Заговор орлов

Глава 21

(Вена, на Родане, в 160 милях к северу от Массилии)

Галронус тяжело свалился с коня и почти шатался от усталости, ведя коня к конюшням «Неустрашимого Орла», их первой остановке в пределах традиционных границ Республики. Фронтон столь же неловко сполз со своего коня и схватил поводья, чтобы вести коня дальше. Он чувствовал бы себя увереннее, вернувшись домой на Буцефале, но решил оставить великолепного вороного на попечение Вара, предпочтя скорость, которую можно было получить от постоянной смены курьерских лошадей по дороге на юг.

«Сегодня вечером я выпью нездоровое количество вина», — без тени юмора заявил Фронто. «Мне нужно как следует выспаться для разнообразия».

Галронус кивнул в знак согласия. «Как только мы уберём снаряжение. Хорошая горячая еда тоже в моих планах».

Кивнув, Фронтон направился к двери, ведущей во двор и конюшню. Когда двое мужчин приблизились ко входу, словно из ниоткуда появился конюх, взял поводья и повёл лошадей в стойла на ночь.

Оставив молодого человека заниматься своим делом, два офицера взвалили на плечи свои сумки. Фронтону, почти в ста милях от Гесориака, пришло в голову, что он не организовал перевозку остального своего снаряжения, но решил, что половина останется, как обычно, у Десятого, а Приск найдёт способ отправить для него в Путеолы более необходимое и личное снаряжение. Для того, что он задумал в тот момент, ему нужны были лишь одежда, конь, меч и дурной нрав.

Внутри «Орла» кипело множество посетителей, посетителей и игроков, увлеченных игрой в кости и различными состязаниями. Фронтон огляделся, высматривая знакомую фигуру владельца, Луция Сильвана, но не заметил среди толпы этого крупного бывшего солдата. Все столики, казалось, были заняты, но он был почти уверен, что кто-нибудь почтительно уступит им место, когда они будут готовы.

Жестом указывая на Галронуса, он протиснулся сквозь толпу к бару, удивляясь невыразимому почтению, пока не вспомнил, что на нём лишь запятнанная, покрытая боевыми шрамами туника, бриджи и военный плащ, а на боку висел практичный гладиус. Даже не вытаскивая из ножен своего лучшего снаряжения, он выглядел совсем как любой другой солдат вне службы.

За стойкой бара ухаживали дородный галл с руками, похожими на окорока, и волосами на руках, как у медведя, и молодая женщина, которая была бы потрясающе привлекательной, если бы не шрамы от оспы и отсутствующее ухо, которое изредка было видно из-за колыхания ее волос.

«Хозяин гостиницы?»

Огромный галл протянул местному жителю сдачу, подвинул ему глиняную чашку и протиснулся к стойке. Фронтону показалось, что он уловил намёк на узнавание в выражении лица мужчины, когда тот внезапно переключился с угрюмого разносчика напитков на услужливого бармена.

«Добрый вечер, офицеры. Чем мы можем вам помочь?»

«Где Сильван?» — тихо спросил Фронтон. «Обычно он сам присматривает за приезжими офицерами».

«Хозяин отправился в Немаус, чтобы обеспечить поставку масла и гарума из Испании, сэры. Можем ли мы вам помочь?»

Фронтон пожал плечами. «Сильванус, пожалуй, уже пора сюда занести что-нибудь вкусненькое. К пиву и «вину» я уже привыкаю, а вот жареный поросёнок меня уже тошнит».

Галл ухмыльнулся: «Тогда вам сегодняшнее меню не понравится, сэр!»

Фронтон вздохнул и указал на одну из амфор, сложенных у стены за барной стойкой, все еще запечатанную и печатью к нему.

«Нам нужна хорошая, тихая комната на ночь, два полноценных ужина… нет, пусть будет три, но разделите их на две тарелки, и та амфора сицилийского вина, которую мне даже все равно, как ты раздобыл».

Галл рассмеялся: «Тогда найдите себе столик, господин офицер, и мы всё для вас приготовим. Граждане-офицеры могут расплатиться утром. Таковы правила нашего дома».

Фронто благодарно улыбнулся.

«Если вы не против, мы сначала пойдем в комнату, сбросим вещи, умоемся, а потом вернемся примерно через полчаса поесть?»

«Если позволите, сэр».

«И не продавайте это вино никому, пока меня нет!»

Галл снова громко рассмеялся, схватил со стойки в задней части бара хороший железный ключ римского образца и бросил его Фронтону.

«Верх лестницы, конец коридора справа. Это над конюшнями, поэтому шума там меньше».

«И пахнет конским навозом. Всё равно лучше, чем здесь», — устало усмехнулся Фронто. «За здоровье. Увидимся примерно через полчаса».

Галронус нахмурился, когда они развернулись и пошли обратно через комнату к лестнице, ведущей на второй этаж, где находились комнаты.

«Мне не нравится сицилийское вино. Слишком тяжёлое».

Фронтон покачал головой с притворным недоверием. «Для человека, чьи люди варят что-то со вкусом грибка и старых ботинок, я не уверен, что ваше мнение о виноделии имеет хоть какой-то вес. Сильван облажался. Эту амфору ни в коем случае нельзя выставлять на всеобщее обозрение. Обычно он прячет что-то подобное в подвалах на случай визита высокопоставленных лиц».

«Может быть, пока его нет, заведением управляет твой большой друг-бармен?»

Они достигли подножия деревянной лестницы, и Фронтон окинул взглядом шумную главную комнату гостиницы.

«Если это так, то Сильванус сделал правильный выбор. Здесь полно народу. Должно быть, он загребает всё!»

С усталыми, напрягая мышцы ног, оба офицера поднялись по лестнице и, повернув в коридор, прошли по всей его длине, пока не достигли дальнего конца, где находилось окно с открытыми ставнями. Фронтон с интересом взглянул на крышу пристройки, которая была построена лишь наполовину к их последнему визиту и находилась прямо под окном. Справа был двор, а под ними – конюшни.

«Здесь, конечно, тише», — пробормотал Фронтон. Галронус лишь кивнул и сам выглянул в окно, пока Фронтон поднимал ключ и отпирал дверь. Снова взвалив на плечо вещмешок, легат толкнул дверь и вошёл в комнату.

Галронус повернулся к двери и заглянул в комнату, освещенную ранним вечерним солнцем, льющимся через окно.

Его рука тут же потянулась к мечу, а взгляд сосредоточился на том, что находилось между ними и окном.

Тело Луция Сильвана, бывшего карнизона Восьмого легиона, опытного офицера и владельца паба «Сметающий Орёл», раскачивалось взад и вперёд, ритмично заслоняя солнечный свет. Лицо его было искажено, распухший багровый язык вытянут, а шея, на которой была затянута петля, вывернута под неудобным углом. Половицы под раскачивающимся телом были завалены обломками.

Когда Галронус обнажил свой длинный галльский кавалерийский клинок с рашпилем, он крикнул предупреждение Фронтону, который вошел в комнату, не глядя вперед, все внимание его было приковано к попытке вытащить тугой ключ из двери.

Но он опоздал. Когда его меч освободился, а рот открылся, из-за двери появилась тень, обхватила Фронтона за шею и утащила его прочь.

Фронто удивленно вскрикнул где-то за дверью, оставаясь невидимым.

В отчаянии Галронус выхватил свой тяжелый клинок и, прищурившись и сделав обоснованное предположение относительно взаимного расположения Фронтона и его противника, вонзил клинок в тонкую щель между досками в двери, разбив их в стороны, когда лезвие легко прошло насквозь.

Он был вознагражден нечеловеческим криком и, с некоторым трудом вытащив меч из-за досок, с большим удовлетворением заметил темную маслянистую кровь, покрывающую клинок.

«Черт!» — раздался голос из-за двери.

«Этот ублюдок убил меня!» — добавил второй голос.

«Черт!» — повторил первый.

Не послышался и голос Фронтона, оба говорили на южногалльском диалекте, что не подтвердило Галронусу, что их поджидают по крайней мере двое убийц.

Внезапно Фронто, пошатываясь, снова появился в поле зрения, одной рукой сжимая горло там, где его на мгновение задушили, другой тянусь к мечу, одновременно отступая к раскачивающемуся телу.

Не дожидаясь Фронтона, Галронус вошёл в комнату и повернулся к мужчинам за дверью. Один из них держался за живот, кровь лилась между его пальцев и стекала на пол, одновременно стекая с лица. В другой руке он держал охотничий нож для свежевания, чистый и неиспользованный. В нескольких футах от него второй мужчина держал такой же нож, но уже отходил к окну.

«Нет, не надо». Офицер Реми обернулся вслед за движением мужчины и прыгнул, словно дикая кошка, взмахнув мечом в прыжке. Несостоявшийся убийца в мгновение ока принял решение: бежать к окну или попытаться защититься от этого безумца. Решив, что ему не успеть добежать до окна, он развернулся и взмахнул ножом, когда кавалерист набросился на него, опуская меч в такт движениям его тела.

Фронто с ужасом и заворожением наблюдал, как мир, казалось, замедлялся.

Галронус ударил убийцу ногами, обеими пятками ударив его по колену, раздробив ногу безнадежно. В тот же миг его клинок опустился, и, пока колено отводилось назад, тяжёлый клинок глубоко вонзился в торс мужчины в углу между шеей и плечом, вонзив в него фут глубиной.

В тот же миг безнадёжно превосходящий его убийца нанёс удар ножом. Рука Галронуса в последний момент поднялась, чтобы защитить лицо от удара, и нож вонзился ему в предплечье, аккуратно проскальзывая между двумя костями и пронзая руку по самую рукоять.

Неудачливый убийца был мёртв ещё до того, как его тело опустилось на землю. Фронтон смотрел, как Галронус стоял, стиснув зубы, и, морщась, вырвал клинок из руки, брызнув кровью.

«Мне бы не помешало допросить его».

«А как насчет другого?» — небрежно спросил Галронус, но, взглянув через комнату, понял, что мужчина вонзил свой тяжелый нож глубоко себе в сердце, чтобы положить конец мучениям от раны в животе, из-за которой ему, возможно, потребовался бы целый день, чтобы умереть.

«Теперь мы понятия не имеем, почему все это».

Галронус пожал плечами. «Мне кажется, твой друг-бармен должен знать; он наверняка был в курсе. Может, спросить его?»

«Не думаю», — тихо ответил Фронтон, убирая меч в ножны и закидывая на плечо свою сумку. «Если он знает, то, наверное, и половина людей там знает. Никто, похоже, не слишком обеспокоен отсутствием Сильвана, а он болтается там меньше суток. Полдня , я бы сказал. Если мы не хотим столкнуться лицом к лицу со всеми венскими нищими, нам лучше резко смыться и устроиться на ночь где-нибудь к югу от города».

Когда они заглянули в коридор и убедились, что за ними никто не наблюдает, Фронтон снова запер дверь и начал вылезать через окно. Галронус вытер клинок о лоскут туники убийцы, который он сорвал, и вложил его в ножны.

«Ты думаешь, это твои друзья-трибуны?»

«Не могу представить, кто ещё это мог быть. Это было намеренно направлено на нас, а не просто на первого попавшегося римского офицера. Они даже поставили на видном месте амфору из дорогого сицилийского ведра, чтобы отвлечь меня и не замечать неуместных вещей или думать о Сильване. Конечно, он бы не пошёл к Немаусу за вещами — он бы кого-нибудь послал . Ну же».

Фронто прокрался по крыше пристройки и сполз вниз, приземлившись во двор.

Галронус последовал его примеру, проявив большую ловкость, и легко приземлился, в то время как Фронтон поморщился от боли и потер колено.

«Тебе придется с этим разобраться», — отругал его Галронус.

«Как только появится возможность дать ему месяц отдыха, я так и сделаю. А теперь давайте возьмём лошадей и уберёмся из Вены, пока не выяснилось, что Менений и Хортий скупили всех местных бандитов».

Фронтон и Галрон приостановили своих усталых коней и остановили их перед дворцом Посейдона, самым помпезным постоялым двором Массилии. Большое здание с двумя крыльями, предназначенными для размещения гостей, служило своему греческому владельцу исключительно хорошо со времён похода Цезаря в Галлию, будучи выбранным официальным пунктом остановки для всех офицеров и гонцов, проходивших через независимый город и садившихся на корабли. Более того, римский трафик через постоялый двор, за который владелец получал солидное ежемесячное жалованье, практически вытеснил свободную торговлю из его дверей, поскольку лишь немногие местные жители или торговцы могли позволить себе снять комнату. Даже обстановка, еда и напитки теперь полностью соответствовали римским вкусам.

Конюх, молодой человек, у которого одна нога была немного длиннее другой, пошатываясь, вышел из широких ворот конюшни и приветливо поприветствовал двух офицеров. Его акцент имел ту странную смесь, которую можно было встретить только в бывших греческих торговых колониях на западе.

Двое мужчин кивнули и передали поводья слуге, похлопав по распаренным бокам лошадей, которые пронесли их последний отрезок пути от Гланума, и пожелав им удачи в конце конного отрезка пути. Десять дней были наполнены напряжённым отчаянием, стертыми сёдлами, постоянной сменой лошадей и грубыми койками на небольших, обнесённых частоколом промежуточных станциях, устроенных Цитой для обеспечения поставок из Нарбонской провинции, Массилии и Цизальпинской Галлии.

Десять дней тревог.

Инцидент в Вене подтолкнул их к новому витку активности, позволив им провести ночь без отдыха и, следовательно, преодолеть ещё тридцать миль. Ни один из них не упомянул о нападении после того, как они покинули Вену почти три дня назад, спеша всю ночь, чтобы избежать опасности быть атакованными убийцами. Тот факт, что оба трибуна были готовы рисковать и тратить деньги на подкуп местных бандитов и даже на убийства оседлых ветеранов, красноречиво свидетельствовал о том, на какие меры они были готовы пойти, чтобы убрать Фронтона с дороги.

Хотя никто из них не высказывал этого вслух, и Фронтон, и Галрон быстро пришли к выводу, что трибуны добились бы успеха, если бы сами захлопнули ловушку. Тот факт, что они этого не сделали, а доверили её неизвестному количеству наёмных убийц, свидетельствовал о том, что они были заняты делом, слишком важным, чтобы откладывать даже ради него. Такая задача действительно вызывала беспокойство.

Перекинув через плечо сумку с личным снаряжением, Фронтон вошёл во «Дворец», Галронус следовал за ним. Главный зал гостиницы, в основном отведённый под столы, с камином в более открытом конце, обогревавшим помещение, процветал, хотя кое-где ещё оставались свободные места за столиками.

Их взгляды блуждали по посетителям – более девяноста процентов из которых были римлянами – и задержались на длинной барной стойке, где трактирщик и его раб трудились как угорелые, обслуживая посетителей. Однако у них была более срочная встреча. Чувствуя, как расслабляются мышцы в теплой и уютной атмосфере, два офицера подошли к столу у огня, заваленному табличками, связками писчего дерева, стилосами и бесконечными бюрократическими атрибутами. Человек, сидевший на единственном стуле у стола, был зеркалом каждого администратора среднего звена во всей Республике: одетый не по статусу и полный самомнения. И всё же, кто мог отказать ему в уважении, учитывая его важнейшую роль в поддержке кампании Цезаря?

Флавий Фимбрия был человеком, который контролировал все путешествия и товары, въезжающие и вывозимые из Массилии, человеком, имевшим в своем распоряжении множество рабов и чиновников, к которому каждый римлянин, проезжавший через город, должен был обратиться, если он хотел договориться о морской перевозке, лошадях, повозке или припасах.

«Мастер Фимбрия» Фронто официально приветствовал его, подходя к столу.

«Могу ли я помочь тебе, солдат?»

Фронтон почувствовал, как Галронус напрягся рядом с ним, негодуя на неуважение к офицерам их ранга. Легат и сам знал, что, несмотря на свои высокие должности, они напоминали лишь измученного походом легионера или младшего офицера и слегка романизированного галла.

Да. Пожалуйста, организуйте подготовку « Glory of Venus» к отплытию утром при первой же возможности и подготовьте подходящие места только для двух офицеров и их личного снаряжения. Пункт назначения — Остия, и судно должно идти как можно быстрее.

Фимбрия прищурился. «У тебя есть на это разрешение?»

Фронтон бросил одну из табличек Цезаря на стол перед ним. Остальные были изрядно потрепаны, но эта была ещё свежая и запечатанная. Администратор на мгновение осмотрел печать, словно удивившись её подлинности, а затем, щёлкнув её, открыл и прочитал содержимое.

«Хорошо, легат Фронтон, полагаю, я пошлю к кораблю и всё устрою. Первый отход состоится сразу после рассвета. Не могли бы вы прибыть на седьмой причал порта к рассвету?»

Легат кивнул и потянулся за табличкой как раз в тот момент, когда Фимбрия её убрал. «Боюсь, мне придётся сохранить её, чтобы передать триерарху Суре для подтверждения вашего разрешения. Вы понимаете?»

Фронто пожал плечами. «Просто будь готов».

Повернувшись спиной к администратору, они прошли через комнату к бару и привлекли внимание хозяина гостиницы.

«Офицеры?»

«Нам нужны две комнаты на ночь, ужин и утренний звонок за час до рассвета».

«У вас есть необходимые документы?» Мужчина выжидающе протянул руку, и Фронтон передал ему потрёпанное разрешение на поездку, запечатанное Цезарем. Каждому, кто хотел воспользоваться гостеприимством гостиницы, требовался пропуск с печатью или предоплата. Хозяин гостиницы взглянул на табличку, приподняв бровь при виде печати проконсула Иллирика и Цизальпинской Галлии. Он кивнул, захлопнул табличку и вернул её. «Пожалуйста, найдите себе столик, я принесу вам еду и питьё».

Фронто устало потер глаза и вопросительно указал на сумку на плече.

«Оставьте свое снаряжение здесь, и я попрошу одного из ребят отнести его в вашу комнату, сэр».

Галронус неуверенно взглянул на Фронтона, вспомнив неприятности в Вене, но Фронтон просто с благодарностью бросил сумку на стойку бара и повернулся, чтобы уйти.

«Они будут в безопасности?» — тихо спросил офицер Реми.

«Здесь? Безопаснее некуда. Это место построено на римских монетах и слишком известно, чтобы кто-то мог нарваться на неприятности. Пойдём». Они подошли к одному из столиков у открытого пространства, а значит, в пределах досягаемости тёплого, манящего огня. Столики на краю были заняты: легионеры и младшие офицеры, служащие системы снабжения Циты, занимали все скамьи и места.

«Найдется ли место для двух уставших офицеров?» — многозначительно спросил Фронто, в ответ на что несколько солдат разошлись, убрав свои напитки, тарелки, игральные кости и небольшие кучки денег, оставив два стула в конце стола, друг напротив друга.

Двое мужчин с благодарностью опустились на сиденья и кивнули тем мужчинам, которые подвинулись, чтобы освободить место.

«С удовольствием, сэр. Вы только что с севера, сэр?»

Фронтон сжал переносицу. В данный момент он, конечно, мог бы обойтись без разговоров с проходившими мимо солдатами, но вежливость ничего не стоила, и этот человек просто проявил гостеприимство.

«Так сказать, с северного побережья и в Рим, солдат. А ты?»

«Сопровождать повозку с мебелью и другими товарами для легата Четырнадцатого легиона, сэр. Полагаю, чтобы смягчить тяготы зимних квартир». Мужчина понимающе улыбнулся, и Фронтон невольно усмехнулся. Он мог лишь догадываться, что находится в повозке, направляющейся в шатер Планка.

«Всё, сэр», — сказал солдат, словно прочитав его мысли. «Вплоть до мраморной статуи танцующего сатира и нескольких обнажённых девушек. Вот это почётное место».

Фронтон снова рассмеялся: «Сделай одолжение, попробуй что-нибудь повредить во время своих путешествий».

«Дороже, чем моя жизнь, сэр. Меня бы вышвырнули прямо в Остию, да ещё и в гвоздевых сапогах».

На этот раз даже недавно угрюмый Галронус улыбнулся. «Удачи на дорогах на север», — сказал бельгийский офицер, потягиваясь. «Долина Родана достаточно безопасна, но переход через земли от Бибракты до Неметоценны будет затруднён, если погода изменится, а это может произойти со дня на день».

Солдат благодарно кивнул. «Спасибо, сэр. У нас всё хорошо с грузами и сопровождением, так что всё должно быть в порядке. Значит, на тропе вверх по реке ничего не происходит, сэр?»

«Нет», — нахмурился Фронто. «Почему?»

«Ну, сэр, пока мало кто вернулся с похода, а те, что проезжали вчера, выглядели обеспокоенными и немного спешили. Даже не захотели со мной обменяться парой слов».

Фронтон резко поднял взгляд. «У вас случайно не двое трибунов?»

«Да, сэр. Они были очень шикарны, сэр. Ни с кем не хотел разговаривать, кроме Фимбрии».

Галронус теперь повернулся к мужчине.

«Они были здесь вчера?»

«Да, сэр. Они прибыли после заката, очень спешили. Договорились о пересадке на быстроходном курьерском судне. Полагаю, они отплыли вместе с ним сегодня утром, сэр».

Фронто и Галронус обменялись взглядами.

«Спасибо», — Фронтон протянул солдату через стол пару денариев. «Выпей за наш счёт».

Легионер ухмыльнулся. «Ура, сэр», — пробормотал он, прикоснувшись ко лбу в знак приветствия, и поспешил к бару, чтобы обменять свои новые монеты на вино.

«Итак, — Фронтон наклонился через стол, и они почти заговорщицки сгрудились, — если нам нужно подтверждение, вот оно. Менений и Хортий всего на день впереди нас и направляются в Рим. Запомни мои слова, Галронус, я найду их и разберусь с ними».

Офицер Реми наклонился к нему через стол. «И я помогу тебе, когда придёт время, но не позволяй жажде мести затмить твой разум. Трибуны должны заплатить за то, что они сделали с Тетриком и остальными, но наша главная забота — Фалерия и Клодий».

Фронто кивнул, и холодная тяжесть снова опустилась ему на живот. Во время долгого путешествия он делал всё возможное, чтобы отвлечься от опасности, грозившей его сестре, а Галронус намеренно избегал этой темы, хотя было неясно, хотел ли он защитить Фронто или же ради собственного комфорта. Внезапно ему показалось, что табу снято; табу, которое висело над ними одиннадцать дней.

«Ты понимаешь, что вполне возможно, что она не… что она…»

«Она жива», — ровным голосом сказал Галронус. «Не позволяй себе думать иначе. Действует ли Клодий по приказу Цезаря или нет, он не посмеет тронуть Фалерию».

«Он вытащил ее с улицы и посадил в тюрьму».

«Но, насколько нам известно, без вреда. Цезарь не причинит ей вреда; ты это знаешь, и Клодий не посмеет. Однако я причиню ему вред , когда найду его».

Фронто решительно кивнул.

«Нам нужно разработать план действий, прежде чем мы доберемся до Рима».

«Идите к дому Клодия. Убейте всех на пути», — без тени юмора предложил Галронус.

«Это невозможно, и ты это знаешь. Нас перебьют. У Клодия небольшая армия и хорошо защищённый дом. Этот человек параноик, и у него есть на то веские причины. А если бы мы каким-то образом проникли внутрь, он мог бы просто убить её и избавиться от тела, прежде чем мы подойдем близко».

«Тогда как мы будем с ним бороться?»

«Точно так же, как он обращается со всеми остальными», — вздохнул Фронтон. «Страхом. Клодий отступит и предложит условия только тогда, когда поймёт, что его превосходят силой, манёвром и нет другого выхода. У него маленькая армия, нам нужна большая».

«Вы хотите нанять армию? В Риме? С законными ограничениями на открытое ношение оружия?»

«К чёрту ограничения!» — рявкнул Фронтон. «Мы имеем дело с хладнокровным преступником, и нам нужно сделать всё, что потребуется. У Бальбуса уже собран отряд, и он только и ждёт моего приказа, чтобы перерезать ему горло».

«Ему этого будет недостаточно».

«Нет. Но это только начало. Когда мы доберемся до Рима, ты отправишься к дому Бальба и расскажешь ему, что происходит. Прикажи ему подготовить своих людей к бою. Я пойду в свой городской дом. Он всё ещё на ремонте, но у матери спрятано небольшое состояние в трёх разных местах под полом. Я знаю, где они, поэтому соберу деньги и найму столько гладиаторов, головорезов и отставных ветеранов, сколько смогу найти – всех в городе, кто умеет держать меч. Потом я отправлю их всех к Бальбу и последую за ним. Как только у нас будет достаточно сил, мы пойдём к Клодию и потребуем освобождения Фалерии или начнём сносить его дом, пока он ещё в нём».

Галронус кивнул. Преступники и хулиганы были одинаковыми во всех культурах. Нужен был лишь кто-то с дубинкой побольше, чтобы заставить их отступить.

«Вам придется описать, как пройти к дому Бальбуса».

«Я сам там никогда не был, но знаю, где это. Он уже описывал это раньше. Итак, от Большого цирка нужно обойти Палатинский холм…»

Гавань Остии неумолимо приближалась к ним, и никогда ещё Фронтон так отчаянно не хотел ступить на сушу. Морская болезнь отошла на второй план во время путешествия, а тревога за пленение сестры продолжала терзать его, усиливаясь с каждой лигой плавания.

«Когда мы с Фалерией поженимся», — внезапно сказал Галронус, пытаясь пробиться сквозь гнетущее облако, окутавшее их обоих, — «я хотел бы, чтобы ты стал ауспиком».

Фронтон моргнул, его мрачные, негативные размышления были разрушены внезапной, странной просьбой.

«Что?» — почти недоверчиво спросил он, отворачиваясь от перил и вида на приближающийся причал.

«Когда Фалерия и я...»

«Я не ослышался? Ты действительно так настроен?» По какой-то причине предвыборная кампания почти выбила из головы решение друга, и теперь думать об этом казалось странным, особенно учитывая затруднительное положение сестры. И всё же он должен был признать, что, получив известие о её пленении, он не обратился к своему старому другу Приску, а сразу же потянулся к Галронусу. Не потому, что узы, связывавшие их, были крепче, чем с Приском, а потому, что Фронтон нутром понимал, как много значила Фалерия для знатного рода Ремов».

"Конечно."

«И ты так уверен, что она тобой интересуется?»

"Она."

Фронтон почувствовал, как сквозь его напряженную оболочку пробивается улыбка. «Тебе определенно не не хватает уверенности, друг мой. Откуда ты знаешь про ауспик? Откуда ты вообще знаешь о римском браке?»

«Я навёл кое-какие справки летом. Похоже, ваши церемонии не так уж сильно отличаются от наших, хотя, похоже, они требуют гораздо больше ненужных сложностей и более длительного периода помолвки».

Фронтон прислонился к перилам и скрестил руки на груди. «Неужели я действительно кажусь тебе подходящим человеком, чтобы гадать по свиным потрохам? Даже моя кривоногая богиня-рыболовница, похоже, меня покинула».

«Ты, как и я, Маркус, знаешь, что никто не обязан ничего угадывать. Это всего лишь шоу. Хотя мне, возможно, будет трудно собрать много свидетелей. Фалерии, возможно, придётся выбрать всех десяти».

Фронто покачал головой и улыбнулся. «Свидетели — это меньшая из твоих забот».

«Тогда ты это сделаешь?»

«Если ты сможешь убедить Фалерию взять тебя на работу, я это сделаю, да».

«Хорошо. А теперь перейдём к более насущным вопросам: посмотрите туда».

Фронто нахмурился и проследил за пальцем друга. На другой стороне гавани к причалу в дальнем конце порта приближался изящный, низкий корабль.

«Это либурна, частная. Выглядит неплохо. У дяди моего лучшего друга была такая, когда я был ребёнком; он использовал её для торговых рейсов между Путеолами и Сардинией. Быстрая и лёгкая, но годится только для небольших грузов, потому что трюм не очень большой».

«Он был в доке в Массилии, когда мы отправились в путь».

Фронтон пожал плечами. «Для триремы мы шли быстро, но либурна может плыть ещё быстрее. Он, наверное, отправился в путь после погрузки. Мы же пришли пустыми».

Но взгляд Галронуса по-прежнему был прикован к кораблю. «Мне он не нравится».

«Лично мне всё равно. Меня беспокоит корабль с этими двумя мерзкими ублюдками на борту, который, должно быть, пришвартовался ещё вчера».

Их внимание снова вернулось к цели, когда один из матросов прокричал клич, и люди забегали по палубе. Гребцы сделали последний рывок, а затем подняли весла, когда судно по инерции подошло к причалу. Портовые рабочие сновали вверх и вниз по причалу, готовясь взять канаты и помочь установить посадочный трап. Мальчики поспешили занять свои места, чтобы с надеждой просить милостыню у пассажиров этого, несомненно, важного судна.

Фронто крепко вцепился в поручень и ждал удара, пытаясь удержать равновесие. Корабль почти не шелохнулся, и два офицера ждали, когда выгрузят трап, когда к ним поспешили двое матросов с багажом.

«Спасибо. Сейчас заберём».

Закинув сумки на плечи, они поспешили вниз по трапу к причалу. Когда к ним хлынула толпа просящих милостыню детей, Фронтон вытащил из кошелька полдюжины мелких, дешёвых монет и отбросил их в сторону, отвлекая стайку кричащих мальчишек и девчонок с дороги.

«Пошли. Пойдём найдём курьерскую станцию».

Галронус кивнул, продолжая путь через переполненный порт. Они решили ехать верхом, а не на триреме Цезаря вверх по Тибру до города. Учитывая течение реки и её интенсивность, они выиграют как минимум полчаса на лошадях.

Полиник глубоко вздохнул и сосредоточился на деревянном костыле под правой рукой, который стучал по камням порта в такт его хромоте.

Это было одно из самых сложных дел, подумал он, вглядываясь в толпу: притвориться, будто у вас такая травма. Многие могли бы притвориться хромыми и передвигаться на костылях, но слишком легко было сделать это неправильно. Большинство в итоге хромали, опираясь на костыль не той ногой, что было ошибкой новичков.

Пять лет тренировок с одними из самых опасных людей Афин научили его трюкам, о которых большинство людей в этом деле даже не подозревали. Поднять одно плечо было довольно просто, особенно с костылём, но вот временно изуродовать шею и втянуть голову, чтобы выглядеть как уродливый получеловек, – это был настоящий талант, и Полиник навсегда останется благодарен Крино за его дорогостоящие уроки – пусть этот ублюдок горит в аду во веки веков.

Единственное, что всё ещё смущало в такой маскировке, — это запах. Чтобы сойти за извращённого нищего, приходилось потратить час-другой, тщательно мочась, пропитывая одежду и даже испражняясь, чтобы запах не исчез.

Тем не менее, за двадцать золотых ауреусов и шанс получить множество рабочих мест в будущем Полиник был готов мириться с небольшим дерьмом.

Его репутация не имела себе равных в Остии, и даже в Риме его услуги были востребованы и предлагались за плату выше среднего. Но репутация никогда не была настолько прочной, чтобы её не укрепить связями с богатыми и высокопоставленными покровителями.

Его рука потянулась вниз по деревянному костылю, и пальцы коснулись кончика лезвия, прикрепленного к нему легко рвущейся бечевкой.

Ему повезло, и он это знал. Посетители не были уверены, что цель вообще пройдёт этим путём. Похоже, были некоторые сомнения, доберутся ли они до Италии вообще. Впрочем, это не имело значения. Ему заплатили авансом, и если бы его цель не появилась через неделю, он бы потерял шанс улучшить свою репутацию, но всё равно прожил бы неделю-другую как сенатор.

Но вот прибыл корабль. « Слава Венеры » – личный корабль Цезаря. Трудно было не заметить прибытие такого судна в порт, учитывая, что всё вокруг быстро перестроилось, чтобы освободить проход для швартовки. И даже если бы на корабле находилось половина населения города, он всё равно смог бы опознать их по описанию: «Растрепанный ветеран-солдат, вероятно, не в офицерской форме, но с видом хищника, и высокий усатый галл в форме вспомогательного кавалериста. Они бы выделялись из любой толпы».

Двое мужчин направлялись к курьерской станции, где у ворот отдыхали два легионера, небрежно прислонившись к стене, с видом людей, которые ничего не ожидали, кроме как наблюдать за происходящим вокруг, пока не закончится их смена.

Как всегда случалось с толпами в таких местах, как Остия, потоки тянулись в трёх направлениях. Те, у кого были законные дела, не обращали внимания на двух офицеров, часто мешая им, пока их не просили отойти. Те, чьи дела были незаконными или имели под собой какую-то тайную основу, торопливо уходили от них, избегая возможной конфронтации с властями. А те, чьим делом было приставать к незнакомцам, проталкивались сквозь толпу, чтобы добраться до них: торговцы, проститутки, нищие…

Полиник выбрал подход. Его весьма реалистичная ограниченная подвижность замедляла любые действия и делала планирование гораздо более важным. Он осторожно размахивал и петлял, создавая впечатление человека, пытающегося удержаться на ногах, несмотря на ужасные недуги, в то время как на самом деле быстро и аккуратно пробирался между толпами к двум фигурам с перекинутыми через плечо сумками. Он легко мог бы заработать дополнительные восемь ауреев, если бы ему удалось расправиться и с здоровяком галлом, но Полиник был не дурак. Двадцати было достаточно, как он любил говорить, и скрыться с места преступления после одного идеального, смертельного удара было достаточно легко для хорошо подготовленного человека. В то же время поддаться жадности и попытаться нанести второй удар было искушением для Судьбы, и он не собирался подталкивать Атропос к тому, чтобы она обрезала его нить на столь раннем этапе его карьеры.

Оценив расстояние в десять шагов и мысленно прибавив до шести для трудности передвижения, убийца Полиник начал считать про себя.

Двенадцать.

Римлянин повернулся, чтобы поговорить с галлом. Оба совершенно ничего не заметили. Это было почти слишком просто. Его пальцы сомкнулись на рукояти ножа и легонько потянули.

Клинок, жуткое оружие парфянского происхождения, заточенное до такой степени, что оно почти прорезало звук, легко высвободился из верёвки, и две разорванные петли незаметно упали на землю под «нищим». Его рваный, грязный шерстяной плащ колыхался из стороны в сторону, скрывая сверкающий железный клинок.

Шесть.

Его рука изогнулась, большой палец ослабил завязку, аккуратно пришитую к внутренней стороне плаща, которая удерживала его на месте и закрывала нож. Плащ слегка вздулся, когда нож начал подниматься.

«…у Порта Тригемина, — говорил римлянин. — Потом я пойду…»

Полиник изменил хватку рукояти, подняв ее для удара.

«Не так быстро, сынок».

Мир греческого убийцы рухнул, когда чья-то рука сжала ему рот и потащила сквозь толпу, а клинок одновременно скользнул между рёбер и глубоко вонзился в его чёрное сердце. Широко раскрыв глаза, он наблюдал, как растрепанная римлянка и здоровенный галл исчезают в толпе, совершенно ничего не замечая.

Они полностью скрылись из виду, когда рука оторвалась от его рта, и он ударился о булыжники, потеряв возможность кричать, когда Атропос Судеб перерезала нить, и его глаза остекленели. К тому времени, как его смерть заметили все, кому было не всё равно в толпе, и раздался крик, и его жертвы, и нападавший исчезли.

Фронтон и Галронус проехали мимо множества нищих, торговцев, проституток и суетливого горожан у Порта Тригемина и лишь слегка замедлили ход у ворот, где двое из частных ополченцев, сформированных по приказу Помпея, формально контролировали движение транспорта, въезжающего и выезжающего из города. Скучающие мужчины едва подняли глаза, даже при виде непривычного вида галла в брюках, входящего в священные пределы Рима.

Оказавшись внутри, Фронтон бросил взгляд в сторону склона Авентина, но затем снова сосредоточился, уловив в мыслях что-то, что достигло его ушей, но поначалу не было воспринято. Нахмурившись, он похлопал Галронуса по локтю.

«Иди к Бальбусу. Увидимся там, как только сможем».

Ремийский дворянин кивнул и ровным шагом поехал к Бычьему форуму, давая горожанам время и пространство, чтобы разойтись. Наблюдая за ним какое-то мгновение, Фронтон сполз с седла, перекинул поводья через руку и направился к прилавку торговца, чьи крики привлекли его внимание. Окинув взглядом выставленные безделушки, он наткнулся именно на то, что надеялся найти. Подняв вещь, он присмотрелся к ней повнимательнее и, довольный, протянул её торговцу.

"Сколько?"

«Солдат? Десять денариев, чтобы помочь тебе спасти Республику, а?»

Не отрывая глаз от своего нового приобретения, Фронтон полез в кошелёк и передал монеты. Торговец удивлённо моргнул, увидев, как какой-то болван заплатил заоблачную цену, не сбавив хотя бы трети. Алчность подстегнула его руки, и он быстро спрятал монеты и обратился к кому-то другому, прежде чем этот приезжий чиновник решил, что его обманули.

Фронтон отвернулся от прилавка и улыбнулся, впервые за много дней испытывая настоящее удовлетворение. Подняв руку, он развязал кожаный ремешок, висевший у него на шее, и снял с него странную кривоногу галльскую женщину. Он долго смотрел на амулет с отвращением, размышляя о том, насколько другим мог бы быть этот сезон, если бы он не оскорбил свою богиню-покровительницу этим ужасным изображением.

Оскалив зубы, он повернулся и швырнул оскорбительный предмет через толпу в Тибр, где тот исчез из виду и мира людей. С глубоким вздохом облегчения он надел новую, искусно сделанную бронзовую фигурку Фортуны на ремешок и снова завязал его на шее.

Внезапно его осенило, и он вернулся в стойло.

«У тебя тоже есть Немезида?»

Торговец, движимый жадностью, вернулся к своему новому доверчивому лучшему клиенту, кивнул и потянулся к столу, взяв небольшое изображение крылатой богини из слоновой кости с мечом в руке.

«Только один. Из слоновой кости, хорошая работа. Очень редкий». Торговец прищурился. «Недёшево».

Фронтон сунул руку в кошелёк, вытащил золотой ауреус и бросил его на стол. У торговца чуть не пошла пена изо рта. «У меня мало мелочи», — рискнул он.

«Оставьте то, что считаете справедливым, а остальное пожертвуйте в святилище Богини, когда в следующий раз будете проходить мимо. Я не буду платить вам сверх меры; я плачу щедрую цену за благосклонность Немезиды».

Когда торговец почти набросился на монету, Фронтон прикрепил новый амулет к шнурку на шее, и на его лице появилась мрачная улыбка. Теперь он был немного более подготовлен. Две божественные дамы, которым он поклонялся превыше всего и которые всегда о нём заботились, теперь висели вместе над его сердцем: Фортуна и Немезида; удача и месть.

Схватив поводья, он снова вскочил в седло и побежал рысью в направлении все еще разрушенного, частично отремонтированного дома своих предков.