Вирус Бога

Недоброе утро

В палатке «экспертов-носителей» все уже проснулись, в этот раз сигнала подъема не было. Встали, умылись, как раз подоспел принесенной охраной завтрак. Павел Сергеевич сидел на том же месте, все так же смотрел в одну точку и плакал. Двое «стражей» подошли к нему. Семеныч налил воды в стакан, поставил перед Павлом Сергеевичем, тот выпил. Потом вытер слезы тыльной стороной ладони.

– Какой кошмар, да? – прошептал он, стуча пальцем по рассыпанным на столе листам.

– Они верили в то, что делали, и, возможно, отсрочили текущий кошмар на две сотни лет, не нам их судить, – ответил Владимир.

– Т­ак-то оно так, но осознавать, что мы есть продолжение столь кошмарной истории, все равно тяжело, – проговорил Павел Сергеевич и вздохнул.

– Продолжение этой истории не мы, а то, что происходит вокруг, и сейчас у нас есть шанс помочь, давай будем думать об этом. Хорошо?

– Хорошо, – Павел Сергеевич посмотрел на молодых людей, что собрались на кухне. – Будем помогать.

– Пойду-ка я себя в порядок приведу, – сказал он, встал из-за стола и медленно побрел в сторону душа.

– Правильное решение, – пробормотала Света, – а то весь аппетит от вони пропал.

– У тебя что, совсем жалости нет? – стараясь не повышать голос, чтобы Павел Сергеевич не услышал, спросил Семеныч.

– Сложно сказать. Вся стройная система ценностей, вложенная в меня родителями и воспитательными механизмами государства, за последнее время рассыпалась, а новой еще нет, поэтому проще будет считать, что жалости и ничего святого у меня нет. Тем более, само понятие «святой» отсылает нас к христианским и общечеловеческим ценностям, а мы с вами уже некоторое время людьми в прямом смысле этого слова не являемся. Поэтому предлагаю без соплей, дорогие мои товарищи «стражи». Воспоминания о заплыве в озере у меня еще свежи, и к братским слезным объятиям я пока не готова. Такой ответ понятен?

– Вполне, просто, ясно и откровенно. Спасибо, сестра, – Семеныч криво ухмыльнулся и занялся своим завтраком.

– Вот и отлично, – Света отвернулась от стола и ушла к кофемашине.

– Как я понял из сказанного вчера, тут все закончили. Очевидно, нас ­куда-то перевезут. Свет, ты в своем рассказе тогда, на озере, вспоминала некую лабораторию. Что думаешь, поедем туда? – поинтересовался Сергей, когда Света вернулась к столу со стаканчиком кофе в руках.

– Было бы логично, сейчас позавтракаем и пойдем узнаем у полковника. Профессор вчера еще улетел в Москву.

Пока «эксперты-­носители» завтракали, полковник принимал доклад трех «белых халатов» в командном шатре перед большим экраном, на который выводились картинки с дронов, снимающих останки села. Работа кипела, местами еще велись раскопки, но по большей части территории Затонов укладывали и паковали результаты раскопок. Объект активно консервировали.

– По вашей рекомендации мы провели ночью серию опытов. К сожалению, ваша идея подтвердилась, товарищ полковник, – говорил, глядя в планшет, один из ученых – мужчина с пышной шевелюрой, чьи кудрявые черные волосы напоминали неухоженный куст. Это был один из тех, кого полковник накануне вечером попросил разобраться с возможностью распространения спор с испарениями. Вся троица ученых сильно смахивала на зомби: запавшие глаза, окруженные синяками, бледная кожа, очумелый взгляд.

– Споры действительно способны подниматься вместе с испарениями и, в теории, могут достигать нижних слоев атмосферы и выпадать с осадками. Для комплексной проверки здесь недостает оборудования, но, в теории же, такое возможно, в основной лаборатории мы еще раз все проверим. Все необходимое мы уже здесь собрали, образцы упакованы, готовимся к отправке.

– Понял, спасибо. А что с концентрацией спор в этом озере? – спросил полковник.

– К сожалению, и тут порадовать нечем: концентрация достаточно высокая, и растет дальше, видимо, все же есть подземный источник, не только в засыпанном озере. На сейсмограмме мы нашли еще трещины в земле, сейчас туда запустили ботов, проверяем, куда ведут.

– Наша теория заключается в том, что годами сквозь микротрещины в чаше кратера в почву просачивались споры из засыпанного озера. После землетрясения породы сдвинулись, открылась та трещина, что вы вчера показали, она идет прямо до водоносного слоя, и другие тоже расширились. Поступающая через них в почву вода начала вымывать накопившиеся споры, что позволило спорам буквально хлынуть в грунтовые воды, – включился в доклад другой ученый из той же группы – блондин с короткой стрижкой, после бессонной ночи он своими красными глазами напоминал обезумевшего кролика-­альбиноса.

– Дополнительно мы просчитали примерную динамику распространения с учетом данных по скорости течения рек, что питаются из озера, сделали прогноз по грунтовым водам. С момента раскола каменной чаши в результате землетрясения прошло чуть более года, заражение распространилось на большой регион, к настоящему времени споры должны были достигнуть и населенных районов. Прогноз по концентрации спор мы сделали на карте, – кучерявый вывел карту на большой экран, – по градации красного цвета от эпицентра к краям можно видеть прогнозируемую плотность спор на кубометр воды. По краям, где у нас уже начинается населенная область, концентрация должна быть довольно низкой. Если перевести на потенциал заражения, вероятность массового заражения людей в черте крупных населенных пунктов пока низкая, но она, конечно же, есть, и со временем риск будет только расти.

– Контроль инфосреды и сетевых медиа у нас с самого начала проекта включен, Профессор вчера подключил дополнительные ресурсы, ждем от него статистику, чтобы наложить на нашу карту, получим более точные данные, – доложил майор, сидящий рядом с полковником.

– Но картинка и без дополнительных ресурсов понятная: утекает не только вода, информация распространяется, причем довольно бодро, я бы сказал, – грустно дополнил майор.

– А что ищете, Сергей Дмитриевич? – поинтересовался полковник.

– Святые источники, массовые случаи исцеления, различные странности, ну, и оживших мертвецов, конечно.

– И как?

– Проще будет, если вы новости включите, наша тема в топе.

– Хрена себе, – пробормотал полковник, – странно, что сверху, – он показал пальцем в небо, – мне еще не всю плешь проели.

– Можно предположить, что им есть сейчас, о чем подумать и чем заняться, – ответил майор.

– Остановить распространение информации можем?

– Вряд ли. Очень много источников. Да и речь ведь о здоровье, сами понимаете. Тут Лурд отдыхает.

– Лурд? – полковник недоуменно посмотрел на ученого.

– Есть такое место во Франции, знаменитое чудесными исцелениями…

– А, вспомнил, – перебил его полковник, – и у нас, значит, теперь филиал?

– Скорее, хед оффис, товарищ полковник, – вздохнул блондин.

– И как они ­нашли-то? – недоумевал полковник.

– Лето же, все на природу прутся, купаются, ну, и понеслось…

Полковник тяжело вздохнул:

– Вот ведь блин… – и покачал головой.

– Хорошо, в целом, отличная работа, спасибо, – проговорил он печально, повернувшись к ученым. – А что там с нашими мертвяками?

– Все ожили, товарищ полковник. Картинка такая же, как с первой женщиной: понимание, что умерли, есть, но никаких воспоминаний о самом процессе смерти и о том, что было на той стороне. Заснул-­проснулся, не более того. Без туннелей и света.

– М-да, вот ведь как. Никакой загробной жизни нет, так выходит? – улыбаясь, спросил полковник.

– Выходит, что так, товарищ полковник. Информация из первых рук.

– Фиг знает, как к этому относиться, честно говоря. Вроде и не верил никогда, а всегда внутри сидела надежда на то, что там ­что-то есть, мир, где можно будет, получив по заслугам, еще пожить, – полковник вздохнул и уставился на карту.

Блондин удивленно посмотрел на него и оглянулся на коллег, те недоуменно пожали плечами.

– Ладно, вернемся к реальности, – полковник поднялся из-за стола, – все пакуем, консервируем, лабораторию сворачиваем. От вас мне нужна информация – в какой степени разложения трупы пригодны для воскрешения, очень хочется понять, что нас ждет по этой части. Всего хорошего и удачи, – ученые ушли.

Вскоре в командный шатер пришла группа «экспертов-­носителей» в полном составе. Полковник стоял напротив экрана, скрестив руки на груди, он был очень мрачен. Программа новостей одного из центральных каналов показывала огромную очередь людей к ­какому-то бассейну в лесу. Бревенчатый бассейн заполнялся из ручья, стекающего по камням, над ним была сделана крыша с резными украшениями, на коньке ее прикрепили большую икону. Люди в очереди, медленно двигаясь, подходили к бассейну, раздевались до белья и погружались в него с головой. Управлял процессом бородатый мужчина в ­какой-то безразмерной ночной рубашке, с большим крестом на широченной груди. Он стоял посреди бассейна, принимал людей, помогал спуститься, окунал в воду, аккуратно придерживая за голову. Потом давал выпить глоток воды из серебряного кубка и помогал выйти. Принимал следующего.

– Вот блин, – сказала Светлана, – это то, о чем я подумала?

– Не знаю, о чем ты подумала, но уверяю тебя, это полнейший пиздец. И это не ­какой-то единичный случай, таких «святых» источников под Питером сейчас навалом, – процедил сквозь зубы полковник. – И не поспоришь ведь, Лурд, мать его, отдыхает. Проданы билеты на все международные рейсы в Питер, Интернет просто разрывает, мы еле успеваем удалять информацию, подключили партнеров, чтобы те со своей стороны помогли. Как вы понимаете, новости сенсационные – вода действительно лечит. Количество сообщений об исчезновении страшнейших недугов зашкаливает, люди ломятся к источникам, как одержимые. И я их понимаю! Попы вещают о втором пришествии, вся российская богема уже искупалась в доступных источниках, а одна из звезд нашей эстрады выкупила себе по случаю дом с прудиком, на дне которого, видимо, родники есть. И вот она устроила вокруг откровенный вертеп, где собрались представители российского шоу- бизнеса, они из этого пруда натурально не вылазят.

– Как вы понимаете, слово «пиздец» даже близко не отражает сути происходящего, – полковник покачал головой.

– Мы, как можем, сдерживаем утечки, чистим, удаляем посты в соцсетях, контролируем СМИ, но такую тему удержать долгое время просто нереально, это ведь не разовое событие, сообщения идут постоянно, из разных мест, – пояснил майор.

– Звезде этой как удалось такое замутить у нас под носом? – спросил полковник военного.

– Она это сделала три дня назад, когда слухи пошли, ­слухи-то никак не прекратить. Вмешаться не успели, да и смысла нет, с ­ее-то связями! Мы бы больше рекламы создали своей борьбой, чем пользы.

– Тоже верно, – согласился полковник, – когда транспорт прибудет?

– Через пять часов, товарищ полковник.

– Хорошо. Их, – полковник кивнул на группу «экспертов-­носителей», – с нами.

– И никаких возражений с нашей стороны вы, очевидно, не примете? – осведомился Сергей.

– Очевидно, не приму, вы нам еще можете пригодиться.

– И для чего же? – уточнил Сергей.

– Для опытов, чем больше вас под рукой будет – тем лучше, – спокойно произнес полковник и направился к выходу. На полпути он остановился и, повернувшись, распорядился:

– Сергей Дмитриевич, а организуй-ка у нас вспышку нового штамма COVID‑19 с максимальным уровнем истерии, ну, там, двадцать пятая волна, все, как мы любим. Границы закрыть, из страны никого не выпускать, официальное заявление – закрываем страну, спасаем мир. Мы ж не китайцы, чтобы сидеть и смотреть, как зараза расползается по всему миру, боремся решительно и всеми доступными мерами. Да и можем мы хоть раз стать источником нового штамма, в ­конце-то концов, а то за державу обидно! Что мы, хуже Африки?

– Будет сделано, товарищ полковник.

– На этом все, – полковник быстро пошел к выходу.

– Товарищ полковник! – воскликнула Юля. Тот остановился.

– Да?

– А можно Наташу увидеть?

– Наташу?

– Ну, нашу подругу, у которой проблемы с нервами, помните?

– А, да. Она уже в Москве, не переживайте, скоро увидитесь, – полковник повернулся и вышел из шатра.

– Новый штамм? – Сергей вопросительно посмотрел на Сергея Дмитриевича. – И откуда он возьмется?

– Оттуда же, откуда и все остальные, – придумаем на ходу и устроим истерию, все, как приказано, сами же слышали, – Сергей Дмитриевич тоже направился к выходу.

Работы по консервации и сворачиванию лагеря завершили поздним вечером, на месте оставили охрану, остальных транспортные вертолеты доставили в Пулково. На полосе их ждали три больших военных самолета, в которые шла погрузка солдат, ученых и техники из свернутого лагеря. Молодых людей проводили к одному из самолетов, показали места, где можно расположиться, и куда положить вещи. Пока ожидали окончания погрузки, военные развернули прямо на летном поле несколько кухонь и обеспечили, как они выразились, «прием пищи». Наевшись, «эксперты-­носители» вернулись в самолет. Вскоре всех сморила усталость, и они задремали на сваленных вещах. Разбудили их вошедшие солдаты – они громко шутили, смеялись и вообще явно чувствовали себя в своей тарелке. Увидев молодых людей, немного смутились, прошли мимо молча, с любопытством разглядывая их, а когда отошли подальше, снова раздался смех.

– Смотрят, как на зверюшек в зоопарке, – зло прошипел Юрка.

– Мы их пугаем. Ты бы как смотрел на их месте? – спросила Марина.

– Наверное, так же, – грустно согласился Юрка и широко зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Сядьте, пожалуйста, в кресла, пристегнитесь, готовимся к взлету, – сказал вошедший в самолет лейтенант.

– О, давно пора, – отозвался Андрей.

Молодые люди расселись по местам, трое «стражей» последовали их примеру. Павел Сергеевич поднял было руку, чтобы перекреститься, но не довел до конца, с досадой махнув рукой. Семеныч успокаивающе похлопал его по плечу. Павел Сергеевич вытер навернувшиеся слезы и, сложив руки на груди, уставился в стенку салона. Последним в самолет поднялся полковник в сопровождении трех военных. Он кивнул молодым людям и расположился со своей свитой ближе к выходу.

Большая дверь-­пандус в конце салона поднялась и закрылась, через некоторое время самолет начал движение и разгон по полосе. Оторвавшись от земли, он взял курс на Москву.