Влюбленный лжец

Глава 29

Элла

So High School — Taylor Swift

Я чувствую себя легко, когда вхожу в танцевальную студию с тремя сумками на плечах и десятью пластиковыми диадемами в руках.

Это субботнее утро, а такие дни — для детей. Я веду этот класс уже три года. С тех пор как мой шкафчик опустел от учеников танцевального класса, я не получала официального письма о том, что мне больше не разрешают занимать это место, а мне нравится учить этих детей, поэтому я не собираюсь останавливаться. Я преподаю бесплатно, и хотя в нашем районе ни у кого нет проблем с оплатой, некоторые дети приезжают из Северного побережья, чтобы попасть на бесплатный урок балета. А там это значит очень много.

Как всегда, я прихожу на тридцать минут раньше. У меня есть время, чтобы разложить пачки, туфли, купальники, розовые шарфики и диадемы. Некоторые из них не могут позволить себе ничего из этого, поэтому я всегда приношу столько, чтобы хватило на всех. Так они не стесняются просить. Они могут взять все, что хотят, и оставить себе. Каждый раз я приношу больше.

Я сажусь спиной к зеркалу и двери слева от себя и проверяю время. Уже 10 утра, и дети обычно приходят раньше, чтобы не спеша все надеть и поболтать между собой. Я с тревогой делаю растяжку «бабочка», рука так и тянется к бедру, чтобы почесать колготки.

Я делаю глубокий вдох, внезапно жалея, что не взяла с собой ожерелье, которое мы с Крисом начали делать в четверг вечером. Медленно выдохнув, я решаю проверить свой телефон, не ответил ли кто-нибудь из родителей на мое предыдущее сообщение. Я всегда напоминаю всем о занятиях рано утром, чтобы сказать, что очень рада их видеть.

Сегодня выяснилось, что мне ответили многие.

Айви больше не будет приходить на занятия.

Элла, мы не будем отправлять Стеллу на занятия с человеком, который может быть потенциально опасен.

Дорогая Элла, хотя мы не хотим верить слухам, которые ходят вокруг, мы также никогда не хотели бы подвергать Фабиана риску. Мы считаем тебя хорошим ребенком… но она больше не будет посещать твои занятия.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я читаю дальше. Все отменили занятия. Даже четыре девочки, которые приехали с Северного побережья. Их родители живут в той части города, которая известна своими криминальными разборками, но они беспокоятся обо мне?

С моих губ срывается всхлип. Крис — тот, кто причинил боль Энцо и Матиасу, а Гермес — или Меган, я уверена, — тот, кто повесил это на меня. Вместе им удалось отнять у меня последнее, что сохраняло улыбку на моем лице. Ярость бурлит в моих жилах, и я со злостью пишу сообщение человеку, который из чистого эгоизма решил превратить мою жизнь в ад.

Элла: Ты все испортил.

Я отправляю ему скриншоты всех родителей, которые отменили встречу.

Вставая, я роюсь в сумке, готовая прорезать кожу и сделать боль вязкой. Я хочу прочувствовать все это физически и выпустить напряжение внутри себя.

Я сжимаю в кулаке пластиковую коробку с лезвиями в сумке, когда дверь открывается и вбегает маленькая девочка.

— Мы опоздали, потому что папа не хотел, чтобы я быстро бегала! — визжит она. — Но я могу бегать быстро. Так быстро!

Я бросаю коробку в сумку и пакет на пол и быстро вытираю слезы, оборачиваясь. Она останавливается, не натыкаясь на мои ноги, и смотрит вверх с яркой улыбкой.

У нее две косички разной высоты, ярко-голубой топ с сердечком из драгоценных камней на нем и большая ярко-розовая пачка поверх разноцветных колготок, и я уже могу сказать, что сегодня утром она хотела одеться сама. У нее даже розовый блеск для губ. Он у нее по всему рту и даже на щеках.

— Меня зовут Селия, — прекрасно произносит она.

— Привет, Селия, я Элла.

— А это моя сестра Оливия. Моя сестра. А это мой папа. Его зовут папа.

Я поднимаю глаза и вижу высокого мужчину, который держит на руках другую девочку. Она похожа на ту, что сейчас дергает меня за голубую шифоновую балетную юбку, только выглядит гораздо спокойнее. В отличие от своей близняшки, ее черные волосы собраны в идеальный пучок на макушке, а на ней белые колготки и бледно-желтый купальник.

Отец пытается поставить ее на место, но она хватает его за шею, и он вынужден снова выпрямиться. У него грязные светлые волосы, собранные в маленький пучок на затылке, полуночные глаза, такие же, как у его дочерей, и ужасающее пустое выражение лица.

Когда он приближается, Селия поворачивается к нему. — Папа, извинись перед леди.

Он идет медленно, как охотник, высматривающий добычу, и я задыхаюсь, изо всех сил стараясь удержаться на месте. Единственная причина, по которой я не убегаю, — это то, что Селия все еще дергает меня за юбку.

— Папа, я хочу эту юбку.

Наконец дойдя до нас, он кладет руку на голову Силии. Я поворачиваю шею, чтобы заглянуть в его пустые глаза, и натягиваю на лицо приветливую улыбку.

— Все, что захочешь, милая.

Как можно говорить с собственным ребенком без эмоций в голосе?

Его глаза не отрываются от меня, и он наконец-то представляется. — Привет, я Нейт Уайт. А это Селия и Оливия.

Нейт Уайт.

Мне потребовалось все, чтобы сохранить прямое лицо.

— Ты… должно быть, брат Джейка и Роуз, — тихо говорю я.

Он кивает. — Ты знаешь близнецов?

— Они лучшие друзья моего брата. Люк Бейкер, — объясняю я.

— Точно. — На секунду он выглядит так, будто хранит эту информацию в специальном файле, и, судя по выражению его глаз, это, вероятно, файл с названием — Люди, которым я могу угрожать.

Но затем он продолжает, как ни в чем не бывало.

— Лия и Ливи хотели попробовать походить на твои занятия. Очевидно, девочки из детского сада не перестают о нем говорить.

— Стелла говорит, что там есть диадемы! — Селия подпрыгивает на месте, сильнее натягивая мою юбку. — Тиары. Где тиары?

— Отпусти, Лия, — мягко ругает ее папа. — Ты порвешь ей юбку.

— Все в порядке, — вежливо говорю я. В основном потому, что этот человек меня пугает. — Диадемы вон там.

Я указываю на кучу на другом конце комнаты.

Она вскрикивает и пускается в бег. — Идем, Ливи! Я нашла тиары.

Словно вынырнув из сна, Оливия оживляется, выпрыгивает из рук Нейта и бежит к сестре.

Я колеблюсь, оглядываясь вокруг. Боже, я в ужасе. У этого человека есть репутация. И она не очень хорошая. — Девочки могут оставить себе диадемы, если хотят, но, как ты видишь, занятия сегодня не будет.

Он поднимает на меня бровь, выпрямляясь, и я делаю шаг назад из чистого выживания.

— Почему? — спрашивает он.

Я делаю дрожащий вдох, скручивая руки вместе перед собой.

— У меня недостаточно учеников.

Только наполовину ложь. Ему не нужно знать, почему у меня мало учеников.

— Студия пользуется спросом, и ее можно отдать под занятия только при наличии не менее десяти учеников, а… ну, сейчас у меня двое.

Он нахмуривает брови, словно не может понять, почему я должна соблюдать правила.

— Слушай. У Оливии очень специфические вкусы. Она делает только то, что хочет.

Я смотрю на двух маленьких девочек. Оливия спокойно надевает на голову диадему, в то время как ее эксцентричная сестра уже добавила три друг к другу.

— Она хочет заниматься балетом, но каждый раз, когда мы заходим в студию, она устраивает припадок. Представляешь, сколько раз мне пришлось переделывать ее булочку сегодня утром? Если хоть одна вещь не на месте, она ломается. И посмотри на нее здесь. И не срывается.

— Я понимаю…

— А Селия… Мне просто нужен кто-то, кто выкачивал бы из нее энергию.

— Слушай, я понимаю. Поверьте, я не хочу ничего, кроме как учить ваших девочек балету. Но в ближайшие пятнадцать минут сюда войдет кто-нибудь из администрации, чтобы проверить, соблюдаю ли я правила и используется ли студия по назначению. С двумя учениками нас выгонят и поставят вместо нас того, кто стоит в списке ожидания.

Я готова умереть на месте, когда его глаза сужаются в щели. — А где остальные дети?

— Они не пришли, — шепчу я.

— И почему же?

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и собираю все свое мужество. По крайней мере, после того как я расскажу правду, он уйдет. Он не захочет оставлять своих дочерей со мной.

— Родители считают, что я представляю угрозу для их детей, — признаюсь я на одном дыхании.

— Угроза? — насмешливо хихикает он. — Ты похожа на крошечную барби. Какую угрозу ты можешь представлять для детей? Я уверен, что они опасны для тебя.

Думаю, он не ошибся.

— Это долгая история, — говорю я. — Но если коротко, то я не могу учить ваших девочек. Мне очень жаль. Занятий не будет.

Когда я протягиваю руку в сторону двери, он не двигается.

Я смотрю на девочек, пока он медленно приближается ко мне. Он же не собирается причинять мне боль на их глазах?

— Элла. Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь. Если мои девочки не получат урок танцев в течение обещанного часа, единственной угрозой в этой комнате буду я.

Дверь в студию захлопывается, и в зал входит незнакомая мне женщина с яркой улыбкой на лице. У нее наполовину светлые, наполовину черные волосы, и она осматривается, словно находится в каком-то музее.

— Здесь лучше, чем в Хогвартсе! — возбужденно восклицает она.

Мое сердце резко бьется о грудную клетку, а взгляд возвращается к человеку, который решил угрожать мне, чтобы я дала урок танцев его дочерям.

— Ты выглядишь испуганной, — говорит она.

— Она выглядит испуганной, — говорит она Нейту. — Это ты угрожал учителю танцев?

Затем, обращаясь ко мне, она смягчает голос. — Он тебя обидел?

Я качаю головой и снова обращаюсь к Нейту. — Она тоже твоя дочь?

— Она? — задыхается он. — Она паразит.

Новый жилец разражается смехом, толстые цепи на ее шее дрожат вместе с грудью.

— Боже мой, это слишком смешно. Нет. Привет, я Никс. Я попросила взять меня с собой, потому что посетить Университет Сильвер-Фоллс было одним из моих желаний. Ну и местечко.

— Точно. — Я киваю. — Эм, ну, мне нужно идти. Приношу свои извинения.

— Никто никуда не уйдет, — говорит Нейт, как будто это совершенно нормально — держать меня в заложниках в моей собственной танцевальной студии.

— Урок не состоится? — спрашивает Никс.

— О, это так.

— Я не могу, — повторяю я в сотый раз. Это звучит как мольба.

— Ради всего святого, — раздраженно говорит он. — Тебе повезло, что не моя жена привела сюда девочек. Она бы съела тебя целиком. Бедняжка.

В его голосе нет сожаления.

Никс кивает. — Она гораздо хуже него.

— Мама заставляет людей плакать. Они очень сильно плачут.

Я вздрагиваю от этого тоненького голоска и от того, что руки снова тянутся к моей юбке.

— Мы можем потанцевать? Ливи хочет танцевать. Я не люблю танцевать. Я люблю считать, как мама. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять! Я остаюсь танцевать, потому что Ливи не хочет оставаться одна.

С тех пор как они приехали, я ни разу не слышала голоса Оливии, но, похоже, Селия говорит за нее.

Я задыхаюсь, загнанная в угол двумя телами, которые намного выше меня, и ребенком, который все еще тянет меня за одежду. Это ошеломляет, вызывая каждую унцию тревоги внутри меня.

— Я…

— Как насчет того, чтобы дать милому учителю отдышаться, — раздается голос позади Нейта и Никс.

Мое тело расслабляется, зная, что в комнате находится Крис. Это он во всем виноват, но одно его присутствие позволяет мне дышать.

Его высокое тело на несколько сантиметров выше Нейта, и он, и Никс отходят от меня.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спрашиваю я.

Его взгляд не отрывается от Нейта, когда он отвечает.

— Я был с Ахиллом, когда получил твое сообщение. Он объяснил, что ты не сможешь проводить уроки, если у тебя не будет десяти учеников. — Он пожимает плечами. — Так что я собрал команду танцоров.

Повернувшись ко мне, он незаметно подмигивает.

Я смотрю на дверь и замечаю там Ахилла с глубокой хмуростью на лице. — Ты мой должник, Мюррей.

— О боже, ты Ахилл Дюваль, — задыхается Никс, как будто его фанатка.

Он поднимает на нее бровь. — Я тебя знаю?

Она качает головой.

— Боже, нет, — хихикает она. — Но ты… ты играешь на скрипке, верно? Все говорят о тебе в моем классе в Общественном колледже Норт Шор. Ты музыкальный гений.

Он фыркает, игнорируя ее, и идет в конец класса. — Мы танцуем или как?

У Никс перекосило рот, и она повернулась ко мне.

— Извини, — говорю я за него. — Он придурок.

Она отмахивается. — Никогда не встречай своих кумиров, верно?

Я знаю, что Ахиллес имеет репутацию одного из лучших скрипачей в штате, но я и понятия не имела, что у него есть настоящие фанаты за пределами университета Сильвер-Фоллс.

— Ты в порядке?

Рука обхватывает мою талию, и Крис прижимает меня ближе к себе. — Он тебя обидел?

— Все продолжают спрашивать об этом, — усмехаюсь я. — Я жива и здорова.

Он издает недовольный звук. — Ты и он одни в комнате? Никогда больше.

— Я не откажусь. — Надув губы, я оглядываю комнату. — А где остальные мои ученики?

— Дядя Джейк! Тетя Ози!

Мое внимание привлекает Роуз и ее близняшка, входящие в комнату в тренировочной одежде.

Селия бежит к ним, прыгает в объятия Джейка, а затем в объятия Роуз. Следом за ней к дяде бежит Оливия. Странно видеть двух людей, с которыми я выросла и которые раньше устраивали хаос в нашей школе, теперь держат на руках своих племянниц. Маленькие девочки выглядят точно так же, как Роуз. Черные волосы, которые, как я полагаю, достались им от жены Нейта, и полуночные глаза, которые присущи семье Уайт.

— Ты привел Роуз и Джейка?

Я смеюсь, снова глядя на Криса.

— Эй, нам нужно было десять человек.

Через минуту в комнату вбегает невеста Джейка, Джейми Уильямс.

— Извини, — поспешно говорит она. — Мне пришлось бежать из здания медицинского колледжа.

— Крис. — Я прячу лицо в ладонях. — Это нелепо.

Он обхватывает меня двумя руками за талию, заставляя повернуться к нему лицом.

— Пожалуйста, позволь мне сделать это. Меньше всего я хочу, чтобы ты потеряла то, что любишь. Я знаю, что ты хочешь преподавать, и я уверен, что эти девочки хотят получить свой урок. К тому же, может быть, я хочу учиться балету. Ты не знаешь.

Я оглядываюсь по сторонам, считая. Крис, Джейк, Джейми, Роуз, Селия, Оливия, Никс, Ахиллес.

— Даже если считать Нейта учеником, нам все равно не хватает одного.

Оливия тянет сестру за рукав, но Селия качает головой. — Нет, Ливи. Мама сегодня занята.

Она прикладывает палец к губам. — Я знаю! Дядя Кейден тоже может учиться балету!

Я смотрю на Нейта, а его телефон уже отключен.

— Это мой худший кошмар, — говорит он. Но это не мешает ему писать смс дяде Кейдену, я думаю.

И дядя приходит так быстро, что я думаю, не ждал ли он снаружи все это время.

— Лучше бы ты, черт возьми, пошутил, — рычит Кейден, входя в комнату.

— Папа, дядя Кейден сказал плохое слово. Это плохое слово, — говорит Селия. — Не слушай его, Ливи.

— Кто из вас, нарушителей спокойствия, умолял отца дать ему урок танцев, которого изначально не должно было быть?

Селия показывает на Оливию, и глаза другой девушки расширяются, прежде чем она снова показывает на сестру.

— Нас десять человек, — восклицает Крис, хлопая в ладоши. Он целует меня в макушку. — Вставайте, учитель.

Я оглядываю комнату, в которой собрались взрослые и двое детей.

Нейт скрещивает руки на рубашке своего костюма. — Попробуй сказать мне, что ты не можешь провести урок сейчас.

Он зарабатывает самый мрачный взгляд, который я когда-либо видела у своего бывшего. — Если у тебя с ней проблемы, решай их со мной. — Он улыбается, притворяясь, что ведет вежливую беседу, но при этом понижает голос. — Твои девочки еще маленькие. Давай не будем отнимать у них отца так рано.

Похлопав Нейта по плечу, он облокачивается на барную стойку в глубине зала.

Мой рот открывается, глаза расширяются, но Нейт усмехается про себя. Вместо этого он обращается к своей родной сестре, Роуз. — Этот твой друг всегда был в моем списке дерьма.

Она пожимает плечами. — Ты тоже в нем, не волнуйся.

— Эмм… тогда, наверное, так и будет. Давайте разогреемся.

— Подождите! — кричит Селия. — Тиары!

Она начинает бегать по комнате, раздавая всем диадемы.

Роуз и Джейк разражаются хохотом, как только Нейт надевает свою на голову. И я не могу сдержать улыбку, когда Крис делает то же самое. Он ярко улыбается и кивает в мою сторону.

Я трачу еще несколько секунд на то, чтобы отвлечься от него, и включаю музыку.

Оливия бежит в переднюю часть комнаты и встает прямо передо мной. Ее лицо трудно разобрать, но в ее движениях чувствуется нетерпение, когда я вскидываю руки вверх, чтобы начать растягиваться под «Espresso» Сабрины Карпентер.

Через несколько минут дверь открывается, и я бросаю взгляд на администратора, у которого открывается рот. Он пересчитывает всех нас и пожимает плечами, записывая число в клипборд, после чего уходит.

Технически все они могут прекратить танцевать уже сейчас, но мне слишком весело, чтобы сообщать им об этом. Наблюдение за взрослыми мужчинами с татуировками или старыми королями моей школы в диадемах и деми-плие с двумя маленькими девочками вызывает у меня улыбку. Они все напряженно сосредотачиваются, когда я включаю диснеевские песни и начинаю показывать им новые позиции в баре, и не успеваю я опомниться, как звонит мой телефон, сигнализируя об окончании сеанса.

Оливия тихо подбегает ко мне и обнимает мои ноги, а затем смотрит на меня, ухмыляясь во все свои зубы.

— Папа, — строго зовет Селия. — Ливи сказала, что хочет вернуться. Мы должны вернуться на следующей неделе, папочка.

Не думаю, что Ливи действительно что-то сказала. Но мне интересно, общаются ли эти близнецы телепатически.

Нейт бросает диадему в кучу, берет Селию за руку и идет ко мне.

— Ты хотел урок, — говорю я. — Ты получил урок.

Оливия прыгает в его раскрытую ладонь, и он сужает глаза. — Увидимся на следующей неделе.

Его лицо не отражает его слов, но его настоящие мысли так и останутся тайной.

Все уходят, Ахиллес не забывает сказать мне, как сильно он ненавидит этот час, и прежде чем я понимаю, остаемся только мы с Крисом.

Он медленно подходит ко мне, вероятно, полагая, что я все еще злюсь на него. Когда он наконец оказывается прямо передо мной, и я выгибаю шею, чтобы заглянуть ему в глаза, он кладет руку мне на щеку.

— Мне жаль, что я все испортил, — тихо говорит он. Зарывшись глазами в мои, я наблюдаю за волнами правды, клубящимися в висках. — Ты так прекрасна, когда танцуешь, Элла. Ты — сама по себе, а не тот фальшивый образ, который ты пытаешься всем представить. Любой, кто смотрит, как ты танцуешь, может прочитать твою боль и твое счастье. Я никогда не хотел подвергать это опасности.

Я делаю дрожащий вдох.

— Ты все исправил, — пролепетала я. — Спасибо, что собрал всех здесь. Если бы не ты, я бы не смогла дать этим двум девочкам урок, который они хотели получить.

— Я и дальше буду все исправлять, поверь мне. И если мне придется тащить восемь взрослых на этот урок каждую субботу, я так и сделаю. И маму с Джульеттой тоже притащу.

Я не могу удержаться от хихиканья, и его рука переходит в захват моей челюсти.

— Сейчас я тебя поцелую.

Всегда странно, когда он объявляет о том, что собирается сделать, но я знаю, что это для того, чтобы дать мне шанс отстраниться. Некоторые вещи он не может принять. Ему нужно, чтобы я отдавала их добровольно.

И я отдаю. Просто потому, что очень сильно этого хочу.

Когда его губы касаются моих, я позволяю своему животу совершать круговые движения. Я принимаю чувства, которые горят в моих венах, и открываю рот, чтобы поприветствовать его. Он чувственно гладит меня языком, и я слышу, как вздыхаю ему в рот. Он не торопится, его рука хватает меня за задницу, чтобы приподнять на носочки.

Это захватывающе, хищно, завораживающе.

Это все, что я люблю в этом мужчине.

Это ни к чему не приведет, не так ли? Один из нас пострадает. Нас узнают.

Это будет ужасный, трагический конец.

Но перестать ли мне его целовать? Оттолкну ли я его, пока его язык гладит мой, а наши сердца бьются в унисон?

Ни в коем случае.