Взрослые

1

Мэтт знал о предстоящей поездке уже пару месяцев, но решился рассказать о ней только сейчас.

Он ничего не скрывал от Алекс, просто относился к трудным разговорам так же, как к своей почте.

Увидев под дверью письмо, Мэтт перешагивал через него, а если конвертов было слишком много, рассовывал их по всем углам. За плитой, на книжных полках — письма валялись всюду, куда он мог дотянуться, и, что самое главное, он даже не собирался их читать.

Такой у него был способ избавляться от неотложных дел. Если же отправитель упорствовал и присылал еще одно письмо, Мэтт выражал (и, как Алекс успела понять, действительно чувствовал) крайнее изумление тем, что проблема не разрешилась сама собой.

Через пару недель после того, как Мэтт переехал к Алекс, в доме скопились кипы писем.

Наткнувшись раз или два на конверты в самых неожиданных уголках, как-то вечером Алекс собрала все найденные письма вместе.

И одно за другим выложила их от входной двери до кухонного стола, как дорожку из хлебных крошек в сказке про Гензеля и Гретель.

Она была в спальне, когда вошел Мэтт в обнимку с целой грудой писем:

— Ал, все это мне? Неужели?

— Я сложила все письма вместе, чтобы тебе было проще их разобрать.

Мэтт пожал плечами, и груда покачнулась.

— Не понимаю, зачем нужна почта. Кто в наше время читает бумажные письма?

Через пару недель конверты снова торчали из каждой щели.

Тем вечером, когда Мэтт рассказал о поездке, Алекс приготовила пирог — настоящий пирог, целиком и полностью. Разве что кроме теста: Алекс ведь не машина времени. В свои тридцать семь она по-прежнему чувствовала, что готовить еду — это настоящее событие; и она заслуживает награду, если делает что-нибудь посерьезнее кукурузных хлопьев с молоком.

Мэтт вошел, когда Алекс уже мыла чашки. Он задержался в дверях, как если бы от нечего делать спустился на нижний этаж и не мог решить, остаться или уйти.

— Знаешь, что я ответил Клэр по поводу Рождества?

— Нет, — Алекс мельком оглянулась.

— Разве я не говорил об этом? — он сделал круглые глаза.

— Нет, не говорил.

Мэтт сдул прядь волос со лба, он делал это по сто раз на дню. Его темные волосы были очень густыми для мужчины под сорок, и Алекс подозревала, что он специально старался это подчеркнуть. Была ли у него эта привычка раньше? Алекс хотела бы спросить об этом у кого-нибудь, кто знает Мэтта дольше, чем она. Едва ли это важно, но Алекс — ученая. Как только появляется гипотеза, ее следует проверить. Алекс любила, чтобы факты были ясными и четкими.

— Боже, Ал, до чего я бестолковый.

Чтобы не отвечать, Алекс вертела в руке стакан, высматривая мыльные разводы.

Мэтт все еще стоял в дверях позади нее, но вдруг сделал шаг и погладил ее по руке:

— Я просто не знал, как рассказать тебе. Думал, будешь кипятиться.

Отметив плавный переход от «я думал, что уже говорил» к «я не знал, как рассказать», Алекс сняла резиновые перчатки и шлепнула их на сушилку для посуды. Она обернулась к Мэтту:

— Я буду кипятиться?

Мэтт поманил ее к себе и обнял за талию:

— Разумеется, вполне справедливо кипятиться, — он поцеловал ее в лоб. — Даже праведно кипятиться, я бы сказал. А не сходить с ума, как некоторые.

Это не предвещало ничего хорошего.

— Продолжай.

— Ты знаешь, я не встречал Рождество со Скарлетт с тех пор, как мы с Клэр расстались.

Алекс кивнула:

— Скарлетт приедет на Рождество к нам? Было бы неплохо.

— Не совсем… Клэр хочет, чтобы мы вместе поехали куда-нибудь на уик-энд.

Алекс помолчала, чтобы осмыслить как следует:

— Мы вместе?

— Да, вместе. Ты и я. Она и Патрик. И Скарлетт — наш почетный гость.

Алекс уставилась на Мэтта. Жестом она пригласила его сесть за стол. Это был не тот разговор, который можно вести стоя в дверях. Ей вообще не хотелось говорить об этом, но раз уж пришлось, то для начала было бы неплохо сидеть с Мэттом лицом к лицу.

— Есть такой туристический парк в Северном Йоркшире — «Хэппи Форест», — Мэтт оперся на спинку стула, как будто не мог усидеть на месте. — На Рождество они из кожи вон лезут, чтобы устроить праздник. Олени в гирляндах, искусственный снег. Эльфы Санта-Клауса бродят по лесу и распевают рождественские песни.

Алекс посмотрела на полку с винами, но заставила себя отвести взгляд. Она старалась не раздражаться. Злость — первый шаг к потере здравомыслия, а это — личное и профессиональное поражение.

Она присела на стул, и тот скрипнул.

— В это Рождество? Ты хочешь сказать, уже через месяц?

Мэтт опустился на стул рядом. Он взял ее ногу в пятнистом носке и положил себе на колени.

— Мы ведь обсуждали это, разве нет? — он погладил ее ступню. — Как здорово будет, если Скарлетт проведет Рождество вместе со мной и с Клэр.

— Но мы не обсуждали это так, не обсуждали это всерьез.

Мэтт посмотрел на ее ногу.

— Разве?

— Мы просто хвастались друг перед другом, какие мы взрослые и ответственные люди. Это был несерьезный разговор.

— Для меня — серьезный.

Алекс почувствовала, что сердце ее смягчилось. Милый Мэтт, он думал, что эта идея — действительно хорошая. Мэтт, который в свои тридцать восемь наконец смирился, что не станет знаменитым диджеем. Который недавно купил себе скейтборд и уверял, что построит во дворе площадку для скейтбординга (Алекс даже не возражала, зная, что до этого дело все равно не дойдет).

Мэтт, который думал, что разговор будет не таким трудным, если гладить Алекс по ноге.

Она опустила глаза:

— Мы хотели разве что поужинать вместе. Я уверена, мы не говорили о том, чтобы провести совместно целый уик-энд, — Алекс продолжала разглядывать свои ногти. — Клэр не может всерьез полагать, что это хорошая идея. Она же умная женщина.

— Она говорит, мы поладим. Ты ей нравишься.

— Она мне тоже, — торопливо сказала Алекс. И тут же спросила: — Ты сказал ей, что я согласна?

Мэтт, казалось, полностью сосредоточился на ее ноге. Он наклонил голову, и челка закрыла его лицо.

«„Шторы“, — подумала Алекс. — Так называли эту стрижку в начале девяностых. Тогда она больше подходила эпохе — и возрасту людей, которые ее носили».

— Прости, мне казалось, мы уже обсуждали поездку. Извини. Можем придумать предлог и отказаться. Работа. Семейные проблемы, — Мэтт вопросительно поднял глаза. — Смерть бабушки?

— Я спрашиваю, сказал ли ты ей, что я согласна? Мэтт виновато улыбнулся.

— А что думает Патрик? Разве он не собирался встретить Рождество в Ноттингеме со своими детьми?

— Они уже подростки. Клэр говорит, они его терпеть не могут.

Алекс вдохнула поглубже:

— Так что же? Поездка уже забронирована?

— Уверен, можно вернуть деньги. Но ты же знаешь Клэр, у нее все четко. Если она что-то вбила в голову, то ничего не поделать, — Мэтт сокрушенно покачал головой. — Думаю, она уже чемоданы собирает.

Алекс сжала губы:

— Другие тоже так делают? Проводят праздники со своими бывшими и их новыми семьями?

Мэтт пожал плечами:

— Какая разница?

— Если мы все отменим, то виновата буду я.

— Я тебя насильно никуда не тащу, Ал, — Мэтт приподнял ее ногу и со стуком опустил на пол, будто согнал с колен кошку. — Если ты и правда не хочешь ехать, то давай не поедем. — Он помолчал. — Я не поеду без тебя, это было бы странно.

— Да уж, суперстранно.

— Ты же говорила, что вы с Клэр наверняка бы подружились. Если бы встретились в других обстоятельствах.

«Да, говорила, — подумала Алекс. — Но вырывать слова из контекста нечестно. Нельзя смешивать серьезный, ответственный разговор и пустую ванильную болтовню».

Мэтт положил руки на стол.

— Я очень хочу провести этот праздник со Скарлетт. Ей уже семь лет, Ал. Последний раз, когда мы встречали Рождество вместе, ей было четыре.

— Конечно, Скарлетт важнее всего. Но разве нельзя просто пригласить ее к нам?

— Клэр — ее мама. Не могу же я забрать у нее Скарлетт на Рождество. Это было бы нехорошо.

Алекс закрыла глаза. В одной этой нелогичной фразе Мэтт виден весь, как он есть. Раздражающе великодушный и готовый помочь.

Она открыла глаза и посмотрела на грязную посуду в раковине. Может быть, не всегда готовый помочь. Но что касается таких — неправильных, как ей казалось, — вещей, он всегда рад побыть рыцарем.

Алекс внимательно посмотрела на него:

— Ты хорошо все обдумал?

— Что обдумал? — он озадаченно скривил рот.

— Ну, не знаю. Разве тебя ничего не смущает? Вообще? Нам не будет с ними неловко?

— С чего бы это?

Алекс посмотрела в окно. Во дворе мигал огонек сигнализации, и его свет выбивал из темноты сада застывшие картинки.

Вспышка. Закоптелые бельевые веревки. Вспышка. Ржавый садовый стул со сломанной ножкой. Вспышка. Тигр в плаще — марионетка, брошенная на дорогу, запачканная и выцветшая от грязи, — ее забыла подруга, которая приходила в гости с ребенком.

Алекс повернулась к Мэтту. Она была решительно против того, чтобы относиться к мужчине как к младенцу. Многие ее подруги обращались со своими бойфрендами так, будто те — криворукие и беспомощные муженьки из рекламы стирального порошка. Но иногда даже ей было трудно избежать этого. Алекс не выносила, когда Мэтт разговаривал с ней как с женушкой из телерекламы, которая, уперев руки в боки, читает ему лекцию о средствах для мытья посуды.

Алекс чуть наклонилась вперед, не сводя глаз с Мэтта:

— Что ты думаешь — только честно, — что ты думаешь о Рождестве, которое мы проведем с твоей бывшей женой?

— Все кажется запутанным, только если много думать об этом, Ал. Путаница только в голове.

— Никаких предчувствий или затаенных обид?

Мэтт задумался.

— Да нет, ничего такого.

— Тебе точно больше нечего добавить? Это последняя страница в твоей книге? Музыка кончилась, пластинка доиграла и все окей?

Мэтт откинулся на спинку стула.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — добавила Алекс. — Многим такая ситуация показалась бы сложной.

«Например, мне, — подумала она, — мне уже сложно».

Мэтт помолчал, обдумывая ее слова.

— Я не чувствую к Клэр ничего. Ни любви, ни ненависти, — сказал он наконец. — Она просто… Для меня она просто мама Скарлетт. И мы должны с ней поладить, потому что она — мама Скарлетт.

— Разумеется, — Алекс потерла ступней о ножку стола. — А Патрик? Тебе хочется проводить с ним выходные?

— Уверен, он нормальный парень.

— А как же его «черная дыра антиличности»?

— Слушай, я же просто паясничал. Клэр он нравится, а она в мужчинах знает толк. — Мэтт увидел выражение лица Алекс и, протестуя, поднял ладони: — Нет, только не сегодня. Извини, Ал. Не смешно.

Он поднялся со стула.

— Обдумай все хорошенько. Что бы ты ни решила, это будет правильно. Просто позови меня, когда что-то надумаешь.

И помчался вверх по лестнице, оставив Алекс с горой грязной посуды.

Алекс спустила из раковины еле теплую воду и снова открыла кран.

Вода была слишком горячей, но она не стала ее разбавлять. Лучше обжечь ладони, чем чувствовать эту смутную тревогу в животе.

Алекс захотелось поскорее оказаться на работе. В университетской лаборатории было бы легко забыть этот разговор: слишком много надо прочитать отчетов и изучить образцов. Алекс могла работать часами. Лишь изредка она поднимала голову и смотрела на деревья за окном, потом — вниз, на свои ноги в кроссовках на протертом полу, замечала металлический голос радио и вспоминала, что в мире есть что-то еще, кроме клеток, взятых у больных диабетом.

Но дома все было иначе. Дома Алекс оставалась со своими мыслями наедине.

Конечно, она могла отказаться от поездки. Но это тоже был не лучший вариант.

Она бы почувствовала себя мелочной и ревнивой, а ведь она так добросовестно, так тщательно избегала этих чувств. Алекс вполне мирилась с тем, что Мэтт дружил со своей бывшей женой. Другая женщина на ее месте этого так просто не оставила бы.

При случае Алекс старалась компенсировать свои эмоции. Целовала Клэр в щеку, если они с Мэттом заходили навестить Скарлетт. Всегда делала ей комплименты, хвалила платье или прическу. У всех есть прошлое, и в их отношениях с Клэр не могло быть ничего личного. Личное — неприлично.

Алекс пыталась оттереть пригоревшую форму для пирога.

Хотя до Рождества оставался всего месяц, Алекс до сих пор не думала, как его провести. Можно было бы навестить ее родителей или родителей Мэтта — все равно. Рождество ее не касалось. Просто пара лишних дней, когда лаборатория закрыта.

Но о таком, о таком она и подумать не могла.

И Мэтт так долго держал поездку в секрете!

Алекс не понимала, как он с этим справлялся. Мысленно отсеивал новости, которые не стоит сообщать? Или просто оттягивал неизбежное?

Алекс не могла проверить свои гипотезы, и это еще больше ее расстраивало. Мэтт мог легко сбить ее с толку, сделать так, чтобы она незаметно для себя с ним согласилась. Вероятно, именно благодаря этой способности он вполне преуспевал в сфере продаж, несмотря на неоднозначную, с точки зрения Алекс, профессиональную этику.

Алекс вытерла тарелку и поставила ее в сушку. Сверху донесся скрежет: Мэтт двигал стул.

Притворяется, что занялся своими делами. Как будто дает ей время спокойно поразмыслить, а на самом деле просто боится попасть под руку.

Вымыв посуду, Алекс посмотрела в интернете фотографии заколдованного леса — так ей теперь хотелось называть это место.

Судя по картинкам, он был не такой уж и заколдованный. Там, конечно, светили волшебные фонарики и лежал искусственный снег, но при этом было слишком много пластиковых оград и запрещающих табличек, так что в целом все это не очень походило на сказку.

Алекс отложила ноутбук. Она снова сделала усилие, чтобы не смотреть на полку с винами.

— Не глупи, — бывало, говорила она Мэтту, когда тот предлагал убрать алкоголь из дома. — Никто не придет к нам в гости, если нечего выпить. — Но иногда по вечерам она чувствовала, как вино ее притягивает. Как и сегодня. И тяжесть незаконченного разговора многократно усиливала это чувство.

Мэтт ждет, что она сделает выбор уже сейчас. Сам он избегал разговора неделями, но от нее требует решительности. За те два года, что они провели вместе, у них появилось негласное правило: последнее слово всегда остается за Алекс.

Может, закатить ссору? По крайней мере, это отвлечет ее от мыслей об алкоголе. Но ругаться с Мэттом из-за его бывшей жены… Алекс была выше этого. И не собиралась портить себе настроение. Нет. Она не будет спорить с Мэттом. Это даже не обсуждается.

А значит, она действительно поедет с ними в этот дурацкий лес.