Вирус Бога

Испытание

Франциск, держа флягу в правой руке, осторожно приблизился к женщинам, привязанным к стульям. Он нагнулся, чтобы лучше разглядеть их лица, поскольку свет от факелов был довольно тусклым. Он смотрел им в глаза, искал там знакомый блеск, который бы говорил о «пригодности» человека для применения его замечательной воды.

Для него это был очень важный момент: карьера Франциска сейчас либо взмоет резко вверх, вознося его в заоблачные выси, либо завершится, не начавшись, вместе с жизнью – принесут четвертый стул и будут разбираться уже и с ним, к всеобщей радости присутствующих за столом аристократов. Конечно, Франциск был человеком верующим, и достаточно глубоко, в те далекие времена человек неверующий автоматически выбывал из социума, зачастую физически и претерпев серьезные мучения на пути оттуда. Не верить в Бога означало практически то же, что и не жить. Но, вместе с тем, Франциск достаточно времени провел среди служителей культа, чтобы трезво смотреть на вопросы противостояния добра и зла. Поэтому он понимал, что судьба его и сама жизнь зависят сейчас от того, есть ли среди этих трех женщин хоть одна по-настоящему одержимая.

К его счастью, осмотр показал, что две женщины, судя по всему, должны отреагировать на воду должным образом, так что успех ему обеспечен. Что до третьей – она явно была ­какой-то тупой крестьянкой, которой не посчастливилось поссориться с соседями, достаточно грамотными, чтобы написать донос. Эта несчастная, видимо, повредилась рассудком от боли и пыток, либо была такой изначально: глаза ее были пустыми и остекленевшими, она пускала слюни и гадила под себя. Воняла она даже сильнее чем Франциск, так что он, отшатнувшись, вернулся к первой женщине. Открыв флягу, Франциск повернулся к инквизитору, вопросительно глядя на него.

– Продолжайте, брат мой, – ответил тот на его молчаливый вопрос.

Франциск попросил чашу у стоявшего рядом священника, тот взял ее со стола и принес ему. Монах налил в нее воды из фляги, аккуратно закрыл ее и, присев, положил флягу на пол рядом с собой.

Он медленно подошел к женщине, которая внимательно смотрела на него снизу вверх. Ему показалось, что в ее глазах он видит понимание происходящего. Она предчувствовала, что сейчас случится ­что-то нехорошее, а не просто боль и продолжение пытки. Франциск – для порядка и сохранения театрального эффекта – бормотал шепотом молитву, причем шепотом достаточно громким – для того, чтобы его было хорошо слышно всем в повисшей в зале тишине. Подойдя к ведьме, он медленно вылил ей на голову воду из чаши тонкой струйкой, стараясь, чтобы как можно больше воды попало на открытые части тела. Франциск завершил молитву, отошел от женщины, положил чашу на стол и, сложив руки на груди, стал ожидать реакции.

Несколько долгих минут ничего не происходило, притихшая ведьма улыбнулась, облизнула стекающую по лицу воду, непристойно при этом поиграв языком, и, пристально глядя в глаза Франциску, начала смеяться. Сначала тихонько, потом все громче и громче. Святые отцы и аристократы загудели, переговариваясь и косясь на Франциска. Монах замер, внешне стараясь выглядеть максимально спокойным, но про себя уже начав молиться, на этот раз совершенно искренне. Вдруг смех ведьмы превратился в клекот, затем перешел в хрип и кашель. Святые отцы и аристократы за столом разом умолкли. Женщину резко выгнуло назад, с такой силой, что разорвало веревки и вывернуло суставы. Она запрокинула голову и изрыгнула вверх целый фонтан крови. Извержение сопровождалось жуткими утробными звуками, ведьму трясло, она так вцепилась в подлокотники, что у нее сломались пальцы и вывернуло кисти рук, а из-под ногтей засочилась кровь.

Наконец извержение прекратилось, некоторое время тело ведьмы била частая дрожь. Потом она затихла, тело резко расслабилось, и она мешком свалилась на пол. Тишина в зале была практически абсолютной, слышно было, как трещат дрова в камине, и как капли крови, что фонтаном била из ведьмы, стекают со стоявшего рядом стола на каменный пол зала.

Франциск выдохнул, вдруг осознав, что довольно долго не дышит, вдохнул и повернулся к инквизитору. Посмотрел в его глаза, выражавшие крайнюю степень изумления, затем обвел взглядом шокированных аристократов.

Поднялся владелец замка. Глаза его горели, челюсть тряслась, по щекам текли слезы, он еле выдавил из себя:

– Чудо, истинное чудо, Господи, – возвел очи к потолку, затем утер слезы, глубоко вздохнул и начал хлопать в ладоши.

Остальные вскочили со своих мест. Зал разразился аплодисментами, слово «чудо» произносили все, поглядывая на инквизитора. Франциск никак не отреагировал, смиренно стоя и глядя в пол, всем видом своим показывая, что единственный, в чьем мнении он здесь нуждается, – инквизитор. Последний это заметил, посмотрел на монаха крайне благосклонно и сказал:

– Брат мой, силу воды, которую вы называете «Слезы Христовы», вы нам продемонстрировали. Сомнений у нас в ней нет, и жидкость эта будет нам полезна в непростом деле борьбы со злом вкупе с другими нашими инструментами и средствами. Прошу вас завершить начатое, – и он показал рукой на двух оставшихся в живых женщин.

Франциск взял чашу, снова налил в нее воды, закрыл флягу и положил на пол. С чашей в руках подошел ко второй ведьме. Та сидела спокойно и сосредоточенно смотрела на приближающегося Франциска.

– Сила, с которой ты борешься в нас, не принадлежит ни вашему богу, ни дьяволу, она древнее их, древнее вашего мира, и сама она не от мира сего, – негромко проговорила она. – Знай же, что не добру ты служишь, и не зло искореняешь, убивая таких, как мы. Ты уничтожаешь силу, которая создала саму жизнь в нашем мире, создала наш мир. Мы – частички ее, разбросанные по всему свету, и, если случится так, что все мы умрем, умрет и жизнь.

– Замолчи, нечистая тварь! – возмущенно завопил инквизитор, сверкнув глазами. – Мир наш создан всеблагим Господом, а не твоим мерзким хозяином.

– Много ты знаешь, осел, – ответила ведьма и улыбнулась. – Давай, лей свою воду, быстрее отмучаюсь, – сказала она, обращаясь уже к Франциску. Тот сделал к ней шаг, и с молитвой, как и в прошлый раз, вылил на нее воду. Последние капли ведьма умудрилась поймать ртом. Смакуя, она облизнулась.

– Нет тут ничего святого, придурок, – пробормотала женщина. – Во мне живет сила, непонятная тебе, а то, что живет в этой воде, – просто яд, тупой ты дурак.

Ведьма попыталась улыбнуться, но это у нее не получилось. Лицо женщины искривила ужасная гримаса боли, превратив его в маску страдания. Все еще сидя на стуле, она начала медленно поворачивать верхнюю часть тела в одну сторону, в то время как нижняя поворачивалась в другую, ее ноги как будто пытались обнять ножки стула, на котором она сидела, помогая телу выворачивать себя в разные стороны. Голова повернулась под странным углом и прижалась к левому плечу ведьмы. Судорога, сводящая тело женщины, выкручивала ее все сильнее и сильнее.

Ведьма, казалось, пыталась повернуться назад вокруг своей оси, продолжая сидеть на стуле и, каким бы невозможным это не казалось, у нее получалось. Послышался звук рвущейся материи и неприятный глухой хруст. Франциск с ужасом увидел, как из тела женщины вылез осколок ребра и потекла кровь. Она продолжала поворачивать верхнюю часть тела, слышался хруст ломающихся костей, сквозь плоть показались осколки других ребер. Наконец ее полностью развернуло лицом назад, последний рывок ее тела сопровождался множественным хрустом вывернутых позвонков, глаза ведьмы побелели и остекленели. Она застыла, с тихим шипением выпуская из себя воздух. Некоторые мужчины, сидевшие за столом, встали и подошли поближе – посмотреть на застывшую в жуткой позе ведьму. Вдруг натянутая от неестественного положения тела кожа ведьмы лопнула в нескольких местах, и на пол, под ноги подошедшим, хлынули внутренности, разлагающаяся кожа сползла вместе с остатками одежды. Тело расслабилось и буквально рассыпалось на части, голова с глухим стуком упала на пол и покатилась к столу, теряя по пути ошметки плоти.

Распавшаяся плоть на глазах изумленной знати превращалась в хлопья черного пепла.

– Прах к праху, – пробормотал Карлос, изумленно взирая на происходящее.

Франциск не стал дожидаться распоряжений, и налил в чашку еще воды. Так как он понимал, что эффекта не будет, то не стал наливать полную. Подошел к третьей женщине и полил ее водой. Отошел и встал рядом. Женщина сидела на стуле, покачиваясь, насколько позволяли веревки, и бормотала ­что-то себе под нос, пуская слюни и глядя в одну точку.

Франциск повернулся к ней спиной, подобрал с пола флягу и подошел к инквизитору. Аристократы слегка расстроились, что с третьей женщиной ничего не случилось, – представление с фонтанами крови и превращением плоти в черный пепел оказалось чрезвычайно интересным и захватывающим, им теперь было о чем рассказать в гостиных Гранады.

Все еще находясь под впечатлением от увиденного, мужчины вернулись за стол, многие опрокинули по полному кубку вина. Постепенно они расслабились, завязался разговор, и через некоторое время все с аппетитом продолжили пир, в то время как слуги начали уборку, стараясь не наступать на оставшийся от ведьм черный пепел.

– Уведите ее, – приказал инквизитор своим подручным, показывая не несчастную дуру, чудом оставшуюся в живых, – отправьте туда, откуда взяли. Завтра пригласите ко мне автора доноса.

– Брат мой, нам есть, о чем поговорить, – сказал он, повернувшись к Франциску, – конечно, вам бы следовало сначала привести себя в порядок, – инквизитор поморщился от запаха, исходившего от Франциска, – но на это еще будет время. У нас есть отдельные покои в этом замке, любезно предоставленные хозяином. Там нас ждет трапеза, и мы сможем спокойно обсудить, как нам быть с вами дальше, – он выразительно посмотрел на флягу с водой в руках Франциска, – пойдемте, брат мой, – инквизитор положил руку на плечо Франциска, увлекая его за собой.

Когда они проходили мимо останков первой ведьмы, ­что-то в них привлекло внимание Карлоса.

– Надо же, – пробормотал он и, подойдя, присел на корточки рядом, – вы посмотрите, нечестивая плоть превращается в прах прямо на глазах.

Ведьма медленно превращалась в черный прах: сначала осыпалась кожа, затем плоть, распадаясь на волокна, подобно соломе, выпадающей из рваного мешка, превращалась в крупные хлопья праха, обнажались кости, на глазах становясь из белых коричневыми, покрывались черными трещинками и лопались с треском, как сухие ветки в лесу под ногами путников. Инквизитор откинул волосы, что закрывали лицо ведьмы:

– Очень интересно! – воскликнул он и потянул за прядь. С неприятным звуком часть скальпа вместе с волосами оторвалась от головы. Обнажившийся белый череп тут же покрылся сеткой черных трещин, часть скальпа и волосы в руках Карлоса стали черной пылью и осыпались на пол. Священник с омерзением отбросил прах, поднялся и отряхнул руки. Затем жестом подозвал к себе слугу и тщательно омыл руки. Вода попадала на прах, оставшийся от ведьмы, и растворяла его.

– Очень удобно, осталось просто сжечь в камине одежду и помыть пол. Даже их кровь превращается в прах, – произнес он, проведя носком своей вышитой золотом туфли по каше из воды и черного праха. Затем огляделся и посмотрел на аристократов, сидящих за столом.

– Хорошего вечера господа, наш суд окончен.

Инквизитор повернулся к Франциску:

– Пойдемте, брат мой, вы явно держитесь из последних сил. Стараниями принимающего нас сеньора, нам накрыт неплохой стол и подано лучшее вино из погребов замка.