Завоевание Галлии

Глава 13

(центральная площадь Бибракте)

«Птеругес: кожаные ремни, свисающие с плеч и талии одежды, надеваемой под кирасу».

«Аквилифер: специальный знаменосец, несший штандарт легиона с орлом».

Утреннее солнце палило раскалённую землю площади. Нежные звуки лета окутывали сотрудников, сидевших на удобных скамьях с драпировками в одном конце площади. Даже в летней форме, в льняной тунике вместо шерстяной, Фронтон ощущал, как под мышками скапливаются пятна влаги, а под бронзовой кирасой и кожаными птеругами собираются лужицы солёного пота. Он мог лишь представить себе, каково было различным сигниферам и корниценам, одетым примерно в то же самое, но постоянно стоящим по стойке смирно и несущим тяжёлые атрибуты власти.

Рядом с ним Сабин в который раз вытер лоб. Справа, за кадровыми офицерами, восседал Цезарь в своём походном кресле на наспех сооруженном деревянном возвышении. Рядом с полководцем на том же возвышении, на своём троне, восседал Лиск. Вождь эдуев за последние несколько недель стал носить тунику в римском стиле. Он всё ещё носил атрибуты своего народа, включая золотую гривну, но перенял многое из цивилизованного римского стиля. Фронтон заметил, как на следующей неделе многие из более обеспеченных членов племени стали носить эти туники. Где-то в Бибракте, должно быть, был портной, смеющийся и считающий монеты.

Фронтон беспокойно переминался с ноги на ногу, чувствуя, как его голая нога отклеивается от дерева, прилипшего к нему от жары. Он отчаянно желал встать и немного проветриться, но всё командование должно было быть на месте и в презентабельном виде к прибытию вождей. Пару недель назад до них дошли слухи о созыве собрания галльских вождей и о том, что они соберутся здесь. Большинство низших чинов продолжали расслабляться во время месячного отдыха после битвы, предвкушая столь грандиозное собрание варваров. Фронтон и несколько других знали, что это не так. Собрание, созванное здесь, никак не могло быть случайностью, и, вспоминая слова Цезаря, он задавался вопросом, пришли ли вожди просить Цезаря о помощи против Ариовиста, или же Цезарь действительно всё это подстроил.

Взглянув на Сабина, он улыбнулся. Хорошо, что этот человек здесь. Он был единственным из штаба, с кем Фронтон чувствовал себя более-менее комфортно в обществе. Легаты и старшие офицеры шести легионов сидели вдоль одной стороны площади, напротив различных высокородных эдуев. Приск, заняв место командира Десятого, сидел между Бальбом и Лонгином, неловко переминаясь с ноги на ногу в легатской форме, выданной ему штабом. Ряды римского командования сверкали на солнце, и Фронтон невольно задавался вопросом, чем занимаются войска, не видя ни одного старшего офицера.

Вдали послышался рев рогов. Это, должно быть, приближались к городским воротам различные вожди. Они решили остаться за стенами в своих лагерях, пока не прибудут последние из них, и теперь направлялись к собранию на площади. Нестройный рев странных рогов в форме волчьей головы постепенно становился громче, птицы стаями взлетали с деревьев. Внезапно по городу разнесся звук римских горнов, заглушая звуки местных горнов. Тетрик исполнял свой долг буквально. Фронтон назначил его старшим префектом у городских ворот, ожидая галлов. Ему было велено не оставлять у местных жителей никаких сомнений относительно того, кто здесь главный. Поэтому Тетрик был полон решимости утвердить римское превосходство даже под гром фанфар, приветствующих прибытие. Фронтон одобрительно кивнул. Горны были в идеальной гармонии.

Вокруг площади офицеры вытянулись в ожидании. Звуки рогов обеих армий затихли, и через несколько минут топот ног и скрип колёс возвестили о приближении послов племён. Первым на площадь въехал почётный караул римских всадников, рассредоточившись веером и заняв позиции по пустому краю площади. Спустя несколько мгновений въехал Тетрик, держа под мышкой шлем с плюмажем и вложив оружие в ножны. Аквилифер Десятого легиона ехал рядом с ним, а римский орёл указывал путь галлам. Всё действо было тщательно срежиссировано Лонгином заранее. Как только почётный караул занял свои места, прибыл первый из вождей на колеснице, запряжённой двумя крупными чёрными конями, с церемониальным копьеносцем рядом. Он блистал золотыми украшениями и был одет в искусно сшитый плащ тёмно-синего цвета поверх туники и штанов. Его сопровождала небольшая группа всадников. Когда колесница остановилась, подняв больше пыли, чем успела поднять вся кавалерия, вождь спешился. Всадники и колесница съехали в сторону и выехали с площади по другой дороге, где их должен был занять один из конных отрядов Лонгина.

Когда второй вождь прибыл на своей колеснице, первый вышел в центр площади, отвесил глубокий поклон Лиску, короткий полупоклон Цезарю и направился к одному из кресел, отставленных в сторону и покрытых тонкими шелками для размещения гостей. Второй вождь сошел с колесницы и последовал его примеру, по мере того как входили другие туземцы. Фронтон с интересом наблюдал, как вожди прибывали десятками. Он поймал себя на мысли, сколько же племён обитает в этой земле и сколько их армии придётся усмирить, прежде чем её можно будет назвать Провинцией, ибо теперь он не питал никаких иллюзий относительно будущего Галлии. Племена, уже заключившие союз с Римом или считавшиеся проримскими, были очевидны. Кое-где его внимание привлекали туники или украшения в римском стиле. Некоторые зашли так далеко, что носили пурпур, подобно сенаторам или восточным королям-клиентам.

Наконец все гости прибыли. Отдав честь Цезарю и поклонившись Лиску, Тетрик повернулся и рысью покинул площадь, конный эскорт последовал за ним в отточенном строю. Четверо вождей встали лицом друг к другу. Не говоря ни слова, было достигнуто некое соглашение, и трое из них сели. Четвертый повернулся к двум вождям. Он был одет в длинную белую тунику и мантию поверх галльских штанов, его борода была седовато-белой и заплетена по бокам, а волосы были убраны со лба переплетенной лентой из льна. Хотя на поясе у него висел традиционный кельтский палаш, он опирался на длинный дубовый посох с сучками. Фронтон прищурился, пытаясь разглядеть как можно больше деталей. Должно быть, это один из друидов, о которых он слышал множество историй со времени своего первого пребывания в Испании. Большинство этих историй, рассказанных римлянами, были вариациями на тему ужасов, хотя за все годы военных кампаний он ни разу не видел друида. Если все они были похожи на этого представителя, Фронтон понимал, почему они занимали такое влиятельное положение в кельтском обществе. Этот человек был невероятно внушителен. Его длинные волосы и борода, белые одежды и посох отчасти объясняли это, хотя большая часть его притягательной внешности заключалась в том, что он стоял на голову выше всех остальных на площади. Он, должно быть, был около семи футов ростом, с бычьими плечами и кулаками, похожими на окорока. Когда он открыл рот, чтобы заговорить, его голос оказался под стать его телосложению, глубокий и гулкий.

Хотя он говорил на своем местном языке, один из эдуев стоял рядом в качестве переводчика и переводил слова друида для римлян.

«Лиск из эдуев, совет племени приветствует вас. Поскольку в этом году вы не обязаны принимать гостей, мы благодарны вам за сотрудничество. После сегодняшнего обсуждения мы воздадим вам должное за ваше гостеприимство. Однако наши дела должны быть на первом месте. Не все племена решили присутствовать сегодня».

Для пущей убедительности друид повернулся и указал посохом примерно на дюжину пустых мест. Судя по общему гулу согласия среди вождей, отсутствие присутствующих, очевидно, не осталось незамеченным. Фронтон же не обратил на эту деталь никакого внимания.

«Ввиду того, что мощная римская армия наводит порядок в центре наших земель, а сильные племена одновременно поддерживают и выступают против этого человека», — быстрый жест в сторону Цезаря, — «некоторые вожди не одобряют это и считают, что не могут с чистой совестью присутствовать на этой встрече».

Лиск серьезно кивнул.

«Я понимаю, Афорикс».

Друид кивнул в ответ, всё ещё сохраняя серьёзное выражение лица. Затем он повернулся к Цезарю. На этот раз переводчик переводил немного медленнее.

«Роман, я скажу прямо, что ты мне не нравишься. Я осуждаю твоих людей на наших землях. Я считаю, что ты ничего нам не даёшь и отнимаешь у нас будущее. Я не думаю, что ты искренне веришь в своих богов. Для меня это немыслимо. Однако я здесь сегодня не для того, чтобы бросать тебе вызов или оказывать сопротивление. Я представляю ту стихию, которая отказывается здесь быть. Я не твой враг, но и не могу считать себя твоим союзником».

Цезарь пренебрежительно махнул рукой.

Благодарю вас за откровенность. Мне уже доводилось встречать радушный приём у друидов, и не могу сказать, что ожидал чего-то иного. На данный момент мы с вами не согласны.

Друид снова кивнул.

«Несмотря на свои чувства, я согласился говорить от имени всех племен в первом и самом важном вопросе».

Он указал на эдуана-переводчика и пробормотал длинную фразу на своём языке. Переводчик повернулся к римлянам.

«Мне запретили переводить, пока мне не дадут сигнал начать снова».

Бросив на Лиска едва заметный взгляд, мужчина поспешно кивнул. Фронтон вновь поразился уважению и благоговению, которые кельты питали к этим друидам.

Мужчина снова повернулся к вождям и произнёс длинную речь на своём языке. Несколько вождей задали ему несколько вопросов, и он спокойно ответил своим низким голосом. Спустя более пяти минут, после одного слова, вожди встали и медленно обнажили мечи. Рядом с Фронто Планк вскочил на ноги, потянувшись рукой к рукояти меча. Рука Фронтона схватила его за запястье, рывком вернула его на место, и он прошептал молодому офицеру на ухо.

«Не глупи, парень. Если бы они собирались устроить беспорядки, они бы вряд ли делали это медленно и плотной группой. Чего, чёрт возьми, они надеются добиться? Сиди и не двигайся».

Пока Планк медленно становился красным, как свекла, Фронтон снова повернулся к собравшимся, заинтересованный тем, что может означать этот ритуал.

По следующему приказу вожди вонзили мечи в землю. Лиск поднялся и шагнул вперёд, вонзив свой меч в землю перед помостом.

Фронтон слегка наклонился к Сабину.

«Как ты думаешь, что это вообще было?»

Сабин улыбнулся.

«Думаю, это было что-то вроде голосования. Я заметил, что некоторые из них переложили мечи в руки. Если присмотреться, все они прижали мечи либо слева, либо справа».

Друид снова повернулся к Цезарю и с громким треском ударил древком посоха о твёрдую землю, подняв облачко пыли. За ним сидели все вожди. Быстро кивнув переводчику, старик снова обратился к римлянам.

Мне кажется, что вы навлекли войну на гельветов по личным причинам, связанным как с ненавистью, так и с амбициями, и мало кто из тех, кто стоит за мной, разделяет это мнение. Однако мы не забываем, что гельветы — воинственный народ, и они принесли насилие остальной Галлии. Пусть и непреднамеренно, вы помогли галльским племенам в вашем стремлении к мести. За это мы вам благодарны.

Цезарь невесело улыбнулся друиду.

«Это, конечно, лесть от одного из противников вмешательства Рима. Чувствую, за такую лесть придётся платить. Разве я не ошибаюсь?»

Высокий друид поморщился, глядя на генерала. Ему явно не нравилось положение, в котором он оказался, и Цезарь был полон решимости заставить галлов умолять. Мужчина снова обратился к генералу.

Как вы, без сомнения, уже знаете, германские племена на протяжении многих лет использовались галльскими племенами в качестве наёмников, когда требовалась дополнительная сила. В частности, во время борьбы за власть между сторонниками секванов и арвернов и эдуями.

Цезарь кивнул.

«Я поставил себе задачу узнать немного из вашей истории, да».

«Похоже, этим германцам в прошлом давали слишком много свободы. В последние месяцы они не возвращались в свои земли за Рейном. Более того, их предводитель, человек по имени Ариовист, переправлял всё больше и больше их за реку. Там, где эти германцы когда-то практически уничтожили власть эдуев в Галлии, теперь они причиняют горе секванам, ибо именно на их землях обосновался Ариовист».

Друид указал на одно из пустых мест.

Несмотря на всю свою силу и власть, вождь секванов сегодня отсутствует. Он занят в своих землях, защищая свой народ от этих грабительских германцев. Они уже занимают треть его земель и с каждым днём требуют всё больше. Многие галльские племена считают, что пришло время обратиться за помощью к римским войскам. Германцы — могущественный народ. Они разгромили секванов при Магетобрии и захватили заложников. Если они смогли так легко победить одно из самых могущественных племён Галлии, нам остаётся только искать помощи у победителя гельветов. Эдуи сильно пострадали после многих лет войны, как и арверны. Секваны были разгромлены германцами, а гельветы — вами. Четыре величайшие силы, на которые мы могли положиться, исчезли.

Перешептывания вождей за его спиной красноречиво говорили о том, как галлы себя чувствовали, оказавшись вынужденными обратиться за помощью к римлянам.

«Если ты хоть что-то знаешь о германцах, Роман, а я думаю, что знаешь, то ты знаешь, что они не будут удовлетворены захваченной землёй. Они будут продолжать завоёвывать, пока вся Галлия не станет их землей, а все галлы не станут их рабами. Ариовист — жестокий и порочный человек, и как только он получит всё необходимое, другие германские вожди последуют его примеру».

Друид стиснул зубы, готовясь высказать просьбу, которую он так ненавидел.

«Цезарь, от имени совета племени и ради блага всей Галлии мы просим твоей помощи в изгнании Ариовиста с наших земель. Некоторые надеются, что одной лишь угрозы со стороны Рима будет достаточно, чтобы заставить его освободить заложников и вернуться в свои земли, но я боюсь, что сила — единственный выход. Мы гордый народ и попросим тебя об этом лишь однажды. Если ты откажешь нам, мы не будем просить. Каков твой ответ?»

Цезарь улыбнулся, хотя Фронтон не понимал, почему. Им, чёрт возьми, следовало бы умолять. Им нужен был Рим, и все это знали. Он мог лишь верить, что Цезарь уже был к этому готов и что галл пытается его обмануть. Если это так, то его ждёт шок. Полководец кое-что понимал в риторике.

Цезарь прочистил горло.

Каковы бы ни были твои страхи и какое бы мнение ты обо мне ни имел, Афорикс, я поддерживаю гордость галлов. Гордость – вот что делает народ великим, и союзники Рима должны гордиться. Я говорю «союзники», ибо именно такими вы и являетесь, независимо от ваших убеждений. Хорошо, мы выступим против этого Ариовиста за вас и изгоним его из Галлии. Однако война с гельветами серьёзно подорвала наши ряды, и выступить против большого германского войска без достаточного количества людей – это не лучший вариант, чем против секванов. В обмен на нашу помощь я потребую от ваших вождей двух соглашений.

Друид на мгновение замолчал, пока переводчик передавал ему слова. Он нахмурился и неохотно кивнул полководцу. Фронтон понял, что затаил дыхание. От исхода этой встречи зависело многое, и у полководца был козырь в рукаве. Он был слишком почтителен и поддерживал галлов, и Фронтон уже видел это раньше. Он понимал, что держит их в заложниках и играет с ними. Цезарь прочистил горло и заговорил громким, чётким голосом.

«Я потребую от каждого племени принять клятву, которую уже принесли эдуи и другие наши союзники. Я не ожидаю от вас подчинения Риму, но я требую мира и союза».

По мере того как переводчик передавал эту весть, среди вождей усиливался ропот.

«Кроме того, нам потребуется военная поддержка. У нас нет времени усиливать легионы войсками, набранными в Империи. Вместо этого я выделю одного из своих штабных офицеров, чтобы он поговорил с каждым вождём и организовал набор рекрутов, которые присоединятся к нам в качестве вспомогательных войск и укрепят нашу армию».

Бормотание переросло в ворчание. Фронтон гадал, насколько далеко Цезарь сможет их зайти, прежде чем они отвергнут его. Цезарь же, напротив, был, похоже, готов.

Вы можете смотреть на это негативно, если хотите. Однако я призываю вас всех задуматься о двух вещах. Во-первых, в обмен на это вы получите не только нашу помощь против Ариовиста, но и поддержку со стороны Рима в будущих смутах, а также торговые соглашения. Во-вторых, предоставляя вспомогательные рекруты армии, вы сами будете участвовать в победе и уничтожении германцев. Какова цена вашей гордости, если вы откажетесь? Как только вы примете решение, ваш представитель найдет меня в палатке за стенами, в моем штабе. Не сомневаюсь, что вам нужно многое обсудить.

С этими словами Цезарь встал, сделал знак остальным офицерам, повернулся и зашагал прочь с площади.

* * * * *

«Я просто не понимаю, почему ты хочешь пойти и разобраться с ним сейчас!»

Фронтон откинулся назад, всё ещё сжимая левой рукой подлокотник своего избирательного кресла. Правая рука всё ещё была слишком слаба, чтобы даже отдалённо подумать о том, чтобы сжать кулак. Цезарь терпеливо вздохнул и ответил:

«Я знаю, что нам нужно больше людей, и что ожидание следующего сезона военных действий даст нам эти войска, но, независимо от того, спрашивали ли меня галлы, нам всё равно придётся разобраться с этим ради нашей же выгоды. Если германским племенам позволят поселиться по эту сторону Рейна, как вы думаете, сколько времени пройдёт, прежде чем они вытеснят эдуев? И после этого? Сколько времени пройдёт, прежде чем они перейдут Рону и станут угрожать нашим границам? Нет, с ними нужно разобраться как можно скорее».

Фронто поморщился.

«Но мы не готовы, Цезарь. Даже если они согласятся предоставить нам дополнительные вспомогательные войска, наша армия всё равно будет значительно меньше той, что выступила вслед за гельветами, а этот враг, по слухам, гораздо опаснее. Новые вспомогательные войска будут необученными и неуправляемыми. Даже Сципион не стал бы выступать раньше времени, если бы разница в несколько месяцев позволила восстановить полную численность армии».

Цезарь постучал по подлокотнику кресла.

«Фронто, я знаю, что делаю. Мы не можем ждать до следующей весны. Однако я также осознаю опасность необученной кавалерии. Я поговорю с Лонгином, как только прибудут остальные. Я возвращаю его в старший штаб. Публий Сульпиций Руф будет назначен легатом Девятого легиона. Я хочу, чтобы Лонгин посвятил весь свой значительный талант кавалерийского командира конному контингенту армии. Я назначаю Лонгина «командующим кавалерией» с полномочиями полностью перестроить весь дивизион».

Фронто на мгновение задумался.

«Полагаю, это логично. Он хорош в кавалерии. А какой он, Руфус, кажется, я его не знаю».

Цезарь улыбнулся.

Вы, наверное, видели его на штабных совещаниях. Он весьма компетентен. Командовал людьми в Греции. Думаю, ему пора дать шанс поработать с нами. Есть какие-нибудь мысли?

Фронтон нахмурился.

«Есть пара вещей, Цезарь, о которых я хотел бы тебя предупредить. Во-первых, моё положение в стратегическом штабе. Я не против быть одним из твоих старших по званию, и я не против быть легатом, но, занимаясь и тем, и другим, я забываю, как хорошо справляться с обеими. Думаю, тебе следует либо вернуть меня на постоянное место командующего Десятым, либо сделать меня штатным и повысить Приска до командующего Десятым».

Цезарь покачал головой.

«Я подумаю о возвращении тебя в легион, хотя мне всё ещё может понадобиться иногда тебя вытаскивать. Однако я не буду рассматривать Приска на должность старшего офицера. Он центурион. Хороший, но низкого происхождения. Он на вершине иерархической лестницы, если судить по его положению. Единственное место, куда он может пойти отсюда, — это префект лагеря. Он наиболее полезен там, где он сейчас».

Фронто снова нахмурился.

Второе, о чём я хотел бы, чтобы вы подумали, – это о командовании Восьмым. Бальб – очень хороший офицер и мой личный друг. Не могу представить себе человека, которому я бы доверял больше, но ему следует вернуться в Массилию или даже в Италию, к жене и дочерям. Я бы хотел, чтобы вы рассмотрели возможность отпустить его по окончании этой кампании к семье. У вас в штабе полно отчаянно амбициозных сорок, которые с удовольствием займут его место.

Цезарь снова покачал головой.

«Марк, помимо того, что я ценю Бальба как одного из своих лучших офицеров, можешь ли ты представить, чтобы он оставил командование и ушёл? Я не буду просить его об этом. Если он когда-нибудь попросит об освобождении, я буду благодарен, но я не буду просить его об этом. Ты должен это ценить; ты больше похож на него, чем можешь себе представить».

Фронто хмыкнул и потянулся.

«Мне теперь позвать остальных?»

Генерал кивнул, и Фронтон, слезая с седла, распахнул полог шатра. К его удивлению, у подножия склона собрались не только штабные офицеры, но и друид, а также несколько галльских вождей, сбившихся в кучу рядом с ними.

«Сэр, я думаю, ваш ответ ждет вас снаружи».

Цезарь выпрямился в кресле.

«Тогда лучше всего показать весь парад».

По жесту Фронтона Сабин созвал штаб и обменялся короткими фразами с одним из вождей. Галлы вошли в командный шатер, штаб следовал за ними по пятам. Офицеры разошлись по обе стороны от входа, занимая позиции по краю шатра, в то время как галлы стояли у самого полога шатра. Высокий и внушительный друид оглядел римлян, ожидая, когда движение прекратится, и, когда все заняли свои позиции, подошёл ближе к Цезарю.

И снова переводчик из свиты галльских вождей перевел слова огромного человека.

«Роман, вожди почти всех галльских племён согласились принести клятву, но хотят, чтобы я проверил её перед тем, как они её принесут, чтобы убедиться, что они не продают себя и свои земли. Каждый из них также согласен предоставить небольшое количество воинов, чтобы помочь тебе в этой войне».

Цезарь улыбнулся друиду, который весь день не мог скрыть своего впечатляющего хмурого лица. Фронтон задумался, слышал ли этот человек когда-нибудь о юморе.

«Хорошо. Сабин, я хотел бы, чтобы ты поговорил с каждым из племен и примерно определил, сколько людей, как конных, так и пехотинцев, они могут выделить, подсчитав количество каждого, а затем вернись к нам с цифрами. Подробности оставлю тебе».

Сабин кивнул и шагнул к галлам.

«Лабиен, я хочу, чтобы ты составил копию стандартной клятвы верности, которую давали эдуи, и поговорил об этом с этим человеком. Согласуй с ним всё. Я не против нескольких изменений, если ты сочтёшь их приемлемыми и уместными».

Лабиен отдал честь и присоединился к узлу в центре палатки.

Откинувшись на спинку стула, Цезарь задумчиво почесал свой выдающийся нос.

«Благодарю вас, господа. Не вижу причин затягивать эту встречу. Я понимаю, что некоторые из вас испытывают горечь по этому поводу, но я хотел бы рассматривать всю эту ситуацию как начало долгой и мирной галло-римской коалиции. Хочу заверить вас всех, что я борюсь с врагами Рима, а не с неримлянами. Вы наши союзники, и поэтому мы всегда будем вас защищать».

Генерал откинулся на спинку кресла, выглядя слишком самодовольным, на взгляд Фронтона. Через мгновение его мысли были слышны в унисон знакомому голосу, говорившему на довольно хорошей латыни. Он с удивлением поднял глаза и увидел, как огромный и внушительный друид обращается напрямую к Цезарю.

«Цезарь. Я должен сказать одну вещь и остановиться. Я, как говорят греки, варвар, а вы, римляне, называете варваром. Как вы можете говорить, что различаете врагов Рима и неримлян, когда для Рима мы все варвары?»

Переводчик, казалось, был так же удивлён, как и Фронтон. Взглянув на своего начальника, он понял, хотя и потому, что хорошо его знал, что Цезарь тоже удивлён. Он сомневался, что тот вздрогнул, как и любой другой наблюдатель. Цезарь откашлялся.

«Я не привык иметь дело со столь коварным политическим противником. Если бы я знал, что вы говорите не только на моём языке, но и на языке греков, я бы предпочёл обратиться к вам напрямую, как к оратору. И всё же я бы ответил вам так. Слово, которое мы используем, «варвар», используется для описания тех, кто не следует нашим обычаям. Если вы слышали это слово от кого-то, то не удивлюсь, что вы истолковали его именно так. Если вы действительно знаете греческий язык и его историю, вы, возможно, поймёте, что это не уничижительное прозвище. Это всего лишь общее название для неримлян. Я был бы рад возможности поговорить с вами наедине, если вы позволите, после этой встречи».

Друид злобно посмотрел на Цезаря.

«Ты умён и очень быстр. Нет. Я не буду с тобой встречаться. Я не верю, что ты нам нужен, и ты мне не нравишься. Я говорю здесь лишь как представитель племён. Я не говорю по-гречески или по-латыни не потому, что говорю на них плохо, а потому, что мне не нравится говорить на языке обмана и злобы. Я говорю на своём родном языке, потому что это правда. Мы заключили сделку, поэтому нам больше не нужно разговаривать. Всё кончено. До свидания».

Развернувшись, он направился к пологу шатра, остальные галлы последовали за ним. Цезарь сердито посмотрел ему вслед, и ещё несколько мгновений после ухода галлов Сабин и Лабиен стояли напряжённо, выжидая, ожидая взрыва. Вместо этого полководец откашлялся и обратил своё грозное выражение лица на двух штабных офицеров.

«Все еще здесь?»

Сабин и Лабиен поспешно отдали честь и выскочили из шатра, чтобы догнать друида и его свиту. Фронтон искоса взглянул на полководца, гадая, сумеет ли тот сдержаться. Его охватило тревожное предчувствие.

Цезарь слегка поерзал на стуле.

«Лонгин!»

Услышав свое имя, мужчина вздрогнул и пробрался в центр палатки.

«Да, генерал».

Румянец медленно сходил с лица генерала, дыхание немного стихло. Когда он заговорил, его голос вернулся к ровному, политическому тону.

«Лонгин, ты хорошо проявил себя в этой кампании, и твои таланты как командира кавалерии не остались незамеченными».

Легат почтительно поклонился.

«Для меня было честью служить в таком качестве, Цезарь».

Цезарь улыбнулся ему и указал на одно из мест штабных офицеров.

«Гай…»

Лонгин удивленно поднял глаза, услышав, как его назвали по имени — честь, которую мало кто удостаивался от генерала.

«Я принял решение относительно вашего места в этой армии. Я хотел бы, чтобы вы оставили пост легата Девятого легиона. Уверен, вы, как и все мы, понимаете, что легиону нужен более доступный командир. У вас просто нет времени совмещать обязанности легата и командира кавалерии».

Лонгин кивнул. Фронтон заметил, что он стал выглядеть немного старше, немного изможденным. Действительно, за последние несколько месяцев он значительно похудел, деля всё своё время между легионом и кавалерией. Фронтон в какой-то степени мог ему посочувствовать, разделяя своё время между генералом и Десятым. Он покачал головой и снова поднял взгляд, когда генерал продолжил.

«Лонгин, по мере продвижения нашей кампании в нашей армии будет увеличиваться число кавалерийских подразделений. Я хочу, чтобы ты занял пост начальника конницы, командующего всей кавалерией, как легионной, так и вспомогательной. Если хочешь, можешь взять с собой пару штабных офицеров, чтобы они помогли тебе организовать то, что, я уверен, станет довольно масштабным предприятием. Однако с того момента, как ты согласишься покинуть Девятый легион, ты будешь зачислен в штаб в этой роли. Есть ли у тебя какие-либо возражения или комментарии?»

Лонгин стоял, прижав палец к губе, погруженный в глубокие раздумья.

«На данный момент я так не думаю, Цезарь. Я вполне доволен этой идеей, но мне нужно будет всё обсудить с несколькими моими сослуживцами и уладить некоторые проблемы. Потом я приду к вам, сэр, после того, как мы выясним, в чём дело. Могу я спросить, кого вы рассматриваете в качестве преемника в Девятом? Граттий хорошо послужил в это время. Вы могли бы сделать гораздо хуже, чем повысить его…»

Цезарь махнул рукой в сторону, указывая на небольшую группу штабных офицеров, стоявших возле тканевой стены палатки.

«Боюсь, это невозможно, Лонгин. Граттий продолжит занимать свою нынешнюю должность. Публий Сульпиций Руф займёт её место».

Он повернулся к персоналу.

«Руфус, я полагаю, ты был бы рад взять на себя командование?»

Руфус вышел из шатра. Он был среднего роста, со светлыми, рыжеватыми волосами и, что было совсем не модно, аккуратно подстриженной бородой. Несмотря на внешнюю молодость, он производил впечатление закаленного ветерана. Когда он вытащил руку из-под военного плаща, чтобы отдать честь генералу, Фронтон заметил старый, но ярко-синий шрам, тянущийся по внутренней стороне руки от запястья до локтя. Он решил, что этот человек ему, вероятно, понравится.

Руф склонил голову перед Цезарем.

«Я был бы рад принять любое командование, генерал. Моя рука, держащая меч, атрофируется!»

Бальбус рассмеялся.

«Я знаю, каково это. Я чуть не зачах в Массилии. Кажется, я действительно постарел».

Цезарь улыбнулся им обоим. Именно поэтому он старался как можно дольше удерживать офицеров в своих частях. Они налаживали отношения со своими солдатами и становились закалёнными ветеранами. Политические проныры были слишком распространены среди военного командования, и мало кто из политиков, занимавших такую должность, обладал хоть какими-то тактическими способностями. Цезарю нравилось думать, что он следует по стопам выдающихся людей с проверенными способностями, но он скорее доверил бы командование своими людьми опытному ветерану, чем другому политику. Слишком много планов и слишком мало таланта. Всё изменится со временем, когда Цезарь достигнет своих долгожданных целей. Он оторвался от амбициозных размышлений и снова посмотрел на двух офицеров, а затем снова на Лонгина.

«Отлично. Лонгин, настоящим ты назначаешься в штаб на должность главного конюшего. У тебя есть два дня, чтобы составить план и доложить мне о нём. Руф, явись в Девятый и найди их примуспила, Граттия. Он сможет рассказать тебе всё необходимое и организовать твоё размещение. Бальб, можешь сопровождать Руфуса и помочь ему».

Бальбус кивнул.

«Хорошо, — продолжал генерал, — мы пробудем здесь около недели, пока армия не сосредоточится и не пройдёт предварительный процесс предвоенных переговоров. Теперь, когда эти проклятые галлы нас не слышат, полагаю, вы все понимаете, что этой кампании не избежать, и даже если бы дипломатия с этим немцем была возможна, я не намерен её доводить до конца. Нам необходимо военное превосходство здесь, если мы хотим чего-то добиться».

Он повернулся к остальным офицерам своего штаба.

«Брут. Отправляйся в Бибракту и поговори с Лиском. Узнай, где именно сейчас находится этот Ариовист, где-то в землях секванов».

Затем он снова повернулся к Лонгину.

«Мне нужен небольшой отряд тяжеловооружённой кавалерии в полном облачении. Я отправлю посла поговорить с этим немцем. Это твоя работа, Брут».

Брут кивнул и расправил плечи.

«Я полагаю, вы собираетесь сообщить мне подробности, генерал?»

Цезарь злобно улыбнулся.

«О да. Когда выяснится, где он, возвращайтесь сюда, и мы обсудим условия. Я твёрдо намерен сделать их для него неприемлемыми, даже невыносимыми. Я не позволю ему спокойно с этим разобраться».

Он расправил плечи и встал.

«Хорошо, господа, вы получили приказ. Давайте начнём войну».

Он вышел из комнаты, прошёл через занавешенный занавеской проём в свои личные покои. По этому сигналу остальные офицеры вышли из шатра. Фронтон стоял у входа, ожидая, пока штаб и старшие офицеры выйдут. Бальб и Руф вышли вместе, направляясь к рядам Девятого легиона. Лонгин и Брут направились к кавалерийскому загону и Бибракте. Фронтон вздохнул. Редко случалось, чтобы после окончания совещания Цезаря у него не оставалось дел.

Спускаясь с холма, он заметил Приска и двух младших центурионов из Десятого. Приблизившись, он расплылся в улыбке, услышав знакомый звук выговора. Двое младших стояли, покраснев от страха, держа шлемы и виноградные палки под мышкой. Фронтон почтительно подождал, пока Приск не закончил кричать, и двое мужчин не ушли, смущённо, но очень поспешно.

«Гней, я верю, что ты родился с гербом центуриона. Ты уже закончил орать? Я ищу кого-нибудь, кто присоединится ко мне, чтобы выпить в тишине, а может, и по-настоящему шумно».

Прискус улыбнулся.

«Кажется, я уже закончил. Ты имеешь в виду ту милую маленькую таверну в городе? Я только что видел, как туда направлялись Крисп и Гальба».

«Хорошо. Пойдём к ним и напьёмся. Нам нечего делать, и, возможно, мы больше никогда не увидим это место после этой недели».

* * * * *

Фронтон увязался за небольшой группой офицеров, направлявшихся к главным воротам лагеря. По приказу Сабина солдаты, собравшиеся у ворот, расступились перед офицерами, резко вытянувшись по стойке смирно. Фронтон стоял рядом с остальными, наблюдая за небольшим возвышением на другой стороне долины. Солнце висело бледным и водянистым над травой, бросая зловещий полумрак на ранний утренний пейзаж. Всё это казалось немного нереальным усталым глазам Фронтона. Через мгновение он уловил далёкий звон доспехов и конского снаряжения, а затем, перекинув седло, увидел, как появились знамена, и облегчённо опустился. Хотя разведчики доложили о возвращении Брута и его эскорта ещё за две мили до них, они были недостаточно близко, чтобы сообщить слишком много подробностей.

Фронтон беспокоился. Римские послы нередко подвергались жестокому обращению со стороны варваров, и вид легионных штандартов под защитой лишь нескольких конников мог оказаться для них слишком соблазнительным. К счастью, несмотря на грозную репутацию германцев, Ариовист, по-видимому, обошелся с ними как подобает цивилизованному вождю. Конница выглядела усталой и измотанной походом, но целой и полностью экипированной, со всеми штандартами на месте.

Брут был явно измотан. Хотя он всё ещё был в добром здравии, он выглядел усталым, бледным и измождённым, когда отряд остановился у ворот. Он без всякого изящества и благопристойности соскользнул с седла на траву, его плащ слегка развевался на ветру.

Рядовые воины лихо отдали честь, а Сабин потянулся вперёд, чтобы схватить поводья коня Брута. Брут едва ответил на приветствия, пренебрежительно махнув рукой. Он повернулся к Сабину и Фронтону, бледный и с затуманенными глазами.

«Пойдем в командную палатку, я смогу покончить с этим и немного отдохнуть».

Кивнув, штабные офицеры пошли в ногу с Брутом, устало бредущим по Декуманской дороге к командному пункту Цезаря. Они молча прошли мимо стражи у претория и направились прямо к палатке Цезаря. Полководец, должно быть, уже знал о прибытии посла. Страж у входа в штабную палатку, взглянув на Брута, мудро решил, что, раз Цезарь их ожидает, вызов на поединок измученному походом офицеру вряд ли станет хорошим шагом на пути к карьере. Он шагнул к краю дверного проема и вытянулся по стойке смирно, гребень из конских волос на шлеме задел кожаный полог палатки. Брут снова едва заметил его, когда тот прошмыгнул внутрь. Сабин последовал за ним, а Фронтон сочувственно посмотрел на беднягу. Он мог представить, как тяжело рядовым солдатам справляться с неразумными действиями штабных.

Цезарь стоял у края шатра, наливая себе кубок разбавленного вина. Он повернулся и указал на полдюжины предвыборных стульев в зале.

«Брут, пожалуйста, сядь, пока ты не упал».

Брут с благодарностью опустился на стул. Остальные офицеры продолжали стоять, пока Цезарь не заметил их и раздраженно не указал им на другие стулья, после чего сел сам и кивнул своему послу.

«Быстрый отчет, Дециус, а потом можешь пойти поспать».

Брут вздохнул.

«Как ты и приказал, Цезарь, мы поскакали и встретились с Ариовистом. Я потребовал, довольно властно, чтобы он указал нам нейтральную территорию, где он мог бы встретиться с тобой и обсудить государственные дела».

Цезарь нахмурился.

«И? Ты так быстро вернулся. Не говори мне, что он согласился? Ты пришёл, вооружившись самыми неразумными и оскорбительными условиями. Не говори мне, что он просто повернулся и сказал «да»?»

Брут устало покачал головой.

«Нет, Цезарь. У меня не было времени, чтобы до него докопаться и разжечь его. Он чуть не вышвырнул нас из лагеря. Едва я успел произнести первую фразу, как его стражники окружили нас и погнали к воротам».

Глаза Цезаря расширились.

«Кто, во имя Минервы , этот человек? Он вообще понимает, с кем имеет дело? Тебя что, просто вышвырнули?»

«Не совсем Цезарь. Он передал мне несколько слов для тебя. Сказал, что если бы ему что-нибудь понадобилось, он бы пришёл к тебе, а если тебе что-нибудь нужно, ты должен идти к нему. Он сказал, что не придёт на оккупированные тобой земли без своей армии, и спрашивает, что ты вообще делаешь в его Галлии, ведь это он её завоёвывает, а не ты».

Фронтон поморщился. Цезарь вряд ли воспринял бы такой ответ благосклонно, не отличаясь терпением. Стиснув зубы, ожидая взрыва, он повернулся и посмотрел на полководца.

Лицо Цезаря побледнело, и Фронтон прекрасно понимал, что терпение этого человека подходит к концу.

Цезарь так крепко сжал подлокотники своего предвыборного кресла, что костяшки его пальцев побелели.

«Брут, иди отдохни».

Офицер кивнул и, медленно и с трудом поднявшись, повернулся, чтобы уйти.

Цезарь раздраженно барабанил пальцами по подлокотникам кресла. Фронтон попытался скрыться из поля зрения полководца. Он не раз видел, как Цезарь замышляет нечто подобное, и оказывался не в том месте не в то время, из-за чего ему поручали неприятное или трудное задание. На этот раз он был полон решимости не стать жертвой Цезаря.

В том случае, когда Цезарь все же поднял взгляд, его взгляд лишь на мгновение задержался на Фронтоне, а затем скользнул в сторону Лабиена.

«Очень хорошо. Лабиен, ты не раз представлял Рим в целом и меня в частности. Ты хорошо владеешь риторикой и тебя нелегко смутить».

Лабиен поклонился почтительно, хотя и нерешительно.

«Спасибо, генерал».

Цезарь улыбнулся своей самой хищной улыбкой.

«Не благодари меня, Титус. Ты только что вызвался стать моим следующим послом. У меня нет времени развивать с тобой дипломатическую болтовню, поэтому я хочу, чтобы ты занял его. Импровизируй. Просто будь красноречивым и играй роль посла, но не разыгрывай из себя смиренного. Мне нужно, чтобы ты выиграл нам время».

Фронтон немного приподнялся в кресле и жестом указал на Цезаря.

«Это немного опасно, генерал. Вы же слышали, как он отреагировал на Брута. Если мы продолжим давить на него, он может сломаться. Вы говорите об очень воинственном и гордом человеке».

Мгновенное сожаление. Взгляд Цезаря упал на него.

«Ты, конечно, абсолютно прав, Марк. Возьми всю когорту Десятого. Поговори с Лонгином, чтобы договориться о кавалерийской поддержке. Отправляйся в бой и убедись, что весь отряд в полной парадной форме, включая гербы. Только Первую когорту не бери, мне понадобится твой примуспил».

Фронтон печально кивнул. Спорить было бесполезно. Он сам себя в этом погубил.

«Для чего понадобится Приск, Цезарь?»

Генерал улыбнулся той же натянутой, волчьей улыбкой, что и прежде.

«Очевидно, Фронтон, пока ты будешь отвлекать этого заносчивого германца, мы займёмся сбором войск и подготовкой к войне. После того, как поговоришь с ним, отправь ко мне Лонгина. Ему нужно будет срочно привести в порядок свои вспомогательные войска. А теперь можете идти по своим делам. Мне нужно немного подумать».

Офицер встал и хотел уйти, но Фронтон встал и обратился к генералу.

«Цезарь, сколько тебе нужно времени? Когда мы должны вернуться? Будет ли сигнал? Нам нужно знать эти вещи».

Цезарь раздраженно покачал головой.

«Оставайтесь там, пока я не пришлю к вам курьера. Тогда вы будете знать, что мы готовы. А теперь идите и приступайте к делу».

Когда офицеры высыпали из палатки, Лабиен схватил за локоть Фронтона, который громко заворчал.

«Марк, можешь вернуться и убедить Цезаря в обратном. Мне хватит и небольшой церемониальной стражи».

Фронто смиренно покачал головой.

«Нет смысла. Он уже ни за что не передумает, и я в любом случае был прав. Всё может пойти совсем плохо, и тебе может понадобиться поддержка. Могу предложить встретиться у моей палатки примерно через час? Мне нужно заранее повидаться с несколькими людьми».

Лабиен кивнул.

«Мне нужно кое-что спланировать».

Пока другой штабной офицер направлялся к своей казарме, Фронтон направился в преторий Десятого полка и обнаружил одного из дежурных центурионов, наблюдавшего за полировкой знамен.

«Центурион. Оставь их пока. Найди Луция Велия и приведи его к моей палатке как можно скорее».

Центурион отдал честь и побежал в сторону временной столовой.

Он посмотрел на двух солдат, полирующих знамена.

«Вы двое. Приведите себя в порядок как можно быстрее. Отправляйтесь в штаб и найдите Гая Лонгина и Деция Брута. Мне всё равно, спят они или нет, просто разбудите их и скажите, что мне нужно их срочно увидеть».

Фронтон улыбнулся. Что бы ни случилось, он всегда гордился Десятым. Он добрался до своей палатки и едва успел снять плащ и расстегнуть кирасу, как знакомый кашель снаружи возвестил о присутствии Велиуса. Он снова улыбнулся. Он представил себе, что стал чем-то вроде новинки среди командования. Его палатка была единственной для старшего офицера без охраны снаружи и без слуг внутри. У солдат Десятого были более важные дела, чем вызывать посетителей к своему командиру, а слуги означали беспорядок и постоянную компанию. Фронтон предпочитал немного тишины и покоя и был вполне счастлив сам наливать себе напитки и надевать доспехи. Велиус кашлял три раза, а затем отпускал уместно саркастическое замечание достаточно громко, чтобы тот услышал.

Хотя ему и хотелось подождать и посмотреть, как Велиус его назовет, времени оставалось все меньше.

«Входи, Люций. Не церемонься».

Велиус вошел со своим обычным хмурым видом.

«Господин, у меня много дел. Не хочу показаться обидным, но почему бы вам не пригласить Гнея выпить с вами? Он всё равно только и делает, что ищет, на кого бы покричать».

Фронто снова улыбнулся.

«Это не вопрос общения, Люциус, хотя ты, возможно, все равно захочешь налить себе выпить».

Глаза Велиуса сузились, а одна бровь вопросительно поднялась.

«Почему ты со мной любезничаешь? Что ты задумал?»

Фронтон закончил снимать доспехи и опустился на кушетку, потянувшись за вином.

«Я как-то случайно вызвался добровольцем на какую-то глупость. И не могу представить никого лучше, с кем можно было бы пойти на это глупое задание».

Он ухмыльнулся безумной улыбкой, протянул кружку вина центуриону и налил себе еще одну.

Велиус вздохнул.

«В чем заключается работа?»

«Мы идём к германцам, Луций. Мы будем военным эскортом и охраной Лабиена, пока он будет нести всякую чушь, отвлекая Ариовиста, пока Цезарь готовится к войне».

И снова ухмылка.

Велиус залпом опрокинул вино в горло и с силой ударил кубком по столу.

«Ты хоть представляешь, в какие неприятности мы можем вляпаться? Сколько людей ты берёшь с собой, и почему бы не Прискуса? Он просто жалкий ленивый пердун и всё равно усложняет нам жизнь».

«Мы берём вторую когорту и конный отряд. Не знаю, насколько он будет велик, пока не подоспеет Лонгин. Я попросил его и Брута присоединиться к нам. Лабиен тоже будет здесь примерно через сорок пять минут. Ты будешь командовать пехотой, пока мы там».

Велиус кивнул.

«Знаем ли мы, как долго нам предстоит оставаться заложниками?»

Брови Фронтона сошлись на переносице.

«Пока Цезарь не скажет обратное. У меня такое чувство, что я просто сказал что-то не то в неподходящее время, и Цезарь вымещает на мне своё раздражение».

«Ничего нового. Я сформирую вторую когорту».

«Подожди немного. Мне нужно, чтобы ты был полностью в курсе происходящего, поэтому лучше поговори и с остальными».

Несколько минут они молча сидели и пили, пока не раздался осторожный стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, вошел Лонгин. Фронтон улыбнулся.

«Повезло, что я не голый, да?»

Лонгин кивнул.

«Да, но для кого?»

Он сел напротив Фронтона и кивнул центуриону.

«Велиус».

"Сэр."

«Сэр? Я очень редко слышу, как вы так кого-то называете!»

Велиус улыбнулся.

«А, но теперь вы большая шишка, сэр».

Лонгин вздохнул и поднял глаза к небу.

«Что же тогда происходит? Я сейчас немного занят. За последние несколько дней ко мне подошло больше тысячи всадников, и все они из местных племён. Организация — просто кошмар».

Фронто снова улыбнулся.

«Ну, теперь у тебя новая работа, Гай. Я сопровождаю Лабиена в следующей дипломатической миссии к германцам. Ну, Велий, я и вторая когорта. Цезарь хочет, чтобы ты предоставил конный контингент. Он не сказал мне, сколько их будет, но, думаю, ала отлично подойдёт к легионерской когорте. Что думаешь?»

Лонгин нахмурился.

«Один ала не должен быть проблемой. Вам понадобятся хорошие люди, если вы идёте в такую ситуацию. Если вы берёте когорту, вы ждёте неприятностей, да?»

"Да."

«Ну, у меня сейчас довольно много времени в Ауксилии, так что я могу выделить несколько постоянных сотрудников. Помнишь Ингенууса?»

Фронто на мгновение пожевал нижнюю губу, а затем просиял.

«Это был тот самый кавалерийский декурион, который бросился на гельветов, чтобы спасти своих соотечественников, не так ли? Тот, кто сделал всё возможное и невозможное? Я не вспоминал о нём уже несколько месяцев».

Лонгин улыбнулся.

«Значит, ты не обращал внимания на кавалерию, Марк. Авл Ингений теперь полноправный префект кавалерии, с собственным эскадроном. Он рвётся в бой, и, думаю, ты мог бы найти кого-нибудь и похуже. Я его отправлю; он должен отлично подойти».

Фронто наклонился вперед и снова наполнил свою чашу.

«Звучит неплохо. Мне будет спокойнее, когда я буду знать, что рядом со мной хорошие люди. Лабиен — славный болтун, но я не уверен, что он сможет удержать Ариовиста в напряжении, пока полководец не будет готов».

Командир кавалерии вздохнул и встал.

«Хорошо. Ладно, мне пора идти. Через час я попрошу Ингенууса зайти к вам, чтобы всё уладить».

Фронтон поймал его, когда он обернулся.

«Подожди, Гай. Цезарь хочет видеть тебя немедленно. Он готовится к войне и хочет как можно скорее подготовиться к походу. Предупреждаю: не думаю, что у тебя будет достаточно времени, чтобы всё как следует организовать».

Лонгин улыбнулся.

«Когда генерал давал людям то, что они хотели? Мы будем готовы, не волнуйтесь. Вы просто сосредоточьтесь на своих проблемах. Я бы предпочёл оказаться на моём месте, чем на вашем!»

Фронто нахмурился, отпуская командира.

«И ещё кое-что, Гай. Цезарь планирует отправить к нам гонца, когда будет готов выступить. Не мог бы ты организовать небольшую кавалерийскую службу доставки? Мне бы хотелось получить гораздо больше предупреждений, чем, вероятно, даст нам генерал. Я не хочу, чтобы Цезарь внезапно появился из-за холма, когда мы окружены тысячами испуганных германцев».

Лонгин усмехнулся.

«Думаю, мы сможем что-нибудь организовать. У нас будет много помощников, которые знают местность и живут в ней. Они будут идеальными. Я всё организую».

«Спасибо, Гай».

Командир кавалерии повернулся и вышел из шатра, насвистывая весёлую мелодию. Фронтон снова поразился разительным переменам, произошедшим с Лонгином за последние полгода. Его вернул к реальности новый стук в каркас шатра. Вошел Брут, всё ещё выглядевший устрашающе, без доспехов, но в той же потрёпанной и грязной одежде, в которой он вернулся.

«Ладно, Фронто. Что тебе нужно? Я не спал уже три дня, пока ехал».

Фронто кивнул в сторону свободного места.

«Прости, Брут, но это действительно не могло ждать. Через несколько часов мы отправимся навести мосты между посольством и войной с немцами, и мне нужно знать всё, что ты можешь мне рассказать об их землях, племени и крепости».