Влюбленный лжец

Глава 7

Элла

Escapism — RAYE, 070 Shake

— Пойдем, Элс. Позволь мне пригласить тебя на свидание.

Я выпиваю рюмку, которую мне налил Энзо, чувствуя необходимость заменить свои разрушительные мысли текилой. Моего отца еще даже не похоронили, а я уже в своем женском доме, отрываюсь на первой большой вечеринке в году.

Мне должно быть стыдно за себя. Но я ненавидела его, и это похоже на празднование моей свободы. Трудно думать о смерти Джеральда Бейкера, когда большая часть моего беспокойства связана с угрозой Круга, нависшей над нашими головами.

— Я не знаю.

Я шиплю от жжения в горле и откусываю лайм, который он мне подает.

Он отдергивает его и прижимает свой влажный большой палец к моим губам. Я облизываю его кончиком языка, а его темный взгляд не отрывается от меня, даже когда я отстраняюсь.

Но мои глаза не могут не найти мужчину в другом конце кухни. Крис с Роуз и еще несколькими незнакомыми мне людьми.

Меня бесит то, как он вежливо смеется, ободряюще хлопая по плечу девушку, которая краснеет от его слов. Я слышу, как Роуз говорит что-то грубое тому, кто столкнулся с ней, проходя на кухню, и Крис бросает на нее предостерегающий взгляд.

— Роуз, ради всего святого, не попадай сегодня в неприятности.

Кристофер Мюррей, всегда миротворец в их группе. Умиротворяющая фигура. Разумная. Что за чушь.

— Сколько раз ты будешь заставлять меня умолять?

Мой взгляд вернулся к мужчине передо мной. Семья Энцо — европейская. Точнее, итальянская. И хрен с ним, что он поддерживает эти сексуальные клише. Он мне нравится, потому что он не из Стоунвью. Он не учился в подготовительной школе Стоунвью, как большинство из нас. Он — глоток свежего воздуха.

— Может, еще пару раз. Ты так мило выглядишь, когда делаешь это.

Я поднимаю на него глаза и кладу руки на кухонную стойку позади себя.

Он искренне смеется, положив руку мне на бедро. — Мне нравится, как ты играешь, Элла.

Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на этом разговоре…

Невозможно, я слишком занята тем, что снова смотрю на другую группу. Крис наливает всем по стакану, потому что он такой милый.

— Джентльмен, — хихикает девушка. — Обслуживаешь себя последним. Ты когда-нибудь бываешь неидеальным?

Он неловко хихикает, вероятно, ненавидя это замечание, которое он так часто получает. — Я далек от совершенства.

Наконец-то из его уст прозвучало что-то правдивое.

Одновременно с разговорами с незнакомыми мне людьми он краем глаза следит за Роуз. Как только она просит у кого-то сигарету, он хватает ее за заднюю часть футболки — все еще кивая на то, что говорит ему парень, даже не разрывая зрительного контакта, — и тащит обратно к себе. Как мама, привыкшая к многозадачности, когда она заботится о своих диких детях, он держит ее неподвижно, пока заканчивает говорить, а затем поворачивается к ней.

— Ты сказала Рейчел, что постараешься бросить курить.

Я знаю, что Рейчел — невеста Роуз.

— А ты попросила меня не разрешать тебе курить. Так что же, по-твоему, ты делаешь?

Подняв глаза, она делает еще один глоток своего напитка. — Прости, папа.

— Роуз, — предупреждает он. — Не называй меня так.

Она смеется про себя, прекрасно понимая, что именно она только что сделала и как раззадорила его. Называть папой своего лучшего друга, когда у тебя есть отцовские наклонности, Крису не нравится. А я не понаслышке знаю, что у него за извращения.

— Элла.

Я вздрагиваю, возвращаясь к Энзо.

— Черт возьми, Белла, что должен делать мужчина, чтобы удержать твое внимание? — Он оглядывается и видит Криса. — А, ты предпочитаешь идеальных джентльменов?

— Нет, — фыркнула я. — Пожалуйста, что угодно, только не это.

— Хорошо. Потому что я как раз такой. — На его лице расплывается легкая улыбка. — Поцелуй меня.

Я облизываю губы, наслаждаясь послевкусием текилы, остатками соли и кислинкой лайма. Он опускает голову, и я надавливаю на пальцы, но он вдруг замирает, а потом отстраняется.

— Что за…

— Мне очень жаль, — извиняется ровный голос. Слишком хорошо знакомый мне голос. — Я споткнулся.

Сольный стакан Криса теперь наполовину пуст, а вторая половина разлита на голубой футболке Энцо. Он выглядит искренне извиняющимся, его красивое лицо изображает невинность. Но меня это не впечатляет, и я знаю, что он делает.

— Не волнуйся, чувак, — говорит Энзо. — Все в порядке.

Он снова поворачивается ко мне, но Крис кладет руку ему на плечо.

— Нет, давай я принесу тебе полотенце или что-нибудь еще. Нам нужно это высушить.

— Я не…

— Элла, — прерывает он его. — Ты знаешь это место. Не могла бы ты дать мне полотенце для рук, пожалуйста?

Я чувствую, как у меня сжимается челюсть. У этого ублюдка действительно есть план, не так ли?

— Конечно, — бормочу я.

Мне приходится отойти в сторону и обогнуть гигантский остров, чтобы попасть на другую сторону кухни, Крис следует за мной.

Я открываю шкафчик и смотрю на полку с полотенцами для рук. Потянувшись, я пытаюсь взять одно, но понимаю, что не успеваю. Я здесь больше не живу, поэтому забыла, насколько высоки эти чертовы полки.

Тело Криса сдвигается, и вот он уже прижимается к моему, рука на бедре, а другая тянется ко мне.

Я замираю, моя рука все еще в воздухе.

— Послушай меня, — шепчет он мне на ухо. — Мне не очень нравится видеть, как ты позволяешь какому-то парню из студенческого братства приставать к тебе. Я хочу попросить тебя быть хорошей девочкой и держаться подальше от других парней. Но я попрошу только один раз. Если мне придется сказать это еще раз, я не буду таким милым.

— Иди к черту, — шиплю я себе под нос. — И оставайся там.

— Видеться с другими мужчинами ты могла до тех пор, пока я был в отъезде, сладкая. Теперь я вернулся, и я не хочу играть в измену.

Мой пульс участился, низ живота напрягся, когда он сильнее прижался ко мне сзади.

— Как к этому относится Меган? Это не измена — иметь девушку и при этом приставать к бывшей?

Он усмехается.

— Вообще-то да. Но у нас все по-другому. Я буду таким только до тех пор, пока моя бывшая снова не станет моей девушкой.

Мне не нравится, как мое сердце и тело реагируют на это, и мне нужно прервать это дерьмо прямо сейчас.

— Я больше не твоя, Крис. А теперь отойди, пока кто-нибудь не понял, что ты ведешь себя как сумасшедший.

— Ты ошибаешься. Ты моя, несмотря ни на что. Статус бывшей или девушки ничего в этом не меняет.

Он хватает полотенце, отходит назад и позволяет мне повернуться, но при этом не дает мне уйти.

— Итак, — говорит он, как будто собирается повторить что-то очень простое, но я просто слишком тупая, чтобы понять. — Держись подальше от других парней. Это ведь не так сложно, правда?

— Как насчет того, чтобы держаться от меня подальше, засранец.

Его брови приподнимаются, а уголок рта озаряет небольшая улыбка. — Держаться от тебя подальше? Не будь глупой, Элла. Это нелепая концепция. И следи за своим языком. Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты ругаешься.

И с этими словами он наконец поворачивается в сторону, чтобы я больше не была загнана в угол.

Разъяренная, я возвращаюсь к Энцо, кладу ладони ему на щеки и целую его с такой силой, что он спотыкается.

Как вам такой способ держаться подальше от других парней?

Как только мы расходимся, я перевожу взгляд на Криса, и мне не нравится его понимающая улыбка. Как будто я такая предсказуемая. Но мне нравится, как его рука сжимается в кулак. Он злится, и ничего не может с этим поделать на глазах у всех.

— Почему мужчины постарше любят наши вечеринки? Разве у аспирантов нет своих? Это «Xi Ep», а не… не… не знаю… место, где люди могут просто вальсировать.

Пич говорит невнятно, развалившись рядом со мной на диване.

Энцо пошел принести нам еще выпивки, но, должно быть, он столкнулся с другими игроками в лакросс и решил остаться с ними, потому что он так и не вернулся. Вместо этого я осталась с двумя своими лучшими подругами.

— Этот парень только что сфотографировал тебя? — Алекс задыхается.

Я игнорирую их обоих, мои глаза прикованы к сообщению Гермеса на моем телефоне. Это наша с Крисом фотография в коридоре гуманитарного корпуса три дня назад. Она была сделана именно в тот момент, когда он был рядом со мной, и под таким углом, что не видно, что мы не касались друг друга.

Элла Бейкер… я слышу свадебные колокола?

Если вы учились в университете Стоунвью… вы знаете, кто он такой. А если вы не учились в университете Стоунвью… что вы вообще дела в университете в Сильвер-Фоллс?

Кристофер Мюррей вернулся, мои малышки. Наш красавчик, идеальная смесь классического джентльмена и сексуального защитника, перевелся в университет в Сильвер-Фоллс!

Это потому, что он скучал по своей бывшей? Потому что мы все знаем, как сильно она по нему скучала. (Пять лет одиночества… ой.)

Я слышала, что Крис теперь принадлежит кому-то другому. А вам так кажется?

Крис и Элла, ваши секреты в безопасности со мной.

До тех пор, пока это не так.

#КрисиЭлласидятнадереве #БудущаямиссисМюррей? #Поднимитеруку, есливамплеватьна МеганМаклейн.

— Что за гребаный мудак, — ругаюсь я. Именно в этот момент я радуюсь, что Люк не учится в университете. Доступ к приложению есть только у студентов, и я бы не хотела, чтобы он увидел это сообщение. Лишь несколько человек знали, что мы с Крисом встречались в старших классах, но когда начался колледж, слухов стало больше, и, думаю, теперь это известная вещь в округе. Когда Люк был в Лос-Анджелесе, это не имело значения, но теперь он рядом, и я не хочу ничего добавлять ему в тарелку.

Если кто-то застанет нас с Крисом за разговором в пустом, как мне казалось, коридоре, то наверняка появятся фотографии, на которых он загоняет меня в угол на кухне сегодня вечером. И кто тогда будет выглядеть как девушка, которой все равно, что у него есть девушка?

Пич обхватывает меня за плечи. — Да ладно, Элс. Забудь о Гермесе на одну ночь, пожалуйста. Завтра мы сожжем их дом.

— Как? — Алекс икает. — Мы не знаем, кто они такие.

Пич смотрит на нас обоих, зеленые глаза под капюшоном блестят от выпитого алкоголя.

— У меня нет плана прямо сейчас, но я уверена, что к завтрашнему дню он у меня не будет.

Ее глаза ловят кого-то в толпе.

— Алекс, — поет она. — У тебя проблемы. П.Р.О.М.Б.Л.Е.М.А, — подбадривает она, как будто мы болеем за команду на поле для лакросса. — Неприятности!

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на парня Алекс, который идет к нам, такой же ворчливый, как и всегда, его темные глаза сосредоточены на единственной женщине, которая имеет значение в этой комнате.

Боже, я бы умерла, попала в ад, заключила сделку с дьяволом и вернулась, чтобы мужчина так на меня смотрел. Единственное, что написано на его лице, — это то, как отчаянно он хочет, чтобы Алекс была рядом с ним.

— Его не должно было здесь быть, — бормочет Алекс, а затем поворачивается ко мне. — И Элла, этот парень продолжает нас фотографировать, — настаивает она.

Ксай останавливается перед нашим взором, загораживая толпу. Блокируя девушек-первокурсниц, которые пытались подойти к нам и начать рекламировать себя, объясняя, почему они должны дружить с нами. Парней, которые смотрели издалека и считали наши напитки, чтобы точно рассчитать время, когда к нам подкатить.

Но трудно воспринимать всерьез сурового парня Алекса, когда он держит в одной руке дрожащего кролика, а его массивная рука закрывает большие уши животного, словно защищая его от громкой музыки вечеринки.

Моя подруга очаровательно улыбается ему, ее глаза практически стали в форме сердца. Она вскакивает на ноги, хихикая про себя.

— О, малыш. Я скучала по тебе. Ты в порядке?

— Я в порядке, — ворчит он.

Ксай наклоняется вперед, его губы тянутся к поцелую, но она игнорирует его, берет своего питомца и чмокает его, почесывая шерстку.

Да… она не разговаривала со своим парнем.

Ксай сужает глаза, его челюсть щелкает. Алекс уже поворачивается к нам, когда он хватает ее за шею, поворачивает к себе и прижимается губами к ее губам в глубоком поцелуе, который заставляет нас с Пич обменяться взглядами. Черт возьми… это не PG.

— Не забудь поцеловать меня еще раз, — рычит он. — Я умираю от желания преподать тебе урок.

Она бормочет извинения, щеки становятся невообразимого оттенка красного. Почесав горло, она возвращает тему разговора к животному на руках.

— Зачем ты привел Жан-Поля Сартра? Он боится шума, Ксай.

— Кекс, — хмыкает он. — Я сто раз пытался тебе позвонить. Он не хочет есть. А если ты вернешься вечером и увидишь, что он не притронулся к еде, ты закатишь истерику. Я не знал, что делать… и привез его сюда.

Вздохнув, ее ореховые глаза смягчаются, когда она обращается к своему любимому кролику.

— Ты скучаешь по маме, да? — Она снова смотрит на меня и Пич. — Мне пора, девочки. Нам нужно заняться воспитанием детей.

— Убей меня. — Пич засовывает два пальца в рот, притворяясь, что ее тошнит. — Вы двое — мой худший кошмар.

— Ты просто завидуешь нашей прекрасной семье, — фыркает Ксай.

— Держу пари, что теперь, когда она завладела твоей жизнью, ты стал розовым, Ксай! — кричит Пич в их удаляющиеся спины.

Я разражаюсь смехом, когда они исчезают в толпе, и, глядя им вслед, замечаю это. Эффект Кристофера Мюррея. Стайки мужчин и женщин окружают его, пока он медленно потягивает напиток. Он вернулся всего на несколько дней, а уже завоевывает сердца, словно и не уезжал. Очаровательная улыбка здесь, легкое прикосновение к плечу там. Он кивает, интересуясь, когда с ним разговаривают. Он искренне хмурит брови, когда кто-то делится глубокой историей. Именно так он заставляет всех чувствовать себя нужными. Добро пожаловать, непринужденно, в безопасности. Я знаю, каково это, потому что я тоже на это купилась. Красивое лицо, заботливые жесты. Никто не знает, что на самом деле скрывается за фасадом, и это почти заставляет меня чувствовать себя одинокой.

Наши взгляды пересекаются через плечо девушки, и мое сердце замирает, когда он улыбается мне. Слегка сколотый передний зуб не вписывается в его образ, но именно его недостатки делают его еще более человечным. Крис умеет заставить человека почувствовать себя исключительным. Он смотрит на тебя через всю комнату, улыбка на его губах направлена в твою сторону, и внезапно все остальные исчезают. У него нет особых талантов, но он обладает взглядом художника. Благодаря его глазам каждый может почувствовать себя красивым.

Вспышка привлекает мое внимание, отрывая меня от его взгляда, и я наконец-то вижу его. Тот парень, который нас фотографирует.

Я фокусирую на нем свое внимание, проверяя, не выдумываю ли я, и ярость проносится по моим венам, когда я понимаю, что его телефон буквально направлен на мое лицо и не двигается.

Он снимает.

— Ублюдок, — выкрикиваю я, принимая стоячее положение.

К Пич пристает какой-то случайный парень, и он слишком пьян, чтобы заметить, как я ухожу. Но этот гребаный папарацци видит, что я приближаюсь, и останавливает запись, а затем разворачивается и ускользает.

Я следую за ним сквозь массу потных тел, танцующих и пьющих. Я знаю, что он отсюда, потому что он принадлежит к этой толпе. Все одеты так, будто пришли на какую-то вечеринку голливудских знаменитостей, но так принято в университете, и этот парень подходит.

Я не упускаю его из виду, держась на несколько шагов позади, пока он не доходит до заднего двора.

— Эй, придурок! — окликаю я. Он продолжает игнорировать меня, пока не оказывается сбоку от дома, между наружной стеной Xi Ep и стеной соседнего дома. Здесь тесно, как в переулке, и он останавливается в конце, поворачиваясь ко мне лицом.

— Я не снял ничего интересного, — говорит он. — Можешь не ходить за мной.

— Как тебя зовут? Ты искал что-нибудь, чтобы послать Гермесу? — Я делаю шаг к нему, мои высокие каблуки хрустят по гравию. — А может, ты и есть Гермес, снимающий видео для своего драгоценного аккаунта?

Еще один шаг, и я показываю обвиняющий палец.

— Клянусь, если ты не оставишь меня в покое, я сделаю твою жизнь в университете настолько ужасной, что ты бросишь колледж еще до следующей недели.

Я выхватываю у него телефон и бросаю его на землю, после чего наступаю на него шпилькой. При виде разрушенного экрана на меня обрушивается облегчение.

— Черт, это точно то, что мы можем отправить Гермесу.

Я оборачиваюсь и обнаруживаю позади себя еще одного человека.

Он снимает меня и, несомненно, записывает всю сцену. В том числе и мои угрозы.

Черт.

— Королева школы угрожает невинному студенту, чтобы защитить свою репутацию, — смеется первый парень, заставляя меня снова посмотреть на него, раздувая ноздри.

— Я не угрожала тебе, чтобы защитить свою репутацию. У тебя на меня ничего нет. Я защищалась, потому что ты меня домогался.

Его друг подходит ближе, темноволосый парень, более крупный и внушительный, чем тот худощавый, невзрачный мужчина, за которым я последовала в темный переулок.

— Судя по тому, что увидел мой телефон, похоже, ты испугалась, что он выдаст секреты, и пригрозила, что заставишь его бросить учебу.

— Я не…

— Именно это она и сделала, — настаивает худой. Они явно друзья и спланировали все это.

— Вы двое серьезно? — Я сплюнула, скрестив руки на груди в бесполезной попытке казаться круче. — Вы думаете, что можете угрожать мне каким-то дурацким видео? Вы хоть понимаете, с кем, блядь, имеете дело?

Тощий парень пожимает плечами, наклоняя голову в сторону, когда они оба приближаются ко мне, прижимая меня к стене дома Ксай.

— По-моему, мы имеем дело с девушкой, которая готова на все, чтобы сохранить свою репутацию в неприкосновенности.

— На что угодно? — спрашивает другой. — Звучит интересно.

Он подносит руку к моей щеке, проводит пальцем по шее, ключице. — А она может сделать это тихо?

— Отвали.

Я отшлепываю его руку, а второй использует мой жест, чтобы схватить меня за запястье и поднести мою руку к своему паху. Он твердый.

— Как насчет того, чтобы трахнуть тебя перед тем, как отъебаться?

Мое сердце падает в желудок.

— Думаю, это тоже можно снять на камеру, — насмехается брюнет. — И если ты что-нибудь скажешь, мы выложим видео для всех.

— Или я могу снять, как я надираю тебе задницу, и посмотреть, как отреагирует весь кампус?

Спокойное предупреждение заставляет их обоих отпрыгнуть от меня, чтобы показать обладателя ровного голоса. Волна облегчения захлестывает меня, заставляя колени подкоситься. Я ненадолго закрываю глаза, позволяя своему телу смириться с тем, что мой бывший здесь, чтобы все исправить.

Крис стоит, засунув руки в карманы, но для того, чтобы выглядеть устрашающе, ему не нужны внушительная поза или враждебные жесты. Его рост прекрасно справляется с этой задачей, а его мягкое поведение зачастую пугает больше, чем угрозы.

Когда оба парня не находят оправданий своим действиям, стоя немыми и кроткими перед моим бывшим, Крис снова говорит за них.

— Я думаю, вы собирались уходить.

Они оба кивают, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Э-э-э, — окликает он их, как двух провинившихся домашних животных. — Не извинившись перед дамой, конечно.

Он нетерпеливо постукивает ногой по земле, и это все, что им нужно, чтобы повернуться ко мне, бормоча жалкие извинения. Они снова смотрят на Криса, ожидая, что он едва заметно кивнет им, прежде чем они уйдут.

— И последнее.

Они замирают. Две жертвы, прикидывающиеся мертвыми, когда их вот-вот поймает хищник. Затем оба оглядываются через плечо.

— Твой телефон, — говорит он тому, у кого темные волосы.

Тот протягивает ему трубку, и Крис осторожно берет ее.

Я единственная, кто чувствует, как в нем что-то переключается. Ярость, которая приходит прямо перед тем, как он удивляет их, со всей силы швыряя телефон в стену. Насилие вызывает тревогу, осколки пластика, стекла и металла разлетаются повсюду, заставляя меня вздрогнуть.

Крис поворачивается к ним и делает один медленный, но целеустремленный шаг.

— Побеспокой ее еще раз.

Это странный, произнесенный шепотом приказ, который заставляет двух друзей взглянуть друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Сделай это, — настаивает Крис. — Дай мне посмотреть, как ты снова ее достаешь.

Они оба качают головами, и только худой находит в себе мужество произнести. — Мы не хотим.

Крис кивает, притворяясь наполовину впечатленным.

— Я хочу, чтобы вы вспомнили, что вы сейчас чувствуете. В следующий раз, когда вы увидите Эллу, думайте о том, что вас охватывает страх. Всякий раз, когда вы будете находиться с ней в одной комнате, дышать одним воздухом, всякий раз, когда она будет приходить вам на ум, я хочу, чтобы вы покопались в своей памяти и вспомнили эту самую ночь. И я хочу, чтобы ты знал: если она упомянет кого-нибудь из вас, вы оба окажетесь в состоянии, когда вы будете живы и достаточно здоровы, чтобы помнить о своей ошибке, но с таким желанием смерти, что будете умолять собственных матерей прекратить вашу жизнь. — Он усмехается. — Бедные матери.

Он вытирает пыль с белой рубашки, поправляет воротник и передергивает плечами. — Звучит неплохо?

Они оба кивают так часто, что мне кажется, что их головы вот-вот открутятся от плеч.

— Я предпочитаю слова.

— Да, — отвечают они в унисон.

— Кристально чисто, — добавляет худой.

— Хорошо. Хорошо. Я рад, что мы это обсудили. Вы можете идти.

Я никогда не видела, чтобы кто-то бежал так быстро.

Крис наконец поворачивается ко мне, и я только сейчас понимаю, что все еще прижимаюсь к стене.

— Ты в порядке, сладкая?

— Не называй меня так.

Это вырывается рефлекторно. Сладкой была та глупая девчонка, с которой он встречался. Но я должна признать, что мои слова не имеют особого значения для того положения, в котором я нахожусь.

Я ненавижу Криса. Правда, ненавижу. Но я не могу быть более благодарной за его сегодняшнее вмешательство.

Подойдя ближе, он кладет руку над моей головой на стену и смотрит на меня сверху вниз.

Когда с моих губ слетает придыхающее «спасибо» от его близости, мне хочется дать себе пощечину.

— Тебе не нужно благодарить меня. Ты же знаешь, что я никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

Его лицо достаточно близко, чтобы я могла поцеловать его, слегка приподняв подбородок. И на мгновение, которое, на мой вкус, не было достаточно коротким, я хочу этого. Его теплое тело, прижатое к моему, знакомо, защита, которую он всегда на меня возлагал, успокаивает. Опасность, которая скрывается в нем, возбуждает меня до предела.

Я поднимаю на него глаза, чувствуя, как в моих венах бурлит потребность, которую я едва могу контролировать.

— Ты хочешь поцеловать меня, не так ли?

Мне трудно сглотнуть из-за пересохшего горла.

— Даже в твоих мечтах я не хочу тебя целовать.

Трудно говорить снисходительно, когда между нами трещит электричество, заставляя меня слабеть в коленях.

— Ты знаешь, что я хочу получить второй шанс, сладкая. Было бы так легко просто сдаться.

— И ты знаешь, что я тебя бросила. Нечего сдаваться.

Он усмехается, его лоб уже практически касается моего, когда я поворачиваю шею.

— Теперь, когда я вернулся, будет очень, очень трудно сопротивляться мне. Я знаю все кнопки, на которые нужно нажать, чтобы ты растаяла.

Даже когда мой желудок предательски вздымается, я сужаю на него глаза. — Старайся изо всех сил.

Мой удар коленом в его промежность — единственный способ выйти из этой ситуации, не бросаясь на него.

Я не могу быть слабой рядом с Крисом. Он не преминет воспользоваться случаем, чтобы сделать меня своей. А быть его — небезопасно для меня.