Возмездие

12. Худший друг

Астра:

Лавочники гудели, сладкими речами приманивая немногочисленных прохожих. Чувствую, скоро здесь будет не протолкнуться. Быстро сделаем то, зачем пришли и завалимся спать. Меня ноги едва держат…

— Смотри-смотри! — Акула прилипла к первой попавшейся стойке с оружием.

И откуда в ней силы берутся? Ночь ведь не спали…

— Сверка-ает! — Млела спутница, разглядывая меч, отливающий серебром в лучах всходящего солнца. Сорока, блин, а не рыба.

— О-о! Вижу, мисс, глаз у вас намётан! — «Включился» торгаш. — Сей клинок был выкован много веков назад. Говорят, им владел ещё первый магистр-инквизитор!

Что несёт этот пройдоха? Детектор лжи, встроенный в Эфию, кричит-заливается, но мне и без него понятно, что всё сказанное лавочником — ложь. Замануха для тупиц.

— Благодаря напылению из освящённого серебра, в руках умелого воина это оружие станет ночным кошмаром для любой нечисти! — продолжил квакать жулик. — И не забудьте про рукоять, покрытую мягчайшей кожей! Ну же, попробуйте им взмахнуть, уверен, даже ваши нежные ручки оценят этот невероятный комфорт!

«Нежные», ага. Видел бы ты, как Хокори чуть мужику голову не снесла, язык бы проглотил. Думаешь, мы подарок для знакомого рыцаря выбираем? Да-да, в Лампаре девушки оружием не пользуются.

— Замри! — рыкнула я, стоило рыбине потянуться к мечу.

Спасибо, Протей, научил. Подчинять моторные функции в обход сознания неоправданно дорого и сложно, однако куда изящнее, чем сбивать Селёдку с ног своей тушкой. Леди я или кто?

[Убери руки и молчи. Всё, что я сейчас скажу вслух — блеф, не реагируй], — мысленно передала я.

— Здесь такой большой выбор, легко ошибиться. Подождём моего учителя, магистра магии, он скоро подойдёт.

Торговец побледнел, улыбку, как ветром сдуло. Впопыхах натянув плотную перчатку, он поспешил убрать серебряный меч под прилавок.

— Что-то не так, уважаемый? — Я слегка приподняла брови, с трудом сдерживая наползающую ухмылку.

— П-прошу прос-стить, госпожа… кхм, каюсь, совсем забыл… Я уже пообещал продать его другому ч-человеку. Тысяча извинений! У меня есть другие, ничуть не хуже…

Разочарованно покачав головой, я взяла Хокори за локоть и повела прочь.

— П-подождите, куда же вы⁈ Я дам вам хорошую скидку!

Кричи-кричи, «умник», эта партия осталась за восхитительной волшебницей!

[В чём я ошиблась?] — вырвавшись, спросила рыбина.

[Никогда, ни при каких обстоятельствах не прикасайся к зачарованным предметам. Для человека без магического образования — это равносильно самоубийству], — как можно спокойнее объяснила я.

[И как их от обычных отличить?]

[Проведи над ними рукой, и ты почувствуешь — они пульсируют маной. Видела, торгаш перчатку надел прежде, чем коснуться меча? Ковырялка проклята заклятьем «Купи меня».]

[Это как?]

[А «так»: возьмёшься за рукоять и тебя охватит необоримое желание его купить. С любой суммой готова будешь расстаться.]

[У меня нет ваших денег.] — Селёдка прищурилась. Поняла, да?

[Неважно. Продавец нарочно заломит цену в сотни тысяч аур, захлопнув капкан. Жертва станет рабом проклятья, будет убивать, грабить, торговать своим телом, лишь бы отработать. В конце концов бедолага просто свихнётся от непосильных задач и ужасного отношения.]

Хокори оскалилась, волосы на загривке встали дыбом. Стиснув рукоять Мессера, она вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачала головой.

[Убийство одного торговца не изменит мир. Давай лучше тебе обувь присмотрим.]

[Проклятые работорговцы! Как их земля носит⁈]

Мы подошли к прилавку кожевника, и я начала изучать ассортимент. Селёдка встала позади меня, убрав руки за спину. Молодец, учится.

[Это ещё мелочь, «Купи меня» можно рассеять. Помню, сотник один, шлем себе купил, роскошный, с перьями, а как надел, голова в фарш превратилась. С дяди тогда семь потов сошло, бегал, виновного искал. Большое дело было.]

[Кто создаёт такие мерзопакостные штуки?]

[Подмастерья в Академии магии], — ответила я, ковыряя очередной ботинок. — [Надо же новичкам тренироваться, вот и зачаровывают всё подряд. По закону ученики должны уничтожать свои поделки, но некоторые их продают.]

[Морды бы им набила!]

— Сколько за эти? — обратилась я к продавцу.

— Пятьдесят аур.

— Сколько⁈

— Сколько слышали, мисс, — торгаш скрестил руки на груди. — Вы, вижу, разбираетесь, лучший товар выбрали. Только стоимость этим сапогам соответствующая. Оленья кожа, каучуковая подошва, двойной льняной шов. Высшее качество. За такую обувь, вы уж меня извините, торговаться грешно.

— Хм, а покажи-ка мне во-он те грязно-бежевые ботинки! — Я ткнула пальцем в нижнюю полку позади торговца. Говорила я нарочито громко, не прям, чтобы визжала, однако внимание парочки стражей привлекла.

Опять та же картина: мужичок сжался, глазки забегали, губы вытянулись в тонкую линию… На этом рынке каждого первого можно за жабры взять, коли знаешь, с какой стороны ухватиться.

— Ну, чего встал⁈ Мы торопимся! Кожа там не ахти, морщинистая, будто с челове…

Кожевник грубо прервал меня, стукнув «оленьими» сапогами по прилавку.

— Тридцать…

— Сколько-сколько⁈

— Десять аур, крохоборка, — выдавил сквозь зубы торгаш.

— Чудненько. — Я высыпала перед собой половину кошелёчка.

И нет, сбивать цену в пять раз мне совсем не стыдно. Кожа у «лучшей обуви» коровья, подошва деревянная. Из правды здесь льняной шов только.

— Носочки найдутся?

— Ц, такой роскоши не держим. — Кожевник протянул мне портянки. Он явно хотел, чтобы мы поскорее ушли. — Извольте ещё аур, мисс.

Бросив торгашу монетку, я потащила спутницу в глухой переулок.

Астра:

— Здесь воняет ещё хуже, — пожаловалась Хокори, разглядывая поросшее зеленью дно небольшого фонтанчика.

— Зато никто не пялится. Я поколдовать хотела.

Мои пальцы коснулись купленных сапог, окрашивая их в чёрный.

— Вот, теперь к платью подходят… — Перед глазами резко потемнело.

— Эй-эй, ты чего⁈ — поймав меня за плечи, засуетилась акула.

— Маны маловато… Похоже, хех, я всё же… Не вырасту…

— Молчи, глупая! Несёшь дурь всякую!

Селёдка села на землю со мной на руках. Дрожит вся, неужто беспокоится? Миленько.

— Ты… неправильно меня поняла…

— Сказала же, захлопнись! Говорить буду я, а ты лежи и отдыхай, усекла⁈ Отец рассказывал мне много историй о людях, разное, но на деле вы оказались ещё отвратительнее. Обманываете и убиваете себе подобных, делаете из друг друга обувь! Тьфу!

Я так устала, маны почти не осталось… Причитания спутницы плохо укладывались в моей голове.

— Слушай… — Убрав руки Хокори я, кряхтя, поднялась и села на край фонтана. — Нам нельзя останавливаться. Давай, сполосни ноги, и я научу тебя, как портянки мотать.

— На тебе лица нет.

— Ничего. Эфия говорит — таверна рядом. Там и посплю.

Астра:

На первом этаже таверны царил душный полумрак. Круглые столики, парочка снующих туда-сюда молоденьких официанток и укрытые тенями, усердно чавкающие завсегдатаи, напомнили мне деревенский свинарник.

— Одну комнату на два дня, — натужно произнесла я, тяжело опершись на барную стойку.

— Десять аур. — Хозяин расплылся в улыбке, демонстрируя ряды золотых зубов.

— Чего⁈ Какого рожна у тебя ценник, как в столичной гостинице⁈

Именно столько заплатил Энтинус за мой номер в Лофосе, когда мы отдыхали после экзамена.

— Хорошо-хорошо, двадцать аур. Добавочка за спор с хозяином.

— Издеваешься, смерд⁈ Радуйся, что вообще в твою дыру зашли!

— Хм, — мужчина почесал бороду, — оскорбление заведения обойдётся вам ещё в сто аур.

Бах!

Терпение воительницы лопнуло, она схватила хозяина таверны за волосы и приложила его лицом о барную стойку.

— Жалкий червяк! — крикнула акула. — Не видишь, как она устала⁈

За растворяющимся эхом последовал скрежет извлекаемых из ножен мечей.

— Эт вы, девчата, зря… Шуток не понимаете? — держась за размозжённый нос, сказал хозяин таверны.

Нас обступили десяток тел. Будь я бодра, всех бы разобрала на запчасти… Акула одна не справится: размахивать Мессером в ограниченном пространстве — дело неблагодарное. Да, её платье лучше любого доспеха. Спецметалл твердеет при ударе — ни нож, ни булава не возьмёт, но… голова-то у Селёдки открыта! Навалятся всем скопом — заломают.

Входная дверь с грохотом распахнулась. В неё, пригибаясь, вошёл дородный муж. Он был высок, как акулин, изрядная мускулатура перекатывалась под одеждой при каждом движении. Бандиты, готовые совершить с беззащитными юными дамами невесть какие паскудства, обернулись.

На плече гиганта лежал другой мужчина, поменьше.

— Мать моя женщина… — прошептала я, заметив на шее великана… след от меча Хокори!

Как он вообще здесь оказался⁈ В стельку ведь пьян был… ДУРА! Дура-дура-дура! Голова два уха! Я ж ему кровь почистила, чтобы лечить проще было! Ну-с, госпожа волшебница, «хорошо постаралась»! Теперь нам точно конец…

— Врачевать могёте, пигалицы? — хриплым басом спросил мужчина, аккуратно укладывая своего приятеля на пол.

…или судьба подкинула нам спасительный ключик?

— В-вообще да, но ситуация, как видишь, не располагает, — издав идиотский смешок, пискнула я, выглядывая из-за спины Селёдки.

— Поможете ему — никто вас не тронет. Даю слово.

— Командовать на своём районе будешь! — выкрикнул ближайший к верзиле бандит, едва достававший макушкой тому до груди, за что получил по лицу увесистым кулачищем.

— Ч-что стряслось с твоим другом? — спросила я, чувствуя, как ситуация оборачивается в мою сторону.

За пришельцем с «чужого района» заведение наполняли его дружки. Местные, оказавшись в меньшинстве, убрали оружие.

— Рыбак он. Пару дней назад наступил на ядовитую рыбу у побережья и слёг. Наш знахарь пытался помочь, да всё тщетно.

— Понятно… постараюсь…

На негнущихся ногах, я поплелась к пациенту. Сил у меня почти не осталось, а подпитываться от костюма… Если после этого меня ударят и заряд упадёт ниже десяти процентов, Эфия принудительно отзовёт облачение. Добровольно раздеться в окружении стольких мужчин… Я ещё не настолько отчаялась!

[Помогаешь моим кровным врагам?] — хмыкнула Хокори. Благо хоть не вслух.

[Надо же как-то вытаскивать наши по горло увязшие задницы из этой передряги. Стоит рыбаку умереть…] — Я сглотнула. — [И рожать тебе придётся далеко не от Протея. Злись, сколько душе угодно, но я собираюсь проявить эгоизм и спасти нас.]

Усевшись рядом с пострадавшим, я вскинула руки в магическом жесте:

[Эфия, анализ!]

[Отравление нейротоксином. Зелья замедлили действие яда, однако этого мало. Его сердце вот-вот остановится.]

Информация полилась в мой отключающийся мозг, что-то про мембранные связи… Проклятье, Железка, попроще нельзя⁈

[Лечи давай, умничать будешь потом! Используй всё, что есть!] — рыкнула я.

Из моих рук полился лазурно-зелёный свет. Наблюдавшие это миряне издали удивлённое «О-о-о!». Дыхание рыбака выровнялось, он начал обильно потеть. Мои последние крупицы маны вмиг улетучились.

[На этом всё. Энергия закончилась], — объявил профессор.

[Как же так⁈ Больше ничего нельзя сделать?]

Паникую! Как же я паникую!

[Я копил ману на ритуал Зеос-опос…]

[Давай сюда, всю!]

Стану полноценной дзе как-нибудь позже…

[Этого тоже мало.] — Вбил очередной гвоздь в мой гроб профессор. — [Пациенту требуется переливание крови, хотя бы плазма. Воссоздать её мы не в силах.]

Нужен донор! Но кто? Брать пробы у присутствующих… Я даже встать не могу! Здоровый… с нулевым резус-фактором… чистая мана…

[Хокори, подойди!] — Моё сознание пронзила блестящая мысль. Седьмой подарил возлюбленной возвышенное тело! Золотая кровь ангелов послужит делу праведному!

[Отказываюсь.]

[Что же… хех, упрямься дальше. Стоит мне отключиться и ты останешься одна с толпой головорезов.]

[С тебя причитается.] — Акула поморщилась. Вот ведь… Протеева дочка.

[Дай свою руку. После сделаю всё, что пожелаешь.]

[Получаю ману и телесные жидкости…] — успела услышать я, после чего потеряла сознание.

Норенс:

Астра… то есть офицер Росса — пропала. Ускользнула от инквизиции и легиона, сбежала от магов, как сквозь землю провалилась. Для обычной маленькой девочки подобный трюк — чудо. Не будь на её руке Эфии, я бы поверил в пересуды крестьян о когтистой лапе нечистого.

Лофос принял блудного сына с распростёртыми объятьями. Воздух, пронизанный тысячей запахов, такой знакомый, наполнил моё сердце решимостью.

Как найти одну вредную конопатую волшебницу в огромной стране? Легко. Правильных людей надо знать. Хотя… с точки зрения закона правильными их не назовёшь.

Среди преступных группировок есть одна, особая. Они не грабят торговцев, не занимаются контрабандой или продажей людей, нет. Их хлеб — информация. «Где, когда, у кого, зачем», ответы на эти и многие другие вопросы можно приобрести у них за звонкую монету.

— Давненько тебя в столице видно не было, — сказал связной гильдии информаторов, наливая мне горячего вина. Ночка выдалась морозной.

Комната, в которую меня любезно пригласили, слабо походила на место встречи с преступной организацией. Уж больше на обеденную залу дорогой гостиницы.

Выгляжу я нынче скверно. По пути сюда меня попытались ограбить. Отбиться я смог, но лицо теперь украшает шрам: кривой росчерк, рассёкший бровь, висок и лишивший меня половины уха. После конфликта с Энтинусом я и так на мертвеца смахиваю. Видимо, он не сильно старался, когда лечил. Правая щека с каждым днём отвисает всё больше, теперь ещё и это…

— Я к вам с той же просьбой.

— Вновь сбежала твоя красавица?

Связной был одет в объёмную длиннополую мантию, из-за чего казался бесформенным. Его лицо закрывала карнавальная маска, а руки — чёрные перчатки. Говорил информатор шёпотом, оттого невозможно было сказать — молодой он или старый. Завтра по улице без маскировки пойдёт — никто не признает.

— Инквизиция арестовала.

— Слышал-слышал, беда одна с этой леди. Верха гудят, как пасека. Где оно видано, чтобы из когтей церкви выскальзывали? Она у тебя салом намазанная?

— Найти бы её теперь…

— Правила ты знаешь. Нужна личная вещь, которую цель недавно трогала.

— Гребень подойдёт? Недели не прошло.

— Приемлемо. — Связной сел за стол напротив меня и упёр подбородок в основание ладоней. — Буду с тобой откровенен, не один ты хочешь знать, где сидит фазан. За сведения о беглянке, любые, инквизиция пять тысяч аур обещает. А за неё саму, живую или мёртвую, и того больше.

Чёрные глазницы маски насмешливо смотрели мне прямо в душу.

— Намекаете, что поможете не только мне?

— Прямо говорю. Я не за идею работаю, моя религия — деньги.

— Отсрочку дадите?

— Максимум три дня. Как этот срок выйдет, вся империя узнает, где искать красновласую ведьму.

Путешествие с Астрой сделало меня мягче. Я начал забывать, какого это — жить в волчьей стае. Самое страшное, придя сюда, я фактически преподнёс свою спасительницу врагу на блюдечке с голубой каёмочкой. За дверью караулят наёмники гильдии информаторов. Либо я покину комнату на своих двоих, заключив сделку, либо меня вынесут в ковре.

Скрепя сердце, я достал из внутреннего кармана аккуратно завёрнутый в платочек гребень, и меня попросили подождать снаружи.

Время тянулось мучительно, я места себе не находил! Когда моё терпение было на исходе, мимо прошёл какой-то бродяга, сунув мне мятую бумажку с одной единственной надписью: «Альбергар».

Астра:

Ой-ёй-ёй… Похоже, просыпаться с дикой головной болью входит у меня в привычку. Хотела я перевернуться на другой бок и спать дальше, но рядом кто-то громко пыхтел! А ещё… кх, чем-то нестерпимо воняло! Продрав глаза, я увидела, как Селёдка отжимается на одной руке в центре комнаты. Куда нас занесло?

— Горазда же ты бока отлёживать, — не отрываясь от своего занятия, произнесла Хокори, заметив моё пробуждение.

— Эфия, анализ, — одними губами скомандовала я.

— Ваше состояние оцениваю, как удовлетворительное, — отозвался профессор вслух. Умничка, понимает, чем грозит сейчас моей головушке общение мыслями.

Я окинула взглядом комнату. Стены беленые, лепнина вокруг дверей, две кровати, два больших окна, стол и пара стульев. Хм, миленько. Уровень графской прислуги по моим ощущениям. Перина, конечно, жестковата, но после ночёвок на голом полу из бамбука — сойдёт.

Боевое облачение на мне? Хорошо. Значит, пока я спала, надо мной никто не надругался. Приятно осознавать, что покров между тобой и миром смертных цел и заряжен. Ядро костюма полностью автономно, душу оно не нагружает, мой запас маны ему побоку. Обожаю высокие технологии!

— Чем воняет? — хрипло спросила я.

Вряд ли это Селёдка здесь так напотела.

— Разочарованием, — с грустью в глазах ответила спутница. — Соскучилась я по свежей рыбке, попросила человеков принести, а она… НЕВКУСНАЯ! Я решила дать ей немного подгнить…

— А-а-а! Выкинь её, сейчас же!

— Ц, только проснулась, а уже командуешь, — сказала Хокори, вытаскивая тухлятину… ИЗ-ПОД МОЕЙ КРОВАТИ!

— Ты мне эту гадость ещё бы под подушку положила, для пущего удовольствия!

Додумалась же! Правильно говорят: девушку из деревни забрать можно, а вот деревню из девушки…

Зарывшись носом в пух, я наказала рыбине проветрить комнату. Пока стоит такой духан, благородная леди вылезать на свет Божий отказывается!

[Сколько я спала?] — Силами профессора мигрень отступила, и я перешла на телепатию.

[Шестьдесят пять с половиной часов, почти трое суток.]

[Сколько⁈] — От неожиданно большой цифры я аж села. — [Мне нужен полный отчёт обо всём, что происходило в моё отсутствие!]

[Сожалею, офицер. В угоду вашему здоровью мне самому пришлось прибегнуть к гибернации. Запись не велась.]

Смрад почти выветрился, из окон потянуло свежим морским бризом. Я встала и прошлась по комнате, разминая конечности. Придётся допросить Селёдку, тёмных пятен в своей истории великая волшебница терпеть не намерена!

— Хокори, давай тебя причешем.

Начну издалека, надо учиться находить с ней общий язык.

— Зачем?

Что за идиотский вопрос?

— Девушкам положено следить за волосами. — Я поставила стул на середину комнаты и жестом пригласила спутницу сесть. — Ты ведь хочешь нравиться Протею?

— Отец и так от меня без ума, особенно от моих плавничков! — надулась Селёдка, но всё же позволила мне заняться её колтунами.

Дзе — редкостные извращенцы. Их вкусы весьма специфичны… Стоп! Получается, Энтинуса привлекают острые на язык рыжие девочки? Нет-нет, быть того не может…! Что тогда нравится Зорну? Большие механические костюмы и громкие пушки? Война? Ангелы далеки от смертных, как само небо. Сколько не гадай, всё равно ошибёшься.

— Ай! — Задумавшись, я выдернула рыбине пару волос.

— Тише-тише.

Гребень и прочие вещи я оставила в больнице Гатроса, поэтому расчёсываю Хокори пальцами, «смазанными» очищающей магией.

— Любая красота меркнет, если за собой не ухаживать. Будешь лохматой и вонять, как бродяга, тебя никакой мужчина не захочет.

— Папа считает иначе.

Чтобы не переливать из пустого в порожнее, я развернула перед нами большое голографическое зеркало.

— Чувства людей и дзе — похожи. Ты теперь человек с головы до пят. Сравни нас.

Мои слова пестрели самовлюблённостью, но их целью было не унизить воительницу, а научить.

— Ну… у тебя мягкие руки, блестящие волосы. — Акула принюхалась. — Ты пахнешь цветами.

О себе ни слова, да? Похоже, я не зря стараюсь. Наклонившись к её уху, я прошептала:

— Рецепт красоты прост: понравишься самой себе, понравишься и окружающим. Протею в том числе.

— Чтобы нравиться папе…

— Вот еще над чем подумай: называть своего мужчину «папой» — инцест какой-то. Кровью вы не связаны, придумай что-нибудь другое.

— Например? — Селёдка запрокинула голову, вперившись в меня взглядом. Начинает доверять?

— Ну… можно просто по имени… — Я почесала репку. В делах сердечных опыта у меня нет, напротив, я привыкла сторониться мужчин.

— С моей скромной точки зрения, эпитета «любимый» более чем достаточно, — влез Эфия.

— Мне кажется, или девчачьи беседы должны проходить без вмешательства всяких квантовых компьютеров? — с нажимом произнесла я.

— Обычно да, однако допустить, чтобы хозяйка путалась — прямое нарушение моих функций. Готов предоставить вам исчерпывающий список синонимов.

— Я не путалась! Просто… смущаюсь произносить такие вещи! И вообще, твой единственный хозяин — Верховный Главнокомандующий! Хорош подлизываться!

— «Любимый»? — Рыбина покраснела. — Это… действительно смущает…

— Забудь, лучше расскажи, что произошло после того, как я отключилась.

Под натиском магии куль на голове Хокори начал превращаться в причёску. Прежде ей не приходилось заботиться о волосах, вместо них голову украшали тонкие, жёсткие, словно щётка, чешуйки. Заплету ей косичку сбоку, будет миленько.

— Да ничего особенного. Эфия лечил, людишки пялились, а потом… Прибежали дружки тех, кто таверну держит и началась резня.

Она об этом так спокойно рассказывает, будто чай пила…

— Мы с тем верзилой встали спиной к спине, резали направо и налево. Кровь лилась рекой! Хорошая заварушка вышла!

Кожа акулы под моими руками покрылась мурашками, взгляд в отражении зеркала стал безумным. Устроили, блин, потеху.

— Ты доверилась человеку?

— А у меня был выбор? — вздохнула Селёдка. — Я тебя защищала.

— Рыбак тот выжил хоть?

При слове «рыбак» плечи девушки напряглись.

— Нас потому и пустили в это жилище. Под присмотром всемудрого не умирают.

— Понятно…

— Ни черта ты не понимаешь! Оставила меня одну с человеками! Когда бой кончился, гигант ко мне приставать начал!

Ч-чего⁈ Как…? В смысле, я понимаю «как», но… Пока я пыталась подобрать слова сожаления, рыбина продолжила:

— С вопросами полез: «Чем могу помочь? Как отплатить госпоже волшебнице?»! — Хокори грязно ругнулась. — Лип и лип с любезностями. Я сначала пыталась его игнорировать, но он никак не затыкался! Только и смогла выдать, мол: «Жить нам негде».

— Глупая голова! — Моему гневу не было предела. Захотелось стукнуть спутницу. — Слова выбирай! Я уж подумала он… опять размножаться захотел!

— Не, — отмахнулась акула. — Здоровяк тебя хвалил, всю дорогу вопросами сыпал. Откуда мне знать, какие цветы или чокопад ты любишь?

— Правильно говорить «шоколад».

— Плевать! Я терпела и ждала лишь, чтобы с тебя долг взыскать!

Ц, помнит-таки… Нарушать обещания — претит всем принципам леди, однако… мне страшно. Мало ли, чего рыбьи мозги выплюнут.

— Говори, я слушаю.

— Хах, что, испугалась?

Хокори заржала во весь голос, и я потратила ещё час своей жизни на то, чтобы научить её пристойно смеяться. Чуть не подрались…

— Раз уж мы спасли рыбака, теперь надо спасти акулина. Это справедливо.

Мои пальцы, привычными движениями заплетавшие косичку, остановились.

— Про рабов-химер я слышала, но мы понятия не имеем, есть ли они в Альбергаре. Предлагаешь в каждую щель заглянуть?

— Сказала же, плевать мне! Спасём и всё тут! — Акула зло сверкнула глазами исподлобья.

Я всё чаще вздыхаю… старость, наверное. Почему в тандеме с этой великовозрастной дурой, старшей себя чувствую я? Рыбина перемахнула за двадцатку, а поведением — дитя дитём.

— Хорошо, я согласна помочь, однако сразу оговорюсь: моя миссия первостепенна. Пройдёмся по набережной, поглядим. Если никого не найдём отложим эту идею до лучших времён, по рукам?

— Договорились! — кивнула Хокори, её лицо просветлело.