Выбор сердца

Глава 24

С экзамена Милен прилетел, как на крыльях. Покружил по комнате Эль и, дав ей вволю повизжать от восторга, подошел к Ирине сзади, обняв и положив подбородок ей на плечо, с несвойственной ему серьезностью сказал:

— Не печалься ни о чем, муза моя. Ты заставила меня посмотреть на жизнь другими глазами. Раньше я как будто на перекрестке стоял, с какой дороги позовут, на ту и ступал. Ты показала, что надо принимать взвешенное решение, и еще оно должно быть честным и правильным.

— Мы всю жизнь, Милен, будто на распутье: всегда должны делать выбор между долгом, любовью, справедливостью, правильным и неправильным, идти на компромиссы. Наш ежедневный выбор определяет, кто мы есть, кем мы в итоге станем.

— А давай завтра кутнем? — предложил Милен, потеряв всю свою серьезность, развернул ее к себе и закружил, как минутой назад Эль. — Сходим куда-нибудь. Мне заезжие купцы очень хвалили чайную «У Светланы». Да и местные официанты говорят, что туда только толстосумы ходят, мол, выпечка там просто улетная.

— Ой, я же не спросила тебя, как прошло прослушивание? — спохватилась Ирина, вырываясь из рук парня.

— Ты представляешь, я разговаривал с княгиней! — глаза Милена заблестели, как обычно с ним случалось, когда он начинал говорить о музыке. — Ни один из знакомых купцов не может этим похвастаться! Она меня спросила, кто я, откуда и кто был моим учителем. Предложила спеть еще что-нибудь в другом жанре.

— Кстати, а что ты пел? — Ирина очень жалела, что не смогла попасть на выступление.

— Как ты и советовала «Последним вздохом» и ты была права, она проняла зрителей не меньше, чем тогда вас с Тугорханом. Может, кто-то за кулисами предложение руки и сердца сделал, — глаза хитро блеснули из-под полуопущенных ресниц. Милен увернулся от Ирины, замахнувшейся на него шалью. — Прости-прости, — поднял руки вверх, — Больше не буду тебе напоминать о самом интересном предложении в твоей жизни. Сегодня, — добавил он, понизив голос. — А вот твои «Подмосковные вечера» были неудачным выбором.

— Странно, в Турове всем нравилось, — удивилась Ирина.

— И здесь всем понравилось. Всем, кроме княгини, — поправил он. — Она же прямо закоченела вся, когда слушала, — парень ненадолго сник. — Глядела на меня, не шевелясь, ни одной эмоции на лице. Жуть. Не знаю, как допел. Глядя на нее, сбежать хотелось, — сознался он, передернув плечами, будто стряхивая с себя неприятные впечатления.

— Говорят, и князь почтил своим присутствием, — пренебрежительно сказал Милен, скривившись. — Почтил, и слинял. Видимо, скучно стало. Я его не видел.

— Милен-Милен, — осуждающе покачала головой девушка.

— Знаю, моя матушка говорит, если не перестану, закончу свою жизнь на каторге.

— Не буду столь категорична, как Матрена-ханум. И давай-ка не будем лить слезы по тому, что еще не произошло, как в той сказке, где дед с бабкой лили слезы по внуку, которого у них даже не было.

— Расскажи? — попросил Милен.

— Да-а, мама, расскажи, — Эль тут же взобралась Ирине на колени и была само внимание.

Ирина рассмеялась:

— Вот та еще любительница сказок. Кажется, сидит, своим делом занята, ничего не слышит. Хорошо, слушайте… — Ирина и сама обожала эти моменты, и предвкушала реакцию своих слушателей.

Милен хохотал, согнувшись пополам и схватившись за живот, а Эль вторила ему колокольчиком, не столько от самой сказки, сколько от вида Милена.

— Как тебе это удается? Персонажи в твоих рассказах будто живые, — сказал Милен, отсмеявшись. — Тебе надо эти сказки записывать.

— Вот уж не ожидала, что эта сказка вас так рассмешит. По мне, так она очень грустная, — Ирину всегда умиляла детская непосредственность Милена. — Меня осенила одна идея, куда бы я еще хотела сходить — в книжный магазин. Раз уж я собираюсь здесь обосноваться, нужно начинать собирать домашнюю библиотеку.

— Ты можешь сходить в княжескую библиотеку, — без особого энтузиазма сказал Милен.

— Она публичная?

— Я слышал..

— Да-да, от заезжих купцов, — передразнила его Ирина

— Нет, купцы такими вещами не интересуются, — отмахнулся Милен, — от актеров. Директор театра там был, якобы пьесы для новых подстановок подбирал.

— Я бы сходила. Составишь компанию? В библиотеке, в которой я работала, была коллекция музыкальной литературы, надеюсь, и здесь есть, — решилась на подкуп, заметив его нежелание.

— При школе тоже есть.

— Да поняла я, ты не хочешь приобщаться к разумному, доброму, вечному.

— Лучше я за Эль присмотрю, — хитро прищурился парень. — Мы с ней на рынок сходим, на кукольное представление.

— Да, да, — захлопала в ладоши Эль, — Я хочу на представление.

— Но я бы тоже хотела, — надула губы Ирина.

— Не вы ли говорили, Ирина-ханум, — Милен склонился в шутовском поклоне и смиренно продолжил, — что мы каждый день должны делать выбор между хорошим и прекрасным. Предлагаю вам сделать выбор в пользу прекрасного, а уж мы с Эль довольствуемся хорошим.

— Не ерничай, балда, — Ирина хлопнула его по склоненному затылку.

Приобщение к прекрасному Ирина решила отложить в пользу насущного, и следующим утром вновь отправилась в канцелярию за разрешением на право опеки. В приемной Авессалома-абыя ждала достаточно долго, успела придумать несколько причин его задержки, две из которых были смертельными. Досконально изучив детали скудной обстановки приемной, девушка стояла у окна и наблюдала, как мимо проезжают повозки, мальчишка предлагает газеты, голосисто выкрикивая новости. Одна из них привлекла ее внимание: митинги в Туровской губернии привели к погрому и пожару магазина. Пропустила мимо ушей приезд каких-то послов. На фоне беспорядков он казался ей незначительным событием. Хотя краем сознания все же отметила, что в ее мире за встречей местных либералов с иностранными делегациями всегда следовала волна недовольств. Мысли вертелись вокруг Турова, справляется ли Ада, вернулся ли Дамдин? Тем временем у крыльца канцелярии спешился всадник. Все внимание Ирины сосредоточилось на нем. Вот он неспешно подводит коня к коновязи, привязывает его, ласково поглаживает морду животного. Момент, когда рядом с ним остановился открытый экипаж, запряженный каурой лошадкой, она упустила. Невероятно красивая девушка, совсем молоденькая нетерпеливо приподнялась над сиденьем и окликнула всадника. Ирина видела, как мужчина слегка склонил голову в поклоне и подошел к экипажу. Беззвучная пантомима за окном была более интересной, нежели скучный интерьер приемной, и Ирина с удовольствием наблюдала, как девушка кокетливо отводит в сторону свои красивые глаза, накручивает локон на пальчик, прикусывая губки.

— Она решительно настроена его соблазнить, — сцена позабавила Ирину. — Переигрывает, — хмыкнула она, и пожелала девушке удачи. Впрочем, только удачи может оказаться недостаточно. Судя по напряженной спине кавалера, вежливость он изображает с трудом. Стоит к ней боком, будто готов сделать шаг в сторону, и разговаривает на ходу, постукивая рукоятью хлыста по ноге, едва сдерживая нетерпение, — отметила Ирина, сочувствуя жалким попыткам незнакомой девушки завладеть вниманием мужчины.

— Глупышка, поменяла бы кокетливые улыбки на одну искреннюю, вернее бы достигла своей цели. — Симпатия, которая с первых минут была на стороне девушки, неожиданным образом перешла к мужчине, и Ирина продолжала со странным интересом следить за каждым движением всадника.

Наконец, мужчина, чуть повернувшись, качнул головой в сторону входа в здание, заканчивая разговор и откланиваясь, и Ирина с удивлением узнала в нем незнакомца из музыкальной школы.

— Прошу извинить, что заставил ждать, — от сценки за окном ее отвлек голос помощника Авессалома-абыя. В прошлый раз он не представился, и так и остался для Ирины безымянным. — Мне нужно еще немного времени. Могу я предложить вам чай? — Ирина кивнула, подивившись такому к себе отношению и списав это на действие чудо-письма от знакомых Ады. За окном больше не происходило ничего интересного: мужчина скрылся в здании канцелярии, а девушка, недовольно откинувшись на спинку сиденья и махнув рукой кучеру, отправилась своей дорогой. Ирина попробовала убить время ожидания обычным способом и представить себя, пьющую чай в каком-нибудь госучреждении в ее родном городе, но развлечься подобным образом не удалось: фантазия напрочь отказалась рисовать такую абсурдную картину, в которой служащая паспортного стола подает ей чай.

Наслаждаясь ароматным напитком, мысли Ирины вернулись в более практичное русло. Средства, которые она надеялась потратить на зимнюю одежду и обувь, ушли на поездку. Предстояло придумать, как пополнить бюджет. С момента, как у нее появилась уверенность в их с Эль совместном будущем, ей захотелось, чтобы это будущее было еще и безбедным. Ютится и дальше в одной комнатке вдвоем с ребенком она не может и не хочет. Хотя с расширением ассортимента в таверне и увеличением числа посетителей, выручка Дамдина существенно увеличилась, как и заработок Ирины, но также понятно, что этого недостаточно для полной независимости.

Ее размышления прервал приход чиновника, который еще раз извинившись за задержку, вручил девушке готовое разрешение на опекунство, и новую метрику Эль. Ирина сердечно поблагодарила и, прощаясь с ним, стоя у окна, отметила с непонятным ей самой разочарованием, что всадник тоже закончил дела в канцелярии и уже сидит в седле, готовый тронуть поводья.

Ирина шла знакомыми коридорами и вчитывалась в полученные документы. Днем рождения Эль она решила, не мудрствуя, выбрать день их встречи, так же и с местом рождения — Туров, а вот над отчеством отца пришлось поломать голову. Ни Эль Ивановна, ни Эль Оскаровна не казались ей благозвучными и резали слух. Бывало, мечтая о ребенке, она обращала внимание на имена, которыми хотела бы назвать своего ребенка. Но разве могла она тогда предположить, что выбирать придется не имя, а отчество?

Ирина замешкалась у входных дверей, складывая документы, и поплатилась за это, получив ощутимый удар дверью по руке. Бумаги веером разлетелись по всему холлу. Бедолага, едва удержавшись на ногах и сдержав болезненный стон, потерла ушибленный локоть и кинулась собирать документы. Слишком дорогой ценой они ей достались, чтобы так безалаберно потерять или запачкать хоть одну из ценных бумаг, ведь посетители канцелярии изрядно наследили мокрой от дождя обувью. Мужчина за спиной пытался извиниться, но слова сожаления звучали так формально, с ноткой раздражения, что Ирина просто отмахнулась от них. Тем не менее, заметила краем глаза, что он тоже поднял несколько листов и теперь протягивал их ей. Развернувшись, девушка наткнулась на уже знакомый взгляд, и губы непроизвольно расплылись в улыбке. Она видела, как по мере узнавания холодная зелень его глаз теплеет и становится искрящейся ярко-зеленой, на смену ледяного безразличия, приходит любопытство и необъяснимая симпатия. Эта удивительная метаморфоза была настолько завораживающей, что не позволяла отвести взгляд и грозила поглотить ее целиком и только прозвучавший вопрос, заставил ее вернуться в реальность.

— Как Вы это делаете? — вырвался у него неожиданный вопрос.

— Я? — искренне изумилась девушка. — Делаю что? — Живые эмоции преобразили не только его глаза, но и все лицо. Правильные, но резкие черты лица смягчились, и Ирина, смутившись, признала, что мужчина очень красив. Куда делось то равнодушие, с которым он смотрел на нее в школе?

— Ваша…э, — он замолчал, но не отвел взгляд. Настойчивые голоса чиновников, выглянувших на шум в холле, пытались пробиться сквозь незримое пространство, сотканное из невысказанных чувств и эмоций, которым окружили себя молодые люди. — Простите, — наконец сказал он и, слегка склонив голову, сделал шаг в сторону, пропуская ее в дверях.

Глубокий низкий тембр голоса продолжал преследовать Ирину по дороге к гостинице, и она припомнила, что совсем недавно где-то уже слышала похожий. — Да-да, Слава, помню, мурашки, танец на шесте, — с грустью вспомнила подругу.

Эта встреча странным образом смутила и взволновала ее. Что он хотел и не сказал? Что «ваша…»? Неуклюжесть, назойливость, а может, красота? В памяти снова возник взгляд, такой переменчивый и завораживающий.

— Обладателю таких глаз можно простить и смириться с отсутствием бороды, — девушка посмеялась над собственной ветреностью. — Ну, нет у него бороды, в конце то концов, борода же не главное достоинство мужчины, к тому же временное?