Заговор орлов

Глава 10

(Рейн)

Фронтон держался изо всех сил, в то время как дерево, сжатое в его белеющих пальцах, выгибалось и вращалось.

«Чья это была тупая, дерьмовая идея?»

«Вам действительно нужен ответ, сэр?» — Атенос ухмыльнулся с носа низкой плоской лодки, где он стоял, смело приняв позу, напоминающую великого Колосса, и, казалось, не обращая внимания на крен судна при каждом вздымающемся впадине или пике бурлящей поверхности. Дождь, теперь уже непрерывный поток воды, обрушивался на их тела, отскакивая от металла доспехов и пропитывая каждый дюйм одежды.

« Но мне не следовало приходить. Ты вполне мог бы сделать это и без меня».

«Я думаю, в конце концов, было бы лучше, если бы вы это сделали, сэр».

Фронтон поднял взгляд от поручня и заметил, как взгляд огромного галльского центуриона многозначительно метнулся мимо него к корме судна. Доверившись Фортуне и высвободив из корпуса судна свою цепкую, похожую на клешню руку, Фронтон обернулся, обведя взглядом дюжину других судов небольшой, разрозненной флотилии, прежде чем остановиться на фигуре в хвосте: объекте презрительного взгляда Атеноса.

Трибун Менений из Четырнадцатого легиона сидел один на скамье, остальные держались от него подальше – возможно, из уважения к его званию, хотя Фронтон в этом почему-то сомневался. Молодой, щеголеватый трибун выглядел совершенно подавленным и немного испуганным.

Фронтон снова проклинал свою судьбу за то, что ему достался этот никчёмный мерзавец в качестве второго командира. Легко было бы обвинить Планка, легата Четырнадцатого, но в глубине души Фронтон понимал, что это всего лишь признак утраты кулона Фортуны.

План был достаточно прост: взять лодки, подаренные убиями, и использовать их для переправы небольшого отряда вниз по реке, скрывшись из виду, а затем скрытно продвинуться по восточному берегу и напасть на лучников, которые мешали строительным работам.

Простой.

Настолько просто, что любой мог бы это сделать.

В состав отряда вошла дюжина разведчиков-убиев, но основная часть экспедиции должна была состоять из людей Четырнадцатого: самих галлов, которые могли бы выдать себя за местных жителей во время скрытного подхода к разведчикам. Всё просто.

Пока Планк не вызвался возглавить миссию, учитывая, что именно его люди были выбраны. Фронтон на мгновение предчувствовал, как может развиваться атака под кретиническим руководством лишённого воображения легата Четырнадцатого. Эта картина была настолько ужасающей, что он обнаружил себя стоящим впереди и требующим, чтобы он возглавил атаку, ведь это была его идея. Планк был так возмущён, что чуть не выплюнул зубы, но Фронтон был непреклонен: его план, его ответственность.

Итак, обманом заставив себя присоединиться, он включил в состав отряда центурию своих людей из Десятого полка, на которых, как он знал, мог положиться. А именно, людей Атеноса, первой центурии второй когорты, многие из которых разделяли галльское происхождение своего командира. Это казалось единственно разумным решением.

Однако Планк всё ещё отказывался передать командование своими людьми своему брату-легату, и это назначение вызвало у Фронтона неприятные чувства. Менений, младший трибун, по всей видимости, не имевший боевого опыта, должен был сопровождать его в качестве второго командира.

Трибун поднял взгляд из-под промокшего бурого плаща, почувствовав на себе взгляды двух других офицеров. Он бросил на них недовольный взгляд, а затем снова опустил глаза, поднимая промокшие сапоги из трёх дюймов воды, заполнявшей дно лодки, – и это ещё одно чувство, от которого по спине Фронтона пробежал холодок.

Нравится ему это или нет, но он явно был в тягость с этим человеком. Стиснув зубы и затаив дыхание, легат Десятого легиона кивнул Атеносу и, покачиваясь, осторожно пробирался по широкой плоской лодке между легионерами, стиснутыми под дождём, изо всех сил стараясь удержаться среди других лодок, несмотря на невероятно сильное течение.

С огромным облегчением Фронтон добрался до места вокруг трибуны и опустился на скамью напротив. Менений поднял взгляд и попытался улыбнуться. Этот человек был похож на рыбу – на рыбу, выброшенную на берег, кисло подумал Фронтон. Легат с наигранным сочувствием улыбнулся своему заместителю.

«Ты и лодки не любишь?» — рискнул спросить он, прекрасно понимая, в сущности, причину нервозности этого человека, но предлагая ему выход.

Менений шмыгнул носом, и на кончике его носа, как у шестилетнего ребенка, образовалась капля слизи, отчего Фронтону одновременно захотелось вытереть ее и дать ему подзатыльник за ухо.

«Как только приземлимся, держитесь рядом со мной. Ваш лучший центурион в отряде — Канторикс. Я встречался с ним раньше и видел его в деле. Когда я отдам приказы, Атенос займётся своей центурией. Передайте их Канториксу, а он распределит их по мере необходимости между тремя другими центурионами Четырнадцатого. Если мы разделимся, помните о цели. Идите как можно незаметнее к берегу напротив моста и разделитесь, образовав широкую дугу, прежде чем атаковать, чтобы у них было меньше шансов уйти. Затем продолжайте перемещать дугу, чтобы сомкнуть их у берега».

Выражение паники, мелькнувшее на лице Менения, лишь усилило гнев Фронтона, но он затаил дыхание и заставил себя вернуть терпение в свой голос.

«У тебя совсем нет боевого опыта? Ты уже больше года служишь младшим трибуном в разных легионах. Ты, наверное, участвовал в наших сражениях?»

«Я стоял сзади, Фронтон. Иногда музыкант передавал сообщения, когда требовалось. Но я совсем не создан для таких дел. Для этого ведь и существуют центурионы, не так ли?»

Фронтон улыбнулся, хотя и без искреннего юмора.

«Центурионы сделают почти всё. Просто держитесь меня». Он протянул руку и постучал по богато украшенным ножнам гладиуса трибуна. «Если повезёт, вам это не понадобится».

Менений взглянул на меч, вздохнул и, медленно вытащив его, издал слаженный шипящий звук.

Фронто окинул взглядом клинок, когда тот освободился. Несмотря на эффектные ножны и навершие с тиснением в виде орла, сам клинок был без следов ржавчины и раковин, идеально смазан, ухожен и, несомненно, острый. Вблизи того места, где остриё начинало сужаться, виднелись две небольшие зазубрины.

«Вы содержите свой гладиус в хорошем состоянии, но, кажется, на нем есть следы?»

Менений с удивлением взглянул на клинок, затем заметил зазубрины и недовольно кивнул.

«Мой отец. Это был его меч. Он служил под началом Сертория в Испании — судя по всему, с отличием, о чём он не давал мне забыть до самой своей смерти. Иногда мне кажется, что если я позволю клинку заржаветь, он найдёт способ вернуться из мёртвых, чтобы наказать меня».

Фронтон прогнулся. Трибун явно больше подходил для какой-нибудь административной роли.

«Просто держись рядом и постарайся остаться в живых».

Менений недовольно кивнул. «Жаль, что здесь нет Хортия. Он бы знал, что сказать».

Фронтон вознес хвалу небесам и всем Богам, которые его слышали, что это не так, но снова изобразил на лице фальшивую улыбку сочувствия и обернулся, услышав крик Атеноса.

«Мы приближаемся к берегу, сэр».

Опустившись на скамью, легат снова ухватился за борт лодки и, не отрываясь, наблюдал, как травянистый склон приближается с пугающей скоростью. Несмотря на быстроту течения, лодки умудрялись сохранять строй, дрейфуя вниз по течению лишь немного больше, чем планировалось.

Поверхность Ренуса шипела и брызгалась под хлещущими по ней струями дождя, днище лодки покрылось несколькими дюймами ледяной воды. Фронтон почувствовал, как леденящий холод просачивается сквозь мягкую кожу его девичьих ботинок и пропитывает носки, и снова проклял Луцилию за то, что она свалила их ему, избавившись от старых, добрых, жёстких ботинок. Ему действительно нужно было купить новую пару в Сите. Луцилия ни за что не узнает.

Лодка с хрустом ударилась о берег, на мгновение дёрнувшись вперёд. Пассажиры немного пошатнулись, прежде чем броситься в бой. По команде Атеноса двое мужчин перепрыгнули через нос со швартовным канатом. Один достал молоток и тяжёлый деревянный кол и принялся вбивать колышек в землю, чтобы сделать швартовный столб, а другой закрепил канат петлёй и привязал его к тяжёлому колу.

Как только лодка была закреплена, остальные легионеры и оптион высадились и начали расходиться. Менее чем через полминуты после того, как лодка коснулась земли, воины построились на травянистом холме, в то время как два разведчика-убии направились к опушке окружавшего их леса.

Фронто с облегчением вылез из лодки, чувствуя, как его желудок начинает успокаиваться, а кишечник впервые за двадцать минут расслабляется. Оглядев землю, он кивнул про себя. Место высадки было выбрано удачно. В трёх милях ниже по реке лодки были бы невидимы со строительной площадки, даже в ясную погоду. В этот проливной ливень их было бы не видно даже с близкого расстояния. Место высадки представляло собой пологий травянистый склон, где могли собраться легионеры.

Вокруг прибрежной поляны тянулся лес неизвестно куда. Эта территория была за пределами их понимания, и лес мог покрывать каждый дюйм отсюда до самого края света, насколько им было известно. Но пока они держали в поле зрения реку справа, они довольно скоро обнаружат строительную площадку и вражеский анклав напротив.

Казалось странным смотреть на людей, выстроившихся в строй стройными рядами парадных легионеров, но одетых столь невзрачно.

Рассуждения были просты: теоретически им понадобится лишь небольшой отряд, чтобы справиться с легковооруженными лучниками, с которыми им предстояло столкнуться, и, учитывая элемент неожиданности, их превосходящую тактику и дисциплину, а также качество их оружия, им не нужны будут их пилумы, шлемы, щиты или любое другое снаряжение, которое бы ясно выдало их как римлян даже самому невнимательному прохожему.

Итак, воины Десятого и Четырнадцатого легионов стояли, выпрямив дисциплинированные спины и подняв подбородки, как и все легионеры, закутанные в простые шерстяные плащи; единственными уступками их вооружению были кольчуги и гладиус на поясе, спрятанные под складками шерсти.

В каком-то смысле Фронто раздражало то, что, хотя впервые в этом году ему представилась возможность контролировать и командовать военной миссией с простой боевой задачей, без споров, обсуждений и предательства, она всё равно требовала уловок и хитростей. Было бы здорово вооружиться, как легион на войне, и протоптать траву навстречу подготовленному и достойному врагу, чем бежать по лесу, замаскировавшись, и нападать на плохо вооружённый и промокший отряд стрелков.

Где-то в глубине души Фронтон упрекал себя за надежду, что враг лучше вооружен и подготовлен, чем ожидалось, и что возможна настоящая схватка, но, взглянув на Атеноса, он понял, что здоровяк явно думал в том же духе.

Но драка есть драка, и все лучше, чем бесконечные споры, в то время как хороших людей убивают в спину их же соратниками.

Менений подошел к нему, обхватив одной рукой рукоять гладиуса под плащом, пальцы побелели от напряжения.

«Последняя шлюпка причаливает, легат», — доложил он, и его голос слегка дрогнул от волнения.

Мужчины высыпали из лодок и построились рядом с теми, кто уже собрался на поляне. Фронто оглядел отряд: пять центурий. Триста восемьдесят два человека, учитывая павших и потери на другом берегу реки; плюс два старших офицера и двадцать местных разведчиков.

Четыреста четыре человека. И из них, пожалуй, только пятьдесят не знали галльского языка. Оставалось надеяться, что, если что-то пойдёт не так, разведчики-убии смогут справиться, выдав себя за воинов из большой деревни убии, расположенной ниже по реке, оттеснённой на юг наступлением свевов. Женщины, дети и повозки последуют за ними.

«Вы все знаете, зачем мы здесь!» — прокричал он сквозь затихающий дождь. «Чтобы закончить мост, нужно разобраться с вражескими лучниками на этом берегу. Мы понятия не имеем о расположении вражеских сил на этом берегу реки, поэтому идите осторожно и тихо. Если я услышу хоть одно латинское слово, произнесённое вслух, когда мы покинем эту поляну, я оторву этому человеку яйца и прибью их к дереву в назидание остальным».

Офицеры, конечно, не обращали на это внимания, учитывая почти полное незнание Фронтоном и Менением местного языка. Впрочем, трибун уже не казался таким болтливым, как обычно, и, судя по тому, как он всё ещё слегка дрожал, он вряд ли привлечёт к ним внимание на вражеской территории. А Фронтон знал, что умеет сдерживаться.

«По возможности оставьте любые столкновения убиям. Если нет, пусть разбираются те, кто лучше владеет белгскими диалектами. Здесь должно быть очень мало местных поселений или групп. Убии все в движении из-за наступления вражеских племён, так что, вероятно, любой, кого мы встретим, будет настроен враждебно. Боюсь, нам придётся действовать по обстоятельствам. Слушайте своих офицеров и исполняйте свой долг, и через несколько часов мы зачистим восточный берег, и мост Цезаря снова начнёт двигаться к нам. Хорошо, — он указал на лес на северной стороне поляны, где терпеливо ждали два разведчика убийцев, — выдвигайтесь!»

«Это местная ферма», — сказал Канторикс так тихо, что его едва было слышно из-за дождя. «Похоже, там всё ещё кто-то живёт. Хотя животных я не вижу, из отверстия в крыше валит дым».

Фронто прислонился к дереву. На протяжении двух миль, пока они крались по лесу, они не видели никаких признаков жизни; единственным признаком жилья была одна сгоревшая усадьба, от которой остались лишь обломки заборов и почерневшие пни деревянного строения. В каком-то смысле Фронто был рад обнаружить жизнь, ведь путешествие было слишком напряжённым и безмолвным, на его вкус; словно они шли на цыпочках по полю, где, как он знал, в тумане прятался бык.

"Что-нибудь еще?"

Канторикс покачал головой. «Это просто дым из очага. Я послал разведчиков по окрестным лесам, на всякий случай».

Легат кивнул. Двое убиев остались с ними в центре экспедиционного корпуса, чтобы служить советниками и, при необходимости, переводчиками. Фронтон, держась одной рукой за рукоять гладиуса, покачал головой, отчего из его мокрых волос хлынул водопад воды, и жестом указал одному из проводников на усадьбу, едва видную сквозь стволы деревьев.

«Каково ваше мнение?»

«Командир?»

«Вероятно, мы наткнемся на изолированную ферму, на которой все еще живут ваши люди, но без животных?»

Разведчик пожал плечами.

«Многие до сих пор устраивают ловушки на этой стороне реки. Они покидают деревню, прячутся, когда враг рядом, и возвращаются, когда он уходит. Возможно».

Легат вздохнул. Судя по ответам, это было не так уж и убедительно.

«Мы подождем, пока разведчики проверят лес, прежде чем двинемся дальше».

Менений, стоявший неподалеку с дикими, нервными глазами, решительно кивнул.

Мужчины стояли среди деревьев, их невзрачные силуэты сливались с бесконечными стволами деревьев. Здесь дождь с постоянной силой бил в образовавшиеся тяжелые, огромные капли, которые, разбухая, падали с листьев и кончиков веток, обдавая водой людей внизу.

«Это сигнал», — пробормотал Канторикс.

Фронтон, Менений и Атенос вышли вперёд, чтобы заглянуть сквозь серые стволы деревьев на затянутую туманом, залитую дождём ферму. Им потребовалось мгновение, чтобы разглядеть разведчиков, и легат мог лишь похвалить центуриона за его зрение. Едва различимые на поляне, двое убиев появились и встали, крошечные фигурки в сером, мокром мире, махая рукой, давая понять, что всё в порядке.

Офицеры слегка сникли.

«Мениус? Вы с Канториксом возьмите этих двух разведчиков и поговорите с фермерами. Мы должны получить много информации о текущей ситуации в этом районе. Канторикс, возьми с собой несколько человек, но не слишком много, чтобы не напугать мирных жителей. Остальные могут образовать периметр вокруг здания. Остальные, вместе со мной и Атеносом, рассредоточитесь группами вокруг усадьбы и займёте позиции, объединитесь и удерживайте позиции, пока мы не будем готовы выступить. Мы должны быть на вражеских лучниках примерно через полчаса».

Офицеры кивнули и двинулись дальше; Менений держался слишком близко к Канториксу для римского трибуна. Фронтон заметил выражение лица галльского центуриона, которому взвалили на себя этого щеголя, и постарался сдержать ухмылку.

С помощью давно отработанных сигналов руками Фронтон приказал оставшимся с ним центурионам разделиться на четыре группы, две из которых должны были двигаться по краю поляны, по одной в каждом направлении, ведя наблюдение за лесом вместе с разведчиками, в то время как две другие должны были рассредоточиться по усадьбе и ее постройкам.

Легат счастливо улыбался, двигаясь вдоль восточного края поляны, представляя себе, как весело будет Канториксу с Менением и разведчиками в хижине фермера.

Центурион отряда, с которым двигался Фронтон, указал на двух разведчиков, стоявших на опушке леса – остальные уже вернулись из тенистого леса. Они снова размахивали руками и жестикулировали. Центурион, тихо говоря по-латыни, но с заметным галльским акцентом, наклонился ближе. «Чего им теперь нужно?»

Фронто пожал плечами. «Лучше проверю».

Центурион кивнул, сделал пару загадочных знаков своему оптиону и побежал к двум разведчикам, которые активно жестикулировали. Когда центурион приблизился к ним, оптион подошёл к Фронтону.

«Люди распределяются по контуберниям для патрулирования окраины, сэр».

Легат понимающе кивнул и, прищурившись, взглянул на сцену впереди, сквозь дождь.

«Почему они так машут руками, когда у нас так много условных сигналов руками?»

Он почувствовал, как напрягся стоявший рядом с ним мужчина, и его рука схватила его за плечо.

«Потому что они не убии, сэр!»

Фронтон нахмурился, когда центурион впереди подошёл к двум разведчикам, тихонько спросив их, в чём дело. Легат отпрянул, увидев, как кончик германского длинного меча внезапно вырвался из спины центуриона, оросив фонтан крови. Когда опушка леса наполнилась воинами, Фронтон повернулся, чтобы приказать музыканту и сигниферу поднять тревогу, но было слишком поздно. Из хижины фермера раздался вопль ужаса и боли, к которому тут же присоединились другие из других строений, когда ловушка захлопнулась.

Раздался нестройный, ужасный звук кельтских рогов, и Фронтон выхватил меч, сбросив плащ на пол, и тут же увидел, как Канторикс, шатаясь, выходит из центральной хижины, хватаясь за бок и размахивая мечом, крича на своих людей. Менения всё ещё не было видно. Внезапно из леса на поляну хлынуло, казалось, полмира варваров.

Корницен в нескольких ярдах от Фронтона был занят криками тревоги, когда звуки перешли в бульканье, и меч туземца врезался ему в шею с такой силой, что сломал позвоночник. Внезапно вспыхнула активность, и они оказались в самом эпицентре битвы. Центурия вокруг Фронтона не успела и не предупредила о необходимости выстроить оборонительную линию, у них не было щитов и шлемов, и бой уже перерос в рукопашную схватку из отдельных поединков.

Не было возможности выдвинуть стратегию или собрать вокруг себя людей.

Снова повернувшись, выхватив меч, Фронтон едва успел поднять его и отбить удар, который на него надвигался. Сила удара, когда клинки встретились, парализовала его руку и пронзила суставы до самого плеча. Он посмотрел в глаза своему противнику, германскому зверю на добрый фут выше его, с густой, неопрятной бородой и волосами, собранными в пучок на макушке. На мужчине были только бронзовые браслеты и гривна на шее, его нагота не стыдилась и не смущала в бою, а на груди были нарисованы узоры черной грязью. В его глазах был тот безумный, неудержимый взгляд, который Фронтон уже видел раньше. Человек, которого можно было остановить только лютой смертью.

Варвар отвёл меч назад и снова взмахнул. Понимая, что его гладиус едва способен отразить мощный удар столь длинного оружия, Фронтон согнул колени и присел, когда меч пролетел над ним на высоте его шеи.

Как ни смешно, даже когда он вонзал гладиус в жизненно важные органы здоровяка, мысли, внезапно захлестнувшие его, были о том, как сильно болят колени, когда он падает, и как сильно возраст влияет на его боевые способности. Сможет ли он, если говорить реалистично, долго ли возглавлять такую атаку?

Рёв поражённого варвара отвлёк его от столь тревожных и несвоевременных мыслей, и он снова присел, вырывая клинок из мочевого пузыря противника и выворачивая его. Ревя и обрызгивая легата кровью, туземец, казалось, не замечал нанесённой ему смертельной раны, совершенно не чувствуя боли. Он откинулся назад и сжал обеими руками рукоять своего огромного меча, готовясь обрушить его на Фронтона.

Легат снова взмахнул клинком, перерезав артерию на бедре и прорезав мышцы, пытаясь лишить противника равновесия. Всё ещё крепко стоящий, несмотря на раны, варвар опустил свой меч, словно падающие небеса, готовясь оборвать жизнь последнего потомка Фалериев. Фронтон оставил свой меч торчащим из огромного, выпуклого бедра и упал, пытаясь увернуться от удара, с ужасом осознавая, что падающий меч движется слишком быстро, чтобы уклониться.

Последние мгновения его мыслей были о пропавшем амулете Фортуны, затем о людях, которых он привел к гибели, и, наконец, с болью, о Луцилии, стоящей на пороге недавно отремонтированного городского дома Фалериуса, рядом с которой мычал жертвенный бык, а она ждала железное кольцо, которое он никогда не сможет ей дать.

Сверкающий клинок опустился, расколов ему череп, и встретился с восходящим взмахом гладиуса и пугио, которые пересеклись, блокируя удар. Фронтон смотрел на встречу трёх клинков, на которых сыпался град искр, и чувствовал, как у него сжимаются внутренности от того, насколько близко он только что оказался к тому, чтобы стать экс-легатом.

Когда другой меч вонзился варвару в грудь и скрылся из виду, меч и кинжал расцепились, и на лице оптиона появилось выражение беспокойства.

«Вы в порядке, сэр? Я думал, вы уже умерли».

«Задница Юноны, я тоже», — ухмыльнулся Фронтон, глядя на него снизу вверх, пока он поднимался на ноги, скрипя коленями. Он чуть не упал снова, когда его левое колено подкосилось, болезненно вывихнутое.

«Похоже, у нас начинает получаться, сэр».

«Мы?» Фронто с изумлением огляделся и убедился, что это правда. Меньше чем за полминуты люди на поляне превратились из осаждённых групп в оборонительные каре, держащие оборону против врага. Это было поразительно, учитывая скорость внезапного поворота событий и то, что Фронто даже не успел подумать о том, чтобы подать правильные сигналы.

Сигналы.

Вот и всё. Он вдруг услышал, как по всей усадьбе раздаётся зов корню, и как кружатся знамена, выстраивая центурии в боевые отряды.

Это был приказ.

Его взгляд метнулся к хижине фермера, где дюжина мужчин окружила Канторикса и Менения, обороняясь. Галльский центурион тяжело опирался на палку и цеплялся за бок, но Менений жестикулировал своим посохом, пока знаменосцы и музыканты передавали приказы трибуна по открытому пространству.

Фронтон смотрел с недоверием, и всё же, прямо на его глазах, центурия вокруг него перестроилась под натиском жестокой атаки, создав организованную линию обороны. Отсутствие щитов приводило к гораздо более высоким потерям, чем можно было бы ожидать, но, по крайней мере, теперь они держались, а не были истреблены в беспорядочном хаосе.

Он повернулся к оптио.

«У тебя здесь все под контролем?»

«Мы справимся, сэр».

Кивнув мельком, Фронтон повернулся и, прихрамывая, поспешил к центральным строениям фермы. В его голове возник образ оптиона, только что спасшего ему жизнь, и он запечатлел его в памяти, чтобы найти его позже и купить вина на квинкверему. Более того, учитывая судьбу его командира, к тому времени, как Фронтон сможет как следует поблагодарить его, этот человек, вероятно, станет центурионом.

В центре фермы виднелись следы ожесточённых боёв. Восемь или девять тел варваров лежали в грязи, дождь размывал кровь из их ран в грязные лужи. Среди них лежали трое легионеров, а Канторикс зажимал рану на торсе, из которой сочилась кровь, просачиваясь сквозь звенья кольчуги. Помимо неудобств, он, казалось, не обращал внимания на рану, что вполне соответствовало образу центуриона Фронтона, которого он помнил по самому ожесточённому бою прошлого года.

Большим сюрпризом стал трибун Менений. Он стоял прямо и высоко, словно одна из статуй великих полководцев, воздвигнутых на форуме, с мечом, висящем у пояса в правой руке, лезвие которого было покрыто водянистой кровью, и продолжал отдавать приказы, указывая палкой в свободной руке.

Фронтон смотрел, как тот устало пошатываясь шел вперед, его колено болезненно хрустело.

«Мениний?»

Трибун заметил Фронтона, и его лицо озарилось широкой улыбкой облегчения.

«Легат Фронтон? Слава богам. Думаю, мы выживем, сэр».

«Какого чёрта?» Фронто уставился на него, взмахнув свободной рукой, чтобы охватить взглядом всю сцену. «Что случилось…?»

Канторикс выпрямился, держась за рану. «Трибун демонстрирует выдающееся знание военной стратегии, легат».

«И он тоже обагрил свой меч кровью».

Центурион кивнул. «Спас мне жизнь, сэр. Быстрый, как змея, сэр».

Взгляд Фронтона нахмурился. «Мений?»

«Повезло тебе с мечом, легат».

«Везет же мне, черт возьми», — усмехнулся Канторикс.

«В молодости мой отец оплатил мне очень дорогое обучение владению оружием, — скромно сказал трибун. — Раньше у меня не было возможности применить его на практике, но, кажется, я помню достаточно».

Взгляд Канторикса подсказал Фронтону, что дело было не только в этом, но он на мгновение отмахнулся. «И ты подавал сигналы?»

«По совету центуриона».

«Моя задница», — повторил Канторикс.

«Я изучал историков, сэр. История полна примеров того, как обратить засаду против нападавших. Всё дело в сохранении контроля. Они ожидали лёгкой добычи и паники. Как только мы берём ситуацию под контроль, паника переходит к ним».

Фронтон оглядел поляну. Варвары растворялись в лесу, и лёгкая победа была у них отнята в мгновение ока.

Они победили !

«Нам нанесли тяжёлый удар», – отметил он, оценивая ситуацию опытным взглядом человека, повидавшего немало полей сражений. «Полагаю, мы потеряли больше трети людей; может быть, даже половину». Он повернулся к Менению. «Но без твоей помощи мы бы пропали совсем. Цезарь услышит об этом, трибун. Возможно, я недооценил тебя, и думаю, полководцу стоит раздать за это несколько фалеров».

Менений посмотрел вниз со странно застенчивой, мальчишеской улыбкой.

«Если вы не против, сэр, я бы предпочёл остаться незамеченным. Канторикс здесь заслуживает настоящей похвалы».

Фронтон, удивленный встречей со скромным младшим трибуном, взглянул на Канторикса, и выражение лица того не оставило у него никаких сомнений относительно того, насколько это было делом рук трибуна.

«Возможно, Менений, но я бы с удовольствием перевел тебя в Десятый».

Солдаты Десятого и Четырнадцатого легионов бежали по лесу так быстро, как позволяли местность и сплоченность отряда, сбросив плащи, чтобы не цепляться за ветки и не запутаться в доспехах и ножнах. Всякое притворство было отброшено в пользу скорости. Фронтон перевязал своё больное колено толстой полосой рваного плаща и старался как можно меньше хромать, кусая губу от боли и дискомфорта. Некоторые, по сути, использовали сброшенные плащи, чтобы перевязать или забинтовать раны, чтобы было легче бежать, включая Канторикса, который засунул половину одежды под кольчугу и полностью проигнорировал рану на рёбрах.

В свете недавнего нападения противника и отсутствия информации о расположении варваров решение было непростым. С одной стороны, возможно, это была совершенно случайная встреча, и отряд воинов не был связан с лучниками на берегу реки, и в этом случае, сбросив маскировку, они подвергли себя ещё большей опасности в пути. Однако, скорее всего, эта атака была осуществлена в рамках грандиозного плана, и, следовательно, лучники варваров должны были знать об их приближении. В таком случае скорость теперь имела решающее значение. Двигаться медленно или нерешительно означало допустить возможность того, что нападавшие перегруппируются и соединятся с лучниками.

Фронтон сглотнул на бегу, напрягшись от одной этой мысли. Теперь, когда они потеряли столько людей, их было примерно поровну с лучниками, но достаточное количество нападавших из засады ускользнуло, чтобы сделать шансы почти три к одному, если бы два варварских отряда объединились. Не слишком хорошие шансы, когда у них нет щитов, пилумов и шлемов.

«Сэр», — рявкнул Атенос справа от него, ныряя между деревьями, словно рождённый в лесу; его огромные размеры, по-видимому, не доставляли ему никаких затруднений.

Фронтон изменил направление своего разбега и перепрыгнул упавшую ветку, едва не упав при приземлении, повредив больное колено, и придя в соприкосновение с огромным галлом, который прихрамывал еще сильнее.

"Что?"

«Мост», – Атенос указал в сторону. Фронтон прищурился и едва различил среди размытых силуэтов проплывающих мимо деревьев, сквозь пелену проливного дождя, тёмно-серую громаду моста Цезаря, вырастающую из далёкого тумана и поднимающуюся всё выше и выше по мере приближения к ним. Впервые, увидев его с этой стороны и под таким углом, он осознал, насколько впечатляющим произведением инженерного искусства это было.

Фронто кивнул. «Передай слово».

Пока Атенос обернулся и крикнул своим людям сплотиться и следить за пикетами, Фронтон двинулся влево и отдал приказ Канториксу и остальным. Менений, бледный и, по-видимому, потрясённый как своим поступком, так и тем, что сделали с ними, шёл позади, сжимая рукоять гладиуса так, словно тот вот-вот выскочит из ножен и начнёт кромсать людей.

Фронтон снова посмотрел вперёд, как раз вовремя, чтобы заметить движение впереди. Серая фигура, похожая на призрак воина, скрылась за деревом, как раз в тот момент, когда в тумане возникла ещё одна человекоподобная фигура и снова растворилась в воздухе. Впереди раздался низкий гортанный крик, быстро подхваченный другими голосами.

«Берите их быстро, ребята. Как можно быстрее, а потом соберитесь на берегу реки!»

Не обращая внимания на пухлые капли дождя, бьющие ему в лицо, Фронтон поднял гладиус и побежал, перепрыгивая через упавшие деревья и уклоняясь от самых цепких веток, не обращая внимания на жгучее колено и постоянную опасность провалиться в подлесок. Сердце его заколотилось, когда что-то с шипением пронеслось рядом с ухом и ударилось о дерево.

Воздух внезапно наполнился стрелами, проносившимися по лесу, многие из которых врезались в деревья или сбивались с курса ветвями и листьями, но слишком многие из них вонзались в солдат легионов, не оставляя ощущения комфорта.

Слева от Фронтона внезапно появился солдат с мечом в руке, оскалив зубы под хлещущим дождём. Фронтон обернулся, чтобы ободряюще улыбнуться, но опоздал: стрела вонзилась в шею воина, пробив кадык и отбросив его назад, где тот, хлюпая, упал в кусты. Мгновение спустя к легату присоединился ещё один человек, и он заметил Канторикса прямо за новоприбывшим, опередившего своих людей и выкрикивавшего боевой клич на галльском языке, который Фронтон, к своему удивлению, начал немного понимать.

Глубина леса медленно, незаметно светлела, хотя бегущие легионеры были слишком заняты, чтобы это заметить. Отточенный в боях ум Фронтона начал подсказывать ему, что что-то не так, когда туман рассеялся, и ему потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что стрелы прекратились. Ни один снаряд не пролетел сквозь тень.

«Стой!» — крикнул он настойчиво, но для некоторых было уже поздно.

Передовые отряды, жаждущие убийства и мести этим проклятым германским воинам, которые устроили им засаду и убили их хороших друзей, внезапно обнаружили, что в порыве энтузиазма они уже выбежали или выпрыгнули за пределы опушки леса.

В нескольких ярдах позади остановились Фронто и Канторикс, к ним присоединилось большинство легионеров, которые, затаив дыхание, наблюдали за разворачивающейся сценой.

Почти два десятка человек выскочили с опушки леса, крича о своей кровожадности в небо, к ожидающим ушам Марса, Минервы, Юпитера и Фортуны, и внезапно оказались на упругой траве, окутанной туманом, образовавшимся от закрученного ветром дождя. Замедлившись в растерянности, они обменялись тревожными взглядами, их порыв внезапно угас, мечи были готовы к атаке несуществующего врага.

Где-то позади себя они услышали, как их отзывают центурионы и офицеры, но как только они осознали приказ, туман перед ними расступился, словно развевающаяся завеса, и открылась стена из людей, в три человека глубиной, тянущаяся из стороны в сторону, концы которой терялись в сером небе.

И у всех были луки, тетивы натянуты до ушей, стрелы натянуты и готовы.

«Черт!» — закричал Арторий, освобожденный от службы легионер третьей когорты второй центурии Четырнадцатого легиона, и закрыл глаза.

Фронтон с напряженным ожиданием наблюдал, как стрелы трех десятков лучников вонзались в грудь беззащитных легионеров, и каждый воин был повален, словно дерево, падая на колени, а затем лицом вниз или отбрасываясь на траву, вглядываясь в серость и ища покинувших их богов.

Оставшиеся в лесу солдаты легионов инстинктивно начали отступать между деревьями, все дальше от угрозы.

«Как ты думаешь, как далеко находится эта открытая местность?» — крикнул Фронтон Канториксу.

«Я думаю, около тридцати ярдов, сэр».

«Значит, нужно быть исключительным лучником, чтобы сделать больше одного выстрела, пока мы пересекаем реку?»

Канторикс ухмыльнулся. « Исключительно , сэр. И они будут использовать тетивы из сухожилий. Дождь их просто разнесёт, сэр. Половина из них уже будет бесполезна, а остальные успеют выпустить всего пару стрел, прежде чем испортятся».

«На меня!» — рявкнул Фронтон, углубляясь в лес и надеясь, что лесной покров защитит их; а также, что противник плохо или совсем не знает латыни. Он наблюдал, как около двухсот человек его отряда приближаются к его позиции, и затаил дыхание, надеясь, что противник натянул тетивы и ждёт новой атаки. Если они снова начнут беспорядочно стрелять по лесу, то, вероятно, значительно и очень быстро сократят численность отряда. К счастью, Фронтон не увидел ни одной стрелы, пока оглядывался на своих людей.

Мы не можем рассредоточиться, чтобы взять их. Река замыкает нас справа, и неизвестно, что там ещё, но мы точно знаем, что где-то там находится отряд воинов из засады, и мы не хотим наткнуться на них. Так что мы застряли. Нам придётся идти на них в лоб, и они к этому готовы. Итак, вот что мы собираемся сделать: мы пойдём клином.

Менений, стоявший рядом с Фронтоном, повернул голову и бросил на него недоверчивый взгляд.

«Мы бежим так быстро, как никогда в жизни», – продолжал Фронтон. «Каждый лучник получит один выстрел. После этого им конец, потому что мы окажемся среди них, а мы все знаем, что гладиус лучше лука в ближнем бою. Как только мы войдем в строй, мы отступим. Канторикс и Атенос со своими центуриями направятся прямо к реке и перережут всех лучников, которых найдут. Остальные, вместе со мной, повернут налево и постараются уничтожить всех до единого. Только когда все лучники будут есть дерн, мы остановимся и перестроимся. Понятно?»

Трибун осторожно протянул руку и похлопал Фронтона по плечу, придвигаясь ближе.

«Вы с ума сошли , сэр?»

«Вполне возможно. Это уже предлагалось. Но если вы знаете способ получше, просветите меня».

«Мы возвращаемся к лодкам, переправляемся на западный берег и возвращаемся во всеоружии, как следует вооруженные».

Фронто устало покачал головой. «Шансы вернуться без очередной засады ничтожны. Они знают, что мы здесь и у цели. Мы займём плацдарм и будем удерживать его несколько часов — максимум день — и мост достанется нам».

«Фронто? Это безумие!»

«Итак…» – легат повернулся к солдатам, – «многие из нас умрут в ближайшие минуты, но… ну, мы же на это подписались, не так ли? Те из вас, кто будет в тылу по центру клина, я хочу, чтобы вы сняли кольчуги и передали их другу. Через две минуты половина из вас должна быть без доспехов в центре, а остальные – в двух кольчугах – желательно, самые мускулистые, так как вам придётся быстро бежать в двух доспехах. Это будет похоже на тачку».

Он ухмыльнулся. «Ты», — он указал на мужчину, — «дай мне свою рубашку».

«Что?» — рявкнул Канторикс. «Нельзя, сэр».

«Чёрт возьми, ты можешь. Это приказ. Я — передний край клина».

Атенос внезапно оказался рядом со своим товарищем-центурионом. «Он прав, сэр. Глава клина — престижная должность, сэр. Гарантированная похвала, которая стоит фалера и как минимум двухнедельного отпуска. Мы не можем позволить вам лишить человека этого, сэр!»

Канторикс ухмыльнулся. «Центуриону ведь мало отпуска, правда? Может, подбросим монетку?»

Фронтон покачал головой и попытался протянуть руку мимо них к кольчуге, которую ему протягивал легионер. Два центуриона наклонились друг к другу, преграждая ему путь.

«Думаю, это мой долг», — усмехнулся Канторикс. «У Десятого репутация на высоте, а вот Четырнадцатому, похоже, слава никогда не достаётся». Атенос пристально посмотрел на него, а затем кивнул.

Когда центурион Четырнадцатого схватил рубашку и натянул ее на свое крупное, мускулистое тело, прикрывая собственную кольчугу, блестевшую красным от крови от его предыдущей раны, Фронтон беспомощно посмотрел на Атеноса.

«Это был мой план. Я не позволю никому другому ухватиться за этот чёртов конец палки».

«Крепко, сэр», — улыбнулся Атенос. «Снимайте рубашку, сэр, и вставайте в центр. Если всё получится, вам нужно будет быть рядом и организовать оборону, пока мост не будет достроен».

Фронтон открыл рот, чтобы возразить, но лицо центуриона было непреклонно, и тот лишь кивнул, снимая тяжёлые, мокрые доспехи. Рядом с ним Менений уже снял кольчугу и передал её огромному галлу, который с трудом её надевал.

Минута прошла в напряженном ожидании, пока переместили последние доспехи, и солдаты заняли свои места, учитывая, что им не удастся как следует сплотиться в клин, пока они не покинут лес. Наконец, лучники на поляне, похоже, исчерпали свое терпение, и редкие стрелы свистели в лесу, кое-где зарываясь в бревна. Фронтон мрачно усмехнулся про себя. Каждый выстрел уменьшал шансы этого человека выстрелить во время атаки.

«Все готовы?» Канторикс помахал рукой и жестом приказал всем занять свои позиции. «Как только пройдёте последнее дерево, встаньте в строй как можно плотнее. Хочу, чтобы вы все чувствовали дыхание человека позади вас на шее. Плотнее и быстрее, а потом разойдитесь, как только окажетесь там».

Солдаты пробормотали что-то в знак согласия. Фронтон огляделся со своего места посреди бездоспехного центра, ворча на свою надёжную и не слишком рискованную позицию. Он не видел ни Атеноса, ни Менения в толпе, ни Канторикса, хотя слышал центуриона во главе клина.

"Идти!"

И вдруг он побежал вместе со всеми остальными, полностью сосредоточившись на людях вокруг него и на лесной подстилке, высматривая опасные ветки или неровности, которые могли бы задеть его и нарушить строй, с каждым болезненным щелчком ощущая слабость своего колена.

Внезапно в его сознании мелькнул образ легионера, которого чуть не избили до полусмерти по приказу центуриона Фабия за то, что он споткнулся на манёвре и нарушил порядок в своём отряде. Он был так возмущён этим человеком, что теперь, бегу, едва не задев левой ногой спутанный корень, он почувствовал, что, возможно…

Разозлившись, он отбросил эти мысли и сосредоточился на беге.

Стрелы летели всё чаще и чаще. Звуки их ударов о деревья становились всё реже и реже, зато хруст кольчуги и крики, когда они вонзались в плоть, становились всё более частыми. То тут, то там лучник отбрасывал лук с порванной тетивой и выхватывал меч.

Суровый мрак леса сменился бледным, туманно-серым цветом поляны, и люди сомкнулись так, как могли только легионеры. Фронтон оказался настолько сжатым в толпе, что едва мог двигаться.

Напряженный удар сердца, и наконец раздался ожидаемый звук: слаженный звон и натиск, жужжание и свист бесчисленных стрел, выпущенных одновременно. Еще один удар сердца, и результат проявился в криках десятков людей и неизбежном замедлении клина. Еще три удара сердца, и передовые части римского отряда, казалось, встретились с лучниками, и звуки зловеще разносились сквозь клубящийся туман.

Фронтон пошатнулся, споткнувшись о тело, упавшее перед ним, и на мгновение скользнул взглядом по нему, почти уверенный, что это Канторикс, но тут же увидел незнакомого ему легионера с тремя стрелами, торчащими из его лица, груди и живота. Должно быть, он был одним из первых, раз выстрелил трижды. Фронтон обнаружил, что подсознательно молится Марсу, чтобы Канторикс выжил, несмотря на всю нелепость этой мысли.

Ещё два удара сердца, и перед ним расступилась толпа, люди разворачивались, следуя приказу, двигаясь влево и вправо вдоль линии лучников. Каким-то странным образом Фронтон обнаружил, что, пошатываясь, остановился, не имея противника, с которым можно было бы сражаться.

Поворачиваясь из стороны в сторону, он всматривался в едва проницаемый мрак, где дождь бил по нему, приклеивая тунику к торсу. Казалось, лучники дрогнули и обратились в бегство, как только поняли, что не могут остановить римских солдат. В приглушённой дымке дождя он слышал звуки отбивающихся слева и справа, но здесь никого не было, кроме нескольких легионеров, выглядевших такими же потерянными, как и он; несколько раненых, шатающихся со стрелой в бедре или сжимающих стрелу, торчащую из руки.

Обернувшись, он посмотрел на едва заметную линию леса. Земля между ними была усеяна телами, а жуткое кладбище исчезало в тумане. Там погибло много людей, но, похоже, они выполнили свою миссию. Место у моста пока было в безопасности.

Оттирая лишнюю воду с волос, Фронтон огляделся в поисках центуриона, оптиона или трибуна, но никого не увидел. Придётся собрать их вместе и спуститься к реке. Вряд ли это будет последняя встреча с варварами до того, как инженеры достигнут этого берега.

«На мне!» — крикнул он. «Перестройтесь!»

Пришло время каким-то образом создать плацдарм.