Влюбленный лжец

Глава 14

Элла

She Gets the Flowers — Beth McCarthy

Геры принимают душ наедине, когда нас возвращают в ту часть загородного клуба, которую они называют храмом. Это отдельный особняк, куда разрешено входить только членам Молчаливого круга, и куда, как они объяснили, должны приходить все Афродиты, если их позовет Тень.

В моей голове проносится миллион вопросов.

Как часто им разрешено звать меня на службу? Должна ли я просто бросить все дела? Ограничивается ли это только этим пространством или им разрешено перебрасывать меня куда угодно? Неужели моя жизнь полностью закончилась?

Мужчины ведут Афродиту под землю, в комнату, похожую на древнегреческие бани. Колонны окружают гигантский бассейн из белого мрамора, в котором уже купаются обнаженные женщины с Тенями.

— Ты должна перестать плакать, Элла. Слезы меня возбуждают.

Я вздрагиваю, когда Ривз вытирает слезы с моих щек. Я думала, что перестала, но я в таком шоке, что уже почти не чувствую своего тела.

Я даже не сопротивляюсь, когда он раздевает меня.

— Хорошая новость: как только ты очистишься, ты сможешь попросить Зевса об услуге. Теперь, когда ты стала частью Круга, одно наше одолжение будет бесплатным. Это то, чего никогда не получат простые люди.

На другой стороне фонтан, который едва заглушает стоны, которые я слышу. Я не хочу смотреть, откуда они доносятся.

Я фыркаю, когда он разворачивает меня лицом к мраморным ступеням, ведущим в воду.

— Приведи себя в порядок. Я буду ждать снаружи, чтобы отвести тебя к Зевсу. Как только твоя милость будет оказана, ты станешь моей на всю ночь.

Ривз подталкивает меня, и я спускаюсь в воду. Не знаю, что заставляет меня повиноваться. То ли шок, то ли страх, то ли то, что я говорю себе, что надо просто делать что-то одно за раз.

Техника жемчужного ожерелья. Когда-то давно мой психотерапевт рассказывал о ней. Представьте, что вы делаете ожерелье из жемчужин. Берите каждую по очереди, нанизывайте их на нитку, и не успеете оглянуться, как у вас будет целое жемчужное ожерелье. Я перестала встречаться с этой женщиной в какой-то момент после окончания школы, но механизм остался.

Следующая жемчужина — это очистка от грязи, пота и крови во время охоты. Думаю, действие наркотиков заканчивается, и каждый порез дает о себе знать на моем теле. В основном синяк в уголке рта, когда Меган ударила меня сзади. Не могу поверить, что позволила этой суке победить.

Точно такие же платья, в которых мы были раньше, висят на крючках прямо у двери. Я хватаю одно из них и с трудом пытаюсь удержать его на себе, ведь я вся мокрая после ванны. Оно прилипает к моей коже, становясь еще более прозрачным, чем должно быть.

Как только я выхожу, рука обхватывает мое запястье, оттаскивает в сторону и прижимает к каменной стене сырого подземелья. Я вздрагиваю, когда моя голова ударяется о камень, и на секунду чувствую головокружение.

— Элла, — рычит Крис низким голосом. Но в то же время он кладет руку между стеной и моим затылком, поглаживая и успокаивая боль знакомым жестом, который немного успокаивает меня. — Тебе не следовало быть здесь. Не стоило приходить на инициацию, не стоило попадаться, не стоило вообще заходить сюда.

Он говорит это не в защитной манере. Он говорит это так, будто я обречена. Как будто раньше его что-то сдерживало, а теперь эта волшебная завеса исчезла.

Другая его рука протягивается, чтобы вытереть слезы, текущие по моим щекам. Я шиплю, когда он проводит рукой по тому месту, где, я уверена, Меган меня ударил.

Интересно, видит ли он это вообще, потому что сначала он ничего не говорит. Он тянется к внутреннему карману своего пиджака. Сегодня он весь в черном, как и остальные Тени. Когда он достает какие-то таблетки, я плотнее прижимаюсь к стене.

— Прими это. Потом скажешь мне, кто поставил тебе этот синяк у уголка рта.

Подтекст угрозы в адрес того, кто поставил мне этот синяк, незаметен, но он есть. Только такой элегантный мужчина, как Крис, может предупредить о будущем насилии мягким приказом.

Он не спрашивает. Он не из тех, кто врывается в комнату и кричит, — Кто это с тобой сделал?

Он просто говорит тебе, что ты должна признаться ему, кто причинил тебе боль.

— Меган знает, что мы с тобой сделали на прошлое Рождество. Она ненавидит меня. И правильно делает.

Надеюсь, это ответ на вопрос.

Он подтверждает мои слова кивком. — Она всех ненавидит. Она собственница. Отложив эту тему в сторону, он продолжает. — Ненавижу, когда ты заставляешь меня повторяться.

Вместо этого он снова предлагает мне таблетки.

Я знаю, что он не забудет, что это она. Возможно, из-за меня у нее даже будут неприятности. Но сейчас мне все равно. Она, черт возьми, ударила меня.

От тяжести сегодняшнего вечера я чувствую себя тяжёлой, измученной. Я делаю глубокий вдох, мои глаза закрываются, когда я пытаюсь сохранить спокойствие.

— Я хочу домой.

— После инициации домой не вернуться, и ты это знаешь.

Его рука больно обхватывает мою челюсть, разжимая ее, и он заталкивает две таблетки мне в рот. — Что я говорил о том, чтобы заставить меня повторять? Это поможет справиться с болью.

Я глотаю их, практически задыхаясь, и как только он убеждается, что таблетки закончились и что он считает, что обо мне позаботились, его поведение меняется, а хватка становится крепче.

Я пытаюсь покачать головой, но от этого никуда не деться, когда он показывает, что владеет собой.

— Поймана Ривзом? Ты это спланировала?

Мои глаза расширяются, сердце замирает.

— Ты с ума сошел? — шиплю я. С моей ограниченной свободой это не очень мощно.

— Я — нет, а он — да. И если ты не расскажешь обо всем, что происходит между тобой и ним, ты останешься здесь одна, Элла. Я превращу свою потребность защищать тебя в пыль и развею ее по ветру. Поверь мне.

Я делаю сбивчивый вдох, не в силах представить, какой может быть жизнь без Криса, который был бы моим защитником.

— Один раз, — прохрипела я.

Я чувствую, как рык, раздающийся в его груди, доходит до кончиков его пальцев, сжимающих мою челюсть.

— Я была в отчаянии, — пискнула я.

Он делает глубокий вдох, полностью отпускает меня и закрывает глаза. Он пытается успокоить себя. Я знаю его, знаю, что он делает. Он спросил. Я ответила. И даже если он ненавидит этот ответ, он не хочет наказывать меня за то, что я сделала то, что мне сказали.

— Посмотри мне в глаза, Элла.

Я даже не заметила, что мой взгляд покорно опустился. Я впилась взглядом в его глаза, едва выдерживая напряжение между нами.

— Никогда. Больше никогда. Это ясно?

И этого угрожающего тона достаточно, чтобы я захотела никогда больше не разочаровывать его.

— Он сказал, что я буду его этой ночью, — прохрипела я. — Потому что он меня поймал.

— Ты позволишь мне позаботиться об этом.

— А все остальные разы? Теперь я Афродита. У него есть доступ ко мне в любое время, когда он захочет. Как и все остальные Тени.

— Элла. — Он останавливает мое кружение твердым тоном. — Между нами всегда было так: ты делаешь то, что тебе говорят, а я разбираюсь со всем остальным. Так что подтверди это. Больше никаких Ривзов. Никогда. Ясно?

Я киваю.

— Дай мне слова.

— Д-да. Никогда больше.

— Хорошая девочка.

Мне не нравится удовлетворение, отражающееся в его глазах. Оно не такое, как когда я делаю то, что мне говорят. Оно глубже, как у мастера, который видит, как домино падает на место.

Я открываю рот, чтобы спросить, что, черт возьми, он сделал и как я невольно участвовала в этом, когда позади Криса раздается голос. Голос, от которого меня начинает подташнивать.

— Развлекаешься с моей Афродитой, Кристофер?

Насколько толста нить терпения, за которую держится Крис? Потому что у меня такое чувство, что она вот-вот оборвется. Он опускает мягкий поцелуй на мою макушку, словно восстанавливая силы, и поворачивается.

— Афродиты принадлежат всем, — отвечает он нашему профессору. — А эта конкретная принадлежит мне.

— Не сегодня. Я поймал ее.

Крис угрожающе шагает к Ривзу. Он намного выше его, но я еще не нашла ни одного человека выше Криса.

— Вчера. Сегодня. Завтра. Через десять лет. Она моя. — Мое сердце замирает, расплавленное опасным жаром его голоса. — Не испытывай меня. Ты же не хочешь играть с человеком, который ради нее готов разнести весь мир на куски. — Его голос понижается до серьезного баритона. — Потому что, скажи мне, если я готов уничтожить себя ради нее, с чего ты взял, что я не уничтожу кого-то столь незначительного, как ты?

Наступает долгая, напряженная пауза, прежде чем Ривз произносит. — Пришло время отвести ее к Зевсу.

— Конечно. Я пойду с тобой.

Лицо Ривза ожесточается, ненависть и разочарование делают его горьким. Но он не протестует.

Если покои Афродиты находятся под землей, то личный кабинет Юджина Дюваля — на втором этаже.

Когда мы входим в кабинет, мои волосы все еще мокрые от ванны и капают на паркетный пол в элегантной комнате.

Мои волосы еще влажные от ванны, когда мы входим, и капли стекают на паркетный пол в элегантной комнате.

Крис и Ривз сидят в креслах перед письменным столом, а Дюваль — в своем собственном кресле. Я остаюсь стоять, глядя на Криса в поисках ясности.

Он лишь ободряюще смотрит на меня. Даже не улыбнулся.

— Ложись, Элла, — приказывает президент, не удостоив меня взглядом, и устраивается поудобнее, расстегивая пиджак.

Я крепко сжимаю руки на груди и оглядываю комнату, не решаясь заговорить. — Здесь больше нет стульев.

Он наконец обращает на меня внимание, сведя брови вместе, словно недоумевая, почему я до сих пор не сделала то, что мне велели.

— Афродиты не сидят на стульях в храме. Они стоят на коленях на полу, как хорошие маленькие сексуальные рабыни. Теперь вниз. До конца времен, если не возражаешь.

Вот тебе и богини перед инициацией. Быстро сменили на секс-рабынь. Не то чтобы я представляла себе что-то другое.

Моя голова вернулась к Крису, мой рот открылся, когда он прервал меня. — На колени.

Стрела в сердце была бы менее болезненной. Я думала, он мне помогает. Мое сердцебиение удваивается, но приказ, исходящий от моего бывшего, действует иначе, чем приказ, исходящий от Дюваля, и я падаю, прежде чем успеваю еще побороться.

Я нахожусь между двумя креслами, где сидят Крис и Ривз, и чувствую, что склоняюсь к человеку, в которого когда-то была влюблена.

Дюваль поднимает бровь на Криса. — Разве ты не должен быть со своей Герой? Церемония кольцевания начнется через десять минут.

— Тогда, думаю, у нас есть десять минут, — отвечает Крис. — Давайте займемся этим.

Он непринужденно и уверенно подносит руку к моему затылку, по-хозяйски поглаживая мои волосы.

— Я хочу домой, — прохрипела я, наполовину приказывая, наполовину умоляя.

— Ты не можешь говорить, пока я не задам тебе открытый вопрос, Элла. Ты поняла?

Внутри меня уже поднимается гнев, но Крис дергает меня за волосы, когда чувствует, как я напрягаюсь, и я киваю.

— Ты получила приглашение на инициацию?

Поскольку это не открытый вопрос, я снова киваю.

— И тебя не заставляли пить яд Цирцеи, верно?

Я качаю головой.

— Ты вошла в лабиринт по своей воле, ты знала правила, но позволила Тени поймать себя.

Когда я долго колеблюсь, говорит Ривз. — Она знала.

Моя нижняя губа дрожит, вся тяжесть ситуации лежит на моих плечах. Только рука Криса удерживает меня на плаву.

— Значит, ты наша, — заключает Дюваль. — Твое тело принадлежит Кругу, и выхода нет. Если ты получила приглашение, значит, совет знал, что ты осведомлена о правилах.

Он хмыкает, одаривая меня ободряющей ухмылкой, но от этого мне хочется заползти в нору.

— Я знаю, в какой ситуации оказалась ваша семья, Элла. Твой брат бесчисленное количество раз отказывался от нашего предложения выдать тебя замуж за Тень. Но ты здесь по собственной воле. У тебя есть просьба. Я выслушаю ее, удовлетворю и отправлю тебя обратно на инициацию. С этого момента ты будешь следовать правилам или будешь наказана.

Не в силах больше терпеть это, я поднимаюсь на ноги и устремляю на него обвиняющий палец.

— Ваше общество убило моего отца, — шиплю я. — Только потому, что он стал угрозой. А теперь вы ждете, что моя семья встанет на колени и будет умолять вас об одолжении, когда вы сами поставили нас в такую ситуацию. После того, что вы сделали с моей мамой? Вы отвратительны.

Его брови поднимаются, и на лице появляется удивление, которого я не ожидала.

— Кажется, ты ошибаешься. Круг не убивал Джеральда Бейкера. Он был любимым членом совета. Другом. Что касается твоей матери, то она пришла добровольно. Мы не обещали ничего взамен.

Его улыбка леденящая, от которой у меня сводит желудок.

— О, пожалуйста. Как только вы увидели, что полиция пришла в дом моего отца, что они собираются арестовать его за вечеринки, вы решили действовать. Отец не смог сохранить в тайне ваши грязные вечеринки, и вы устранили его. Пусть он возьмет вину на себя.

Ноги дрожат, я разворачиваюсь и иду по кругу, не в силах поверить, что пала настолько низко, чтобы защищать своего отца-засранца.

— Элла. — Строгий голос Дюваля заставляет меня замереть, и я поворачиваюсь к нему. — Тень, предавшая твоего отца, была исключена из Круга и понесла соответствующее наказание. Его смерть не имеет к нам никакого отношения. Это было неудачное самоубийство, в результате которого его долг перешел к вашей семье, но мы его не убивали.

И почему-то в его серьезном тоне я слышу правду. Потому что он без зазрения совести признает, что издевался над моей матерью только ради этого.

Круг не убивал моего отца.

Но я знаю. В глубине души я знаю, что он не покончил с собой.

— Прекрати это, Элла. Встань на колени, попроси нас о милости, и мы втроем сможем вернуться к инициации.

Крис тоже медленно встает. Он идет ко мне, пока не оказывается прямо за моей спиной и не может говорить мне на ухо.

— Сделай это, сладкая. — Он целует меня в шею и просовывает руку под вырез моего платья сзади. Захватив в горсть мою грудь, он притягивает меня ближе к себе. — Встань на колени и умоляй Круг.

Любой образ моего спасителя разбивается вдребезги, когда он начинает щипать меня за сосок. И вся гордость, с которой я держалась, рассеивается, когда я чувствую, как электрический разряд проникает в мой клитор.

— Помоги мне, — умоляю я шепотом.

— Я помогаю тебе. Теперь умоляй.

Он ударяет меня коленом по спине, и я падаю на пол.

Глядя на Дюваля полными слез глазами, я отказываюсь от своей свободы и прошу именно о том, за чем пришла.

— Пожалуйста, — прохрипела я. — Уладьте долг моей семьи?

— Конечно, милая Элла, — усмехается он. — Я соберу самых богатых Теней и позабочусь о банкротстве. Мы купим компанию, возьмем ее на себя и вернем деньги тем, кто вложил их. Считайте, что дело сделано.

И это все? И все это для того, чтобы он говорил об этом так, будто это так же просто, как снять деньги в банкомате.

Он прерывает мои наивные размышления, напоминая, как я сюда попал.

— А в обмен мы получим совершенно новую Афродиту. — Он открывает ящик и кладет на стол золотое ожерелье. На цепочке болтается маленькая морская раковина. — Добро пожаловать в Молчаливый круг. Бейкеры официально вернулись.

Ривз застегивает ожерелье на моей шее, притворяясь, что не боится смертельного взгляда Криса, но я чувствую, как дрожат его пальцы.

Как только мы выходим из кабинета, я замечаю двух мужчин, прислонившихся к противоположной стене. Не какие-нибудь мужчины. Это Рен и Ахилл.

Одна рука летит, чтобы прикрыть мою грудь, а другая ложится перед моим бугром.

— О боже, — задыхаюсь я.

Я отступаю к Крису, прижимаясь спиной к его груди. Страх от того, что мои лучшие друзья увидят меня такой, уступает только душевной боли от того, что они здесь. Они что, инициированы?

— Иди с ними, сладкая. Мне нужно поговорить с Ривзом.

Я качаю головой, не в силах преодолеть смущение. — Я не могу.

Рука Криса, запустившаяся в мои волосы, откидывает мою голову назад, чтобы я могла видеть его над собой. — Можешь и будешь. Слушай их, как слушала бы Тень. Слушай их, как если бы они были мной. Они отведут тебя в бальный зал, и ты будешь ждать там окончания инициации.

Он отпускает меня, подталкивая к ним. Я слишком растеряна, чтобы смотреть им в глаза, и могу идти вперед в окружении двух своих лучших друзей, но оглядываюсь на своего бывшего, который сейчас шепчется с профессором Ривзом.

— Не волнуйся, Элла. Ты не первая Афродита, которую мы видим, — признается Ахиллес, совершенно не беспокоясь.

Откуда они вообще знают?

Ни один из них не прекращает идти, пока Рен читает мои мысли, касаясь кулона на моей шее. Он ничего не говорит, не желая тратить слова, когда знает, что они лишние.

— Вы — Тени?

Я все еще не могу поверить, что мои лучшие друзья были так близки к Кругу, а я даже не знал об этом.

Они оба качают головами.

— Пока нет, — объясняет Ахилл. — Но иногда перспективным Теням разрешают присутствовать на инициациях. Сегодня мы ничего не делали.

— Почему? — спрашиваю я. — Если ты знаешь, чем они занимаются, почему ты здесь?

Они смотрят друг на друга, пока мы останавливаемся перед двумя деревянными двойными дверями. Я слышу музыку вальса. Должно быть, это бальный зал.

Когда они решают скрыть от меня свой ответ, я отмахиваюсь. — По крайней мере, не делайте все, что вам говорят, когда вы должны защищать своего лучшего друга.

— Мы делаем не то, что нам велит Круг, — негромко говорит Рен. — Мы не должны находиться в этой части храма, но мы пришли сразу же, как только Крис написал нам, чтобы убедиться, что никто не побеспокоит тебя, пока он завершает свои инициации.

— Мы заботимся о тебе, Элс, — добавляет Ахиллес. — Если бы мы сделали то, что нам сказали, мы бы привели тебя к алтарю Афродиты. Где всех новых девушек трахают кто попало. В бальном зале Гераса… — он указывает на две двери. — Ты преклонишь колени и будешь наблюдать за церемонией окольцовывания. — Он пожимает плечами, поворачиваясь на каблуках. — Но, думаю, если ты предпочитаешь пойти туда…

— Нет! — Я огрызаюсь. — Не будь придурком, Ахиллес.

Он хихикает. — Да ладно. Не так уж сложно наблюдать, как несколько парней надевают ожерелье на шею своим будущим женам, а женщины — перстни на пальцы Теней.

Мой взгляд падает. — Значит, Крис будет делать это с Меган?

— Да, — шепчет он, словно боясь причинить мне боль. Это на него не похоже. Он проводит рукой по своим черным волосам. — Все будет хорошо. Я уже говорил тебе, что этот человек тебя не отпустит. Несмотря ни на что.

Я делаю шаг к своему другу, позволяя своей ненависти к другому мужчине ударить по нему. — Я бы хотела, чтобы он, черт возьми, так и сделал.

Он кивает, не особо заботясь о моей истерике, поскольку она его не касается.

— Мы не можем пойти туда с тобой, — объясняет он. — Но последнее. — Его взгляд переходит на Рена и снова на меня. — Пич и Алекс? Ни слова им, мать твою. Ясно?

У меня челюсть щелкает от желания бросить оскорбление. — Я буду делать то, что хочу.

— Я люблю тебя, Элс. Ты моя лучшая подруга. — Его рот кривится. — Я не хочу превращать твое пребывание в храме в ад. Так что закрой рот.

У меня отпадает челюсть, когда он открывает дверь. Один жест головой, и я вхожу.

Я делаю то, что мне говорят. Если это позволит мне не оказаться у алтаря Афродиты, я буду стоять на коленях и мучиться. Я стою на краю танцпола. И вот уже несколько часов мне приходится сдерживать слезы, наблюдая за церемонией.

Меган надевает кольцо с печаткой на мизинец Криса.

Крис надевает ожерелье на шею Меган, когда они обещают Молчаливому кругу, что поженятся сразу после окончания учебы. Думаю, теперь они помолвлены.

Это мой худший кошмар.

Они танцуют вместе среди других пар. Геры нарядились в красивые платья, а я смотрю на них из своих покорных поз.

И хотя взгляд Криса постоянно возвращается ко мне, я не хочу этого. Он голодный, горячий и напоминает мне правду: он теперь Тень.

Может, если бы меня трахали бесчисленные незнакомцы, я чувствовала бы себя лучше.

Я смотрю, смотрю и смотрю.

Моя ненависть к бывшему становится все сильнее.

И я снова и снова разбиваю себе сердце.