Выбор сердца

Глава 1

Ну, вот и все, приговор озвучен, обжалованию не подлежит. Как же больно. Грудь заледенела, стало трудно дышать, а желудок скрутило в тугой узел. Хотелось свернуться калачиком прямо тут, на кушетке в кабинете гинеколога и отрешиться от всех и вся. Но врач еще что-то говорила, Ирина согласно кивала головой и губы даже пытались изобразить улыбку.

Квартира встретила телефонным переливом.

— Алло, Ириш? Как дела? — голос школьной подруги Славы и соседки по лестничной клетке звучал настороженно, без присущих ей оптимистичных нот.

Ирина судорожно всхлипнула, слезы, сдерживаемые последние полчаса, потекли по лицу и закапали на телефон. Подруга молчала. Через минуту раздался щелчок дверного замка, и она обняла Ирину за вздрагивающие плечи. Плакали беззвучно, изредка нарушая тишину шмыганьем. Наконец Славка заявила, всхлипывая:

— Все, мои слезные запасы иссякли.

— Я так быстро не сдамся, я их лет десять копила, — фыркнула Ирина.

Слава, ополаскивая прохладной водой распухшие глаза и нос, крикнула из ванной:

— Может по чайку?

Иринка вздохнула и безропотно поплелась в кухню:

— Ну что за привычка, все проблемы чаем запивать?

— А ты предлагаешь, как мужики, водкой? — усмехнулась Славка.

— Да если б помогло, согласна на недельный запой, — сказала Ирина, доставая, из шкафа, не водку, а печенье, конфеты, мед и варенье, неизменные атрибуты их ежевечерних ритуальных посиделок.

— Вот как я себе представляю твой запой: ты наливаешь рюмку водки, нюхаешь, падаешь под стол. Я тащу твой полутрупик на кровать и жду воскрешения. Когда ты через несколько часов открываешь мутные от алкогольного опьянения глаза и умоляюще смотришь на меня, подношу к твоему носу смоченную в водке ватку. Ты с пьяной и удовлетворенной улыбкой на губах, свободная от страданий, отправляешься в нирвану. И таким образом пьяный загул продолжается целую неделю.

— Любишь ты повеселиться за чужой счет, — прервала Иринка подругу. — А сама-то? — Славкина нетерпимость алкоголя, алкоголиков и даже простых любителей пива была закономерна: зеленый змий стал причиной развода подруги.

— Ириш, приезжай в субботу к нам на дачу, — Слава с сомнением вертела в руках очередное печенье: съесть или воздержаться? Со вздохом положила обратно в вазочку и налила пятую кружку слабенького чая, как говорится без заварки и сахара. — Примем первые в этом году солнечные ванны. Придумаем тебе бодрящую аффирмацию, и главное, внесем коррективы в твою дальнейшую жизнь.

— Что-нибудь бодрящее, говоришь? — Ирина закатила глаза к потолку, в надежде прочитать там что-нибудь подходящее моменту. — Придумала: «Я — могущественный творец своего мира», — с мрачным пафосом изрекла она и, за неимением волшебной палочки, патетично взмахнула чайной ложкой. Всю торжественность момента испортила клякса малинового варенья на скатерти, слетевшая с «волшебной палочки». Подруга прыснула:

— От этой мантры твоя уверенность быстро превратится в самонадеянность. Давай, какой-нибудь бальзам на сердце.

— Ом-м-м, — сакрально загундела Ирина, опять уставившись в потолок. — «Я всегда помню, что моя жизнь прекрасна, а сейчас особенно», — пропела она.

— «Да исполнятся слова твои, да поверишь ты в обман свой», — затянула Слава в тон.

После ухода подруги Ирина закуклилась в одеяло и свернулась в позе эмбриона на кровати. Слез не было, видимо, действительно «слезные запасы» истощились. Да и обманывать себя дальше не было смысла: подсознание за последние несколько месяцев, которые Ирина проходила различные медицинские обследования, подготовило ее к диагнозу бесплодие. Осталось только найти в себе силы, чтобы смириться, а не рвать душу понапрасну. Пару раз в голове возникал вопрос «За что?», но в судьбу она не верила, а больше винить и клясть было не кого.

Воздух за окном тем временем потерял прозрачность и сумрачной пеленой застыл над домом, а предметы в комнате поменяли яркие дневные цвета на серые и черные. В это время суток Ирина как никогда чувствовала себя одиноко, и приходила в ужас от одной только мысли, что так может быть всегда. Может, нужно было все-таки наступить на горло собственной самостоятельности и уехать с родителями в Германию? Они ведь уговаривали, ругали, но Ирина настояла на своем, как впрочем, всегда поступала. Даже деликатное вмешательство в ее жизнь считала неприемлемым. Ее жизнь — ее решения. На этот случай у нее тоже была припасена аффирмация: «Я самостоятельно решаю, в каком направлении двигаться». Так было, когда поступила в академию культуры на факультет библиотековедения и библиографии вопреки пожеланию родителей, видевших дочь потомственным врачом, и когда мама находила очередного достойного, на ее взгляд, претендента на руку и сердце дочери. Претендентов на руку у Ирины и без маминых усилий хватало, потому как «спортсменка, умница и просто красавица», а вот на сердце…

Утро выдалось хмурым. Солнце не желало выбираться из-за облаков, облака же своей серой массой давили на город, настроение соответствовало.

— И зачем я согласилась составить компанию Славке на выходные? — думала Ирина, апатично провожая взглядом мелькавшие за окном электрички березы. — Слава еще и сюрпризом каким-то заманивала. Наверняка, познакомить с кем-нибудь собирается, — раздраженно подумала Ирина. Но сидя в вагоне, переполненном пассажирами, в большинстве своем дачниками, готовыми все выходные к активному отдыху, то есть копать, сажать, поливать и унавоживать, невозможно долго оставаться безучастной. Вскоре она уже чувствовала принадлежность к этому шумному суетящемуся людскому муравейнику, и невольно заражалась чужим оптимизмом, на душе становилось легче. Горькие мысли можно отставить, временно, до вечера. А пока…наслаждаться весной и солнцем! Вон оно, кажется, выбирается из-за облаков посмотреть, что там за суета внизу.

Через полчаса большой гомонящей толпой народ выбрался из электрички и, растянувшись длинной извивающейся змейкой, потопал кратчайшей тропкой через огромный луг, расположенный на склоне невысокого холма, и рощу к поселку. Ирина выбралась на перрон одной из последних, не хотелось быть зажатой и побитой сумками и рюкзаками, огляделась в поиске знакомых лиц и, никого не обнаружив, направилась вверх по тропинке через луг. Славкин дом находился на окраине поселка, сразу за рощей. Неспешным шагом минут двадцать пять.

Мысли невольно вернулись к неутешительному диагнозу, за ночь эмоции поутихли, и Ирина смогла спокойно и трезво обдумать вчерашнюю безумную на первый взгляд идею подруги. Идея заключалась в том, что Ирина должна пересмотреть критерии, по которым до сих пор безуспешно отбирала кандидатов на вакантную должность идеального мужа.

— Ты переключаешься с поисков своего мужчины, с необходимыми достоинствами, — выделив с легким укором «необходимыми», — на поиски мужчины с ребенком, желательно вдовца, — в восторге от собственной гениальности заявила Слава.

— Знаешь, подруга, я просто мужчину не могу найти вот уже сколько лет, а еще и с ребенком?! Пока буду в поиске, пора будет опять пересмотреть условия и искать дедушку с внуками. — Намек на «достоинства» Ирина решила проигнорировать. Подруга обоснованно считала, что Ирина останется одинокой, если не снизит планку в выборе мужа.

Одинокий мужчина с ребенком…Хм, среди ее знакомых и родственников, а также знакомых знакомых и знакомых родственников таких не наблюдалось. Редкие, должно быть, экземпляры. Мужчины с детьми от первого брака, второго и так далее, не редкость. Взять, хотя бы Ирининого нынешнего ухажера Андрея: два брака за спиной и в обоих по ребенку. Причем он говорит о женах и детях: «мои бывшие». Ирину это выражение просто коробит. Ладно, бывшая жена. Но как может быть «бывшим» ребенок?

За размышлениями Ирина не заметила, как забралась на холм. Кроссовки слегка намокли от росы, рюкзак за спиной стал заметно тяжелее, чем в начале пути. Она никогда не приезжала на дачу с пустыми руками. Тем более что дачный сезон только начинается и запасы продуктов на лето еще предстоит сделать. В нескольких метрах впереди начиналась березовая роща, голоса ее временных попутчиков раздавались уже где-то далеко за деревьями едва различимые из-за звонкого птичьего галдежа. За спиной послышался звук проходящего поезда, Ирина обернулась. Стоя на небольшом пригорке, она видела внизу как на ладони станцию, железную дорогу и дорогу, когда-то в прошлом веке асфальтированную, а ныне банальную гребенку, ведущую в поселок в объезд рощи. Легкий ветерок за последние полчаса поработал над облаками и участки синего неба, осиянные солнцем, на фоне белых облаков радовали яркой голубизной.

— «Я всегда помню, что моя жизнь прекрасна, а сейчас особенно», — пробормотала Ирина. Сегодня это звучит более правдоподобно. Она зашагала дальше. Дышалось легко, в прохладном еще воздухе витал запах свежей травы и березовых почек. В лучах солнца заметно, как воздушный покров расходился рябью. Девушка видела, как он дрожит всего в нескольких метрах от тропинки между двумя сросшимися у основания березами. У корней деревьев ярким красным пятном бросилась в глаза забытая кем-то книга. Мимо такого безобразия Ирина не могла пройти спокойно, поэтому сошла с тропинки в еще не просохшую от росы траву и подняла находку. «Ноты для заржавевших пианистов», — прочитала она. Музыку она любила, музыкальную школу окончила, впрочем, играла редко. Оглянулась в поисках хозяина книги. Никого, в пределах видимости.

— Хм, грибник в лес по грибы, ягодник — по ягоды, библиотекарь — по книги, — пробормотала Ирина. — Неплохой прибыток.

Пришлось стаскивать с плеч рюкзак и искать в нем место для книги, что было довольно затруднительно в виду его небольших размеров, а куча вещей, которые Ирине удалось в него запихнуть еще дома, в полтора раза превышала объемы этой незаменимой для дачника сумки. Стоя между стволами двух берез и безуспешно пытаясь затянуть ремешок, девушка почувствовала легкое дуновение за спиной, не удержала равновесие и шагнула между берез.

— Владелец книги, — мелькнула мысль. Похитительница обернулась, собираясь извиняться и объяснять. — Никого. Что за шуточки? — Задрала голову вверх. Бабочка, удивительно красивая, с изумрудными крыльями с черной окантовкой по краям, однообразно взмахивая крыльями — парусами, летела по своим бабочкиным делам.

— Вот это размерчик, — задохнулась Ирина от восторга. — Сантиметров двадцать. Такие же только в тропиках должны обитать?! Н-да, хоть и великанша, вряд ли это она меня так приложила. — Девушка снова заозиралась. Увиденное ошеломило и привело в восторг. Еще с десяток ярких разноцветных бабочек порхало в воздухе на опушке рощи. Ирина зачарованно подошла к соседней березе. Мириады ослепительно белых мотыльков плотной массой облепили ветки и ствол дерева. Над ними подобно падающим снежинкам кружились еще несколько таких же белоснежных красавцев. Опушку рощи покрывал сплошной пестрый ковер из цветов: бледно-розовый бодяк, огромные зонтики борщевика, важно покачивающиеся от легкого ветерка, лохматые васильки. Ирина не удержалась, сорвала головку клевера, размером со средней величины луковицу. Выдернула сразу несколько лепестков и присосалась к их сочному основанию. Сладко! Разве все это цветущее великолепие должно уже цвести? — сверкнула беглая мысль. — Как бы то ни было, нужно обязательно привести сюда Славу с ее любознательными отпрысками, полюбоваться на это чудо.

Вспомнив о подруге, Ирина заторопилась. Наверняка, та уже удивляется задержке. Девушка вернулась на тропинку и быстрым шагом направилась к роще. Минут через пятнадцать тропка привела ее к неширокому ручью, через который был перекинут ствол старой, потемневшей от времени и сырости березы.

— Все-таки нашелся счастливчик, под которым переломилась традиционная доска сороковка, несколько последних лет служившая нам мостиком, — подумала Ирина, осторожно ступая по неровному скользкому стволу. Сразу за ручьем она свернула с проторенной дорожки на едва вытоптанную тропинку, которой пользовались только соседи и родные Славы. Она вела прямо в их сад-огород, расположенный за домиком. Вот и яблоня, под которой Иринка и Славка уже много лет распивали чаи на завтрак и вместо ужина.

— Так, калитки нет. Как, собственно, и самого забора. Снесли, значит. Хотят быть ближе к природе? Не по-русски как то. Нет, чтобы укреплять свою вотчину, проволоку колючую под напряжением пустить, — Ирина вспомнила, как часто обсуждалась ими проблема нарушения границ собственности. — Хм, — она шагнула дальше и остолбенела: домика тоже не было. В растерянности сделала еще несколько шагов, огляделась. Его не просто снесли, его здесь вообще никогда не было!

Неожиданно зазвонил телефон. Ирина, раздраженная на подругу за преподнесенный сюрприз, торопливо скинула рюкзак и начала шарить на предмет мобильника.

— Это не сюрприз, это какой-то глупый розыгрыш, — вываливая из рюкзака одну вещь за другой, бурчала она. — Лучше бы уж мужика для очередного знакомства пригласила, — все больше раздражаясь и забыв, что еще утром нервничала именно от перспективы нового брачного знакомства.

— Да, — рявкнула она в трубку.

— Ириш, привет. Ну, где ты пропадаешь? Я тебе звоню, звоню, — жизнерадостно завопила Слава.

— Я под яблоней стою, — успокаиваясь, сказала Ирина.

— Под какой именно из яблонь ты стоишь? И что ты там вообще делаешь? Ты давно уже должна быть на даче.

— Я и нахожусь на даче и стою под нашей с тобой любимой яблоней, — спокойно и четко произнесла Ирина.

— Ну, подруга, ты даешь. Это я сейчас сижу за столом под нашей любимой яблоней, и битый час пытаюсь до тебя дозвониться.

Ирина обвела растерянным взглядом полянку с яблоней по центру:

— Как я могла заблудиться? Я же тут с закрытыми глазами…

— Так ты не шутишь? — Слава, задумчиво обводила пальцем узор на клеенке, потом решительно встала и направилась к дому:

— Вот что, вернуться обратно на станцию сможешь? Тогда отправляйся туда. А я попрошу Вадима съездить за тобой. До скорого.

Ирина запихнула вещи в рюкзак, мобильник предусмотрительно положила в карман куртки. Еще раз окинула взглядом живописный пейзаж, раскинувшийся перед ней, пожала плечами и заторопилась в обратном направлении. Вот и ручей, пересекавший знакомую с детства тропинку. Обратная дорога заняла у Ирины вдвое меньше времени. Некогда было глазеть по сторонам и любоваться красотами природы. Вадим, скорее всего, уже ждет ее на станции. Добежав до пригорка, с которого открывался обзор на железнодорожную станцию и дорогу, с которого она всего час назад любовалась видом, Ирина наконец-то перевела дух и … обомлела: станции не было. Девушка, не веря своим глазам, приложила руку козырьком и еще раз обшарила взглядом окрестности. Дорога была, только не проклинаемая всеми поселковыми водителями гребенка, а обыкновенная полевая. И транспортное средство на ней наблюдалось. Правда, не ожидаемая серебристая ауди Вадима, а телега, запряженная черно-белой полосатой лошадью, в которой на ворохе скошенной травы возлежал мужичок. Ирина всплеснула руками:

— Чудненько! И куда теперь? — Ноги уже сами несли ее к знакомым березам, сросшимся у основания. Она плюхнулась на траву и вытянула уставшие конечности. Достала телефон и набрала Славин номер. Долго вслушивалась в размеренное гудение, пока оператор не сообщил, что «абонент недоступен, оставьте сообщение…». Прислонившись к дереву, девушка утомленно откинула голову назад, пальцы бессознательно перебирали мягкую густую траву. Попавшийся цветок земляники Ирина сорвала и безжалостно мусолила в руках. Думать не хотелось, голова как воздушный шарик, была пустой и легкой. Только из глубины сознания пыталась пробиться какая-то назойливая мысль. Взгляд упал на замученный цветок.

— Большой какой-то, неправильный, — подумалось вяло. — Рекордных размеров должна вырасти ягодка.

— И лошадь у мужика неправильная. Не бывает лошадей такой масти. — Ирина подняла голову и взглянула на пустую дорогу. — Глюк пришел и без последствий для психики ушел, — констатировала она. — Что ж, раз дорога — это все, что имеется, нужно идти. Куда-нибудь да выведет.

Через час, добравшись до перекрестка трех дорог, Ирина почувствовала себя Ильей Муромцем, стоящим на распутье. Только вот непрезентабельный рыжий булыжник, лежащий перед ней, на роль Вещего камня не претендовал. Однако, за неимением другого собеседника, девушка обратилась именно к нему:

— Так, значит, да? Ставишь перед выбором? Что ж, направо пойти — правильно, по-человечески. Налево пойти — отринуть все моральные и общественные устои. Прямо пойти — сократить дорогу, это мудро. Следовательно, я — человек с высшим универсальным образованием, а библиотечные знания можно отнести именно к универсальным, так как изучаем мы все обо всем, должна выбрать среднюю дорогу. Но она ведет прямиком в лес, что не мудро, ибо мне нужно к людям, а не к медведям. Правая дорога ведет к броду, а мокнуть мне сегодня никак не климатит. Итак, остается левая, дорога авантюристов и прелюбодеев. — Нельзя сказать, что Иринка решительно направилась налево. Ноги только на автомате несли ее вперед.

Через некоторое время появилось подозрение, что жизнь в России существует только вдоль железных дорог, хотя москвичи еще больше сужают границы и считают, что только в пределах МКАДа. Сидя в электричке, населенные пункты, мелькающие за окном, видишь каждые десять минут. Сейчас же, за полдня бесконечной дороги, ни одной живой души, ни какой-нибудь захудалой деревни на пути.

Еще через несколько часов походница поневоле поняла, что народная мудрость, подкрепленная доводами логики и соображениями прагматизма, направляла ее на единственно верную среднюю дорогу, но девушка ее глупо проигнорировала, за что и расплачивалась измученными разбитыми ногами и отвратительным настроением. Левая дорога, пропетляв по полям и лугам, привела ее в лес. Ирина обессилено шлепнулась на траву. Тупая усталость охватила все тело и даже мысли. Но привычка находить во всем позитив сработала даже сейчас: вчерашние проблемы наряду с сегодняшним сумасшествием казались далекими и неактуальными. Кто б вчера предполагал, что рядовая поездка на дачу обернется изматывающим тело и душу пешим путешествием по просторам любимой родины, которая прочистит мозги и излечит дух?

Вечерело. Вместе с сумерками подступал страх. Ирина решила задавить панику бутербродом, благо рюкзак был набит продуктами.

Идти дальше не было сил и смысла. Если она днем заблудилась, то в темноте и подавно не придет туда, куда стремилась с утра. Стало прохладно. Девушка достала из рюкзака предусмотрительно взятый из дома свитер, поверх него натянула куртку и приготовилась к беспокойной ночи.

Ни личный опыт бывалой походницы малыми и большими компаниями, ни опыт, почерпнутый из художественной литературы, не подготовили ее к тому, насколько неуютно чувствует себя человек в сумрачном лесу. И это еще не ночь! Сейчас, видимо, наступил переходный период, когда дневные животные отправились в свои норы, гнезда и другие укромные уголки, а животные, ведущие ночной образ жизни пока не покинули своих скрытых убежищ. В лесу стояла тягостная тишина, только изредка нарушаемая непонятными и от этого наводящими страх шорохами. Далеко за деревьями еще краснела узкая полоска заката, освещая небо над лесом. Здесь же под деревьями все дневные краски потускнели. Ирина видела перед собой только стволы близстоящих берез, за которыми все заволакивала быстро сгущающаяся серая пелена. Последним ярким пятном уходящего дня у обочины дороги выделялась куртина желтых в полметра высотой цветов. Пушистые корзинки соцветий дурманящее пахли медом. Мать-и-мачеха! За день путешественница вдоволь налюбовалась феноменально большими и красочными образцами местной флоры. Но удивляться их размерам не перестала.

Неожиданно девушка услышала странные звуки, похожие на рыдания. Она, конечно, знала, что есть животные и птицы, которые издают подобные крики. Но уж очень хотелось поверить, что рядом может находиться человеческое существо. Ирина пошла на звук. Всего в нескольких метрах впереди, которые она не прошла в силу своей усталости, за поворотом дороги расположилась полянка, еще достаточно освещенная последними лучами заходящего солнца. В густой тени деревьев на краю поляны в зарослях кустарника вновь послышался, уже более громкий и отчетливый, знакомый звук. Сомнений больше не было, это был детский плач.

Чувствуя мелкую дрожь во всем теле, девушка осторожно двинулась вперед. Зрелище, открывшееся ей посреди поляны, заставило сердце Ирины от ужаса пропустить несколько ударов. Ноги охватила предательская немощь, и ужасно захотелось в туалет. Прямо перед ней лежало тело мужчины. Его поза не вызывала сомнений, что он не просто прилег отдохнуть. Немного в стороне она заметила еще несколько таких же «отдыхающих», среди них тело женщины, сломанной куклой брошенное за ненадобностью. Если бы не коварная слабость, Ирина неслась отсюда со скоростью, с которой она бегала в школе стометровку. Плач между тем прекратился, и в абсолютной тишине стало еще более жутко. Девушка поняла, что слух ее не обманул. Плач, действительно, мог принадлежать только ребенку. Ни один взрослый человек не остался бы добровольно на этой поляне один ночью среди трупов. Держась на максимальном расстоянии от покойников, она пошла в сторону зарослей кустарника, туда, где мог спрятаться ребенок.

Неожиданно под ногами треснула ветка, в тишине и сумерках это прозвучало оглушительно и жутко. Если бы это было возможным, Ирина испугалась еще больше. В кустах послышался судорожный всхлип. Она поняла, что своим молчаливым присутствием только пугает ребенка, но не нашла ничего лучшего, как громко прошептать:

— Эй, привет. Не бойся меня. Ты где? — В ответ услышала еще один всхлип. Девушка обошла кусты с другой стороны и, наконец, увидела источник этих звуков. Это была маленькая девочка, лет трех. Она сидела, замерев и свернувшись в комочек, и глазами, огромными от испуга смотрела на Ирину. Та честно постаралась растянуть губы в улыбке и протянула ребенку руки. Девочка не раздумывая ни секунды, кинулась к ней, обняв руками за шею и охватив ногами талию. Ирина успокаивающе гладила ее по спине и, осторожно пятясь назад, выбралась из кустов. Держась как можно дальше от покойников, обошла поляну по краю так, чтобы девочка их не видела. Выбравшись на дорогу, Ирина с невесть откуда взявшимися силами, второе дыхание было впустую потрачено еще днем на бесполезное хождение кругами, зашагала по дороге, постоянно оглядываясь: не догоняет ли кто из мертвецов. Утверждение, что «бояться нужно живых» было в данный момент неубедительным. Увидев сейчас кого-нибудь из живых, Иринка с огромным облегчением рванула бы даже к лешему. Покойники своей неподвижностью и застывшими взглядами наводили на нее больший страх, чем разбойники с большой дороги или пресловутый сказочный персонаж. Давящая тишина и сумерки придали последний завершающий штрих этой картине ужасов.

Примерно через час безостановочной ходьбы, хотелось оставить как можно больше километров между собой и страшной поляной, Ирина обессилено опустилась на землю. Руки от плеч до кончиков ногтей онемели от тяжелой ноши. Рюкзак, ставший еще днем вдвое тяжелее своего первоначального веса, во время бегства уравновешивал, не давая согнуться под тяжестью ребенка. Девочка спала, пристроив головку на плечо Ирины, и не проснулась даже, когда та укладывала ее на траву, только заворочалась, устраиваясь удобнее и прижимаясь к своей спасительнице. Та обняла ребенка и через несколько коротких минут погрузилась в глубокий сон.

За время сна эмоции поутихли, впечатления предыдущего дня упорядочились, внося кое-какую ясность, но, еще не сложившись в цельную картину. Пришлось признать, что это не сюрприз а ля Слава, за который поначалу цеплялся издерганный мозг Ирины, и не съемки фильма в стиле фэнтази, на что она некоторое время надеялась. Уж очень натура выглядела масштабно и реалистично. Словно бы кто-то нацепил на Ирину очки с гипертрофированным изображением и весь мир вокруг нее окрасился более яркими красками и увеличился в размерах. И, наконец, главное умозаключение — она не просто заблудилась.

Ирина сидела на траве в позе лотоса, недалеко от спящего ребенка, и пыталась срочно перенести свое сознание в зону радости, отвечающую за наш позитивный прошлый опыт и за позитивный опыт наших предков. Что советуют психологи в таких случаях? — Выбрать позитивную аффирмацию.

— Э… «Я счастлива, я спокойна». Нет, какое к черту спокойствие! — Иринка привычно глянула вверх в поисках подсказки. — «Я доверяю мудрости жизни. Все идет хорошо». Это какая же «мудрость» отправила меня черт знает куда?

Девушка задумалась:

— «Моя ситуация разрешается оптимальным образом». О! Подходит. — Повторив несколько раз, чтобы поверить в сказанное, Ирина привела себя в мало-мальски божеский вид и уже решила перекусить, когда заметила, что за ней наблюдают.

— Привет, малышка, — приветливо улыбнулась она девочке. Та продолжала смотреть на Иринку широко раскрытыми глазами. Внезапно, нижняя губа ее задрожала, а из глаз градом потекли слезы. Девушка взяла ребенка на руки, обняла, и начала тихонько раскачиваться, поглаживая ее по вздрагивающей спине и головке. Через десять минут слезный поток иссяк, и они просто молча сидели, обнявшись. За это время Ирина успела рассмотреть своего найденыша: круглое личико с большими чуть раскосыми карими глазами, смуглая кожа, каштановые волосы, заплетенные в косички. На девочке было надето синее бархатное платье, по краям отделанное ярким орнаментом, поверх камзол, отороченный мехом неизвестного Ирине животного. На голове калфак — вот где, наконец-то, пригодились знания кроссвордиста с многолетним стажем — женский вариант татарского головного убора — тюбетейки, богато украшенный вышивкой золотыми нитями по синему фону. На ногах сапожки, заостренные к колену, вышитые тем же орнаментом, что и платье. Ирина в повседневных джинсах искусственно потертых и спортивной куртке почувствовала себя на фоне этой принцессы Золушкой до появления феи-крестной.

Единственное, что у них было общего — шеи обеих украшали тоненькие золотые цепочки. Ирина получила свою в подарок еще на шестнадцатилетие, да так и не снимала.

— Как тебя зовут, малышка? — спросила, наконец, Ирина.

Девочка подняла на нее глаза и тихо прошептала:

— Эль.

— Красивое имя. А меня — Ирина. Эль соскочила с колен:

— Ирина-ханум, — и полуприсела в реверансе.

Девушка, сдерживая улыбку на губах, повторила полуприсед.

— Ты можешь называть меня просто Ирина. Ты проголодалась? — Эль уже снова взобралась к ней на колени.

Девочка кивнула. Ирина, не снимая ребенка с колен, подтянула к себе рюкзак и начала вытряхивать из него вещи и продукты. Обнаружив батон и нарезку сыра, соорудила им по бутерброду. Бутылка с водой была полной только наполовину.

— Найти воду даже актуальней, чем человеческое жилье, — грустно подумала Ирина, в этот раз аккуратно и без спешки укладывая рюкзак. В кармашке наткнулась на связку ключей с брелоком в виде забавного плюшевого мишки с голубым носиком-пуговкой, вышитыми удивленными бровками домиком и заплаткой возле уха. Медвежонок держал в лапах цветок. Отстегнула от ключей и протянула игрушку Эль:

— Нравится? — девочка, заворожено разглядывая подарок, наконец, кивнула и с восторгом выдохнула:

— Да-а.

Хм, судя по одежде, ребенок из состоятельной семьи, а игрушке радуется, как будто и не видела никогда. Может, тут у них таких нет? — подумала Ирина и тут же одернула себя, — Где это тут? И у кого это «у них»?

— Ну, что, пойдем? — спросила свою новую попутчицу. Та кивнула. Ирина протянула девочке руку, и та доверчиво подала ей свою.

— Ты уже ездила по этой дороге? — осторожно спросила девушка.

— Да, — беззаботно ответила Эль, рассматривая вышитые глазки плюшевого медведя.

— А в какую сторону ты ехала? Туда или сюда? — продолжала расспрашивать Ирина, помахав свободной рукой по сторонам для наглядности.

Малышка, поджав губки, пожала плечиками.

— А на чем ехала? — настойчиво продолжала Ирина.

— Я ехала в карете с Зориной-ханум.

— Понятно, — что именно ей стало понятно, Ирина так для себя и не выяснила.

Скорость, с которой они сегодня передвигались, оставляла желать лучшего. Рассматривая окружающий их пейзаж, путница постоянно искала фактические подтверждения подозрений относительно своего местонахождения. И через некоторое время пришла к неутешительным выводам, что мир, в котором она оказалась, не является ее миром. Этот мир был ярче, чище и… совершеннее.

Несколько раз делали привалы. На одном из них Ирина попросила Эль разрешения посмотреть ее украшение. Цепочка, выполненная византийским плетением, состояла из звеньев разной формы и размера с повторяющимся рисунком из серебряных звезд и полумесяцев. Чуть ниже ложбинки на шее девочки на двух дополнительных цепочках висела голубая камея с изображением ангела. Очень смелый дизайн. Сочетание звеньев насыщенного, но не чрезмерно яркого золота с серебряными месяцами и звездами, нежного сияния жемчужин удивительно контрастны и гармоничны. Матовое сияние камеи по центру просто привораживало взор.

— Папа его называет «Спящий ангел», — тихо сказала Эля.

— Очень красиво.

— Он сам его сделал.

— Твой папа ювелир? — Эль опять забавно поджала губки и пожала плечиками. Ну, что ж, возможно в этом кроется разгадка нападения на карету: ограбление ювелира. Теперь Ирина смутно припоминала, как выглядели убитые мужчины. По крайней мере, на одном из них, о которого она чуть не запнулась, была кираса. Или это была кольчуга? Если это так, мужчина мог быть охранником.

— А кто такая эта Зорина-ханум?

— Моя няня.

Отдохнув с четверть часа, отправлялись дальше, чтобы преодолеть очередные пару километров. Ирина понимала, что трехлетнему ребенку много не пройти и не требовала от Эль многого. Пыталась развлечь ее играми и сказками. Ближе к обеду, когда солнце уже стояло над головой и стало жарко, они разучили одну из детских песенок, которую Ирина не забыла с детства, и распевали ее на два голоса, скрашивая свое путешествие.

Какой чудесный день,

Какой чудесный пень,

Какой чудесный я

И песенка моя.

Не скучно мне ничуть,

Пою, когда хочу,

Какой веселый я

И песенка моя.

Какой чудесный день,

Работать мне не лень,

Со мной мои друзья

И песенка моя.

Было уже далеко за полдень, когда женщина и ребенок выбрались из леса и оказались на невысоком пригорке. Внизу под ними простирались поля, засеянные какими-то злаковыми. Дорога вилась между полей, разделенных тропками и дорожками на причудливые геометрические фигуры, иногда огибая или пересекая небольшие березовые рощицы.

Спустившись с холма, прямо у дороги обнаружили ручей, бравший начало тут же на опушке леса. Ирина вздохнула от облегчения, услышав мирное журчание воды. С жадностью выпила остатки воды из бутылки, напоила ребенка свежей водой из ключа и набрала полную полтарашку про запас.

Добравшись до ближайшей рощицы, сделали привал на краю небольшой живописной полянки в тени деревьев, когда Ирина услышала неясный звук на дороге.

Вскоре уже можно было различить в нараставшем грохоте топот лошадиных копыт, шум колес и покрикивания кучера.

— Посиди здесь, милая. Хорошо? Я сейчас вернусь. — Ирина вскочила и бросилась к дороге. Там, действительно, ехала, запряженная четверкой лошадей!! Карета!! Точнее, неслась. У рощи вознице пришлось придержать лошадей, так как дорога огибала деревья, и Ирине удалось рассмотреть пассажиров кареты. Их было двое: молодые мужчина и женщина. Оба темноволосые и темноглазые. Женщина белокожая, славянского типа. Мужчина же отличался смуглой кожей, с широкими азиатскими скулами. Больше девушка рассмотреть не успела. Разве что головной убор женщины, который напоминал Элин калфак, только этот закрывал не только голову, но и шею женщины. Заметила она и интерес пассажиров, направленный на нее. Взгляд мужчины она чувствовала на себе до тех пор, пока карета не скрылась за поворотом.

— Ну, еще бы. С их точки зрения я одета, мягко говоря, странно. Да и из леса выскочила, как черт из табакерки, — Ирина сердилась и на себя, и на пассажиров. Она вернулась к Эль. Та сидела на месте, как ее и просили, но руки судорожно сжимали плюшевого медведя, а тревожный взгляд, направленный на Ирину, говорил о том, что девочка напугана.

— Да-а, наш ребенок, давно бы помчался вслед за мамой, невзирая на все запреты. — Подумала Ирина и улыбнулась малышке. Та тут же улыбнулась в ответ и вскарабкалась ей на колени. Девушка мягко прижала ее к себе.

Через час, доев остатки батона с сыром и отдохнув, путешественницы отправились дальше. Немного погодя Ирина услышала скрип колес, а вскоре увидела, как в нескольких сотнях метрах впереди из рощицы на дорогу выезжает телега.

От неожиданности девушка растерялась, боясь, что очередная встреча с людьми окончится ничем.

— Эй, мужчина, — крикнула Ирина несмело. — Мужчина! …Гражданин, — от волнения голос охрип. — Товарищ! — и окончательно дал петуха.

Возница не мог их видеть и слышать, расстояние было довольно большим. Ирина подхватила Эль на руки, и побежала за телегой. Рюкзак подпрыгивал за спиной, больно ударяя консервной банкой по лопаткам.

Наконец, дети, сидевшие в телеге позади мужчины, заметили бегущую за ними женщину с ребенком. Телега остановилась. Ирина перешла на шаг, уже совершенно запыхавшись.

В телеге на свежескошенной траве восседал мужичок. В руках он держал вожжи, придерживая уже знакомое черно-белое животное. При ближайшем рассмотрении этой странной тягловой силы, Ирина окончательно убедилась в том, что это зебра. Взгляд мужичка невозмутимо обежал странный наряд Ирины и перешел на Эль. Оценив ее богатый костюм, мужик спрыгнул с телеги и поклонился:

— Ханум. Чем могу помочь? — обратился он к Ирине.

Ирина облегченно вздохнула: «Есть контакт!»

— Вы не могли бы нас подвезти? — просительно улыбнулась она.

Мужик сделал приглашающий жест. Подхватил Эль и усадил ее в телегу рядом с двумя ребятишками: мальчиком семи и девочкой пяти лет. Ирина запрыгнула сама и устроилась рядом с хозяином зебры. Животное, хоть и было экзотическим в России, интереса не вызывало, а вот получить хотя бы первичную информацию о стране и населении мира, куда ее угораздило попасть, было необходимо. Пока Ирина пыталась выбраться к людям, мысль о том, что же она будет делать дальше, ни разу не приходила ей в голову. На тот момент это было наиважнейшей задачей. Теперь, сидя в телеге рядом с человеком, Ирина вдруг с ужасом поняла, что не представляет, что же дальше? Услышав краем уха разговор детей, пришла в еще больший ужас от того, что на ней висит ответственность за еще одно живое существо помимо нее самой.

Мужик, тем временем, представился Агваном и, услышав имя в ответ, рассказывал, как решил использовать свободный денек и благоприятную погоду и ездил с детьми по грибы-ягоды.

— Собрали бы и больше, да наткнулись на дупло с пчелами, пришлось спешно отступать.

На задке телеги стояли несколько корзин, полных грибов-великанов, из которых Ирина смогла признать тольковешенки. Одна из корзин была до краев наполнена яркими красными земляничинами, размером с хорошую садовую вишню.

Агван был не из любопытных, вопросов не задавал, с рассказа о грибницах, которые удалось сегодня обнаружить, перешел на городские проблемы, заключавшиеся в ближайших выборах старшего в гильдии мастеров.

Господи, и тут те же проблемы, — цинично подумала Ирина. — А как называется ваш город?

— Туров, — нисколько не удивившись такой неосведомленности, сказал Агван.

Помолчав немного в нерешительности, Ирина все-таки спросила:

— А нет ли в вашем городе работы?

Агван, оценивающе осмотрел собеседницу, кинул взгляд на ребенка, мирно играющего с его дочерью, пошевелил бровями для стимуляции мозговой деятельности и выдал информацию об имеющихся вакансиях:

— Чутаю в мастерскую требуется ткачиха. Есть опыт? — Ирина молча помотала головой.

— Слышал я неделю назад, что Валуй ищет помощницу на ферму. Но ты, судя по комплекции, не потянешь, — он с сомнением покачал головой. — К Дамдину, вот к кому тебе надо. У него жена ребенка ждет, поэтому он ищет помощницу в трактир. У него и жилье для работницы с ребенком найдется. И ребенок не в тягость будет.

— Это почему же? — с любопытством спросила Ирина.

— Да, странный он, Дамдин этот. Человек то хороший, да не такой, как все. Приехал к нам из большого города, из самого Кондузла. Какой вот, скажи, человеку интерес в нашей глуши? — Агван слегка шевельнул вожжами и прикрикнул на зебру, — Эй, полосатая! — почмокал губами. — Никогда никому в помощи не откажет, а люди и рады воспользоваться, — продолжил он. Вот в прошлом годе пошел на охоту, а привел из леса девку. Больную, измученную, люди говорили, израненную. Вызвал самого мастера лечить ее. Потом вот женился на ней, — Агван неодобрительно поцокал языком.

Пожалуй, мне и, правда, к нему. Кто ж еще приютит попаданку с чужого мира, без копейки в кармане, без навыков работы, да еще с найденышем на руках? — подумала Ирина с грустью.

— Я свезу тебя к нему, Ирина-ханум.

Полевая дорога плавно перешла в улицу, выложенную булыжником. Копыта зебры зацокали металлическими подковами по камням, телега заскрипела еще более натужно. Первые же увиденные дома потрясли воображение Ирины. Одноэтажные каменные здания имели круглую форму и высокие конические крыши, легкость и изящество которых создавали иллюзию парящих крыш и придающие силуэтам зданий стремление ввысь. Чуть выше фундаментов дома окольцовывали расписные замысловатые орнаменты.

Агван заметил интерес Ирины:

— Что, не доводилось раньше видеть гэр? — Ирина помотала головой. — Гэр — это дома скотоводов, — пояснил он. Мой прадед рассказывал, что раньше их делали из шкур животных. В те времена, когда скотоводы еще кочевали.

По мере продвижения вперед, облик города заметно менялся, появились двух-, трехэтажные здания. Но тяготение к круглому плану и здесь было заметно. Дома, сложенные из сырцового кирпича или камня и крытые цветной глазурованной черепицей, имели обычную для Ирины прямоугольную форму, но с обязательным полукруглым главным или боковым фасадом, расписанным ярким узором.

Как и все в этом мире, город был ярким и фантастичным своей необычной архитектурой, по восточному калоритным и по западному чистым.

Восточная культура в этом мире доминирует. Видимо, монголо-татарское иго задержалось здесь на пару столетий дольше, — подумала Ирина.

Неожиданно, Агван дернул за поводья и повернул зебру в узкую боковую улочку. Девушка вопросительно глянула на него:

— Рынок объедем, — пояснил он. — Сейчас фермеры да торговцы разъезжаться начнут. Сутолочь да мельтешня начнутся.

Ирине, напротив, было бы любопытно посмотреть. Она оглянулась, ее слух безошибочно выделил среди обычного уличного шума, ни с чем несравнимые звуки базара: людской нестройный рокот, отдельные выкрики голосистых торговок, крики животных. Эх, сходить бы, потолкаться в толпе, окунуться в экзотику старого рынка!

Трактир, к которому они, наконец, подъехали, оказался этаким теремком, выполненным в стиле фахверк, с полукруглой башенкой над входом и вывеской «У Дамдина».

Агван спрыгнул с телеги и помог спуститься своим пассажиркам. Ирина занервничала, и тут почувствовала, как в ее ладонь скользнула маленькая теплая ладошка Эль. Привязав зебру к столбу, выполняющему роль коновязи, и сделав приглашающий жест рукой, их спаситель повел их в трактир.