Завоевание Галлии

Глава 21

(Поле битвы)

«Патриции: высший знатный класс Рима, часто сенаторский».

«Всадники. Зачастую более богатый, хотя и менее знатный класс торговцев, известный как рыцари».

Германская кавалерия выдвинулась с обеих сторон фаланги, чтобы уничтожить противника, во многом так же, как и римская линия. Цезарь ехал впереди фланга, прямо в гущу противника. Большинство кавалеристов и ауксилий были поражены и впечатлены видом полководца, атакующего своих людей и подвергающего себя опасности. Однако префект Авл Ингений, командовавший регулярной кавалерией на фланге, имел своё мнение.

Большую часть времени он находился достаточно близко, чтобы наблюдать за боем, и пока не видел, как генерал вступал в бой с германским воином. Более того, за исключением редких взмахов кавалерийского меча, Цезарь, похоже, вообще не участвовал в сражении. В те редкие моменты, когда германские всадники оказывались достаточно близко, чтобы представлять угрозу, несколько вспомогательной кавалерии спешили ему на помощь и немедленно расправлялись с противником.

Эти спасители генерала, похоже, не были прикреплены ни к одному из вспомогательных подразделений на поле боя, и Ингенуй мог только предположить, что Цезарь организовал и санкционировал частную охрану по образцу, столь часто излюбленному римскими генералами.

Два войска столкнулись на правом фланге с оглушительным грохотом. Донесение, полученное от Вара, оказалось полностью точным. Ариовист, по-видимому, потерял силы на этом фланге, вероятно, чтобы создать сильную позицию на другом. Сражение сразу же стало кровопролитным и ожесточенным, причем большинство воинов обоих полков были вооружены копьями, а меньшая часть – длинными мечами. Кое-где среди германцев встречались пехотинцы, приданные коннице, как и прежде, по одному человеку на одну лошадь.

Оглядевшись по сторонам в поисках противника, который ещё не был в бою, Ингенуус внезапно краем глаза заметил германского воина. Тот успел обойти его сзади и нанести глубокий выпад копьём в бок коня. Когда он попытался нанести удар мечом, конь взбрыкнул и подпрыгнул. Варвар попытался нанести более смертельный удар копьём, но копыта коня попали ему в грудь и отбросили через поле. Префект не успел ликовать, как его бедро отцепилось от луки седла, и он взмыл в воздух, когда конь снова взбрыкнул, прежде чем ускакать с поля, оставляя за собой кровавый след.

Ингенуус был наездником с самых ранних своих воспоминаний, каждую свободную минуту объезжая окрестности Капуи верхом на своём коне. Его семья была довольно богатой, хотя и не дотягивала до римского сенаторского сословия, и у них была конюшня с несколькими лошадьми. В десять лет он чуть не остался парализованным после особенно сильного падения, и ему несколько лет было запрещено ездить верхом. Всплески этих и многих других дней проносились в голове молодого человека, когда он падал. К счастью, вместе с воспоминаниями пришло и знание того, как падать и перекатываться, чтобы избежать серьёзных травм.

Он тяжело ударился о землю и прокатился несколько футов, пока не остановился, вставая так быстро, как только мог, чтобы его не затоптали многочисленные лошади с обеих сторон. Вспомогательный кавалерист развернулся с копьем и на мгновение замахнулся, чтобы пронзить его, прежде чем понял, что это не германский пехотинец, а спешившийся римлянин. Прежде чем кто-либо успел с ним справиться, он присел и быстро поискал свой меч. Не было никаких признаков. Учитывая, как его сбросило с коня, меч мог упасть где угодно. Он энергично пожал плечами, и только тогда, в этот момент, он понял, как сильно повредил плечо при падении. Он сдержал невольный крик и на мгновение закрыл глаза, пока боль не прошла.

Оглядевшись, пытаясь оценить обстановку, он увидел неподалёку немца, сидевшего верхом на коне и сражавшегося с кавалеристом вспомогательного отряда. Он шагнул вперёд, чуть не споткнувшись о тело. Действуя чисто инстинктивно, он наклонился к телу и поднял сломанное копьё, которым вооружился мёртвый немец.

Сделав ещё пару шагов, он оказался на расстоянии удара от немецкого всадника и взмахнул копьём, держа его двумя руками под мышкой. Хотя это движение вызвало жгучую боль в плече, он не сдался, и остриё вонзилось в бок воина чуть ниже рёбер, глубоко вонзившись внутрь. Всадник дёрнулся, издал хриплый звук и обмяк в седле, изо рта и из раны хлынули тёмные сгустки крови. Ингенуус резко надавил на ногу воина, и тот упал на землю, всё ещё сжимая в руке германский меч.

Присев, снова поморщившись от боли, он потянул за пальцы мертвеца, медленно раздвигая их, пока не смог вытащить меч. Схватившись за рукоять, он встал, взвешивая клинок в руке. Меч был тяжелее привычного ему римского кавалерийского меча, но не громоздким. Взяв его в руки, он огляделся.

Неподалеку двое германцев наносили удары копьями римскому всаднику, который размахивал мечом, отбивая одно копье и защищаясь от другого щитом. На мгновение префект задумался, разумно ли толкать и без того ноющее плечо, но решил, что одной рукой с таким тяжёлым клинком он не справится. Сделав разбег вперёд, он отвёл огромный меч назад, стиснув зубы от боли. Ещё один шаг – и он широким взмахом клинка, впечатлённый разрушительной силой клинка такого размера и проникнутый невольным уважением к кельтским кузнецам. Меч, полагаясь больше на свой вес, чем на лезвие, попал германцу в бок, мгновенно отсекая руку с копьём и пронзая грудь. По инерции клинок вырвал из тела, унося с собой внутренности и осколки костей. Немец упал вперед, едва не рухнув навзничь из-за сломанных костей.

Почти забыв о боли в плече, Ингенуус уставился на кельтский меч. Возможно, им было сложнее орудовать верхом, и это было, безусловно, медленнее привычных ему клинков, но пешим, имея достаточно места для удара, он был сокрушителен. Окружённый всадник, внезапно оказавшись всего с одним противником, взмахнул клинком и раздробил копьё. Спустя мгновение он добил противника, пока Ингенуус осматривал поле боя. Он потянулся к одной из многочисленных лошадей, оставшихся без всадников, и ухватился за седло, прежде чем понял, что с таким плечом и всё ещё с клинком в руках ему никак не взобраться на коня. Он снова обернулся, чтобы осмотреть поле боя в поисках новых угроз. Большая часть боя уже стихла. На этой стороне поля боя германская конница ослабла, а римляне нанесли сокрушительные потери, имея сравнительно небольшие потери со своей стороны.

С удовлетворением оглядываясь, он увидел трёх всадников, надвигающихся на генерала. Четверо из «телохранителей» были рядом, но только один из них был реально досягаем, и его атаковали пехотинцы, приданные этой кавалерии. Вокруг было много римских солдат регулярной армии и вспомогательных войск, но все они были заняты преследованием германцев, пытавшихся перебраться на другую сторону поля, чтобы собрать своих соотечественников.

Сделав глубокий вдох, Ингенуус побежал. Ноги словно налились свинцом, а плечо горело, когда он занес меч за спину, готовясь к мощному удару. Прошло несколько мгновений, прежде чем он увидел, как Цезарь впервые за битву выставил клинок, готовясь к схватке. Один из вражеских всадников свернул, чтобы разобраться с телохранителем, бросившимся на защиту генерала, но двое других, достигнув Цезаря, разделились, атакуя его с двух сторон. С пульсирующей в ушах кровью и хриплым дыханием, Ингенуус бросился на ближайшего.

Генерал бросился на другого кавалериста, сверкнув мечом на солнце. Он взял с собой в бой свой богато украшенный гладиус, а не обычный кавалерийский меч, и досягаемость была нереальной. Долго отбиваться от врага он не смог бы, а коротким мечом он не мог сделать выпад достаточно далеко, чтобы нанести серьёзный урон. Немец взмахнул клинком, и генералу пришлось броситься вперёд, плашмя по шее лошади.

Другой немец слегка придержал коня и отвёл руку назад, держа копьё готовым к удару поверх руки. Он отступил назад, и Ингенуус взмахнул тяжёлым клинком, чувствуя, как мышцы плеча рвутся от усилия. Не привыкший к весу клинка, он взмахнул ниже, чем намеревался, и опустился ещё ниже, теряя силу по мере движения клинка. Вместо того чтобы ударить человека в бок и сбросить его с коня, лезвие врезалось в ногу человека чуть выше колена, неаккуратно оторвав её и ударив в бок лошади. Немец соскользнул с другой стороны лошади, отрубленная нога упала на землю и приземлилась рядом с забытым копьём. Лошадь встала на дыбы от шока и боли, рана в боку была глубокой и длинной. Удар, несомненно, сломал ей рёбра.

В смятении и боли конь врезался в коня генерала. Цезарь, сцепившийся в рукопашной схватке, был застигнут врасплох: его конь запаниковал и взбрыкнул. Генерала подбросило в воздух, и он рухнул на траву неподалёку. И белый конь Цезаря, и гнедой конь германца на мгновение запаниковали и забились в драке, прежде чем бежать прочь. Ингенуус бросился помочь генералу подняться, но задержался лишь для того, чтобы вонзить свой большой кельтский меч в одноногого германца, который в агонии катался по полу. Генерал не пострадал, если не считать небольшого синяка и потянутой мышцы. Он встал, отряхиваясь. Второй германец, сцепившийся с генералом, наконец-то выпрямил своего испуганного коня как раз вовремя, чтобы встретиться с двумя подоспевшими телохранителями. Оставив их разбираться с врагом, Ингенуус опустил остриё меча на землю и оперся на тяжёлую рукоять, морщась и покручивая плечом. Он глубоко и с облегчением выдохнул и вдруг осознал, что находится перед командующим всей армией. Он выпрямился.

«Прошу прощения, генерал. Могу ли я вам помочь?»

Цезарь улыбнулся усталому и раненому префекту кавалерии.

«Авл Ингенуус, я полагаю. Вы уже помогли мне, префект. Похоже, мы сломали крыло, не правда ли?»

Молодой офицер устало оглядел поле боя. Кое-где, среди римлян и галлов, виднелись разрозненные остатки немецкой кавалерии. На поле боя остались лишь немногие, и те, кто выжил, отчаянно сражались за свою жизнь, несмотря на огромное численное превосходство противника. Неподалёку, сквозь деревья, виднелась группа германцев, бежавших с поля боя.

«Да, сэр. Я бы сказал, мы развернулись. Разрешите отправиться, сэр? Мне нужно найти коня и римский меч».

Цезарь нахмурился.

«Вы ранены, префект. Посмотрите, как вы стоите. Вам нужно в палату, а не в конюшню».

Ингенуус удивленно поднял брови.

«У меня есть некоторые боли, сэр, но я не собираюсь покидать поле боя раньше кого-либо из немцев».

Цезарь рассмеялся.

«Хорошо. Соберём кавалерию и поддержим главный удар? Обрушим на врага фланги?»

Префект уже открывал рот и набирал воздух, чтобы заговорить, когда рядом с ним с грохотом остановился рядовой кавалерист и устало отдал честь генералу. Подняв взгляд, Ингенуус понял, что это декурион, с которым он когда-то служил, а теперь один из людей Вара. Рыцарь был забрызган кровью, в том числе и его собственной. Жутковатое зрелище. Мужчина выпрямился, сморщившись от невидимой боли.

«Генерал, командир Варус просил передать, что мы столкнулись с очень сильным сопротивлением слева. Мы по уши в дерьме, сэр. Любая помощь, которую вы нам окажете, будет очень кстати, сэр».

Ингенуус взглянул на генерала, который постучал себя по губам.

«Что предполагает Красс?»

Солдат на мгновение опешил.

« Красс , сэр? Даже не остановился спросить. Он ездит сзади, следит, чтобы никто не отступил! Вот же он придурок, сэр!»

Цезарь нахмурился.

«Ты хочешь сказать, что он завел кавалерию в глубокую воду, а потом оставил тебя там?»

«Не глубокая вода, сэр. Глубокое дерьмо!»

Цезарь наклонился к Ингению.

«Каково ваше мнение о нашей ситуации в этом крыле?»

Ингенуус приложил палец к губе.

«Мы могли бы вытеснить остатки, атаковать фланг пехоты и преследовать беглецов, имея лишь половину имеющихся сил, сэр. Как только остатки кавалерии будут отбиты, мы могли бы попытаться отобрать часть их повозок и зайти в тыл, но это было бы опасно».

«Я склонен согласиться, префект. Вы готовы к этой работе?»

«Да, сэр».

Цезарь снова улыбнулся, увидев, как молодой человек с трудом вытянулся по стойке смирно.

«Хорошо. И прекрати так делать… что-нибудь сломаешь. Я поведу половину кавалерии по краю поля, чтобы помочь левому флангу, и по пути прикрою третью резервную линию. Прими командование здесь, но не пытайся атаковать их фланги. Слишком много повозок и укреплений по бокам и сзади, это работа для пехоты. Преследуйте их. Я присоединюсь к тебе, как только осмотрю левый фланг».

Ингенуус кивнул.

«Да, сэр. С удовольствием».

* * * * *

Вар осмелился оглянуться через плечо. Задние ряды левого фланга довольно сильно поредели. Красс всё время наступал и наступал, высылая вперёд всех свободных людей, которых мог найти, как только замечал брешь. Резерва больше не было, поддержки не было. Все стояли на передовой, и противник всё ещё уступал им в численности.

Вражеские всадники, как и прежде, поддерживались пехотинцами, вооруженными мечами или копьями, и поле было усеяно множеством лошадей без всадников и спешенной кавалерии. Внимание префекта снова привлекло к текущей ситуации, когда древко копья пронеслось мимо его плеча. Поворотом запястья он перекинул меч и аккуратно отрубил наконечник. Повернувшись к нападавшему, он дважды широкими ударами рассек ему грудь и лицо. Германец упал с коня, присоединившись к многочисленным телам, разбросанным по траве, в основном римским. Он заметил неподалёку одного из декурионов и крикнул, чтобы привлечь его внимание.

«Держите линию закрытой. Никто не должен геройствовать. Просто защищайте себя, пока не прибудет помощь. Я пойду к командиру».

Декурион едва заметно кивнул и вернулся к борьбе за свою жизнь, перекрикивая шум. Гневно качая головой, Вар развернул коня и поскакал прочь от опасности к Крассу, оставаясь один позади на коне. Примуспил Седьмого командовал пехотой, а его легат расправлялся с конницей.

"Сэр?"

«Да, префект?»

Варус остановился перед командиром.

«Сэр, вы должны подтянуть третью линию легионов, резерв. Они нам нужны».

«Я не потерплю трусости в своей кавалерии, префект. Мы равны им по силе».

Варус громко зарычал, и острие его меча опасно нырнуло в сторону своего начальника.

«Если бы мы не были в бою, я бы тебя за это убил. Мы им не ровня. Мы и близко не подходим. Их пехота превосходит нас почти втрое. Нам нужно у них поучиться ! Нам нужна поддержка пехоты!»

Красс усмехнулся.

«Вы свободны, префект. Можете покинуть поле».

Варус снова зарычал.

« Тебе следует покинуть поле боя, надменный, невежественный, сумасшедший. Мне нужно присматривать за своими ребятами, пока не подоспеет подмога».

«Никакой поддержки не будет, префект. Я не буду просить о помощи».

Вар повернул коня обратно к врагу.

«Вам не нужно звать на помощь. Я уже послал кого-то».

И с этими словами он снова ринулся в бой.

Красс с нарастающей яростью наблюдал, как префект снова врывается в ряды врагов. Этот человек храбр, он должен был признать, но он был всего лишь всадником. Ему придётся заплатить за такие разговоры с вышестоящим офицером, с представителем патриция. После битвы Вара придётся отстранить от командования и, конечно же, разбить. Ему придётся поговорить об этом человеке с Цезарем.

Сделав глубокий вдох, он оглядел тыловую часть поля. Он не мог позволить другому офицеру спасать свою шкуру. Ему нужно было что-то сделать самому. Он огляделся, пока не увидел одного из нерегулярных всадников, перевозивших сообщения.

«Ты. Иди и найди командиров Седьмого и скажи им, что их легат приказал им отступить и поддержать кавалерию».

Всадник с недоумением посмотрел на командира. Красс вздохнул. Армия никогда не будет по-настоящему эффективна, если будет полагаться на варваров как на источник своей численности.

«Иди и найди больших людей в Седьмом легионе!» Он вытянул руки, показывая семь пальцев, чтобы подчеркнуть свою мысль.

«Скажите им, чтобы пришли сюда!»

Всадник ухмыльнулся и произнес что-то непонятное на своем родном языке.

Раздался другой голос.

«Отложите этот приказ».

Красс обернулся и увидел Цезаря верхом на белом коне.

«Генерал. Нам нужна поддержка моего легиона».

Цезарь улыбнулся.

«Я слышал. Я привёл к вам половину своей кавалерии, а третья линия пехоты поворачивает влево. Они будут у вас через несколько минут».

Он указал на край поля, где из-за рощицы показывались сотни всадников.

Красс злобно посмотрел на Цезаря.

«Генерал, когда мне понадобится подкрепление, я могу вызвать его сам, и я бы начал со своего легиона. Я отстранил префекта Вара от поля боя, а он оскорбил меня и не подчинился моему приказу. Я буду требовать для него самого сурового наказания».

Цезарь вздохнул и указал вдаль.

«Видишь, Красс? Это опасно тонкая линия фронта, близкая к разрыву. Если ты не удержишь её, немецкая кавалерия получит прямой доступ к нашему флангу и тылу. Ты понимаешь, что это значит?»

«Генерал, я…»

«Это риторический вопрос, Красс… Я известен своим красноречием. Полагаю, ты достаточно способный командир легиона, хотя и слишком резок. Со временем ты мог бы стать великим командиром, но тебе нужно забыть о гордыне, подавить страх неудачи и довериться своим людям. Ты рискуешь потерять половину моей кавалерии, а этот человек, — он указал на Вара, рубящего германцев, — единственный, кто держит нашу линию. Веди резервную кавалерию в бой; я возвращаюсь, чтобы усилить наше преимущество справа. Завоюй мне левый фланг, Красс».

Стиснув зубы, Красс коротко кивнул. Позади него виднелись несколько тысяч тяжёлых пехотинцев. Теперь ему придётся рискнуть всем, чтобы сохранить лицо. Когда Цезарь ехал обратно к остаткам своего крыла, Красс крикнул одному из офицеров регулярной кавалерии в резерве:

«Префект! Отдайте приказ резерву выдвигаться, затем возьмите под свой контроль поддержку пехоты и как можно быстрее выдвиньте её вперёд».

«Да, сэр».

Префект отдал честь, повернувшись к резерву, а Красс расправил плечи и обнажил меч. Кивнув слуге, который нес его снаряжение, он взял щит. Глубоко вздохнув, он поскакал к передовой.

Он сразу же увидел Вара. Однако его внимание привлек впечатляющий фонтан крови и поднятая в воздух нижняя часть руки. Он снова заворчал, понимая, что здесь нужно проявить великодушие, иначе он рискует потерять всеобщее уважение к Вару. Стиснув зубы, он поскакал прямо к префекту. Легата на мгновение охватило желание «случайно» убрать этого человека с общей картины, но затем профессионализм взял верх. Выждав мгновение, пока освободится место, легат поднял клинок и подъехал к префекту.

«Варус. Собери всех справа и перестройся. Я пойду слева, а резервы укрепят центр».

Вар услышал голос легата и удивлённо оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Красс наклонился над шеей коня и вонзил клинок в немецкого пехотинца. Префект безумно ухмыльнулся.

«С удовольствием, сэр».

Легат двинулся вперёд, его блестящие, богато украшенные доспехи были забрызганы внутренностями. Оглядев линию фронта, он увидел, что резервы почти настигли их, а третья линия пехоты приближается сзади. Развернув коня, он поскакал вдоль строя к краю поля.

«Левый фланг! Перестройтесь за мной!»

Кавалерия медленно отделилась и отошла к командиру. Германцы отчаянно пытались использовать разрыв, образовавшийся после того, как два войска разошлись, но те, кто бросился вперёд, чтобы расширить проход, столкнулись лицом к лицу с резервной кавалерией, только что прибывшей с противоположного фланга. Немногие из их соотечественников увидели возможность и поспешили ею воспользоваться. Пока те немногие, кто искал преимущества, встречали свою судьбу от рук кавалерийских мечей, третья линия достигла места действия. Восемь тысяч тяжёлых пехотинцев, обученная элита римского мира, шли в унисон, неся знамена шести разных легионов. Впервые на левом фланге германцы познали панику.

Вар ухмыльнулся, наблюдая, как его люди рубили, кололи и рубили врага, пытаясь прорваться сквозь основные силы. Хотя он и не питал иллюзий относительно доверия Красса, легат вновь отдал ему приказ. Он приподнялся в седле как можно выше и попытался осмотреть окрестности. Германский фланг постепенно начал отступать. Он не видел другого фланга, но присутствие половины конницы Цезаря на этом фланге могло означать лишь то, что правый фланг прорвал оборону Ариовиста. Отсюда Вар видел центр и наступающую римскую линию. Германская пехота отступала с каждой минутой, и между ним и ними оставалось всего несколько сотен всадников. Он крикнул своим людям:

«Нажимай изо всех сил и вправо. Попробуй соединиться с Седьмым!»

Отправив часть конницы, не участвовавшей в схватке, на правый фланг, Вар начал наступать на основные силы Ариовиста.

Когда римская пехота наконец достигла передовой линии, кавалерия в центре вышла из боя и отошла к флангам, чтобы присоединиться к Вару и Крассу. Пехотный резерв под командованием Квинта Туллия Цицерона обрушился на германцев, словно молот на наковальню. Мощь удара сбросила многих германских всадников с коней, и воины Ариовиста в конце концов отступили, не выдержав натиска столь мощного войска.

Разделенные пехотным резервом, два кавалерийских отряда слева сражались независимо друг от друга. Вар продвигался к центру поля и основным массам противника, а Красс атаковал их фланг и вытеснял с поля.

Варус лишь мельком увидел своего командира, когда Красс, в блестящих бело-бронзовых доспехах, забрызганных кровью и расчленёнкой, развернул коня и отбился от германского копейщика. Наконец-то, по мнению Варуса, этот человек стал похож на того солдата, которым ему и положено быть.

Когда германская кавалерия наконец отступила и всадники в тылу бежали с поля боя в сопровождении пехоты, Вар увидел массу Седьмого легиона всего в десяти ярдах от себя.

«Пусть резервы займутся центром. Нужно убрать этих ублюдков с окраин, а потом заняться их пехотой; дайте нашим ребятам немного передохнуть».

Он огляделся. Масса немецкой кавалерии была окончательно разбита. Задняя половина обратилась в бегство, спасая свои жизни. Пехотинцы были раздавлены, а их кавалерия отступала. Те, кто остался в первых рядах, даже не пытались продвигаться вперёд; они сражались не на жизнь, а на смерть.

На самом краю поля он видел, как воины Красса преследовали бегущую конницу. Преследуя её, они уже отошли на полпути от поля боя.

«Что он, чёрт возьми, сейчас делает? Битва ещё идёт!»

Вернувшись к делу, он заметил небольшую группу немецких всадников в тылу вражеской кавалерии, которые, насмехаясь, кричали своим товарищам, убегая. Их окружали пехотинцы с длинными копьями, но на них было много золота и украшенных драгоценностями доспехов. Заморгав от близкого удара немецкого копья, он, не задумываясь, ответил своим, перекрывая грохот, крикнул своему отряду:

«Там сзади вожди. Толкайте их… Мне нужны пленные!»

Когда он тронул коня, к нему присоединились несколько его регулярных войск и множество галльских вспомогательных войск. Пробиваться сквозь толпу оставшейся конницы было тяжело и кроваво, но медленно и неумолимо они приближались к небольшой группе германских командиров. Вар не мог поверить своей удаче. Маловероятно, что среди них был Ариовист, но пленение вождей было не только очень выгодным ходом на поле боя, но и сломило бы боевой дух германцев и увеличило бы вероятность их окончательной капитуляции.

Когда последние всадники перед ними оторвались от строй или погибли, Вар и его небольшой отряд бросились в атаку и рассредоточились достаточно, чтобы можно было взмахнуть мечом. Он должен был отдать должное их противникам. Вожди не бежали, а лишь приготовили оружие к бою. Пехотинцы, предположительно их собственная гвардия, нацелили длинные копья. Когда он устремился на них, Вар осознал опасность. Ощетинившиеся длинные копья сеяли хаос в атаке. Сильно натянув поводья, Вар остановился как вкопанный, крикнув остальным воинам «стоп». Регулярная кавалерия резко натянула поводья вслед за своим командиром, как и многие из вспомогательных войск. Некоторые галлы, нетерпеливые и недисциплинированные, бросились прямо на отряд.

Варус отвернулся от этого ужасного зрелища. Он ненавидел тратить людей и лошадей. И то, и другое было ценно.

Оглядевшись, он увидел, что положение немецких вождей становится серьёзным. Слева от него резервный отряд и немногочисленная кавалерия оттесняли немецкий фланг с поля боя. Справа от него немецкая масса отступала в U-образный строй своих повозок. Варус повернулся и опустил клинок.

«Кто-нибудь из вас говорит на латыни?»

Один из всадников вывел свою лошадь вперед остальных.

«Я мало говорю».

Варус кивнул.

«Вы здесь закончили. Приём. Понятно?»

Немец вызывающе ухмыльнулся.

«Многие из нас. Многое осталось».

Варус покачал головой.

«С вами покончено. Сдавайтесь сейчас же. Вам всем не нужно рисковать своими жизнями. Сдавайтесь, и я гарантирую, что сделаю всё возможное, чтобы вы вернулись в свои земли за Рейном».

Варвары долго совещались, а затем оратор тронул коня еще дальше вперед.

«Мы вам не сдадимся. Вы сражайтесь с нами».

Вар вздохнул. Вот и вся дипломатия. Он быстро отдал несколько приказов на латыни; слишком быстро, как он надеялся, чтобы германец успел его заметить. За ним регулярные войска и часть галлов выстроились, держа мечи наготове. Остальные вспомогательные войска выдвинулись к краю и нацелили копья.

«Ещё раз. Нам не нужно кровопролитие. Вы сдадитесь?»

Вождь варваров лишь рыкнул в ответ и бросил коня в атаку. Вар, как всегда дисциплинированный, дождался его, ловко обошёл коня и взмахнул мечом. Вождь продолжил путь между рядами регулярной кавалерии, медленно перегнувшись через гриву коня, затем соскользнул с седла и подпрыгнул, пока не замер в сломленной и болезненной позе.

Варус повернулся к своим людям.

"Выпускать!"

Галльские вспомогательные войска дружно метнули копья в пехотинцев, защищавших вождей. Поскольку многие из стрел достигли цели, защитное кольцо вокруг воинов распалось.

Вар пристально посмотрел на вождей. Не взглянув на своих людей, он отдал приказ тихим, тихим голосом.

«Возьми их».

Варус просто сидел верхом на коне, и внутренности всё ещё стекали по лезвию его меча и капали на траву. Кавалерия хлынула по обе стороны, наступая на вождей, полные решимости уничтожить их. Варус знал, когда взять на себя инициативу, а когда дать волю своим людям. Бывали времена, когда солдатам нужна была свобода действий, чтобы выплеснуть свой гнев и ненависть из-за потери товарищей или личных травм. Он лишь раз взглянул на разруху перед собой. После этого они грабили тела и несли золото в лагерь, чтобы заработать себе на жизнь. Таков был порядок вещей. Варус вернулся с пустыми руками и предстал перед судом, который сам же и призвал. Несмотря на все перемены Красса, Варус нарушил приказ и оскорбил старшего офицера, и прекрасно понимал, к чему это может привести.

Постепенно сосредоточив взгляд на ужасающей сцене, он заметил то, чего не мог разглядеть между лошадьми и людьми. Римлянина. Мужчину в военной тунике среди немногих выживших, всё ещё сражавшихся за свои жизни с его людьми. Его охватило мимолетное беспокойство, и он крикнул во весь голос: прекратить бой.

Когда кавалерия, застигнутая врасплох, отступила, трое оставшихся германских воинов воспользовались возможностью бросить мечи и сдаться. Между ними стоял римлянин в грязной, окровавленной и разорванной тунике, со связанными за спиной руками. Вар поехал вперёд, жестом приказав своим людям разобраться с пленными. Он нахмурился, глядя на римлянина.

"Кто ты?"

Мужчина изо всех сил старался стоять гордо, хотя это было ему больно и мешало то, что его руки были связаны.

— Я Марк Меттиус, штабной офицер Цезаря.

Вар смотрел. Все знали о Меттии и Процилле и их пленении Ариовистом, но никто не ожидал увидеть их снова живыми.

«А как насчет Процилуса?»

Варус спешился и подошел к офицеру.

«Не знаю, жив он или нет», — ответил мужчина. «Нас сразу же разлучили. Я должен доложить Цезарю».

Варус улыбнулся, протянул руку и перерезал путы, связывавшие мужчину.

«Цезарь уже преследует людей на полпути к Рейну. Думаю, вам лучше вернуться к лекарю, пока не вернулся генерал. Возьмите моего коня. Я поведу его, и мы принесём вам чистое снаряжение».

Меттиус облегченно улыбнулся.

«Спасибо, но я могу идти. По дороге расскажешь, кто ты и что случилось с тех пор, как меня забрали».

* * * * *

Фронтон покинул Цезаря и объехал пехоту, объехав её задние ряды, к центру, где сосредоточилась третья линия Десятого полка. По предварительной договоренности с другими офицерами, к большому неудовольствию Фронтона, он согласился, что, поскольку он будет разведывать позиции для штаба Цезаря, он займёт позицию в третьей линии и будет командовать резервами, когда они войдут. Поэтому он стоял рядом с конём, держа поводья и разговаривая с молодым центурионом Помпонием на протяжении всего штурма германских рядов. Он серьёзно сомневался, что резервы им понадобятся. Вот и всё. Почти наверняка последнее сражение в этом году кампании, и он его упустил. Легат сплюнул на пол и проворчал.

Помпоний дождался, пока Фронтон отвернётся, и закатил глаза. Ему уже надоели жалобы легата. Большинство солдат предпочитали ждать в резерве. Шансы быть заколотым или зарезанным были гораздо меньше.

«Сэр, если вам скучно, почему бы вам не обратиться к технической поддержке? Уверен, они хоть что-то делают , так что вы могли бы принять участие».

Фронтон злобно посмотрел на Помпония.

«Я не настолько отчаянно хочу кричать на людей, чтобы смотреть, как интенданты и медики всё портят».

Помпоний лишь улыбнулся и приподнял бровь. Пусть он и новичок в рядах центуриона, и даже в Десятом, но, как и все офицеры легиона, он уже хорошо знал легата. Фронтон заметил поднятую бровь и вздохнул.

«Ладно, я пойду к поддержке. Если случится что-то хоть немного интересное, пусть кто-нибудь приедет и заберёт меня. По крайней мере, у кого-то там будет вино».

Когда Фронтон потопал обратно в тыл, Помпоний снова улыбнулся и задумался о том, какой могла бы быть жизнь с командиром, которому было бы все равно.

Фронтон забрел во временный госпиталь, где уже кипели быстрые и отвратительные бои. Битва длилась меньше получаса, и потери были немалыми. Вероятно, за такое же время закончится и сама битва, не то что затянувшаяся осада с гельветами. Он снова выругался и раздраженно постучал по рукояти меча. Он оглядывал общую бойню, когда его взгляд упал на знакомое лицо.

Тит Бальвентий, примуспил Восьмого легиона, сидел на небольшой кочке в траве с капсарием, измученным какой-то раной. Фронтон ухмыльнулся и направился к избитому старому центуриону. Тот был весь в крови, и явно немалая её часть принадлежала ему, хотя под багровыми пятнами он был бледен, как весталка на оргии.

«Бальвентиус. Ты на войне был?»

Он рухнул на траву рядом с раненым.

«Какой-то ублюдок-немец схватил меня, когда я отвлекся».

Фронто снова улыбнулся.

«Я полагаю, он выглядит не так хорошо, как ты».

Легат заглянул через плечо центуриона, чтобы посмотреть, что делает капсарий.

«Милая Фортуна, это глубоко!»

Когда Бальвентиус кивнул, капсариус раздраженно цокнул языком.

«Если ты продолжишь так дергаться, я пришью твое легкое к сердцу. Теперь сиди смирно !»

Центурион взглянул на Фронтона, слегка сгорбившись.

«Десятый не движется?»

Фронто издал свой обычный рык.

«Большинство из них — да, но я командую резервом».

Бальвентиус повернул голову, вызвав бормотание медика.

«Надолго ли ты там будешь? У меня там отряд без командира».

Капсариус чуть не выронил последнюю петлю.

«Ты, должно быть, шутишь. Ты потерял столько крови, что хватило бы наполнить амфору. Тебе повезёт, если сможешь идти быстро и не упасть в обморок. А на плечах у тебя двадцать шесть швов и длинная, глубокая рана. Как только ты замахнёшься или прыгнешь, ты их все вырвешь, и мне придётся начинать всё сначала. И это если ты не потеряешь достаточно крови, чтобы свалиться замертво по пути обратно. Боюсь, ты уже не в себе, центурион».

С преувеличенным усилием, заставившим Бальвентиуса поморщиться, капсариус закончил зашивать рану.

«Это значит, что ты закончил?»

«Мне просто нужно наложить тебе повязку».

Фронто наклонился вперед и заговорил с медиком.

«Я помогу, и, к вашему сведению, у этого человека наверняка были более серьезные раны».

Бальвентиус кивнул.

«Извините, док. Я бы здесь ни за что не остался, если бы у меня не было ноги или чего-то ещё. Просто свяжите меня».

Он снова взглянул на Фронтона.

«Если вы действительно хотите сделать что-то полезное, сэр, не могли бы вы найти одного из этих тратящих воздух интендантов и достать мне еще одну кольчугу?»

Фронтон кивнул и, встав, побрел прочь от валетудинария, пока не увидел одного из интендантов, который руководил несколькими иммунными, разгружающими оружие и доспехи с повозки. Заметив проносившиеся мимо кольчуги, он остановился на рубашке из рыбьей чешуи.

«Каковы шансы, что мне достанется один из них?»

Квартирмейстер презрительно фыркнул, а затем обернулся и понял, что разговаривает со старшим офицером.

«Простите, сэр. Все размеры озвучены. Очень популярны среди офицеров, сэр, и их сложнее достать, чем цепь. Но я могу уступить вам цепь прямо сейчас. Сколько вам нужно?»

Фронто усмехнулся.

«Сколько рубашек ты отложил, чтобы сшить себе небольшую пачку? Две? Три?»

Квартирмейстер, слегка полноватый центурион, приписанный к Седьмому полку, на мгновение выглядел ошеломленным и уязвленным, а затем на его лице мелькнула мимолетная тень вины.

«Ну, я полагаю, я мог бы дать вам один из резервных запасов, сэр, но мне придется купить еще один, чтобы заменить его, а они недешевы».

Фронто кивнул и ухмыльнулся.

«Думаю, я, наверное, смогу это сделать. Ты же меня знаешь, да?»

«Ваш легат Фронтон Десятого. Я видел вашего господина».

Фронто снова улыбнулся.

«Тогда поставлю свою метку на футболку. Я её сейчас возьму, а деньги заберу после битвы».

Квартирмейстер долго мычал, ахал и колебался, представляя, как Фронто оставил его без одной рубашки, затем вздохнул и потянулся. Подняв блестящую чешуйчатую рубашку, он передал её Фронто.

«Не дайте себя убить сегодня, сэр. Вы у меня в долгу за хорошую чешуйчатую рубашку».

Спустя несколько мгновений, оставив недовольного интенданта ворчать, пока его люди продолжали запасаться снаряжением, Фронтон вернулся в амбулаторию, перекинув через руку тяжёлые доспехи – стальные чешуйки, нашитые поверх кожи и цепей. Он побродил вокруг, пока не нашёл Бальвентия, полностью перебинтованного, пытавшегося натянуть тунику на израненные плечи.

«Не понимаю, как ты собираешься драться, если ты даже одеваться умеешь».

Центурион хмыкнул.

«В этих бинтах мне немного тесновато. Этот чёртов капсарий отказался мне помочь. Сказал, что не поможет мне ускорить мою смерть. Хорошая рубашка. Чем я тебе обязан?»

Фронто усмехнулся.

«У меня сейчас скопилось немало денег, так что можете считать это подарком».

Бальвентиус взглянул краем глаза.

«Ах да, пари между тобой и этим галлом. Я и сам заработал кучу денег. Ну, спасибо. Как только оденусь, снова отправлюсь на фронт. Вы идёте, сэр?»

Фронтон пожал плечами и поморщился. Прошли месяцы с тех пор, как он получил раны от галла на ринге, и они всё ещё болели большую часть времени, а иногда и адски болели. Он не мог представить, из какого теста сделан Бальвентиус, чтобы хотеть вернуться в ринг вот так.

«Наверное, да. Ненавижу пропускать хорошие бои. Ты уверен, что хочешь пойти?»

Бальвентиус кивнул.

«Надо показать им, что ты неуязвим, когда ты примуспил. Иначе, как только ты почешешься, все остальные центурионы начнут толкаться, чтобы занять твоё место!»

Фронто рассмеялся.

«Приск однажды сказал мне нечто очень похожее».

Он помог старшему надеть чешуйчатую рубашку и начал затягивать все застёжки. Капсарий, не желая уходить, пока примуспилус окончательно не перестал быть его заботой, стоял рядом, хмурясь и бормоча себе под нос. Бальвентий оглянулся на мужчину и что-то ему бросил. Капсарий с ужасом посмотрел на комок мяса и хрящей в своей руке. Бальвентий ухмыльнулся.

«Посмотрим, сможем ли мы собрать его обратно!»

Фронто закашлялся.

"Что это такое?"

«Это трахея. Выглядит забавно, когда она не спрятана внутри, правда?»

Фронтон сглотнул. Бальб сказал ему, что Бальвентий был безумцем на поле боя, и он вполне мог этому поверить. В голове мелькнула мысль.

«Вы когда-нибудь задумывались о том, что будете делать, когда закончите следующий семестр?»

Бальвентиус пожал плечами.

«Честно говоря, я всегда удивляюсь, когда заканчиваю год своей предвыборной кампании. Мне никогда не приходит в голову думать о чём-то большем».

Фронто застегнул последний ремень.

«Бальбус думает, что ты будешь хорошим префектом лагеря».

«Ха!»

Легат приподнял бровь.

"Что?"

«Старосты лагерей много кричат и занимаются бумажной работой. Они толстеют и становятся неряшливыми, потому что никогда не покидают лагерь. Они ржавеют и слабеют, потому что никогда не ввязываются в драки. Я бы не выдержал, если бы застрял так далеко от драки».

Фронто вздохнул.

«Ты, наверное, прав. Но это лучше, чем быть убитым».

«Ну же, сэр. Давайте в бой.

Легат и примуспил пересекли поле и достигли третьей линии как раз в тот момент, когда те выстраивались для движения. Он увидел Помпония, выкрикивающего приказы.

«Центурион? Что происходит?»

Помпоний оглянулся на Фронтона.

«Господин. Цезарь приказал резервам поддержать конницу Красса. Мы направляемся на левый фланг».

Фронто закатил глаза.

«Этот тупой болван сегодня убьёт много людей», — он взглянул на Бальвентиуса. «Хочешь идти с резервом?»

Примуспил покачал головой.

«Либо вперед, либо ничего, сэр».

Они пробрались мимо строя и приблизились к тыловым линиям Десятого и Восьмого полков. Бой стал настолько плотным, что по небольшому возвышению было видно, что передовая линия римлян превратилась в рукопашную: римляне и германцы сгрудились в небольшие очаги, сражаясь, словно голодные волки. Вторая линия всё ещё была правильно построена и держалась стойко, атакуя германцев, едва те добирались до щитов.

Битва всё ещё была тяжёлой и опасной, но опытный глаз Фронтона видел, к чему она клонится. Германцы рано прорвали оборону на правом фланге, и кавалерия Цезаря разделилась между тем, чтобы вытеснять их с поля боя и донимать германский фланг. На другом фланге Вар и Красс держались, несмотря на значительное численное превосходство противника, но резервы должны были сгладить ситуацию. В центре германцы не могли прорваться из-за окружённых повозок и женщин. Иначе они могли бы в любой момент обратиться в бегство. Легионы оттеснили германскую пехоту почти к самому лагерю Ариовиста, и противник оказался зажат собственной обороной. Фронтон искоса посмотрел на Бальвентия.

«Ты можешь выйти вперед и толкать, но мне придется взять на себя часть Десятого».

«За что, сэр?»

«Нам нужно прорвать их баррикады в тылу, иначе они будут сражаться до последнего человека. Им не убежать!»

Бальвентиус кивнул и крикнул центуриону в тылу Восьмого полка.

«Эй! Забирайте своих людей отсюда и присоединяйтесь к легату. Вам поручено особое задание, ребята!»

Центурион отдал честь, и его отряд быстро развернулся. Фронтон кивнул Бальвентию.

«Спасибо. Это не даст мне слишком сильно разбавлять Десятый. Удачи. Смотри, не убейся».

«Я постараюсь этого не делать. И вы тоже, сэр!»

Фронтон обернулся, чтобы осмотреть тыловые ряды Десятого легиона, и, заметив Тетрика с двумя центурионами, окликнул его. Трибун оглянулся на звук его имени.

"Сэр?"

«Перенесем эти два столетия из этой линии сюда».

К тому времени, как Тетрик и сто пятьдесят человек из Десятого добрались до позиции Фронтона, к ним присоединилась центурия из Восьмого. Фронтон взглянул на людей – более двухсот человек – и поверх их голов устремился вперёд. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но на мгновение его внимание отвлеклось, когда он увидел, как Бальвентий, крича и проталкиваясь сквозь ряды Восьмого, врезался в ряды немцев, разя и рубя как безумный. Было слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но Фронтон мог представить себе звуки разрывающихся швов и почти видел, как кровь растекается по рубашке солдата. Он печально покачал головой и тихонько вознёс молитву Немезиде.

«Точно. Если мы не предпримем никаких мер, этот бой продлится несколько часов, и слишком много наших людей погибнет без всякой причины. Нам нужно прорвать оборонительное кольцо из повозок вокруг их тыла и флангов».

Он взглянул на Тетрикуса.

«Каково ваше мнение о ситуации?»

«Они сами вырыли себе могилу этими повозками. Они почти выстроились в сплошную стену. Лишь малая часть их армии выберется оттуда живой. Остальные погибнут в центре. Эти женщины на повозках — покойники. Как только центр запаникует, их сметёт бегущая пехота и, вероятно, растопчет. Они дерутся в центре, как собаки в клетке, и наша пехота щедро платит за это. Мы должны помочь немцам, чтобы помочь своим».

«Ты же осаждающий. Есть идеи?»

Тетрик поджал губы и постучал по ним указательным пальцем, оглядывая поле боя.

«Первое, что нам нужно сделать, — это снять женщин с повозок. Именно схватить их, а не убивать».

Все вокруг кивнули в подтверждение его слов.

«Это должно произойти в первую очередь. Затем нам нужно начать оттаскивать эти повозки с дороги и освободить им дорогу с поля боя. Но нам придётся поторопиться: нас всего пара сотен, и мы будем мешать всей немецкой армии, когда они побегут. Нам придётся поторопиться ».

Фронто решительно кивнул. Он был полностью согласен.