Выйти замуж за Уинтерборна

Глава 18

Рис не понимал, почему Хелен казалась особенно уязвимой этой ночью, поддавшись какому-то потаённому страху, и не хотела объясниться. Она всегда держала что-то в себе, какая-то часть души оставалась скрытой от посторонних глаз. Окутывающая её тайна и лёгкое ощущение неуловимости зачаровывали его. Господи помилуй, ему никогда не хотелось так сильно слиться с другим человеком, как с ней.

Он отнёс её к кровати и положил на матрас.

Её решительные действия застали Риса врасплох, Хелен развязала кушак на его халате. Полы раскрылись, обнажая возбуждённое тело… а затем её холодные пальчики обвили его естество. Во рту пересохло, и плоть начала угрожающе пульсировать, пока Хелен исследовала её форму и текстуру.

Сбросив халат полностью, он встал, не зная куда деть руки, они так и зависли в воздухе. Ни в одном из своих самых смелых снов Рис и представить себе не мог, что Хелен сделает что-то в этом духе по собственной инициативе. Это разжигало в нём желание узнать, как проявятся благородные манеры леди дальше, прикоснутся ли её руки к нему так же легко, словно к клавишам пианино или к фарфоровой чашке.

Заметив, как он подпрыгнул и у него перехватило дыхание, когда она дошла до головки на его плоти, Хелен смущённо спросила:

— Здесь более чувствительное место?

Не в состоянии выдавить из себя ни одного связного слова, он кивнул, что-то прохрипев.

Медленно Хелен провела ладонью по его достоинству. Он заметил яркий голубоватый отблеск лунного камня на её кольце, символ того, что она принадлежит ему, когда её пальцы плавно скользнули к его мешочкам, подвешенным снизу. Она нежно взяла их в руку, будто они могли взорваться в любую минуту. Так и есть. Его тело было ничем иным, как сосудом, переполненным желанием, готовым сдетонировать. Какая-то первобытная часть его мозга испытывала непристойное удовольствие от странной сцены: светловолосая нимфа ласкает его член. Контраст между изяществом и грубостью отзывался в нём на самом примитивном уровне.

Обхватив его плоть у основания, Хелен провела рукой по всей длине. Большой палец нащупал обнажившуюся головку и провёл по ней лёгкими круговыми движениями, у Риса посыпались икры из глаз, и на какое-то время он перестал видеть. Где-то в глубине таза он почувствовал пульсацию, предупреждающую, что до полной разрядки оставались считанные секунды. Застонав, Рис попытался убрать её руки.

— Хватит… нет… милая…

Но она только наклонилась ближе, нежно щекоча его плоть дыханием. Хелен поцеловала её, задержавшись губами на влажной головке. Ответная реакция повергла Риса в шок, чуть не прикончив. Тяжело дыша, он отстранился и повалился на живот на кровать, лихорадочно заставляя ощущения утихнуть. Он с усилием втягивал воздух, его грудь тяжело поднималась и опускалась.

— Хелен, — пробормотал он, яростно вцепившись в постельное бельё. — Боже, Хелен.

Рядом с ним почувствовалось шевеление, матрас слегка просел под её весом.

— Тебе понравилось? — осторожно спросила она.

Его бурный утвердительный ответ потонул в простынях.

— О, хорошо, — произнесла она с облегчением. Через мгновение он почувствовал, что Хелен взбирается на него сверху. Она сняла ночную рубашку и по-кошачьи накрыла его своим обнажённым телом. Рис напрягся, тая под её соблазняющим весом. Шелковистая женская кожа… округлая форма груди… небольшой островок кудряшек, дразнящий его спину.

— Я разговаривала с Кэтлин, — сказала она, её дыхание шевелило волоски на его затылке. — Она объяснила кое-какие тонкости отношений в браке, о которых, по её мнению, мне стоит знать. — Рис вздрагивал и поёживался, а она извивалась, пытаясь, как можно теснее слиться с его мускулистым телом.

— Хелен. Замри.

Она тут же перестала двигаться.

— Тебе не комфортно, когда я лежу сверху?

— Нет, я просто пытаюсь не кончить.

— О, — Хелен прижалась щекой к его затылку. — Некоторые мужчины могут сделать это не один раз, — услужливо подсказала она.

Несмотря на неослабевающее возбуждение, Рис ухмыльнулся, уткнувшись в матрас.

— Как хорошо ты осведомлена, cariad.

— Я хочу знать всё, что полагается любовнице, чтобы тебя удовлетворять.

Рис осторожно повернулся на бок, позволив ей соскользнуть с его спины и накрыл своим телом. Его руки обхватили голову Хелен, её серебристо-светлые волосы струились сквозь его пальцы.

— Родная, — сказал он, — даже не волнуйся об этом. Всё в тебе меня восхищает.

Она отвела глаза.

— Я уверена, ты найдёшь какие-нибудь недостатки.

— Надеюсь. Если бы у тебя их не было, то мои бы вывели нас из равновесия.

— Я уравновешу твои, — заверила она с налётом иронии, которую он никогда не слышал раньше.

— Если ты имеешь в виду свою застенчивость, — ответил Рис, — ты научишься её преодолевать. — Он толкнул бёдра вперёд, прижимаясь ими к ней. — Только посмотри, как далеко ты со мной зашла.

Хелен рассмеялась, покраснев с головы до пят. Она провела рукой по его боку и скользнула между их телами.

— Как называется эта часть? — спросила она, снова обхватив его плоть. — Как ты её зовёшь?

— Твоя невестка не озвучила этого в своей лекции?

— Она рассказала об английских названиях, — призналась Хелен. — Но я хочу знать о валлийских.

— Вот значит как ты собираешься изучать язык? — спросил он, изображая притворное неодобрение. — С помощью непристойностей.

— Да.

Рис улыбнулся и поцеловал её.

— Имей в виду, любовные термины большинства валлийцев напоминают руководство по сельскому хозяйству. Название у мужского естества — goesyn. Стебель.

Она повторила слово по слогам, её пальцы поглаживали его плоть с нежностью, сводящей с ума.

— Когда мужчина входит в женщину, — продолжил он, его дыхание становилось тяжелее, — тогда говорят, он dyrnu. Молотит. — Рис начал целовать её вдоль тела, смакуя вкус тёплой кожи со слабым привкусом тальковой пудры. Слегка подув на кудряшки, оберегающие вход в её лоно, он пробормотал: — Это — ffwrch. Борозда, которую надо вспахать. — Он склонился над ней так, чтобы она почувствовала кончик его языка, пробегающего по невинно сомкнутым лепесткам. Её бёдра подрагивали по обе стороны от его головы. — А эта часть называется, — он замолчал, погружаясь глубже, отыскав бутон, укромно спрятанный под складкой плоти, — сhrib, кусочек медовых сот. — Он вернулся к делу, щекоча маленькую вершинку, пока та не пробудилась, накалившись, и он смог отчётливо различить её кончиком языка.

Рис медленно продолжал лизать и дразнить Хелен, а она извивалась под ним. Он растворился в ней, все его чувства сосредоточились только в этой комнате и в этой постели. Как же прекрасно была сложена Хелен, с её перламутровой кожей, ладошками и ступнями, мягкими, словно кошачьи лапки. Каждая часть её тела откликалась на его ласки, пальцы на ногах непроизвольно растопырились, когда он поцеловал изгиб стопы, нога вздрогнула, когда его язык пробежал под коленом.

Приподнявшись над ней, он осторожно распределил свой вес и расположил член у изящного входа, позволяя ей ощутить, что ожидает её дальше. Она выглядела сбитой с толку, раскрасневшейся, на шее отчётливо пульсировала жилка.

— Хочешь меня, Хелен?

— Да, да.

Боясь причинить ей вред, слишком резко вонзившись в неё, он пригвоздил её извивающиеся бёдра и прошептал, чтобы она замерла, ему необходимо было медленно в неё войти. Её плоть была влажной, но тугой, отказываясь так просто уступать. Хелен обняла его за шею, задыхаясь, и издавала тихие звуки, пока он протискивался внутрь лёгкими толчками, с каждым разом продвигаясь всё глубже. Рис целовал её губы, шею. Его голову наводнили мысли об их первом разе и о том, как он причинил ей боль и, как сильно ему хочется, чтобы сейчас всё прошло хорошо.

Проскользнув в последний раз на дюйм, он остановился и с интересом уставился на неё. Её кожа покрылась испариной и блестела, глаза мерцали. Хелен была ожившей фантазией из мифа, прекрасным потерявшимся ангелом, упавшим с небес в его объятия. Он проник глубже в колыбель её бёдер, наслаждаясь ощущением дрожащего тела под ним, воздух стелился по его разгорячённой спине, словно прохладный шёлк. Его рот прошёлся по изгибу её груди, его уши возбуждал звук гортанных стонов Хелен. Поигрывая грудями, он обхватил их ладонями, приподнимая и дразня, покусывая вершинки.

— Когда я буду входить в тебя, cariad, — прохрипел он, его рука скользнула под её ягодицы, — приподнимай бёдра вот так. — Он подтолкнул Хелен вверх, медленно вонзаясь в неё. Не спеша он отступил и опять продвинулся вперёд, она беззастенчиво дёрнулась ему навстречу, и его тело охватило обжигающее пламя. Рис пытался восстановить дыхание. — Ага, вот так… моя хорошая девочка, моя… боже… ты меня убиваешь…

Он почувствовал, что Хелен упирается ногами, используя их, чтобы приподнимать бёдра, встречая каждый его толчок. Казалось, они не просто занимаются сексом, всё это было так ново, необузданно и прекрасно. Его плоть никогда раньше не была так возбуждена, так неистова от нужды. Рис чувствовал, как из него сочится удовольствие, а в это время он упорно вонзался в неё, неумолимо приближаясь к пику.

Но ему ещё не хотелось это заканчивать. Стиснув зубы, он умудрился остановиться. Хелен всхлипнула, извиваясь под ним.

— Погоди, — проговорил Рис.

— Не могу…

— Я хочу, чтобы ты остановилась.

— О, пожалуйста…

— Сейчас, через минуту.

Он пригвоздил её своим весом так, чтобы она не смогла пошевелиться.

— Это означает, никогда, — запротестовала она, и он неровно рассмеялся.

Когда Рис обуздал страсть, он постепенно начал заново ускорять ритм, в спине сосредотачивались электрические разряды. Он останавливался через каждые несколько минут, замирая, глубоко погружаясь в неё, позволяя своему желанию поутихнуть, прежде чем опять начать двигаться. Её стоны становились громче, движения более требовательными. Рис увидел точный момент, когда она потеряла над собой контроль, её глаза закрылись, а по лицу растёкся густой румянец.

Он просунул руки под её колени и прижал их к ней, бёдра Хелен приподнялись вверх, а ступни болтались из стороны в сторону, теперь он входил в неё ещё глубже, и она была полностью раскрыта для него, её тело поглощало его, ласково заявляя свои права. Сквозь стиснутые зубы Хелен резко вскрикивала, Рис завладел её ртом, насильно разжимая губы и вкушая вырывающиеся звуки. Когда она достигла наивысшего пика, её тело задрожало, и это было всё, что он мог выдержать, электрический разряд вырвался наружу и пронзил его череп. Он начал извергаться внутри неё, изливая всю свою сущность, а она вырывала каждую каплю в нескончаемом потоке блаженства.

Потрясённый силой своей разрядки он опустил её ноги и навис над ней, тяжело дыша. Её руки крепче обхватили его спину, вынуждая опуститься ниже, пока они не прижались друг к другу, словно страницы в книге. Он хотел остаться так навсегда, слившись воедино, а она ласкала бы его плоть своим лоном. Вместо этого, он из последних сил, выскользнул из неё и рухнул на бок.

Через некоторое время Хелен молча покинула постель, вернувшись назад с отрезом ткани, смоченным в умывальнике в углу комнаты. Она начала нежно водить им вокруг его плоти, Рис, повернувшись на спину, заложил руки за голову и стал с наслаждением наблюдать за её действиями.

— Никто и никогда не доставлял мне такого удовольствия.

Остановившись, она косо ему улыбнулась. Закончив манипуляции, Хелен отложила ткань, потушила ламу и забралась обратно в кровать. Он накрыл их обоих покрывалом и устроил Хелен у себя на плече.

Хелен прильнула к нему.

— У тебя было много женщин? — рискнула она задать вопрос.

Рука Риса скользнула по мягкой линии изгиба её спины, размышляя над ответом. Как много, может мужчина рассказать своей жене, будущей жене, о женщинах, которые были до неё?

— Это имеет значение? — выкрутился он.

— Нет. Мне просто любопытно, как много у тебя было любовниц.

— Универмаг всегда был самой требовательной любовницей.

Она прижалась поцелуем к его плечу.

— Наверно, ты терпеть не можешь, быть вдали от него.

— Даже в половину не так сильно, как терпеть не могу, быть вдали от тебя.

Всё ещё продолжая его целовать, Хелен улыбнулась.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Если ты имеешь в виду привычное понимание таких отношений, когда мужчина покупает женщине дом и оплачивает её счета, то у меня была только одна любовница, и это продлилось год, — после паузы он откровенно признался: — Мне чуждо платить женщине за время, проведённое в её компании, как в постели, так и вне её.

— Тогда зачем ты это делал?

Он неловко пожал плечами.

— Другие мужчины моего положения имеют содержанок. Деловой партнёр познакомил меня с этой женщиной после того, как её предыдущие отношения окончились. Ей нужен был покровитель, а мне она понравилась.

— Ты начал испытывать к ней чувства?

Рису было несвойственно копаться в прошлом или обсуждать свои чувства по этому поводу. И он не мог понять, какой мог выйти толк, если озвучить ей свои слабости. Но так как Хелен молчала, ожидая ответа, он продолжил:

— Я так никогда и не узнал, была ли её привязанность искренней или это входило в счёт. Не думаю, что даже она знала наверняка.

— А ты хотел, чтобы её чувства были настоящими?

Он тут же покачал головой. Её рука поглаживала его грудь и живот, момент был таким безмятежным, и он вдруг понял, что рассказывает ей больше, чем планировал.

— От случая к случаю у меня бывали любовницы. Эти женщины не хотели быть в чьём-то услужении и иногда предпочитали дикарей.

— Дикарей? — озадаченно переспросила Хелен.

— Представителей низших классов, — объяснил он. — Грубиянов в постели.

Её рука замерла на его груди.

— Но ты нежен.

Рис разрывался между желанием улыбнуться и чувством стыда, вспоминая некоторые особенно шокирующие эпизоды из прошлого.

— Я рад, что ты так считаешь, cariad.

— И ты не из низших классов.

Хелен опять начала выводить невидимые узоры на его груди.

— Но чертовски точно, что не из высших, — иронично возразил он. — Нас называют «тресковой аристократией». Те, кто сколотили состояние, занимаясь бизнесом, но по рождению простолюдины.

— Почему тресковой?

— Раньше так называли богатых торговцев, которые осели в американских колониях и поднялись на продаже трески. А теперь так называют всех успешных дельцов.

— Их ещё называют нуворишами, — добавила Хелен. — Конечно, под этим не подразумевают комплимент. А следовало бы. Человеком, добившимся успеха своими силами, стоит восхищаться. — Почувствовав его беззвучный смешок, она настойчиво повторила: — Так и есть.

Рис повернул голову и поцеловал её.

— Нет нужды льстить моему самолюбию.

— Это не лесть. Я считаю, что ты удивительный.

Несмотря на то, думала ли она так на самом деле или Хелен просто играла роль преданной жены, слова были, словно бальзам на израненную душу. Боже, он нуждался в них, всегда нуждался. Её изящное молодое тело прижалось к нему, и она нерешительно водила руками по его телу. Он лежал неподвижно, позволяя ей проводить исследования, удовлетворяя любопытство.

— А была когда-нибудь женщина, на которой ты думал жениться? — спросила она.

Рис заколебался, не желая раскрывать прошлого. Но Хелен уже пробила брешь в его броне.

— Была одна девушка, которая мне очень нравилась, — признался он.

— Как её звали?

— Пегги Гилмор. Её отец был мебельщиком, поставляющим свои изделия в мой универмаг. — Он порылся в нежеланных воспоминаниях, выуживая призрачные образы, слова, оттенки чувств. — Симпатичная зеленоглазая девушка. Я за ней не ухаживал… дело никогда так далеко не заходило.

— Почему нет?

— Я знал, что мой хороший друг Йоан, был в неё влюблён.

Хелен закинула на него свою изящную ножку, теснее в него вжимаясь.

— Это же валлийское имя?

— Ага. Семья Йоана, Крю, жили на Хай-Стрит, неподалёку от магазина моего отца. Они изготавливали и продавали рыболовные снасти. У них в окне стояло огромное чучело лосося, — он слегка улыбнулся, вспоминая, как восхищался витриной магазина, с выставленными в ней чучелами рыб и рептилий. — Мистер Крю уговорил моих родителей, чтобы я брал уроки чистописания вместе с Йоаном два раза в неделю днём. Он убедил мать с отцом, что если я буду уметь разборчиво писать, это поможет их бизнесу. Годы спустя, когда я начал расширять свой магазин, то нанял Йоана в качестве специалиста по товарам. Он был прекрасным, честным человеком, на вес золота. Я не мог винить Пегги в том, что она предпочла его мне… Я никогда не любил её так, как он.

— Они поженились? Он всё ещё работает в универмаге?

Как и всегда, когда он вспоминал Йоана, на него накатило мрачное настроение. Рис сожалел о том, что упомянул его и Пегги, ему не хотелось, чтобы прошлое вмешивалось в их с Хелен настоящее.

— Давай не будем больше об этом говорить, cariad, это не очень приятная история и рассказ раскроет во мне худшее.

Но Хелен была намерена выудить из него историю.

— Вы поссорились?

Рис раздражённо молчал, только мотнув головой в ответ. Он думал, что она отступит, но почувствовал, как её губы прижались к его щеке, а рука запуталась в его волосах и слегка обхватила голову. Молчаливое утешение было таким неожиданным, оно полностью подорвало его решимость.

Сбитый с толку, тем, что не мог от неё ничего скрывать, Рис вздохнул.

— Йона нет в живых уже четыре года.

Хелен тихонько лежала, обдумывая услышанное, и через мгновение снова поцеловала его, на этот раз в грудь. Там, где билось его сердце. «Чёрт», — подумал он, понимая, что собирается рассказать ей всё. Когда она вела себя подобным образом, Рис не мог установить между ними и малейшей дистанции.

— Они с Пегги поженились, — сказал он. — Какое-то время были счастливы. Из них вышла отличная пара, и Йоан сколотил состояние на своей личной доле в универмаге. Чего бы не захотела Пегги, он дарил ей всё, что душа пожелает, — Рис замолчал перед тем, как печально добавить: — кроме своего свободного времени. Йоан работал привычные для себя часы, надолго засиживаясь в универмаге после закрытия каждый день. Он слишком надолго оставил её одну. Мне следовало бы положить этому конец. Следовало сказать, чтобы он шёл домой и уделил внимание жене.

— Несомненно, это было не твоей заботой.

— Как друг, я мог бы ему об этом сказать. — Хелен склонила голову ему на грудь. — В нашем браке такой проблемы не будет, — пробормотал он. — Я не буду проводить в универмаге всё свободное время.

— Наш дом стоит рядом с магазином. Если ты засидишься допоздна, я просто приду за тобой.

Прагматичный ответ Хелен почти заставил его улыбнуться.

— Тебе не составит труда выманить меня с работы, — отозвался он, играя с её светлыми прядями, струящимися по его груди.

Хелен осторожно подтолкнула его продолжить:

— Пегги стала проявлять недовольство?

— Ага, ей нужно было больше внимания, чем мог позволить себе Йоан. Она ходила на светские мероприятия без него и, в конечном итоге, стала жертвой внимания мужчины, который её очаровал и соблазнил. — Рис замялся, ощущая то же удушающее чувство в горле, что и всегда, когда связывал эту историю воедино. Он заставил себя продолжить, раскладывая события, словно пасьянс. — Пристыженная и рыдающая Пегги пришла к Йоану и призналась, что ждёт ребёнка не от него. Он простил её и сказал, что останется с ней, ведь это его вина, из-за него она была так одинока. Мой друг пообещал признать ребёнка и любить его, словно родной отец.

— Как благородно с его стороны, — мягко сказала Хелен.

— Йоан был прекрасным человеком, которым мне никогда не стать. Он посвятил себя Пегги, находился с ней при любой возможности во время беременности, от начала шевеления ребёнка в её животе и до родов. Но что-то пошло не так. Схватки продлились два дня, и боль стала такой невыносимой, что пришлось ей дать хлороформ. Но это сделали слишком быстро, она плохо отреагировала и умерла в течение пяти минут. Когда ему рассказали, он потерял сознание от шока и горя. Мне пришлось отнести Йоана в его комнату.

Рис покачал головой, ненавидя воспоминания о своей собственной беспомощности, о всепоглощающей потребность всё исправить и то, как постоянно сталкивался с фактом, что ничего не может с этим поделать.

— Он потерял разум от отчаяния, — продолжил Рис. — Следующие несколько дней ему мерещились образы, он разговаривал с вымышленными людьми. Спрашивал, когда у Пегги закончатся роды, будто часы в его голове остановились в тот момент и их невозможно завести вновь. — Губы Риса изогнулись в безрадостной улыбке. — Йоан был другом, с которым я всегда делился, если у меня была проблема, которую я не мог решить, когда мне нужно было что-то обдумать. И я начал задумываться, не сошёл ли сам с ума: не раз ловил себя на мысли, что нужно обсудить это с Йоаном, и мы могли бы придумать, что делать. Вот только, он сам был проблемой. Он был сломлен. Я приводил к нему врачей. Священника. Друзей и родственников, кого угодно, кто мог бы до него достучаться, — Рис замолчал и сглотнул. — Через неделю после смерти Пегги Йоан повесился.

— О боже… — услышал он шёпот Хелен.

Они оба надолго замолчали.

— Йоан был для меня как брат, — в конце концов, сказал Рис. — Я всё ждал, когда воспоминания потускнеют. Когда время излечит. Но до сих пор этого так и не произошло. Мне остаётся только запереть эту боль внутри себя и не думать об этом.

— Я понимаю, — проговорила Хелен, будто действительно понимала. Её ладонь нежно описывала круги на его груди. — Ребёнок тоже умер?

— Нет, выжил. Девочка. Семья Пегги не захотела брать её к себе, в свете обстоятельств происхождения ребёнка, так что они отослали дочь к родному отцу.

— И ты не знаешь, что сталось с ней дальше?

— Мне абсолютно плевать, — сказал он с горечью в голосе. — Она дочь Альбиона Вэнса.

На Хелен напало какое-то странное оцепенение, словно из неё выдернули душу. Она неподвижно лежала рядом с ним, мысли роились, будто мошки в темноте. Почему ей раньше не пришло в голову, что её мать, возможно, была не единственной женщиной, которую Вэнс соблазнил и покинул?

Несчастный, нежеланный ребёнок, сейчас девочке было четыре года, что сделал с ней Вэнс? Принял ли?

Почему-то Хелен так не думала.

Неудивительно, что Рис его ненавидел.

— Мне жаль, — тихо сказала она.

— Почему? Ты здесь не причём.

— Мне просто… жаль.

Она почувствовала, как он напряжённо вздохнул, и её оцепенение смыла волна сострадания и нежности. Хелен безумно хотелось его утешить, утолить боль прошлого и ту, что ожидала впереди.

Огонь в камине потух, только красные угольки светились в ворохе залы, излучая тусклый, неясный блеск. Основное тепло исходило от большого, мускулистого тела рядом с ней. Она проложила путь вдоль его тела поцелуями и ласками рук. Рис лежал неподвижно, явно заинтригованный тем, что она намеревается делать дальше. Когда Хелен провела губами по его упругому прессу, он невольно сжался. Добравшись до его паха, она вдохнула интимный, мускусный аромат, он был немного терпким, и напомнил ей о плакучей берёзе и о сладости летнего луга. Коснувшись его плоти, она услышала тихое восклицание, и не выпускала её из рук, пока та не набухла.

Рис выдохнул какие-то умоляющие и подбадривающие слова. Наверное, он не осознавал этого, но они были произнесены на валлийском, и она даже не надеялась их понять, но они прозвучали так безмерно благодарно, что Хелен наклонилась и поцеловала его так же, как сделала это немногим раньше. Его бёдра непроизвольно дёрнулись, и он застонал, будто от боли. Хелен замешкалась. Трясущейся рукой он погладил её волосы, что, казалось, было одновременно мольбой и благословением. Осмелев, она обхватила его достоинство губами и медленно двинулась вверх по его длине, ощущая солоноватый привкус. Рис напрягся, словно под пытками и ахнул, когда она повторила действо.

В следующий момент он перекатил Хелен набок, устроившись сзади, словно они были парой ложек. Его мускулистая рука обхватила её колено и приподняла вверх, она насторожилась, с удивлением почувствовав, что он входит в неё. Рис целовал её шею и бормотал слова на валлийском, лаская слух. Его рот отыскал уязвимое местечко у неё за ушком, зная, что это было особенно чувствительным местом. Хелен бессильно расслабилась, когда он расположился по центру сзади неё и уверено вонзился внутрь, проникновение под таким углом дразнило новые потаённые места. Положив её ногу поверх своей, он скользнул рукой между бёдер Хелен.

Издавая стоны, она поддалась заданному им ритму, её повсюду окружала его мощь, его жизненная сила утопала глубоко внутри неё. Толчки становились всё настойчивее, обостряя ощущения до невиданных высот, казалось, удовольствие настигло её со всех сторон. На Хелен обрушился обжигающий прилив, а затем ещё один, мощнее предыдущего. Она повернула голову и вцепилась зубами в его крепкую, мускулистую руку, пытаясь заглушить крики. Её шею опалило его быстрое дыхание, и она почувствовала его зубы и щетину на своей нежной коже. Судорожно извиваясь, она заставила свои бёдра опускаться навстречу ему, вбирая всю его длину, и он излился внутри неё с яростным стоном, оставаясь глубоко в ней.

Они застыли, медленно расслабляясь. Когда Хелен наконец смогла пошевелиться, она опустила ногу на кровать. Её тело обмякло и отяжелело, переполненное удовольствием. Глубоко внутри неё, где всё ещё оставался Рис, она чувствовала настойчивые удары пульса и не могла сказать наверняка, чей он был.

Его рука легко прошлась по её телу, лаская бедро и талию. Хелен затрепетала, когда он нежно прикусил мочку её уха. Он приподнял ноги, и волоски на них приятно оцарапали её кожу.

— Ты забыл говорить на английском, — лениво сказала она, через мгновение. — В процессе.

Его губы играли с её ухом.

— Ты совсем свела меня с ума, я бы не смог сказать тебе и собственного имени.

— Ты не думаешь, что нас мог кто-нибудь услышать?

— Подозреваю, что неспроста мне дали комнату вдали от спален членов семьи.

— Возможно, они боялись твоего храпа, — беспечно предложила она и замолчала. — А ты храпишь?

— Не думаю. Ты мне и расскажешь.

Хелен уютнее устроилась в его объятиях. Вздохнув, она сказала:

— Нельзя, чтобы меня обнаружили горничные, когда придут утром разжигать камин. Мне следует вернуться в свою комнату.

— Нет, останься, — его руки крепче сжали Хелен. — Я рано разбужу тебя. Никогда не просыпаюсь позже рассвета.

— Никогда? Почему?

Прижимаясь губами к её шее, он улыбнулся.

— Это из-за того, что меня растили сыном бакалейщика. Мой день начинался с первыми лучами солнца, я доставлял коробки с заказами семьям по соседству. Если я был достаточно быстр, то мог передохнуть пять минут и сыграть с друзьями в стеклянные шарики, перед тем как отправиться обратно в магазин. — Он усмехнулся. — Каждый раз, когда мать слышала звон этих шариков в моём кармане, она их забирала и давала мне затрещину по голове. «Для игры нет времени, когда дел невпроворот», — говорила она. Так что я начал их заматывать в носовой платок, чтобы их было не слышно.

Хелен представила, как нескладный мальчик спешит по своим утренним заданиям с запретными шариками, спрятанными в кармане. В её груди расцвело безмерное счастье, которое почти граничило с болью.

Она любила его. Любила мальчика, которым он когда-то был, и мужчину, которым он стал сейчас. Она любила его внешность, запах и вкус, очарование грубого акцента, болезненную гордость и непоколебимую силу воли, благодаря которой он поднялся до таких высот в своей жизни, и ещё тысячи других качеств, которые делали его таким выдающимся. Развернувшись в его объятьях, Хелен прижалась к нему так крепко, как только могла, и нехотя провалилась в беспокойный сон.