Выйти замуж за Уинтерборна

Глава 17

В доме раздавался отдалённый бой часов, когда Хелен выскользнула из своей комнаты и начала пробираться сквозь тени через холл второго этажа. Рис поселился в комнате для гостей в восточном крыле, и это было к лучшему. Им понадобится уединение во время разговора.

Ей было страшно, как никогда. Сердце колотилось так сильно, казалось, будто ей действительно наносят удары в грудь. Она не настолько хорошо знала Риса, чтобы предугадать, как он отреагирует на услышанное. Какие бы чувства он не испытывал по отношению к ней, они были основаны на восприятии Хелен, как идеальной аристократической жены на пьедестале. И то, что она собиралась ему рассказать, означало не просто спуститься на ступень ниже, а прыгнуть с обрыва.

Проблема заключалась не в том, что она сделала. Проблема заключалась в том кем она была, и этого никак не изменить. Сможет ли Рис когда-нибудь посмотреть на неё и не увидеть призрака Альбиона Вэнса? Большую часть жизни Хелен провела с людьми, которые должны были её любить, но не любили. Она не может провести остаток жизни с мужем, который будет поступать также.

К тому времени, когда Хелен достигла восточного крыла, она отчаянно продрогла, несмотря на шерстяную подкладку халата и толщину расшитых тапочек. Поёживаясь, она подошла к комнате Риса и нерешительно постучала.

У неё в животе всё сжалось, когда она встретилась с силуэтом огромной тёмной фигуры Риса, вырисовывавшимся на фоне пылающего очага и свечения маленькой настольной лампы. На нём был только халат, а ступни и торс обнажены. Обхватив её за талию, он втащил Хелен через порог и решительно закрыл дверь на ключ.

Рис прижал её к себе, она положила щёку на его обнажённую грудь, видневшуюся в вырезе халата.

Почувствовав, что она дрожит, он обнял её крепче.

— Ты нервничаешь, cariad.

Она кивнула, прижимаясь к его груди.

Его ладонь нежно легла на её щёку.

— Ты боишься, что я причиню тебе боль?

Хелен поняла, что он имеет в виду физическую боль, которую она испытала в их первое занятие любовью. Только боялась она совершенного другого вида муки. Облизав пересохшие губы, Хелен с трудом проговорила:

— Да, но не так, как ты…

— Нет-нет, — начал успокаивать он, — всё будет иначе. — Рис опустил голову и сжал её в своих объятиях так, будто хотел окружить своим телом со всех сторон. — Твоё удовольствие превыше всего для меня. — Одна его рука опустилась на её бедро, к началу изгиба ягодиц, переместилась вперёд и прижалась к животу, а затем скользнула к местечку между бёдер.

Дразнящие проглаживания вызывали в ней острые ощущения, ноги задрожали, и она едва могла стоять. Хелен вздохнула, но в горле застрял ком. Сглотнув, она неровно проговорила:

— Дело не в этом, а в том… я боюсь, потому что мне кажется… я могу потерять тебя.

— Потерять меня? — Рис с интересом опустил на неё взгляд, а она отвела глаза. Через минуту, Хелен услышала вопрос: — С чего вдруг тебе об этом волноваться?

Теперь самое время ему рассказать. Она попыталась выпалить: «Альбион Вэнс — мой отец», но не смогла заставить себя это сделать. Рот просто отказывался выдавать такие слова. Всё что ей оставалось, это стоять и трястись, словно струна пианино, по ней пробегала тонкая вибрация трусости.

— Я не знаю, — в итоге проговорила она.

Хелен стояла, отвернув лицо в сторону, продолжая трястись, Рис наклонился и поцеловал её в щёку.

— Ах, и ты расстроилась, — тихо воскликнул он и подхватил её на руки с лёгкостью, от которой у неё перехватило дыхание.

Он был таким сильным, твёрдые мышцы на груди и руках могли её раздавить. Но Рис нежно и аккуратно поднёс Хелен к мягкому креслу рядом с камином и опустился в него, усадив её боком у себя на коленях. Сняв один тапочек, он накрыл большой тёплой ладонью её холодную ступню и начал медленно разминать. Большим пальцем он потирал изгиб, облегчая боль, о которой она даже не подозревала и еле сдержала стон, пока он продолжал массировать все уязвимые местечки. Рис нежно сжал каждый пальчик между своими большим и указательным пальцами и небольшими круговыми движениями очертил подушечки на стопе. Через некоторое время он взял другую ступню, растирал и сдавливал её, пока Хелен не расслабилась, сидя у него на коленях, склонив голову ему на грудь. Дыхание замедлилось, и на неё снизошло что-то наподобие транса, какое-то дремотное состояние.

А за окнами зимний ветер рыскал по пастбищам на холмах, заставляя ветви деревьев раскачиваться, словно незапертые ворота. С наступлением ночи из недр особняка доносились скрипы и шумы оседающего дома.

Рис уютно укачивал её, пока они слушали потрескивание дубовых поленьев в камине и наблюдали за вспыхивающими и танцующими искрами. Никто не обнимал Хелен так крепко и так долго.

— Почему старые дома так скрипят? — задумчиво спросил он, поигрывая её косой и водя шелковистым кончиком по щеке.

— Когда всё тепло постепенно испаряется с приходом ночи, старые балки сжимаются и начинают тереться друг о друга.

— Какой же это чертовски огромный дом. И ты слишком долго была оставлена на произвол судьбы. Я раньше не понимал, как одиноко тебе было.

— Близнецы составляли мне компанию. Я приглядывала за ними.

— Но некому было приглядывать за тобой.

Хелен смутилась, как и всегда, когда задумывалась о детстве. Казалось, чтобы выжить, ей было необходимо не привлекать внимания и ни на что не жаловаться.

— Ох, я… я не нуждалась в этом.

— Всем маленьким девочкам необходимо чувствовать себя в безопасности и желанными, — он откинул назад изящные локоны, свободно свисающие у её лица, кончики его пальцев нежно пробежали по узору из отблесков огня на её волосах. — Когда ты растёшь и не имеешь чего-то, этот недостаток всегда с тобой. Даже, когда наконец этим завладеваешь.

Хелен удивлённо подняла на него глаза.

— Ты когда-нибудь так себя чувствовал?

В его улыбке читалась насмешка над самим собой.

— Моё состояние настолько огромно, cariad, что его величина напугает любого здравомыслящего человека. Но какая-то часть меня твердит, что завтра может исчезнуть всё до последнего шиллинга. — Его рука очертила линию её бедра и проследовала ниже по ноге. Положив ладонь на её колено, он пристально посмотрел Хелен в глаза. — Там, в Лондоне, ты сказала, что твой мир был очень мал. А вот мой — очень велик. И ты в нём самый важный человек. Теперь ты находишься в безопасности и желанна, Хелен. Со временем ты привыкнешь и перестанешь волноваться. — Она повернула голову и прижалась лицом к его груди, Рис склонился к её ушку. — Мы связаны друг с другом, — прошептал он. — До конца времён. Помнишь?

Хелен потёрлась щекой о его шёлковый халат.

— Мы ещё не произносили обетов.

— Произнесли тогда днём, когда ты оказалась в моей постели. Вот, что это означало, — его пальцы скользнули под её подбородок, уговаривая посмотреть вверх. Из-за улыбки слабые морщинки у внешних уголков его глаз углубились. — Прости, милая, но теперь от меня не избавиться.

В отчаянии она уставилась в лицо, склонившееся над ней, резкие, строгие черты, служили поразительным обрамлением для его притягательных чёрных глаз. Рис ничего не скрывал, позволяя разглядеть нежность, предназначенную ей одной. Она почувствовала непреодолимое притяжение между ними, словно они были две звезды и тянулись друг к другу под воздействием сил природы.

Рис подтянул её выше, его сильное тело напряглось. Грудь Хелен налилась и горела огнём, она повернулась и прижилась к нему. Голова кружилась от чувства вины и желания, Хелен обвила его шею руками. Ей было необходимо больше Риса: его кожа, его вкус, его плоть внутри неё.

«Скажи ему, — кричала её измученная совесть. — Скажи ему!»

Вместо этого она услышала свой собственный шёпот:

— Я хочу лечь в постель.

Там, где она соприкасалась с его интимной частью тела, Хелен почувствовала усиливающееся давление.

Его брови приподнялась, слегка дразня.

— Одна?

— С тобой.