за всю свою жизнь первый раз человека убил несколько дней назад – тех двух парней, что мы застрелили на том берегу озера. Ее… – Павел Сергеевич кивнул на Свету, – прикладом по голове…

– То есть, утопить, оно, по-вашему, более гуманно?

– Надо мозги вышибать, как нам завещали, но парням ­как-то проще… а с бабой вот, – он вздохнул, – накладка вышла. – Света фыркнула.

– Мозги вышибать? – удивился полковник. – А зачем так, чай, не зомби?

– Да, но на этот счет указания у нас были самые строгие – мозги необходимо вышибать.

– А что вообще вы знаете об этом селе, а?

– Слухи среди местных жителей о свой­ствах воды в засыпанном озерце и колодцах в селе ходили давно, легенды о ней были разные, живой водой ее называли. Это нам, как устное предание, передавали. Но ­что-то тут непростое было. Как я понял, к источникам этим местные жители никого не подпускали, почему – не знаем, затем случилось нечто, что заставило наших предков совершить тот беспрецедентный поступок. Хотя достоверно известно, что долгое время они были добрыми соседями, вели торговлю и помогали друг другу. Нам дали строгие указания – воды тут не пить никакой вообще, на месте села никому не позволять останавливаться.

– А как же нас пропустили? – спросил Андрей.

– Мы на том берегу были. Ему вот, – он кивнул на «цыгана», – приспичило ее труп найти. – Павел Сергеевич поднял взгляд на Свету:

– Ты прости меня, дочка, если сможешь, – он вздохнул и замолчал.

– А какому богу они тут поклонялись, знаете? – спросил Андрей.

– Богу? – удивился Павел Сергеевич.

– Да, мы раскопали местную церковь, это как раз тот холм, который вы поминали, и там оказались очень странные иконы, вместо ликов – черный круг, – ответил Андрей.

– Господи, – Павел Сергеевич перекрестился, – не знал и не стремлюсь, предки, видимо, не зря знание наше ограничили. – Павел Сергеевич закатил глаза и зашептал молитву.

– Слышь, дядя, – полковник хлопнул рукой по спинке стула, на котором сидел, так сильно, что Павел Сергеевич подпрыгнул, – давай-ка по существу, следователей тут нет, под дурака косить не советую. Решу, что бесполезен, – пойдешь в расход, – полковник кивнул на пол, где в луже крови лежал «цыган». – Парней наших вы грохнули. Так? Сводки мы отработаем по этой местности, посмотрим, какие вы тут невинные, найдем всех пропавших без вести… Сами вы как тут девственность сохранили?

– Что?! – недоуменно посмотрел на него Павел Сергеевич.

– Почему вы не заразились, спрашиваю?

– Ну и шуточки у вас. На этот счет указания простые: на территории села и этого поля нельзя ни есть, ни пить. Если случится по полю пройти, одежду лучше сжечь, – пояснил Павел Сергеевич.

– Ах, вот почему вы в таком говне ходите?

Павел Сергеевич оглядел себя, как будто впервые увидел, и ответил:

– Это мы по бедности, – и горько вздохнул.

– Так, – полковник обратился к командиру взвода, – это, – он кивнул на труп, – пусть уберут и приберутся потом, а этих, – он бросил взгляд на Павла Сергеевича и его соратника, – отвезти на анализы. Сейчас вас проверим, стражники, посмотрим, какие вы у нас белые и пушистые. Паш, ты лично все проконтролируй, пожалуйста, и возвращайся к нам.

В этот момент труп на полу издал гортанный звук, согнулся пополам, и его вырвало кровью, он засучил ногами, отшвырнув стоявший рядом стул, перевернулся на спину, выгнулся дугой, потом снова упал на бок и некоторое время лежал, тихо дыша. Затем перевернулся на живот, встал на колени, уперся лбом в пол и затрясся в жутком влажном кашле. Его резко выгнуло назад, а потом снова бросило лицом в пол, и он затих в таком положении, тяжело и сипло дыша. Дыхание постепенно выравнивалось. Солдаты навели на него оружие трясущимися от страха руками. Пролежав несколько минут в тишине, мужчина еще раз глубоко вздохнул, поднялся на колени, выпрямился, затем осмотрелся и широко улыбнулся.

– Х­орошо-то как, – прохрипел он. – Ну что, гражданин начальник, убил, значит, нервный, не любишь, когда тебя в жопу посылают, да? – «Цыган» смотрел на полковника и широко улыбался окровавленным ртом.

– Сейчас я тебе из дробовика в голову выстрелю, шутник, – полковник повернулся к солдату, – принеси-ка дробовик.

– Есть, товарищ полковник, – солдат выбежал из помещения.

Мужчина побледнел.

– Не напрягайся ты так, начальник, уже и пошутить нельзя, – он явно занервничал.

– Тебе тут смешно?

– Мне уже неделю ни фига не смешно. Мы ведь тоже не живем тут постоянно, наездами бываем, место жительства наше в городке, куда этот ваш разведчик, – он кивнул на Андрея, – приезжал. Нас трое всего, у двоих семьи есть, работать надо, детей кормить, в лесах жить некогда. Туристы в наших местах редкость, если кто и приезжает, то, в основном, через город, и мы тогда аккуратно их сопровождаем.

– А что значит «сопровождаете»? – спросил полковник.

– Так то и значит, аккуратно, на расстоянии, следим.

– А если они идут не туда, то прикладом по башке или пулю в голову?

– Ну тебя, начальник! Помогите мне лучше сесть, а то ноги затекли, – «цыган» посмотрел на солдат, которые стояли, по-прежнему направив стволы автоматов на восставшего мертвеца. Полковник кивнул им. Один из солдат поднял и поставил стул, другой помог «цыгану» встать с пола и сесть на него.

– Спасибо! – тот шумно выдохнул.

– Так, и что там насчет тех, кто идет не туда?

– Если и приезжает кто, то молодежь городская, типа них, – «цыган» кивнул на стоящих вокруг кладоискателей, – а их шугануть легче легкого: пошумишь в ночи, жути нагонишь – и все, они и сдриснут. Хорошо, если наутро, а то и ночью могут деру дать, – он хрипло засмеялся.

– А ты, я смотрю, весельчак.

– Есть немного. Так вот, я недели две назад так троих идиотов спровадил. Они не смогли, – он посмотрел на своих товарищей, – пошел один. Как все сделал, решил у озера переночевать, погода уж больно хорошая была. Искупался, рыбу половил, в общем, отдохнул.

– А что, насчет этого озера у вас никаких запретов нет?

– Нет, – «цыган» отрицательно мотнул головой, – только окрестности деревни и особенно озерцо там засыпанное, а про это ни слова не было. В общем, отдохнул, а через неделю понял, что влип, ­что-то со мной не так.

– Группу нашу зачем убили?

– Так это и есть служба наша, завещанная предками, – следить и охранять, чужаков не пускать и не выпускать, кто его знает, как дела повернутся, слух пойдет, начнут идиоты толпами приходить. Знаете, как бывает.

– Знаю, поэтому и мы здесь.

– Как вы их нашли, почему не «шуганули», как вы тут выразились недавно?

– Мы втроем в обход пошли. У нас есть маршрут, которым мы минимум раз в месяц тут ходим. На три дня пути. Вышли на озеро, увидели костер, пошли посмотреть. Увидели их, – он посмотрел на Свету. – Ну, пытались шугануть, конечно, но их не проняло.

– Так вот кто у нас вокруг лагеря ночью шастал, – Света подошла поближе.

– И что, страшно вам было? – спросил у нее полковник.

– Ну, как бы да, хорошо у них получается. Звуки, шорохи, шаги вокруг лагеря. В ночи в этих местах, знаете, пробирает.

– А чего же не сбежали тогда? – спросил «цыган».

– Задание у нас было, и проблемы пострашней ночных шорохов. Боялись, но работали.

Полковник тяжело вздохнул и положил Свете руку на плечо. Повернувшись к «цыгану», спросил:

– Как вы поняли, что заразились?

– Заразился? – удивился мужчина.

Полковник поморщился.

– Вы сказали, что поняли, что с вами ­что-то не так. Что случилось?

– А, понял. Порезался я сильно, когда рыбу разделывал, ладонь аж до кости разрезал. Мы как раз вот в обходе были и пришли на берег озера, порыбачили, и я ужин готовил. Кровищи было, пошел я к воде – рану промыть, больно было – писец. Промыл, замотал платком, пошел к рюкзаку за бинтом. Пока шел – болеть перестало, пришел, достал бинт, убрал платок, а там раны и нет, – он почесал свою растрепанную шевелюру, – так там и сидел с открытым ртом, разглядывая руку.

Он, – «цыган» показал на Павла Сергеевича, который все еще сидел с открытым ртом и выпученными глазами, – меня порешить собирался, за ружье схватился, – мужчина засмеялся, – а я ему говорю, ты, дебил, себя проверь сначала. Он и проверил – с ожидаемым результатом, тем более что сам последние несколько дней жаловался, что от очков голова болит, а потом и вовсе их снял. Да и третий наш, Семеныч – «цыган» кивнул на соседа слева, – руку порезал, и результат тот же. Потом увидели «гостей», пытались шугануть, не сработало. Мы посовещались и решили, что раз так сложилось – придется убить. Тяжело, конечно, было, они ж молодые, но что поделать… Девушке по голове прикладом дали, в воду скинули, у Сергеича рука дрогнула ей в затылок выстрелить, сентиментальный. Парней застрелили, в головы, как положено. Потом я все же решил и ей в голову выстрелить, для порядка, спохватился, так она видимо на дно ушла, да и ночь была. А утром уже не нашли. Когда мы вещи их осмотрели, поняли, что влипли уже по полной. Оборудование у молодых людей было серьезное, оружие, телефоны спутниковые. Мы даже и прятаться не пытались, остались в лесу, чтобы родных не подставлять.

– Родных?

– Ага, мы же видели, как ваш спецназ работает, полдома бы разнесли, может, кого из родни покалечили бы. Поэтому мы решили остаться в лесу и ждать, когда вы нас найдете. А потом я предложил, чтобы зазря не сидеть, пойти ее поискать, вдруг выжила, узнали бы чего. Но не нашли.

– Понятно, – пробормотал полковник. – Павел Сергеевич, – елейным голосом проговорил он, – если я правильно понимаю, с анализами можно не заморачиваться? Диагноз и так понятен. С­ебе-то почему бошки не снесли? Может, помочь? – Полковник жестом подозвал солдата, что стоял поодаль с дробовиком в руках. – Дай-ка мне это, – он взял в руки дробовик, дослал патрон и подошел к Павлу Сергеевичу.

Павел Сергеевич беспомощно открывал и закрывал рот, пытаясь ­что-то сказать, но издавал только сдавленное кряхтение. Полковник с презрением посмотрел на него и отвернулся.

– Ну, а ты, Семеныч, кажется? – он подошел к третьему «стражу» – лысому мужчине средних лет в засаленном синем свитере под плащом. Тот все это время сидел молча, прижавшись спиной к спинке стула, наблюдая за происходящим. – Ты у нас молчун, спокойный. Проверку проходил?

– Да, зажило.

– Что зажило?

– Порез, я руку порезал, как и они, и зажило, быстро.

– О как, бессмертный значит, Кащей?

– Насчет бессмертия не знаю, но порез зажил.

– А как думаешь, если я тебе в башку пальну, как ты моим студентам, вот из этого, – полковник направил ствол дробовика в лицо мужчине, – башка твоя тупая тоже заживет?

Рот мужчины искривился, из глаз полились слезы:

– Не надо, не надо, пожалуйста, у меня двое детей, жена, пожалуйста!

– А парням моим ты шанс дал тебя попросить? – Полковник положил палец на спуск, стоявшие рядом медленно отошли подальше, солдаты ушли с линии огня. – Дал, я тебя спрашиваю! – Полковник закричал. Лысый посмотрел на ствол дробовика перед самым своим носом и отключился, сполз со стула на пол.

– Вот ведь, – выдохнул полковник, – борцы с нечистой силой, мать вашу. Один весельчак, другой ссыкло, третий старик полоумный. Уроды! – крикнул он в лицо Павлу Сергеевичу, от чего тот чуть не свалился со стула. Полковник разрядил дробовик и вернул его солдату.

В этот момент в зал зашел еще один военный и остался у дверей, он жестом попросил полковника подойти. Несколько минут они поговорили, военный ушел, а полковник вернулся к остальным

– Значит так, у нас есть отдельное место жительства для вас, там приготовили все необходимое… – начал он, повернувшись к молодым людям.

– Тюрьму уже построили? – перебила его Марина.

– Нет, такая же, как и у всех, палатка, сейчас туда доставят еще три койки для этих… «стражей», и будет вам полная гармония.

Повернувшись к Павлу, полковник добавил:

– Паш, этих троих нужно проверить на процент захвата, если что, сразу в ванну, а если нормально, то пусть идут в палатку.

– Да, хорошо, – ответил Павел.

– Этих уродов, что, с нами поселят? – возмутилась Юля. – На хер они нам нужны?

– Я бы тоже не хотела эти морды видеть, – сказала Света.

– По-человечески я все понимаю, а вот по протоколу не могу я вас расселять. Мне вас необходимо держать вместе и под наблюдением. Да и стерпится-­слюбится, не парьтесь. Давайте, идите уже.

Охрана попросила всех встать, и группа пошла на выход из зала. Павел передал троих «стражей» одному из ученых, дав необходимые распоряжения относительно их осмотра, двое солдат пошли их сопровождать. Кладоискатели вышли в сопровождении конвоя и Павла из зала.

Выйдя на улицу, молодые люди поразились масштабу строительства: трава была скошена, на поле в ряд стояли большие палатки, недалеко от них располагался еще один большой шатер, по периметру уже стояли вышки, в небе носились дроны.

– Впечатляет, блин, – проговорил Сергей, оглядываясь вокруг, – сколько мы там пробыли? Часа три-четыре? А тут уже целый город возвели.

– Да, ресурсы у нас замечательные, – сказал Павел, – мы сейчас запустим командный центр и зайдем за вами, надо будет обсудить ваши находки.

Выделенная для кладоискателей палатка находилась недалеко от шатра, из которого они вышли. Это было достаточно комфортное жилье с двенадцатью койками, стоящими в два ряда по шесть, небольшой кухней, туалетами и душевыми.

– Потрясающе, – воскликнула Марина, обведя взглядом помещение, – мальчики налево, девочки направо.

Все разошлись, осматривая помещение и осваиваясь на новом месте. Павел направился на кухню, чтобы сделать себе кофе. На дурманящий аромат подтянулись остальные, выстроившись в очередь к кофемашине. Затем молодые люди расселись вокруг большого стола на кухне и молча наслаждались горячим напитком. Через некоторого время в палатку ввели «стражей».

– А можно нас хоть ­как-то отделить от этих мракобесов? – спросила Марина у Павла.

– К сожалению, пока нет, но надеюсь, что вы сможете найти общий язык. Так ведь? – Павел обратился к снова начавшему икать Павлу Сергеевичу, который все никак не мог выдавить из себя ни одного слова. За него ответил его воскресший товарищ:

– У нас к ним, по существу, уже претензий быть не может, миссию свою мы провалили, попали, получается, в одну лодку, и грести дальше будем вместе, если дамы и господа не против. Вы ведь не против?

– Вой­на план покажет, – ответил Сергей и, отвернувшись от «стражей», принялся рассматривать кофе в своем стакане. Остальные кладоискатели промолчали.

– Вот и хорошо, – потирая руки, сказал Павел, – я вас ненадолго оставлю, скоро вернусь, – обратился он к молодым людям и направился к выходу.

– А вы пока располагайтесь, – Павел похлопал по плечу Павла Сергеевича, проходя мимо, и вышел из палатки, закрыв за собой дверь.

«Стражи» некоторое время стояли у входной двери, оглядываясь по сторонам и переминаясь с ноги на ногу. Наконец «цыган» не выдержал.

– Давайте жить дружно? – сказал он и обвел взглядом молодых людей. Те по-прежнему сидели молча за столом и наблюдали за «стражами». Воскресший немного помялся, оглянулся на своих коллег и направился к столу. Он осторожно присел на один из стульев и положил руки на стол. Двое других «стражей» последовали его примеру.

– Предлагаю познакомиться, – нарушил молчание «цыган», – я – Владимир, можно просто Володя. Он – Семеныч, а Павла Сергеевича вы уже знаете.

– Познакомиться? Ну, что ж, – Света сделала глоток кофе и медленно поставила стакан на стол, – ну, давайте. Одного из тех парней, что ты, сука, застрелил, звали Алексеем, а второго Ваней. Обоим было по 25 лет. У Вани есть девушка, она еще не знает, что он мертв, ждет его из экспедиции. А у Алексея на попечении была больная мать, – у Светы из глаз потекли слезы, она вытерла их тыльной стороной ладони.

– Вы моих друзей замочили, – вдруг громко крикнула она, глядя Владимиру в глаза, – мне прикладом по башке дали. Вот ты, – она встала и подошла вплотную к Семенычу, который при ее приближении втянул голову в плечи.

Света, положила ему руку на плечо – от этого прикосновения он резко дернулся. Глядя на него, Света продолжила:

– Тебе, тварь, было приятно?

– А тебе, когда ты на полу воскрес, приятно было, а? – она повернулась к Владимиру. – А я двое суток умирала и воскресала в том озере. Знаешь, каково это: захлебываться, умирать, воскресать – и опять захлебываться. Даже не знаю, благодарить вас, или лучше бы вы мне башку прострелили. Вы же, долбаные психи, нет, чтобы разобраться, что вы тут сторожите, мозгов не хватило, да? Проще, конечно, в голову стрелять, нахер думать! – Света покачала головой.

– Мы же не знали, зачем мы тут и что сторожим, объяснили же, двести лет эстафета передавалась, нас растили для вот этой работы, что ли, не знаю, как назвать. Что теперь ­перетирать-то? Что случилось, то случилось, надо думать, как сейчас из этого дерьма выпутаться.

– Из дерьма мы уже не выпутаемся, тут только одна дорога – в глубину, плыть до победного, – мрачно проговорила Света.

– А вам и правда не было интересно, в чем проблема, что и почему вы тут сторожите? – спросил Сергей.

– Нас с детства к этому готовили, как к священной миссии. До нас отцы и деды свою службу несли. Вопросов у нас не возникало, – ответил Семеныч.

– А почему вас всего трое осталось?

– Разъехались остальные, с годами все меньше и меньше нас становилось, вот и осталось трое последних.

– А своих детей вы к служению готовили?

– Нет, у нас у всех девочки, а по традиции служба эта мужская.

– Сколько же вы тут людей за все эти годы сгубили?

– Не знаю, об этом не принято было говорить, нам в первый раз пришлось.

– Да, блин, деятели, конечно. Традиция у них – без вопросов людей мочить, – Сергей покачал головой.

– И я вот не пойму, вы же поняли, что с вами ­что-то не так. Но все равно группу положили. А с собой что собирались делать? – спросил Сергей «стражей».

– Мы задачу свою выполнили, про себя порешили потом подумать, как быть, – мрачно сказал Владимир.

– Ага, порешили они, – Сергей вздохнул, – ну, у вас вот сейчас полно времени будет, подумайте на досуге.

В этот момент в палатку вернулся Павел и позвал молодых людей на выход:

– Наши оперативно закончили, все готово, оборудование развернуто, пойдемте со мной, пожалуйста. Господа стражники, а вы пока отдохните, – Павел сделал останавливающий жест рукой начавшему вставить из-за стола Владимиру.

– Только черные копатели, – он энергично замахал рукой, приглашая молодежь побыстрее следовать за ним, – давайте, давайте уже, полковник ждать не любит.