Вниз по темной реке

ГЛАВА 13

Закусывая пирогом в ближайшем пабе, я сообщил Гарри, что по пути домой мы заглянем в госпиталь Святой Анны.

— Зачем? — подозрительно нахмурился он.

— Во-первых, мой друг — Джеймс Эверетт — заведует там отделением. Как любой доктор, он знает латынь, и, думаю, вы с ним вполне могли бы сойтись.

— Значит, вы хотите спихнуть меня к приятелю? — осведомился Гарри.

— Ну, если ты это так называешь… — сказал я, прожевав кусок пирога. — Ты ведь планируешь чем-то заниматься, а работа в больнице куда лучше, чем служба посыльного. Разве не так?

Меня удостоили легким кивком.

— Если не понравится — подыщем что-то еще.

Закончив ужин, я бросил на стол несколько монет, и мы направились к госпиталю.

— А во-вторых? — поинтересовался Гарри, пытаясь приноровиться к моему шагу.

— Что? А… У Джеймса есть пациентка, которую мне нужно проведать.

Я пошел быстрее, желая избежать дополнительных вопросов, и через несколько минут мы уже стояли у ворот госпиталя. На звук колокольчика появился Оуэн.

— О, инспектор Корраван!

— Здравствуйте, Оуэн. Познакомьтесь — это Гарри Лиш.

— Добрый вечер, — любезно произнес привратник.

— Доктор Эверетт еще не ушел?

— Вроде бы заглянул в одну из палат, но уже скоро закончит.

Джеймса мы обнаружили в кабинете — приятель заполнял карточку пациента. Пришлось подождать. Гарри, нерешительно двинувшись к полкам, заставленным книгами в кожаных переплетах, по пути остановился у анатомической модели сердца. Потом его внимание привлекло заключенное в рамку подробное изображение человеческого черепа, и мальчик уставился на него, словно в трансе.

— Здравствуй, Корраван, — наконец произнес Джеймс, отложив ручку. — Кстати, Стайлз до сих пор здесь, так что я не рассчитывал тебя сегодня увидеть. — Он бросил взгляд на Гарри, восторженно застывшего перед схемой. — А это кто?

— Гарри Лиш, — представил я мальчика. — Племянник ма Дойл.

Гарри даже не обернулся.

— А, вот как? Что Мэри? — спросил Джеймс. — Последний раз видел ее на Рождество.

— У нее все прекрасно. И будет еще лучше, если я подыщу этому мальчику достойное занятие. К сожалению, в Ярде ничего подходящего нет. Гарри знает грамоту и арифметику, а еще латынь и французский. Намерен стать доктором.

— Хм. — Джеймс поднялся и подошел к парнишке. — И как тебе схема? Я составил ее с помощью одного приятеля.

Гарри смутился, и Джеймс подбодрил его легкой улыбкой.

— Ну, — пробормотал мальчик, — ваша схема куда лучше, чем в книгах. Здесь есть не только кости и мышцы, но и нервы, и все полости. И все так понятно обозначено…

Вряд ли Гарри мог угодить моему другу больше. Что самое интересное, говорил он искренне.

— Хочешь пройтись по госпиталю? — предложил Джеймс. — Корраван как в воду смотрел, что привел тебя ко мне. Я всегда найду занятие для наблюдательного молодого человека — если, конечно, тебя интересует работа с пациентами.

— Конечно, сэр! — распахнул глаза Гарри.

— Пойдем со мной. Один из моих учеников тебе все покажет.

Гарри, запихнув саквояж за стул, ушел с Джеймсом. Через несколько минут приятель вернулся с довольно озадаченным видом.

— Когда он у тебя появился?

— Ма вчера попросила меня заглянуть. Рассказала, что мать Гарри умерла, а недавно скончался и отец. У мальчика никого не осталось, кроме ма — во всяком случае, больше никто не согласился о нем позаботиться. А Уайтчепел ему точно не подходит.

— Мне тоже так кажется, — решительно заявил Джеймс, усевшись за стол. — Значит, ты превратился в няньку?

— Куда мне, — пробормотал я, заняв кресло напротив. — Мальчишка — маленький сноб, да еще и ершистый. Надеялся, что ты найдешь с ним общий язык.

Я лукаво улыбнулся.

— Парень он неглупый. Тебе не следует запрещать ему учиться.

— Серьезно, Джеймс… Ты можешь придумать ему какое-то занятие? — спросил я, откинувшись на спинку.

— Разумеется. Могу поручить заполнять истории болезни и помогать моим студентам. Кстати, ты, наверное, хочешь спросить меня, как там миссис Бэкфорд? — поинтересовался Джеймс, скрестив руки на груди.

— Ну да, — отозвался я, подавив зевок. — Хотя не знаю, сколько времени смогу ей уделять — потому и отправил к тебе Стайлза. Винсент подкинул мне любопытное дело об убийстве.

— Что значит «любопытное»?

Джеймс писал книгу о нарушениях мозговой деятельности, и одна из глав была посвящена убийцам.

Я кратко рассказал ему о случае с мисс Альберт, и Джеймс, тихо присвистнув, снял очки и протер их носовым платком.

— Напоминает миф о несчастной Аслауг.

— О ком?

— Аслауг — королева викингов, жена Рагнара, легендарного датского короля, — просветил меня Джеймс. — У скандинавов было принято помещать тела покойников королевской крови — или из богатых семей — в лодку, куда укладывали и принадлежащие усопшему драгоценности. — Он водрузил очки на нос и посмотрел на меня поверх оправы. — Да ты должен это помнить, ведь Белинда в прошлом году ходила с тобой на «Трагедию об Аслауг и Рагнаре» в бесплодной попытке приобщить тебя к культуре. Пьесу давали в «Критерионе». Боюсь, ты тогда все проспал.

— Да ладно тебе, — фыркнул я. — Расскажи лучше о миссис Бэкфорд.

В глазах Джеймса засветился интерес. Сегодня он явно считал Мадлен куда более занятным случаем, чем в день ее поступления в госпиталь.

— Я продолжаю считать, что ее мозговая деятельность нарушена, однако и симптомы, и причина нарушений отличаются от того, с чем я обычно сталкиваюсь. — Он нагнулся ко мне. — Бэкфорд упоминал, что его жена владеет французским?

— Не припомню такого.

— Может, рассказывал, что у нее была в детстве гувернантка-француженка или сама Мадлен какое-то время жила во Франции?

— Ничего подобного он не говорил.

Джеймс торжествующе улыбнулся.

— Она ни слова не проронила во время бодрствования, и все же за то время, что я ее наблюдаю, произошло нечто странное. В первую ночь Мадлен говорила во сне. Дежурная сиделка обычно записывает все, что пациенты бормочут по ночам. Так было и на этот раз, но речь Мадлен показалась ей настолько исковерканной, что не удалось разобрать ни слова. — Джеймс открыл ящик стола. — Сегодня ночью при ней была другая сиделка. Она-то и догадалась, что миссис Бэкфорд говорит по-французски.

Вот так так…

— Ты не пытался спросить, где она учила язык?

— Конечно, нет! — встревожился приятель. — Стоит нагрузить утомленный мозг миссис Бэкфорд ее же ночным бредом, и у нее в голове возникнет полный сумбур! Уж не говорю о том, что она будет бояться заснуть: вдруг выдаст во сне то, что пыталась сохранить в тайне?

— Так что же она все-таки сказала ночью?

— Сиделка Эймс не слишком хорошо знает язык, однако кое-что уловила. Сейчас прочитаю.

Достав из ящика лист бумаги, Джеймс вздохнул:

— Хорошо бы Эймс записала слова Мадлен по-французски, но она предпочла их перевести.

— Это лучше, чем ничего.

— Ну да. — Приятель поправил очки. — Так вот: «Мне жаль, мне так жаль… Я видела…» Последнее слово Эймс не расслышала. — Я кивнул, и Джеймс снова перевел взгляд на записи. — Она разобрала еще три слова: «кухня», «нож» и «Пьер». Потом миссис Бэкфорд начала кричать, и сиделка дала ей успокаивающее.

— Стало быть, теперь следует выяснить, кто такой Пьер, — тихо пробормотал я. — И что такого ужасного видела миссис Бэкфорд.

— Ну, это уже тебе решать. Я выяснил, что Мадлен владеет французским, — наверняка этот факт о чем-то говорит.

Разумеется, Джеймс прав.

Он сложил листок и убрал его в ящик.

— Ты упоминал, что твой протеже тоже знает французский?

— И вполне прилично.

— Может быть, я похищу его у тебя на несколько дней.

Ага, значит, приятель решил оставить миссис Бэкфорд еще на какое-то время.

— Если Гарри не против, — с облегчением согласился я.

В дверь постучали, и Джеймс крикнул:

— Войдите!

На пороге появился Стайлз, немало удивившись моему присутствию.

— О, инспектор! Не знал, что вы здесь.

— Жду Гарри, — объяснил я.

— Видел его в компании с молодым доктором, — улыбнулся Стайлз. — Они решили зайти к одному из пациентов в мужской палате. Гарри так и сыпал вопросами.

— Дождусь, когда мальчик все посмотрит, потом завезу его к тебе, — предложил Джеймс. — Давай не будем его торопить.

— Вообще-то я планировал сегодня остаться у Белинды…

— Ну, тогда Гарри поедет ко мне, — неуверенно сказал приятель.

— Нет уж, наверное, не стану задерживаться, приду домой.

Пропускать запланированную встречу с Белиндой не хотелось. Мы обычно виделись по четвергам, однако и Гарри не должен чувствовать себя никому не нужным. Я натянул пальто и кивнул на прощание. Стайлз, открыв мне дверь, также вышел из кабинета. Очутившись на улице, я попросил молодого инспектора рассказать о миссис Бэкфорд подробнее.

— Я не видел ее при поступлении в госпиталь, поэтому сравнивать не могу, но говорят, что ей лучше. Во всяком случае, она принимает пищу и спит, — сообщил Стайлз, натягивая перчатки. — И все равно она пуглива, словно жеребенок.

На улице быстро темнело. Поднялся ветер, и я, надвинув шляпу поглубже, засунул руки в карманы.

— Инспектор, прошу прощения, если вам показалось, что я с неохотой взялся за это поручение.

Мне так вовсе не казалось, но я скрыл удивление.

— У меня была на то одна причина. — Стайлз на миг смутился и, помолчав, решительно продолжил: — Когда вы рассказали, что миссис Бэкфорд отказывается говорить, я сразу вспомнил свою сестру, Кэти.

— Даже не знал, что у вас есть сестра.

— И не одна, а целых три, уж извините.

Очевидно, напарнику было несколько неловко рассказывать о своей семье.

— Сейчас Кэти замужем, родила сына. — Инспектор откашлялся. — Когда ей исполнилось тринадцать, ее лучшая подруга Лили выскочила из дома на улицу и попала под тяжелую телегу с сеном. Лили погибла на месте, а Кэти видела ее смерть из окна.

Я невольно представил себе жуткую сцену; похоже, загрустивший Стайлз тоже прокручивал ее в голове.

— Кэти после этого молчала две недели и едва притрагивалась к пище. Просыпалась по ночам, кричала, металась… Мы по очереди дежурили у ее постели. Через некоторое время шок прошел, но Кэти до сих пор подскакивает от малейшего шороха. Ее поведение чрезвычайно напоминает мне то, что происходит с миссис Бэкфорд.

Постояв, мы снова двинулись вперед.

— Доктор Эверетт говорит, что Мадлен следует видеть меня каждый день, тогда она рано или поздно со мной заговорит.

— Каждый день? — расстроился я. — У вас ведь куча…

— Ничего страшного! — перебил Стайлз. — Знаете, если бы подле Кэти постоянно находился человек, способный помочь…

— Вы — хороший человек, Стайлз.

— А потом, — вспыхнул молодой человек, — миссис Бэкфорд внушает мне сочувствие.

Мы дошли до утла. Здесь наши дороги расходились, и мы решили ненадолго остановиться.

— Как мы объяснимся перед мистером Бэкфордом? Вряд ли ему понравится, что исчезновение его жены теперь расследует другой инспектор.

— Скажем, что я нашел одного носильщика с железнодорожной станции, тот якобы видел, как Мадлен садится в поезд. Ну а я пытаюсь вычислить ее маршрут, — с готовностью ответил Стайлз.

— Но, Стайлз… Дело-то, по сути, завершено, — нахмурился я. — Ничего хорошего, что мне приходится держать это в тайне от Винсента. Если он вдруг выяснит, что вы отложили другие дела, чтобы…

— Как он выяснит? Да и дело, кстати, не раскрыто — во всяком случае, мы не знаем, что заставило миссис Бэкфорд бежать из дома, — искренне возмутился инспектор. — Вдруг кто-то вспомнит, о чем забыл упомянуть в разговоре с вами? Я могу подружиться с кем-то из горничных, — улыбнулся он. — Вы всегда говорили, что служанки знают все на свете.

— Говорил, — признал я. — Кстати, для вас это расследование может оказаться способом познакомиться с хорошей девушкой.

— Я не пытаюсь… я не ищу… — заволновался Стайлз и тут же запнулся, поняв, что над ним подшучивают.

— Давайте зайдем к Винсенту завтра утром. Скажу ему, что мы до сих пор ищем Мадлен по больницам и приютам. А вы якобы собаку съели на железнодорожных перевозках. Изучите сегодня вечером справочник. Города на каждой ветке, расписания движения поездов. Ваш рассказ должен выглядеть убедительно.

Стайлз передернул плечами и тяжело вздохнул.

— Сделаем.

Мы распрощались, и я, остановившись у края оживленной дороги, наблюдал за напарником, легкой походкой направившимся в другую сторону. Вспомнил, как его семья заботилась о Кэти. А ведь у нас со Стайлзом совершенно разное прошлое… Вероятно, поэтому молодой инспектор не так осмотрителен и насторожен, как я, и совсем не прочь беззаботно посмеяться. Я представил, как Стайлз разговаривает с горничными в доме Бэкфордов, как улыбается, располагая их к себе. Свидетелей мой подчиненный выслушивал настолько внимательно, что не отвлекся бы даже на грохочущий под окном грузовой состав.

Я же подмечал каждое кажущееся мне подозрительным движение.