Возмездие

11. Столица Запада

Астра:

Я отличаюсь от уроженцев Андропонии — мне не достаёт родословной. Будь мои родители гражданами небесной твердыни, я бы сейчас золотой ложкой чёрную икру уплетала, а не вот это вот всё. С другой стороны, праздная жизнь берёт свой оброк. Сами посудите: Энтинус, Ланчиссия, Зорн, Протей — родились простыми смертными, как я. Ни грана маны за душой. И при всём при этом, они по сей день занимают лидирующие позиции. Последний вон вообще Хифу из первой десятки выпнул. В мире магии — правит мастерство. Путешествие поможет мне вырасти, как волшебнице, а выполнение миссии дарует статус и уважение, коих нет у детей дзе.

Оказавшись в воде, предки акулин рванули. Ну и скорость! У меня сердце в пятки ушло! Громоздкие тела плавно извивались под нами, не поднимая брызг. Земноводным существам было бы сложно объяснить премудрости дыхания сухопутных. Благо к моей просьбе «не нырять», они прислушались, не задавая вопросов.

Краешек солнца робко выглядывал из-за кромки горизонта. Берегов империи видно не было, поэтому нашим ориентиром стали орбитальные спутники. Подключившись к «небесной сети», я корректировала маршрут.

Перед глазами резко потемнело. Багровый свет пропал, в лицо ударил ледяной ветер. Мистический «Пляж Протея» остался позади. Хвала Всевышнему, нас везут местные сверххищники, сильнейшие в океане, ни одна тварь не сунется.

В Лампару прибудем ранним утром, ещё до побудки. Хорошо. Чем меньше людей нас заметит, тем лучше. Попрошу драконов причалить в глухом месте, подальше от порта.

[Эфия, боевое облачение можно изменить?]

[До определённых пределов. Чего изволите?]

[Убери свечение, слишком вычурно.]

[Снижаю мощность защитного поля до одного процента.]

Костюм погас, ткань, состоящая из шестигранников, приняла вид единого полотна.

[Бронепластины, тиара и перчатки тоже лишние. Мой образ буквально кричит: «Я особенная! Обратите на меня внимание!».]

Отличненько, все ненужные части распались на ману, которую, в свою очередь, поглотило ядро брони. Про штаны мы договорились забыть, да? Я сижу по пояс в ледяной воде, без них, боюсь, мою попу пришлось бы с мясом отдирать от дракона.

К слову об этом: я здесь не единственная всадница.

[Господин предок, вас не затруднит держаться ближе к прабабушке? Спасибо.]

Мой наставник позаботился, чтобы я в тепле была. О Селёдке того же не скажешь. Дрожит мелким бесом, вся сжалась, зубы стучат… Смотреть больно. И ведь молчит, зараза, геройствует. Мы ведь помним, чем грозит подобный «героизм»? Помним.

[Поддержать вашу спутницу обогревом?] — уточнил мои намерения Эфия.

[Да, проследи, чтобы здоровой доехала.]

[Отрадно видеть вашу, пусть и тщательно скрываемую, добросердечность.]

[Придумал тоже… Лечить её потом лень и только.]

Впереди забрезжили огни столицы Запада, портового города Альбергар. Попросила драконов доставить нас вверх по устью небольшой речки, в самый бурелом. Так безопаснее.

— Уродство! — крикнула Хокори спрыгнув в липкую грязь.

Здесь тебе не тёплый пляж с мягким песочком, рыбина. В Лампаре три погоды: грязь засохла, грязь замёрзла и «*****, опять грязь!».

Ругала я Энтинуса за громоздкие сапоги… Зря. Широкая подошва с рифлёным протектором, сдобренная антигравитационным покрытием, позволяет мне буквально парить над землёй. Более того! Энергия на это берётся из ядра костюма! Сказка!

Древние акулы, приняв наши самые искренние комплименты, скрылись в пучине. Настала пора расставить все точки на «ё». Хах, вы бы это видели: Селёдка стоит вся такая гордая… по колено в грязи. Ждёт, пока заговорю. Что же:

— Спасибо за доставку. Ну, бывай. — Демонстративно отвернувшись, я «поплыла» прочь.

— Презираешь меня за любовь? — почти шёпотом произнесла Хокори.

Разговора «по душам» не избежать? Эх…

— У тебя не любовь, а слепая собачья преданность.

— Сама-то, поди, только себя и любишь, остальные побоку?

— Так уж вышло, дорогая, что все мои близкие мертвы. Из родственников один дедушка остался, да и тот… лучше бы сдох. В отличие от тебя, «орхидеи тепличной», идти мне некуда, нигде не ждут.

— А как же Энтинус, Андропония?

— Хах! Бело-золотой город привечает сильных и полезных. За красивые глазки краюхи чёрствой не дадут. Провалю задание — останется сесть под деревце, обнять колени и горько плакать.

— Брось, видела я, как главком на тебя смотрит. Один звонок…

— Никогда! Кто я, по-твоему, домашний питомец⁈ Жить за чужой счёт не собираюсь!

— Слушай, прости, зря я на тебя с оружием… Прошу, возьми с собой, обузой не буду… постараюсь. — Воительница сжала рукоять меча. — Я сильная, любого врага одолею! Или здесь меня бросишь… в грязи?

— Когда увижу, что ты исправилась, тогда и прощу, — я протянула рыбине руку. — Большего пока предложить не могу, увы.

— Сойдёт, командир.

Продирались сквозь заросли мы «змейкой». Хокори, пригибаясь, шла позади, держа меня за плечи. В предрассветной тьме она ни зги не видела.

[Слушай, профессор, тебя бы тоже спрятать. Имперцы мерцающие терминалы на руках не носят.]

[Вынужден отказать, офицер. Терминал искусственного интеллекта — символ принадлежности к старшей расе. Прятать меня…]

Кстати, да. Даже Протей следовал этому правилу, пусть Эфия и выглядел странно поверх «кожаной» куртки. Так или иначе:

[Скройся Железка, это приказ.]

Мне показалось или профессор вздохнул? Ишь, какая цаца! Инструментам иметь собственное мнение не полагается!

Рукав на левой руке пошёл волнами и новые шестигранники накрыли спесивый компьютер. Нет, ну вы только вдумайтесь, само это словосочетание — уже бред!

— Какой план? — спросила Селёдка, когда мы вышли на тракт.

Акула потеряла сандалии в речной жиже, нужно купить ей новую обувь. Вот тоже проблемка. С моим кошелёчком не погуляешь. Прежде, чем тратить, нужно начать зарабатывать. Но как? Нет, врачом я работать отказываюсь, мне хватило!

Опережая мой ответ, из-за поворота послышался цокот копыт. Хокори тут же выхватила ковырялку:

— Деревянный механизм и два железных зверя! Я справлюсь!

Она пытается определить по звуку? Ну-ну, «железные звери», ага, кони подкованы просто.

— Стой, дура! — Пришлось повиснуть на рыбине. — Мы даже не знаем, кто это! Будешь бросаться на каждого встречного-поперечного, вали домой!

Кое-как мне удалось заставить дикарку убрать меч в ножны. Пока мы боролись, повозка, запряжённая двойкой лошадей, приблизилась.

— Здравствуйте, дамы. — Сидевший на облучке старичок изобразил подобие поклона. — Вы здесь по делу иль с вами зло приключилось какое?

[Говорить буду я, а ты… ты просто заткнись! Даже если к тебе обратятся, молчи. Твои часы — переводчик, не хватало ещё, чтобы люди честные ахинею рыбью слушали! С этой секунды ты — моя тень, без команды и пальцем двинуть не смей], — выпалила я телепатией.

Представление началось, на сцену выходит артистичная волшебница! Я сотворила тусклого «светлячка» и пустила фальшивую слезу.

— Д-дедушка…! На наш дилижанс напали! Мы еле ноги унесли! — Голосок тоненький, дрожит, слёзки бегут, носиком шмыгаю. Прекрасное исполнение! Быть маленькой и хрупкой — очень выгодно!

— Эка беда! — Извозчик вытянул морщинистые губы, сочувствующе цокая. — Дальше по тракту Альбергар, подвезу, коли не побрезгуете.

Сама знаю, дед, специально здесь сошли. Тебя встретить не ожидали, но спасибо, что подвернулся. Под прикрытием старика мы попадём в город, как говорится: «без шуму и пыли».

«Погрузив» рыбину в телегу, я села на облучок рядом с извозчиком.

— Скверно с вами судьба обошлась, — причмокнул дед, тронув повозку. Зубы давно покинули его рот.

— Гадкие бандиты! Я так испугалась!

— Вы, барышня, чьих будете?

— Почему ты решил, что я из знатных?

Специально вопросом на вопрос ответила, пусть Хокори учится.

— Манеры видно за версту, а на холопе и корона криво сидит. Взять хотя бы компаньонку вашу, и красота, и стать при ней, а платье будто первый раз надела. Простите, если резко вышло.

— Ничего-ничего, ты почти угадал, — хихикнула я, услышав, как Селёдка скребёт дно телеги от злости.

Ух! Я прям расцветаю. Как же приятно снова оказаться в своей тарелке: госпожой среди слуг, где все хвалят, да комплименты делают. Блаженство!

— Зови меня Росса, просто Росса.

— Красивое имя. Не редкое, правда, однако ж породистое.

Ты чего несёшь старик? Я тебе гончая, что ли?

— Не серчайте, молодая госпожа, — дед откашлялся, глядя на мои надутые щёчки. — Слово колкое подобрал, но не со зла, старым совсем становлюсь. Комплимент задумывал, мол: чем меньше в имени твёрдого, тем оно роскошнее. А у вас ещё и звонкая «Р» во главе!

— Будет тебе, старче.

Я даже немного покраснела. Знает ведь, шельмец, как польстить леди.

— Ты сам-то в такую рань разъезжать не боишься?

— Страх, он только по молодости острый. Своё я отжил, смертью меня пугать, что кота сметаной. Да и привычка есть — в ночь путь держать. Лошадки мои дорогу знают, покемарю слегка, а уже доехал.

Телега, скрипя, огибала холм, справа лениво проплывали деревья, скоро должен был показаться город. Хокори кряхтела на каждой кочке. Оно и понятно, это её первая поездка.

— К слову, дозвольте поинтересоваться, почему вы посвятили меня лишь в часть вашего имени? Благородные дамы, по своему обыкновению, горазды всю родословную до седьмого колена выпаливать. Заранее извиняюсь, коли прозвучало грубо.

А старичок-то прав. Именно так я и поступала, пока моё имя не смыли из фамильного древа…

— Ваша компаньонка чего молчит-то, как рыба? Даже не поздоровалась, — заметив, что я поникла, извозчик сменил тему. — Иль стыдно ей, что не смогла защитить хозяйку?

Про рыбу это он точно подметил.

— Дело в том, что Хокори…

— Как ты посмела⁈

Я услышала самый плохой звук… звук извлекаемого из ножен меча. Зря я, наверное, её пожалела, с собой позвала. В грязи ей самое место.

Усиление тела помогло мне, подобно хищной птице, прыгнуть в телегу, повалить рыбину на лопатки и зажать ей рот руками. Чего она вообще взбесилась⁈ Ых! Как же сложно с другими расами! Всё им не так, всё им не эдак! Задолбали! И зачем я, вообще, в магию пошла…? Вышла бы замуж, горя бы не знала… Может, и мама бы жива осталась…

[Мощность антигравитационного поля снижена], — поддержал мой план Железка.

Сама по себе вешу я немного, другое дело — мой костюм. Дно повозки заскрипело, акула взвыла, а моя спина чуть пополам не треснула! Ха-ха, «подружка», будь ты хоть десять раз сильной, спецметалл тебе не поднять!

[Имя дал мне папа! Грязные людишки его знать недостойны!] — прошипела воительница в открытый канал телепатии.

[Мало ли чего ты там себе навыдумывала! Выпендриваться дома будешь! Мне и без тебя проблем хватает!]

Хокори обиженно отвела взгляд, однако сопротивляться перестала. Поднявшись на ноги, я потёрла ноющую поясницу. Лучше этот трюк не повторять.

Вернувшись на облучок, я виновато посмотрела на дедушку-извозчика. Ума не приложу, как теперь объясняться. Эм… он спит? Нет, Эфия говорит — старичок притворяется. Что же, умно с его стороны. Хах, он даже пузырь носом пустил для достоверности.

Впереди показались городские врата. Впервые за долгое время я настолько отчаялась, что сложила ладони в молитве. Всевышний, помоги нам попасть внутрь…

[Эфия, а как молятся дзе?]

[Искренне.]

[Хватит шутить! Раз уж я сменила веру, должна и об обрядах узнать!]

[Офицер], — профессор вздохнул. — [Слышали фразу: «Господь создал человека по образу и подобию своему»?]

[Допустим, и что?]

[Он от вас ничем не отличается. Те же душа, тело и разум, только лучше. Вот вам нужны молитвы смертных?]

[Плевать, абсолютно… Хочешь сказать, Создателю чхать на меня, да и вообще на всех?]

[Нет. Всевышний любит каждое своё чадо. Будьте уверены: Его любовь — безгранична. Но требовать песнопений и соблюдения ритуалов, приютив на ладони вселенную? Я вас умоляю.]

Значит, жизнь можно считать робкой порослью на заднем дворе Создателя? Зря я спросила… Небеса над головой словно стали ниже, давят. На уроках духовенства нам говорили нечто похожее, но… Одно дело — проповеди несведущих смертных, и совсем другое — слова квантового компьютера расы ангелов. Аж холодок по спине пробежал…

Астра:

— Вы где таких прекрасных цветов нарвали? — Остановивший повозку стражник средних лет, расплылся в улыбке.

Это он про нас? Весьма неуклюжий комплимент. Не поднимаясь, я вытянула вперёд кисть. Благо о каком-никаком этикете вояка слыхал: стянул перчатку и подал мне руку. Он хотел и Хокори помочь, но та в один прыжок оказалась позади меня. У солдата аж челюсть отвисла.

— Благородная леди попала в негодную ситуацию, — глядя мимо стража, небрежно бросила я. — Ей требуется комната в хорошей гостинице, где она в тишине и покое сможет написать письмо своему папеньке.

— Кхм… — Солдат поправил чёрные усы с проблесками седины. — Прежде, чем требовать, мисс, прошу, подтвердите своё происхождение. В ином случае, нам необходимо будет проверить вас на наличие опасных предметов и запрещённых веществ.

Хих, серьёзную речь толкает, а сам то и дело в сторону Селёдки косится. Поза у неё, конечно… Руки за спину убрала, плечи расправила, ноги на ширине плеч, нос задрала, ещё и Мессер на поясе.

— Проверка? Разве не видно, что у меня при себе осталась лишь честь?

— Вы не ослышались. Из Лофоса пришло донесение: от инквизиции сбежала ведьма, примерно двенадцати лет отроду, красные волосы…

Я выдала нервный смешок, душу объял липкий страх, а в живот будто упала гиря.

— Нел-лепица какая-то. — Мой голос предательски дрогнул. Проклятье! А я-то думала, это Хокори всё испортит. — Всем известно, что волосы волшебниц краснеют. По твоим приметам можно девиц целый ворох собрать.

— Вы правы, и всё же приказ есть приказ. — Лицо стражника было непроницаемо. — Пройдёмте со мной, уверяю, придворный маг досмотрит вас и вашу спутницу со всем надлежащим уважением.

— Да как ты смеешь⁈ — собравшись с духом, крикнула я. — Стоит моему папеньке прознать о твой дерзости, тебя и всю твою семью вздёрнут!

Вроде и ножкой топнула, и пальцем пригрозила, как мама, толку ноль. Вояке, что в лоб, что по лбу. Перед моими глазами сверкнули подавляющие магию наручники.

Как быть⁈ Попробовать сбежать? Селёдка злобно сопит позади, того и гляди начнётся мясорубка. Кто в здравом уме будет с целым гарнизоном сражаться⁈

— Извините, ради Бога, — подал голос дед-извозчик. — Я когда этих прекрасных дев спасал, видел недалече дилижанс горящий с гербом рода имперского.

Солдат открыл рот. Ха-ха, что за тупое выражение лица!

— Ничего-ничего, пусть ведёт, куда надобно, — подыграла я своему спасителю, протягивая вояке запястья. — Уж там, надеюсь, во мне признают невесту наследного принца?

Смерд, скалой надо мной нависавший, отпрянул, сделал шаг назад и поспешил убрать наручники за спину. Да, так работает Лампара: имя здесь решает всё.

— П-прошу прощения. — Страж отвесил нижайший поклон.

— Твоя преданность делу попадёт на страницы письма к моему папеньке, — произнесла я, гордо шагая к воротам.

— Премного благодарен, госпожа! — не поднимая головы, отчеканил солдат.

Астра:

Альбергар спал, как большой зверь: натужно дыша и похрапывая. Когда по его узким улочкам пробегал редкий путник, он ворочался, чесал за ухом, но не просыпался. Город ждал зари.

Меж каменных домиков раздался перестук колёс дедушкиной телеги и цоканье копыт его лошадок.

— Здесь воняет, — пожаловалась Хокори.

Естественно, чай не в саду гуляем, чтобы розами пахло.

— В следующий раз головой думай, вместо того места, на котором сидишь! — неожиданно резко бросил старик.

Чего это он? Откуда в голосе столько льда? Обернувшись, я увидела: радужка извозчика сияет.

— Папа! — воскликнула акула, бросившись тому в объятья.

— Протей? Какими судьбами? — Я заломила бровь и подбоченилась.

— Тебя и на секунду без присмотра оставить нельзя, чуть рыбку мою не угробила!

— А…а сам-то! В смертного вселился! Это табу! Не боишься, что Эфия Верховному Командованию нажалуется⁈

— Не ори. Законы Андропонии точны. Запрещено в голову лезть и мысли менять, — гладя подопечную, пустился в объяснения седьмой. — Этот человек крепко спит. Я взял под контроль его моторные функции, управляю, как марионеткой. В мыслительную деятельность не вмешиваюсь.

— Ц, мог и не помогать, у меня всё под контролем!

— Ну-ну, — усмехнулся Протей, глаза старца погасли. Рыбина едва отскочить успела.

— А? Глядите-ка, въезд проспал, — извозчик пришёл в норму. — Что же, дамы, за сим позвольте откланяться.

— Спасибо дедушка! — крикнула я в спину уходящему восвояси старику.

Отличненько, все раздражители самоликвидировались, можно вернуться к гениальному плану великой волшебницы. Внешность досталась мне от мамы, я не хотела её менять, но похоже, придётся, хотя бы немного.

Я тряхнула головой и мои алые пряди начали обретать тёмно-каштановый оттенок. Теперь мы с Хокори на сестёр похожи, пусть я и намного симпатичнее этой грубой дикарки.

[Окрашивание завершено. Желаете изменить что-то ещё?] — уточнил Железка.

[Посмотрим по обстоятельствам.]

Жестом позвав Селёдку следовать за собой, я отправилась в район верфей. Почему туда? Недавний случай дал понять: знати и страже лучше на глаза не показываться. Скроемся среди черни.

Астра:

Альбергар лежит на холме, лениво съезжая задом в море. Наверху, среди пышных садов и зданий белого камня живут благородные, а внизу, ближе к пристани — все остальные. Мы же помним, что в Лампаре «маг» и «дворянин» синонимы? Помним.

Чем дальше мы спускались, тем сильнее преображался город. В худшую сторону. Каменные постройки сменялись деревянными, а на узких улочках попадалось всё больше мусорных куч.

Справа что-то хрустнуло и на плечо Хокори легла массивная рука.

— Девчонки, вам, это… проводник не нужен? — хрипло протянул пьянчуга, приблизив вонючую, небритую морду к лицу моей спутницы.

Жизнь свою, он, похоже, ни в грош не ставит. Рыбина крутанулась на месте, звякнула сталь, и горе-ловелас рухнул с рассечённой яремной веной. Ей-богу, если бы люди не плодились, как кролики, давно бы вымерли.

Тяжело вздохнув, я присела на корточки рядом с мужчиной. Вокруг него расползалась лужа густой, тёмной крови.

— Лечить его будешь? — брезгливо фыркнула Селёдка.

— Маны жалко, а придётся… — Я снова вздохнула.

— Но зачем⁈ Разве он нам нужен?

— Что произойдёт, когда горожане найдут на улице труп?

— Отнесут своей иве? — Не задумываясь, выдала Хокори.

— Они будут искать убийцу. Люди похожи на костяшки домино: урони одну, за ней повалятся другие. В час опасности человечество переходит в режим «один за всех и все за одного». Сплачивается под градом невзгод. Убьёшь одного, придёт десяток, сотня, тысяча… Всех ты не осилишь.

Рана зарастала медленно. Чёртов алкоголь! Клетки не хотели нормально делиться!

— Пойми, дорогая, с местным людом меня мало, что связывает, пусть хоть вся империя вымрет. Миссия проще будет. Главное, чтобы нас за это не выпотрошили. Смекаешь?

— Вроде… — задумчиво протянула Селёдка. — Ты впервые так спокойно что-то объясняешь.

От такой наглости меня ажно перекосило.

— За истеричку меня держишь⁈ Не моя вина, что твои рыбьи мозги без криков шевелиться отказываются!

Разрез на шее пьянчуги превратился в тонкую розовую полоску, и я встала. Хватит с него. Жить будет.

— Слушай, расскажешь, что ему было нужно? — спросила Хокори, когда мы прошли очередной перекрёсток.

— Мужику? — Я искоса глянула на Селёдку.

— Угу, чего он пристал? Кушать хотел?

Девушка действительно была в растерянности. У них в деревне нет такого понятия, как «похоть»? Неудобненько. Леди на такие темы не разговаривают.

— Он хотел… размножаться.

Лицо рыбины озарило неподдельное удивление:

— Самец человека влюбился в меня с первого взгляда⁈

Заметив, как моя челюсть укатилась в канаву, она добавила:

— Размножаются только те, кто любит друг друга, иначе не бывает!

Уровню моего шока сложно было подобрать цензурное описание. Наивный лепет Хокори граничил с бредом блаженного прихожанина какой-нибудь Богом забытой церквушки.

[Эфия, включай ускорение разума и объясняй.]

[Ничего нового вы не услышите, офицер. Акулины — потомки драконов. Их тела страдают от недостатка маны. Помните, что Энтинус говорил про лишние траты?]

[Что я не вырасту, если транжирить энергию буду.]

[Правильно. Живые клетки умирают без маны, она нужна им больше, чем огню дрова. Если энергии мало, организм отключает периферийные функции, чтобы спасти себе жизнь. Проще говоря, пусть подопечные Протея довольно сильны и выносливы, все они, поголовно, импотенты.]

[Откуда тогда в деревне дети?]

[Ива. Дерево, что посадил седьмой в останках древнего монстра. Пожирая тела мёртвых акулин, оно цветёт. Вы и сами это видели. Собрав лепестки, верховная жрица варит зелье, временно повышающее энергетические показатели своих сородичей.]

[И на «Пляже Протея» начинается оргия скумбрий], — закончила я за Железку.

[В целом — да, за одним исключением: Хомарико выдаёт зелье только состоявшимся парам.]

Понятненько. Хокори уже за двадцатку, а возбуждения до смены тела она вообще не чувствовала. Святая праведница! Была.

— Значит, слушай, Селёдка. Люди, в отличие от вас, могут размножаться, когда захотят, в любое время дня и ночи. Гормоны бушуют в нас, дай Боже, порой затмевая рассудок.

— Так вот, почему, думая об отце, я становлюсь сама не своя… Внизу живота всё сжимается, а сердце, кажется, вот-вот разорвётся…

— Да-да, сумасшедшее чувство. Гляди в оба. Будешь ворон считать, на тебя без всякой «любви» набросятся. Подожди, закончим дело — получишь столько Протеевой ласки, сколько в тебя, хех, влезет.

Окинув ехидным взглядом зардевшуюся рыбину, я свернула на рыночную площадь. Надо присмотреть ей обувь, все ноги уже сбила о мостовую.