Выбор сердца

Глава 42

Стоя в музыкальной гостиной, Родион бесстрастно наблюдал через стекло, как девушка уже продолжительное время меряет шагами лужайку. Сейчас он ничем не напоминал галантного кавалера и насмешника, каким был еще час назад на кухне. Скорее, Ирина узнала бы в нем того высокомерного аристократа, перед которым отбивал поклоны хозяин постоялого двора, и из окон которого Ирина его впервые хорошо рассмотрела. Он признался самому себе, что его отношение к девушке изменилось. Но, тем не менее, продолжал считать, что ей не место, ни возле его племянницы, ни тем более рядом с кузеном. Она заняла слишком много места в сердце Эль. Место, которое в будущем займет жена Яна. Сейчас же племяшке нужна простая няня, которая без претензий на особое к ней отношение, позаботиться о нуждах ребенка. С этими мыслями Родион Исупов вышел из дома и пошел навстречу девушке.

Она, увидев его, устремилась навстречу, прибавив шаг. Ее просьба была созвучна его мыслям но, тем не менее, поразила его.

— Вы хотите, чтобы я помог вам вернуться домой? — переспросил он, испытывая укол досады от того, что решение уйти, исходит от нее самой. — Но почему я? Почему вы обратились с этой просьбой ко мне, а не к Себу?

— Вы ведь поняли, что мне нужно вернуться не просто в другой город? — Ирина не отводила от него пытливого взгляда до тех пор, пока он не кивнул в ответ. — Авессалом-абый, чиновник канцелярии заверил меня, что проход откроется в конце месяца. Но дело в том, что я не знаю, где он находится. А вы видели меня недалеко от него. Поэтому я надеюсь, что вы можете отвезти меня…

Для Ирины это было не простым решением, и теперь, заручившись поддержкой Исупова, когда решение было принято и способы его реализации продуманы, она почувствовала опустошение. Мысли уже не метались в голове, мешая сосредоточится на чем-то другом. Ирина решила посвятить оставшиеся дни Эль и Милену.

Стоя у конюшни, девушка наблюдала, как приятель под руководством Яна практикуется на коне Родиона в седлании. Сам Родион прощался с племянницей, сидя перед ней на корточках. Наконец, Милен, взяв коня под уздцы и подведя его к хозяину, передал ему повод, склонив голову в поклоне. Затем, подхватив Эль на руки, подошел к Ирине. С появлением Исупова, она заметила в поведении Милена почтительность, которую он, не испытывавший ранее никакого пиетита к власти, вдруг стал оказывать обоим кузенам. Девушке, воспитанной в демократическом обществе, видеть это было неловко и несколько дико.

Родион заметил, что брат не в духе и, списывая его беспокойство на счет государственных проблем, прощаясь, не удержался от вопроса:

— Ты что такой смурной? Опять плохие новости? — Себ хмуро помотал головой, бросив взгляд в сторону Ирины и Милена.

— Сказал няньке, что в ее услугах больше не нуждаешься? — Вопреки тому, что девушка нравилась ему все больше, его не покидало желание и уколоть ее, и унизить и в своих глазах, и в глазах кузена.

— Нет, но обязательно скажу, — сказал Ян, закипая от раздражения. — Она назвала меня ретроградом и домостроевцем! Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь себе позволил такое? Она вкладывает в детскую головку Эль недопустимые идеи. — Родион удивленно вскинул брови. — Застал их за рассуждениями, чем будет заниматься моя дочь, когда вырастет.

— И чем же?

— Тем же, чем и ее мать! Выйдет замуж и будет рожать детей! — рявкнул Ян, — чем же еще?

— Ты так и сказал? — Радион рад был подвернувшейся возможности отвлечься от неприятных мыслей. — Позволь мне от лица моей тетушки отвесить тебе подзатыльник. Ты серьезно хочешь такую судьбу своей дочери-непоседы? — из-за плеча кузена он видел, как племянница кружит вокруг Ирины, уклоняясь, от пытавшегося ее поймать парня. — Ее же воспитывают твоя мать и сестра! Ну, тогда начинай готовиться к подростковому бунту, кузен, — хохотнул Родион.

— Я буду воспитывать свою дочь так, как сочту нужным. Ни мама, ни тем более посторонний человек, с чуждым нам менталитетом, мне не указ! — припечатал Себастьян.

— Делай, как знаешь, братец — ухмыляясь, сказал Родион, вскакивая на коня.

Поверх головы Яна помахал провожающим, кивнул Ирине, вложив в кивок нечто большее, чем простое прощание, и тронув поводья, пустил лошадь в галоп, в попытке умчаться от собственных сожалений, которые испытывал при виде Ирины и племянницы, сидящей у нее на руках. Он считал принятое решение правильным, к тому же был уверен, что облегчает брату принятие аналогичного решения. Задачи, стоящие перед ними гораздо масштабнее и важнее, чем судьба одной иномирной девушки.