Завоевание Галлии

Глава 5

(Рядом с местом слияния рек Сона и Рона)

«Галисийская: порода лошадей с севера Испанского полуострова, сильная, выносливая и невысокая, выведенная путем скрещивания римских и местных иберийских лошадей».

«Толоса: римский город на юго-западе Франции, завоеванный в конце II века до н. э., ныне Тулуза».

Лонгин стоял в конюшне, поглаживая Буцефала по носу. Своего чёрного галисийца он назвал в честь знаменитого коня Александра Македонского. Точно так же этот конь был диким и неукротимым, когда Лонгин был направлен в Испанию молодым кавалерийским офицером. Его собственный конь, которого он привёз из Италии, к тому времени уже не был в расцвете сил, и Лонгин с сожалением отпустил коня на пастбище, а чёрного взял себе в качестве проекта. Теперь жеребец был предметом зависти всего офицерского сословия. Сунув руку под плащ, он достал яблоко и протянул его ладонью. Буцефал потёрся носом о его запястье и нежно взял плод, коснувшись его мягкими губами.

Раздавшийся сзади голос заставил его вздрогнуть, и он резко обернулся.

Фронто усмехнулся.

«Проводите время с дальним родственником Лонгином?»

С трудом находя слова, Лонгин похлопал Фронтона по плечу, оставив на красном плаще след слюны из пасти коня.

«Просто пытаюсь найти кого-то выше тебя по уровню, с кем можно поговорить».

Фронтон ухмыльнулся. Месяц назад он, возможно, обиделся бы на это замечание. Теперь же он чувствовал себя с легатом гораздо спокойнее.

«Мы собираемся в шатре Бальбуса. Я говорил с генералом. У меня есть план, и нам нужно многое обсудить».

Лонгин кивнул.

«Я скоро буду. Мне нужно только вернуться в палатку и переодеться».

«Да, ты действительно немного пахнешь, как лошадиный зад».

Улыбнувшись, Фронтон ушел, прежде чем Лонгин успел сказать последнее слово.

В палатке Бальба было тепло и мерцал свет масляных ламп и горящих жаровен. По периметру были расставлены кушетки, чтобы офицеры могли удобно расположиться и обсудить ход кампании.

Когда Лонгин прибыл, Фронтон уже был там, вместе с Бальбом, Криспом, Гальбой и Приском. Вино стояло на низком столике в центре, запасной кубок был уже полон.

Когда Лонгин взял стакан и сел, Бальб жестом указал на Фронтона, и тот откашлялся.

«Господа. Не знаю, насколько хорошо вы знакомы с племенами Центральной Галлии. Лично я знаю не так уж много, но с тех пор, как Цезарь назначил меня на службу, мне пришлось изучать множество карт. Кто-нибудь из вас слышал об эдуях?»

Все покачали головами, за исключением Бальбуса, чей лоб нахмурился в глубоком раздумье.

«Я слышал о них. Если не ошибаюсь, это один из самых крупных народов. У них много связей с другими племенами. Не думаю, что у нас когда-либо были с ними проблемы, правда?»

Фронто покачал головой, разворачивая карту на столе.

Указывая на различные позиции на карте, он обрисовывал ситуацию остальным офицерам.

Эдуи издавна были союзниками Рима, торгуя с нашим народом и поддерживая комфортную границу с римскими землями. Проблема в том, что гельветы сейчас проходят через земли эдуев, грабя и сжигая всё на своём пути. Мы не можем позволить им опустошать земли наших союзников. Более того, если им позволят продвинуться дальше в том направлении, куда они направляются, они снова окажутся в пределах досягаемости наших земель, и город Толоса окажется в опасности. Если мы не защитим эдуев, которые, кстати, послали Цезарю послания с просьбой о помощи, мы поставим под угрозу и Толосу, и любые другие союзы, которые мы заключаем с галльскими племенами. Если мы пойдём на помощь эдуям, у нас появится возможность и мотив уничтожить значительную часть гельветов, а также шанс расширить наши союзы между племенами. Эдуи не за горами от принятия статуса римлян. Полагаю, потенциальные выгоды от этого не ускользнут от внимания каждого из вас.

Среди офицеров послышался одобрительный ропот.

«Проблема в том, что гельветы почти достигли реки Сона, и после переправы их будет трудно поймать. Цезарь санкционировал нападение на гельветов».

Он на мгновение задумался над картой, а затем ткнул пальцем вниз.

«Это единственное место, где они могут реально переправиться через Сону, и армия может добраться до них за несколько часов. Я уже передал приказ депутатам мобилизовать необходимые легионы. Только три легиона выдвигаются, чтобы уничтожить их. Остальные три останутся здесь».

Он взглянул на Криспа. «Извините, но Одиннадцатый всё ещё приводит в порядок лагеря, и они, как и Восьмой, понадобятся Цезарю. Седьмой — хороший, опытный легион, но я не уверен, насколько могу полагаться на командирские способности молодого Красса, поэтому не хочу его брать с собой. Мы уже четыре раза разбивали эти местные племена, но они, похоже, продолжают наступать, и Цезарю понадобится как минимум половина легионов на случай новой атаки, прежде чем мы покинем их территорию. Итак, Девятый, Десятый и Двенадцатый выступят чуть больше чем через час под моим командованием, вместе с максимально возможной вспомогательной кавалерией».

Гальба наклонился вперед, почесывая щетинистый подбородок.

«Значит, Цезарь не будет командовать армией?»

Фронтон улыбнулся другому легату холодной, но полной надежды улыбкой.

Цезарь не думает, что мы сможем их догнать. Он намерен выступить с армией утром, когда они отдохнут, и попытаться застать гельветов на равнине. Мне удалось убедить его дать мне шанс. Он всё ещё хочет иметь значительные силы для продвижения, но уже отдал под моё командование три легиона. Вот почему ты здесь, Приск. Я хочу, чтобы ты принял на себя полное командование Десятым легионом в этом сражении. Я не опытный полководец, и у меня будет много дел, связанных с контролем над полем боя. Тебе придётся быть легатом в течение дня.

Приск вдруг фыркнул и закашлялся, когда вино попало ему в нос. Вытерев лицо, он подался вперёд.

«Ты серьёзно? Я прекрасно справляюсь с ними в лагере и могу вести легион через всю страну, но Десятый знает, что ты их легат. Им не понравится идти за мной в бой».

Фронтон повернулся к Приску.

«Не будь идиотом, Гней. Кто, по-твоему, держал их вместе, пока я был в Женеве? Битву легче контролировать, чем марш в сто миль! Ты вполне способен, и ты, чёрт возьми, будешь делать то, что тебе приказано. Ты не будешь получать жалованье примуспила за то, что будешь сидеть на своей жирной заднице».

На несколько мгновений Фронтон и Приск встретились взглядами, пока, успокоившись, Фронтон снова не улыбнулся.

«Извините. Меня долго не было, и я немного напряжен».

«Бальб, ты будешь старшим из оставшихся здесь. Тебе придётся присматривать за всем нашим обозом и осадными машинами. Нам нужно действовать быстро, и мы не можем взять с собой всё традиционное снаряжение. Прости, что взваливаю на тебя этот административный кошмар, Бальб, но я не хочу, чтобы молодой Красс управлялся со снаряжением моего легиона, так кто же ещё справится?»

Затем он повернулся к Гальбе.

«Двенадцатый получит возможность отличиться здесь. Это твой первый шанс, и я хочу, чтобы ты хорошо показал себя Цезарю. Когда мы выдвинемся, ты будешь авангардом. Девятый и Десятый отойдут по флангам. Когда мы их найдём, я хочу заманить их в ловушку у реки, расположив войска подковой. Двенадцатый будет в центре и, вероятно, пострадает сильнее всех. Думаешь, твои ребята справятся, Гальба?»

Новоназначенный легат мрачно улыбнулся.

«О, мы будем вами гордиться, сэр».

Фронтон на мгновение остановился. Легат никогда прежде не обращался к нему «государь». Он уже открыл рот, чтобы возразить, что это неуместно между равными, как вдруг вспомнил, что он не просто штабной офицер, но и фактический полководец на поле боя, которому предстоит командовать всем войском.

«Хорошо», — подумал он.

Он повернулся к Криспу.

«Мне жаль, что у тебя не будет возможности поучаствовать здесь, но твоим людям ещё предстоит сражаться. А пока ты составишь треть армии Цезаря. Ты будешь прямо под пристальным вниманием полководца, и это твой шанс произвести на него впечатление своей эффективностью. Удачи, приятель».

Крисп кивнул, его серьезное лицо не выдало ни малейшего разочарования.

«Думаю, всё». Фронтон встал и собрался уходить.

«О, — сказал он, снова обернувшись, — Лонгин, я хочу, чтобы ты растянул свою конницу широкой подковой позади трёх легионов. Нам нужно держать её сомкнутой. Тебе придётся затыкать любые бреши и не давать никому уйти».

«Я хочу, чтобы все три легиона были готовы выступить в течение часа. Мы построимся у той рощи на холме. Бальб, мы присоединимся к тебе завтра поздно вечером. Я знаю маршрут Цезаря. Если мы столкнёмся с серьёзными трудностями, я пошлю за тобой всадника».

Бальб встал, сцепив предплечья с Фронтоном в древнем жесте товарищества.

«Удачи, Маркус. Думаю, ты прав: он слишком осторожничает. Сделай для нас историю».

Фронтон мрачно улыбнулся.

«О, я намерен это сделать, Квинт. Я намерен это сделать».

Пока офицеры быстро шли к своим местам, Приск догнал Фронтона.

«Не думаете ли вы, что это немного рискованно, сэр? Я бы лучше пошёл против них шестью легионами. Мне не нравится мысль, что мы проделали весь этот путь, чтобы наткнуться на что-то неподготовленное».

Фронто похлопал его по плечу.

«Иногда нам приходится рисковать, иначе мы никогда не достигнем своих целей. Не волнуйтесь. Три легиона справятся, и я изучил карты. Мы заставим местность работать на нас».

«Надеюсь, вы правы, сэр. Вы вернётесь в Десятый?»

«Нет, тебе придётся их мобилизовать. У меня есть дела поважнее. Когда я встречался с Цезарем, там был Красс. Он предложил назначить одного из своих сотрудников нянчиться с Одиннадцатым, пока нас не будет. Будь я проклят, если позволю Криспу страдать от постоянного унижения со стороны безбородого идиота. Он легат, и с ним будут обращаться соответственно. Мне просто нужно ещё раз спокойно поговорить с Цезарем, как только Красс уйдёт, вот и всё.

Тридцать пять минут спустя Фронтон, довольный собой, покинул шатер Цезаря и поскакал на холм, где уже собрались легионы. Поднявшись рысью на самую высокую площадку в центре, он жестом пригласил Приска, Лонгина и Гальбу присоединиться к нему. Приск чувствовал себя явно неуютно на коне и, после долгих раздумий, оставил свой посох и центурионский знак вместе со снаряжением. Откашлявшись, Фронтон обратился к толпе.

«Господа, мы собираемся вступить в бой с гельветами. Если боги позволят, мы отправим их всех к их варварским богам. Если же нет, мы хотим причинить им столько страданий, что они больше никогда не подумают пересечь наш путь. Вы все путешествуете налегке, и я хочу, чтобы вы побили рекорды скорости на марше сегодня ночью. У нас не будет поддержки артиллерии или вспомогательных войск, и мы атакуем лишь половиной своих сил. Тем не менее, мы лучше экипированы, лучше обучены и во всех отношениях лучше гельветов. Мы должны быть в состоянии застать их врасплох и разбить на куски. Если мы проиграем здесь, Цезарю, вероятно, придётся повернуть назад и отправиться домой, а я знаю, что никто из вас этого не хочет. С другой стороны, если мы добьёмся успеха, нам будет завидовать весь мир, и Цезарь будет благодарен. Я знаю, вы понимаете, что это значит, так что выложите все силы сегодня вечером. Подумайте о венке победителя».

Толпа разразилась ликованием. Фронтон повернулся к остальным троим и немного понизил голос.

«Лонгин, твой легион займёт левый фланг, Гальба — центр, Приск — правый. Кавалерия растянется подковой позади нас. Я хочу, чтобы легионы находились в пределах видимости друг друга и достаточно близко друг к другу, чтобы они могли сомкнуться и образовать сплошную линию, когда мы заметим противника. Сегодня ночью все выдвигаются ускоренным шагом. Я хочу достичь Соны максимум за два часа».

Остальные отдали честь и вернулись в свои части.

С жадностью глотнув воздуха, осознавая риск и огромную ответственность, которую он на себя взял, Фронтон поднял руку и опустил ее в знак сигнала.

«Съезжай».

* * * * *

Лонгин, как обычно, первым обнаружил врага, выехав вперёд с разведывательным отрядом из двадцати всадников. Он галопом взобрался на вершину холма и остановился рядом с Фронтоном, его конь вспотел.

«Они прямо впереди, с другой стороны холма. Мы зашли сбоку и чуть не налетели прямо на них. Не думали, что они так близко. Они переправляются в самом узком месте на лодках, но их всего дюжина, так что им нужно чертовски много времени».

Он вздохнул. «Кажется, мы немного опоздали. Большая часть армии уже переправилась, но, возможно, четверть племени всё ещё на этой стороне. Они в пропастье, так что мы можем устроить резню. Разрешите предупредить других легатов и начать действовать, сэр?»

Фронтон злобно ухмыльнулся.

«Четверть племени нам подойдёт, Лонгин. Они не должны представлять серьёзной проблемы, и мы сократим их армию на четверть. Цезарь будет доволен. Обязательно дайте знать остальным. Я не хочу, чтобы кто-то поднимался на холм до сигнала рога, поэтому займите позиции, но убедитесь, что они не видны. Прикажите им рассредоточиться и выстроиться в сплошную линию. Мы хотим заманить их в ловушку, помните?»

Лонгин отдал честь, пустил коня в ход и повел половину своих разведчиков к Девятому, а другую половину направился сообщить Двенадцатому.

Фронтон повернулся и побежал вниз по склону к Приску.

«Легат…»

Приск возмутился.

«Я же просил тебя не называть меня так».

«Крепкий. Это твоя работа, так что я тебя так и назову. Распределись, чтобы встретиться с остальными легионами, и марш на вершину холма. Остановись, пока тебя не увидели внизу. Четверть племени застряла у реки. Пора расправиться с варварами».

Приск кивнул и повернулся к Десятому, пока Фронтон подъезжал к вершине холма и спешивался. Подкравшись вперёд, он бросил быстрый взгляд. Гельветы выстроились огромным отрядом на другом берегу реки, хотя большая группа оставалась на ближнем берегу.

Он понимал, почему гельветы выбрали именно это место переправы. В то время как другие части Соны были бы уже, здесь река текла так медленно, что единственным, что он видел на поверхности, были лишь следы от лодок. Он посмотрел вверх. Ночное небо было усеяно редкими облаками, но луна была яркой и поздней, висевшей над горизонтом, словно далёкий маяк. Рассвет был уже не за горами, и свет был бы полезен, но к тому времени, как условия станут идеальными, племя переправится через реку и уйдёт. Сейчас или никогда, подумал он.

Оглянувшись, он оглядел окрестности и увидел, как последние войска занимают позиции. Дождавшись соединения, он подал сигнал стоявшему рядом трубачу. Прозвучал рог, и легионы двинулись вперёд быстрым, но ровным шагом, не смыкая рядов.

Паника среди гельветов была феноменальной и ожидаемой. Вид более пятнадцати тысяч тяжеловооружённых воинов, двигающихся слаженно по гребню холма, напугал бы любого противника, но гельветам было чего бояться больше, чем большинству. Легионы выстроились подковой, наступая на племя с трёх сторон, прижимая его к реке. Те лодки, что добрались до противоположного берега, были срочно отправлены обратно, а лучники и копейщики гельветов начали метать свои снаряды через реку, чтобы помочь своим несчастным, покинутым товарищам; в лучшем случае это было бесполезным жестом, поскольку лишь немногим из них удавалось пересечь реку, а те, что попадали, изредка попадали в цель среди своего же племени. Армия на ближнем берегу поспешно выстроилась в боевой порядок, скандируя лозунги и крича. Выискивая слабое место в римской атаке, небольшая группа гельветов нарушила строй и бежала в лес.

Кавалерия Лонгина заметила их и устремилась к деревьям.

Легионы набирали скорость, спускаясь по склону, метая дротики и обнажая мечи. Они обрушивались на обороняющуюся линию варваров с невероятной силой, подбрасывая людей в воздух, размахивая руками, сломанными тяжёлыми умбонами. Как только первоначальная атака закончилась, римский передний ряд распался в рукопашной, жестокой схватке, позволяя следующим шеренгам продвинуться между ними и вступить в схватку. Фронтон оглядел сцену и остался доволен увиденным. Он никогда раньше не командовал армией и теперь понимал, насколько индивидуальная тактика стала вотчиной легата и центурионов. Осматривая поле боя и ища способ повлиять на ход событий, он улыбнулся. Подозвав одного из гонцов, он указал на дальнюю сторону поля боя.

«Большая часть их обоза уже переправилась, но здесь ещё немало. Они пытаются погрузить его на плоты. Идите к Лонгину. Передайте ему, чтобы он переправил кавалерию к этим плотам и не дал им забрать вьюки. Потом он сможет подтянуть пехоту и приютить её для нас».

Всадник кивнул, отдал честь и поехал на поиски Лонгина.

Дела шли хорошо. Двенадцатый легион уже пронзил племя наконечником стрелы, и теперь весь легион был вовлечён в бой. Римляне превосходили варваров численностью примерно в шесть раз, и исход был предопределён. Через несколько мгновений Двенадцатый легион достигнет берега реки, и гельветы разделятся надвое. Более того, к этому моменту лодки уже не смогут продолжать переправу.

К Фронтону подъехал кавалерийский офицер.

«Сэр, около сотни из них пробрались в тот лес, и кавалерия не может маневрировать там достаточно хорошо, чтобы их поймать. Что вы хотите, чтобы мы сделали?»

Фронто почесал подбородок.

«Какого размера это дерево?»

«Это тянется примерно на полмили, сэр».

«Хорошо, бери не участвующих в бою кавалеристов и прикрывай лес со всех сторон. Рано или поздно они должны выйти. Как только твой легат закончит с обозами, я пошлю его на помощь с остальной кавалерией».

«Сэр», — солдат отдал честь и поехал обратно в сторону своего подразделения.

Оглядываясь на поле битвы, Фронтон видел, что всё практически кончено. На поле боя остались лишь немногие отряды варваров. Некоторые сдавались; другие, не подозревая об отступлении своей армии, продолжали сражаться, несмотря на безнадёжные шансы противника. Как Цезарь справится с этим?

К нему на холм поднималась всадница. В первых лучах рассвета Фронтон узнал коренастую фигуру и смуглые черты лица Гальбы, легата Двенадцатого легиона.

«Доброе утро, сэр. Что нам с ними делать? Убить их или взять в рабство?»

Фронто улыбнулся своей самой злобной улыбкой. «Соберите их всех и разоружите. У меня есть идея».

Когда Гальба уехал, Лонгин остановил коня. От его боков и от забрызганного кровью легата валил пар. Всё сделано, сэр.

Фронто улыбнулся. «Мне нужно, чтобы ты присоединился к остальной кавалерии и запер группу, которая бежала в лес. Не убивай их. Они могут мне скоро понадобиться».

Лонгин улыбнулся в ответ. «Хорошо, но, думаю, тебе стоит это увидеть». Он передал Фронтону штандарт – посох с полированным бронзовым драконом наверху и различными вымпелами. Присмотревшись к украшению под драконом, Фронтон широко раскрыл глаза.

«Это то, о чём я думаю?»

Лонгин ухмыльнулся. «Ах да. А остальное в этих тележках. Если не возражаете, оставлю вас прихорашиваться, пока я проверю свой отряд».

Фронтон ошеломлённо смотрел на штандарт в своей руке. Покачав головой, он повернулся к оставшимся четырём курьерам, когда Лонгин ушёл.

«Скачите к Цезарю и расскажите ему, что случилось», — он передал знамя одному из всадников. «Передайте ему это и скажите, что его наступление на остатки гельветов будет гораздо быстрее, если он поедет этим путём».

Всадники отдали честь и уехали.

«Что же это было тогда?»

Фронтон вздрогнул. Он не заметил, что к нему присоединился Приск.

«Это, друг мой, расплата. Штандарт гельветов, может быть, и римский, но сделанный из знамени римского. Точнее, один из штандартов армии Кассия. Гельветы делятся на несколько разных племён, и эти — те самые жалкие ублюдки, что убили Кассия. Цезарь захочет посмотреть, что ещё мы накопаем в их багаже».

Приск изумленно уставился на него.

«Чёрт возьми, мы будем героями. Поэтому мы берём пленных? Ты же знаешь, мы не можем держать их на марше».

Фронто стиснул зубы.

«Это часть дела, конечно, но нам понадобится много бесплатной рабочей силы».

"Почему?"

«Для моста».

Приск совершенно растерялся.

«Какой мост?»

Фронто указал в сторону реки.

«Тот, который мы там строим. У нас есть как минимум пять-шесть часов, пока Цезарь с армией не прибудут сюда. У нас здесь есть несколько чертовски хороших инженеров, роща крепкого строительного леса и целая куча рабов, с которыми мы не знаем, что делать. Гельветы везут с собой все свои пожитки, так что, надеюсь, мы найдём в их багаже топоры, пилы и прочее».

Он указал вдаль, где остальные гельветы как можно быстрее удалялись от реки.

К его прибытию мы можем уже вовсю строить мост, и если поторопимся, то к закату вся армия окажется на другом берегу реки. Мы будем отставать от противника максимум на день пути. Думаю, Цезарь изменит свои планы, увидев это знамя, и нам нужно быть готовыми к его прибытию. Свяжите пленных веревками и приготовьте их рубить дрова. Убедитесь, что у них есть охрана, но не мешайте им работать. Обещайте им, что им не причинят вреда, пока они находятся под моим командованием, пока они работают. Передайте Гальбе, чтобы он тщательно обыскал их обоз и отсортировал для нас всё, что может пригодиться. Я иду к Лонгину.

Приск отдал честь и, весьма неумело, развернул коня, прежде чем поехать в направлении Гальбы и Двенадцатого легиона.

Фронто поехал к лесу, который теперь был зеленым и пышным в лучах раннего рассвета.

Найдя Лонгина на небольшом возвышении, откуда открывался хороший вид на лес, Фронтон остановил коня рядом с ним.

«Хотите оказать им честь? Если они сдадутся, их отправят рубить деревья, и в остальном они останутся невредимы».

Лонгин кивнул и поехал к опушке леса.

Фронтон тяжело вздохнул и развернулся, направляясь к Десятому.

Остановившись на залитой грязью и кровью равнине неподалеку от того места, где Десятый легион связывал пленных за лодыжки, Фронтон повысил голос и призвал собравшихся.

— Помпоний, центурион Помпоний, доложите.

Гай Помпоний, главный инженер Десятого легиона, встал и вышел вперед от того места, где он учил легионера вязать определенный узел.

"Сэр."

Фронтон спешился. Подведя коня к месту, где стоял Помпоний, он задумчиво посмотрел на реку.

«Пойдем со мной, Помпоний. И ради всего святого, опустись по стойке смирно. Ты сломаешься, если будешь стоять вот так, а ты мне сейчас нужен».

Помпоний улыбнулся и пошел рядом с Фронтоном, сложив руки за спиной и сжимая в руках свой посох, символизирующий его должность.

«Что я могу для вас сделать, сэр?»

Помпоний был молод для центуриона, удивительно молод для такой должности. Он присоединился к Десятому легиону незадолго до Фронтона, и легат помнил, как предыдущий главный инженер Десятого легиона получил свою «honceta missio» (почетную миссию), и как молодой и неиссякаемый энтузиазмом Помпоний был повышен до центуриона. Тем не менее, нельзя было отрицать, что он хорошо справлялся со своей работой. Казалось, у него был талант к военному делу, граничащий с искусством.

«Помпоний, сколько мостов ты построил?»

Помпоний почесал свои мышиного цвета взъерошенные волосы.

«Не знаю, сэр. Может, шесть или семь временных понтонных мостов и ещё три постоянных деревянных сооружения».

Фронто улыбнулся. Он сам помнил девять понтонных мостов и четыре деревянных, но память у него была не очень.

«Каково ваше мнение об этом месте для моста?»

Когда они достигли берега, Помпоний опустился на колени, взял валун и швырнул его в реку. Тот исчез с приятным хлопком.

«Где-то от девяти до двенадцати футов в центре. Ширина около пятидесяти футов. Течение на поверхности незначительное; внизу, вероятно, довольно сильное. Рядом хороший лес. Не думаю, что это будет проблемой. У нас три легиона инженеров и много помощников».

Фронто бросил оценивающий взгляд на молодого инженера.

«Как вы думаете, сколько времени это займет, если учесть достаточно рабочей силы и три легиона экспертов?»

Помпоний почесал подбородок и огляделся.

«Думаю, полдня, если работать в полном темпе. Но после этого люди будут не в форме для целого дня марша, особенно после того, как большую часть ночи не спали».

Фронтон улыбнулся. «Предоставь это мне, Помпоний. Собери всех инженеров из всех легионов и начни планировать здесь мост. Я попрошу Приска и Лонгина распределить всех пленных, чтобы они стали для тебя рабочей силой, и примерно через двадцать минут все три легиона будут докладывать тебе и Приску на пристани. Занимайся своим делом, центурион».

«Да, сэр».

Помпоний ушел, деловито потирая руки.

* * * * *

Остальная часть армии прибыла сразу после полудня. Цезарь ехал в авангарде вместе с Крассом и штабными офицерами. Бальб ехал в арьергарде с Криспом и Одиннадцатым, который шёл за двумя другими легионами в качестве арьергарда. Фронтона раздражало, что Красс и Цезарь, похоже, всё ещё относились к Криспу как к низшему, и только Бальб соизволил присоединиться к нему. Все они, по мнению Фронтона, выглядели слишком отдохнувшими, бодрыми и здоровыми. Стоя на холме в ожидании полководца, он быстро взглянул вниз, на реку. Три легиона, командование которыми он собирался передать, выглядели как крестьяне, рабы и нищие. Только центурионы и небольшие группы, охранявшие пленных, пока те работали, были в доспехах. Они были покрыты грязью и потом, большинство были раздеты до пояса. Разница была огромной, хотя и не без оснований. Три легиона у реки смогли поспать всего около трёх часов за последние тридцать. Вдобавок ко всему, они быстрым маршем двинулись в бой, а затем немедленно приступили к строительству моста.

Переправа уже шла полным ходом. Огромные брёвна, некогда одни из самых высоких деревьев в прибрежном лесу, теперь стояли вертикально в реке, строганные прямо и с плоской верхушкой, простираясь почти на всю длину. Первые горизонтальные балки только что были прибиты и привязаны верёвками, а отряд легионеров теперь в большом количестве привозил из леса плоские доски. Большая часть материалов уже была распилена, обработана и установлена. Три отряда легионеров стояли на наспех сооруженных плотах посреди реки, устанавливая балки и сваи; их плоты были привязаны верёвками к берегам по обе стороны и удерживались пленными гельветами. На неопытный взгляд Фронтона всё выглядело едва начатым. Около часа назад он расспрашивал Помпония об этом, и молодой инженер ответил: «При всём уважении, сэр, вы ничего не смыслите в мостах. Если работа продолжится в том же темпе, то до завершения останется около четырёх часов. Давайте сделаем свою работу».

В этот момент Фронтон сдался и отправился на холм, чтобы дождаться знака от Цезаря и его армии.

Авангард остановился на вершине холма перед Фронто, в то время как Седьмой, Восьмой и Одиннадцатый легионы продолжили движение вниз по холму к реке.

Впереди Цезаря в авангарде шел Красс, который остановил коня перед чумазым легатом Десятого легиона и фыркнул.

«Твои люди — это государство, Фронтон. Позор».

Глаза Фронтона расширились. Краска залила его лицо, и он, усталый, пытался сформулировать подходящий ответ. Красс лишь развернул коня и ускакал прочь. Цезарь ловко соскользнул со своего великолепного белого коня и легко приземлился перед легатом.

«Ладно, Фронто, ты добился своего. Я здесь».

Он щёлкнул пальцами и протянул руку назад. Штабной офицер передал ему знамя, захваченное армией Фронтона.

Указав им на Фронтона, генерал продолжил:

«Я знаю, что ты знаешь, что это такое; иначе ты бы мне это не прислал. Расскажи мне всё, что знаешь, и что задумал».

Он начал целенаправленно спускаться с холма.

Фронто на мгновение рванулся вперед, чтобы догнать его, а затем побежал рядом.

«Мы поймали, наверное, четверть племени на этом берегу реки. Должно быть, они несколько дней переправляли своих людей на своих маленьких лодках. У нас теперь есть пленные, и мы используем их для строительства моста. Мы должны закончить это к середине дня, и, я думаю, к наступлению темноты вся армия сможет переправиться через реку и начать преследование гельветов».

Цезарь резко остановился, и Фронтону пришлось резко остановиться, так как он почти продолжал идти.

Кроме того, мы обыскали весь захваченный племенной багаж и обнаружили множество предметов, изъятых у римских воинов. Некоторые из них напрямую связаны с армией Луция Кассия. Большая часть неясного происхождения, хотя весьма вероятно, что всё это оттуда. Думаю, можно сказать, что Кассий отомщён, сэр.

Цезарь нахмурился и посмотрел вниз, на обоз.

Гельветы, возможно, и уничтожили армию Кассия и убили его самого, но прямую ответственность за это нес один из их округов, их субплемен: тигуры. Захваченное вами знамя принадлежало именно этому народу. Я хочу убедиться в этом, поговорив с некоторыми из выживших пленных.

Фронто кивнул.

«Если вы захотите пойти со мной, сэр, к набережной, вы увидите, что все заключенные уже заняты работой».

Когда они остались одни и их не могли услышать штабные офицеры, Цезарь наклонился к Фронтону и заговорил тихим голосом.

«Тигурянам нельзя доверять и с ними нельзя торговаться. Дедушкой моего тестя был Луций Писон, один из главных военачальников Кассия, и его тоже убили эти мерзавцы».

Когда они подошли к воде, самая большая группа пленников, более ста человек, сидела на траве, скрестив ноги, и обрывала листья и побеги с веток. Они продолжали это делать, пока Цезарь и Фронтон стояли и смотрели на них сверху вниз, окружённые легионерами с обнажёнными мечами.

Цезарь прочистил горло. Глубоким, громким и ясным голосом он обратился к пленным:

«Ты — Тигурин». Это не вопрос. Это утверждение.

Из сидевшей группы послышался одобрительный гул.

Вы были последними, кто переправился, застигнутые врасплох многочисленной римской армией под командованием великого полководца. К счастью для ваших соплеменников, они были на другом берегу и вне опасности. Но ненадолго. К концу сегодняшнего дня или рано утром мы будем преследовать их, как собак на охоте. Я человек, который не любит тратить людей и ресурсы впустую, и вообще презираю ненужную жестокость. Однако иногда…

Он повернулся спиной к соплеменникам и подошёл к Фронтону. Он заговорил достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие:

«Убейте их всех. Всех до единого, но не слишком быстро. Я хочу, чтобы они успели оценить это».

Когда соплеменники позади него бросили ветки и встали, пытаясь двинуться к Цезарю, но их сдерживала стража с мечами и щитами, генерал повысил голос, перекрывая крики и вопли толпы.

«Замените их достойными бойцами из Седьмого, Восьмого и Одиннадцатого. Я хочу, чтобы остальные легионы были задействованы, а нынешние три могут отойти на два часа и отдохнуть».

«Да, сэр».

Когда генерал удалился, а легионеры приступили к выполнению его приказов, Фронтон старался не отрывать взгляда от Цезаря, а не наблюдать за ужасным действом, творившимся за его плечом. Он мог отвести взгляд, но не мог заглушить крики и звуки разделки мяса. Он был солдатом и мог справиться с любыми ужасами битвы, но эта простая бойня и пытки были ему не по вкусу. Отвернувшись, он с благодарностью последовал за Цезарем с места преступления. Вновь он задумался, насколько далеко готов зайти полководец ради личных амбиций.

Бальб нашёл Фронтона в лесу, сидящим на пне, оставленном одним из рабочих. Он искал своего товарища-легата почти час. Казалось, никто не знал, где он, пока он наконец не выследил центуриона, которого узнал, по имени Велий. Велий видел, как его легат исчез в лесу с большим кувшином, и решил не спрашивать.

Фронтон не видел, как Бальбус вышел на искусственную поляну, и вздрогнул, когда старик вежливо кашлянул. Подняв взгляд, он узнал в сумерках очертания и движения своего коллеги.

«Квинт. Что ты здесь делаешь? Я изо всех сил старался найти место, где меня никто не найдёт».

Бальбус улыбнулся и сел на пень напротив.

«Я понял это по тому, как трудно было тебя найти. Я принёс ещё вина, хотя и не уверен, что оно тебе действительно нужно».

Голова Фронтона снова скользнула вперед.

«У него не было для этого никакого призвания. Абсолютно никакой причины. Я, как и любой другой, понимаю, что пленных нельзя держать вечно, и что смерть может быть единственным выходом в некоторых случаях. Но не так. Не ради того, чтобы кромсать людей ради злобы. Это были воины, проигравшие битву. Сомневаюсь, что эти так называемые «варвары» стали бы так обращаться с римскими пленными. Насколько я помню, они быстро и без лишних излишеств расправились с Кассием и его армией. У Цезаря не было для этого никакого призвания».

Бальбус нахмурился.

Согласен, но не нам жить с этим решением. Насколько я знаю, генерал и раньше совершал такие же, а то и более скверные поступки. Вы, должно быть, видели подобное, когда служили с ним в Испании. После той кампании его судили за преступления.

Фронто покачал головой.

В Испании он действовал более тонко. Он знал, что некоторые из нас не одобряют, поэтому всё всегда происходило тихо и в отсутствие многих из нас. Испания была слишком хорошо известна Риму. Истории слишком легко возвращаются. Думаю, он думает, что здесь никто никогда не узнает. У него полная свобода действий. Я просто не знаю, сделал ли он это так открыто, чтобы донести до меня свою мысль, или же чтобы продемонстрировать свою решимость и силу армии в целом. Не думаю, что он настолько поддался эмоциям, чтобы сделать это из мести. У него всегда есть скрытый мотив.

Бальбус пожал плечами. «А мне кажется, ты выбрал неудачное место, чтобы сидеть и дуться. Здесь пахнет дохлой свиньей».

Фронто указал на край поляны.

«Это потому, что их могильная яма находится прямо за этими деревьями. Пятьсот семнадцать тел. Я их пересчитал. Не говоря уже о тысячах, которых мы убили на поле боя».

Он отпил вина из фляги и обнаружил, что она пуста.

«А как же Цезарь? Что он делает?»

Бальбус сочувственно улыбнулся.

«Сегодня генерал очень весел и щедр. Он сидел в своей палатке с большинством офицеров, пил и смеялся. Он воздал почести Лонгину, Приску и Гальбе перед другими офицерами и восхвалял тебя в твоё отсутствие».

Фронто вздохнул.

«Ненавижу находиться в ситуации, когда приходится беззаботно улыбаться и праздновать то, что я не одобряю. Вот что происходит, когда связываешься с политиками, Квинтус».

Бальб ничего не сказал; молча передал кувшин Фронтону, и тот сделал глоток.

«Отлично. Из личного багажа Цезаря, полагаю».

Старший легат кивнул.

«Большая часть войск уже переправилась через реку, Маркус. Возможно, здесь ещё тысяча, пока генерал не будет готов выступить, но это произойдёт не раньше утра, и я не верю, что сегодня вечером возникнут какие-либо проблемы. Твой человек, Велиус, бродил у моста, вмешиваясь во всё. Думаю, он всё ещё немного растерян и отдавал приказы солдатам Одиннадцатого, пытаясь выстроить их в ряды. В конце концов, мне пришлось самому увести его и приказать ему отступить и явиться к врачу. Травмы головы заживают месяцами, если вообще заживают, а та, которую он получил, была изрядно потрепанной».

Фронто усмехнулся.

«Ты недооцениваешь Велиуса. Мне кажется, он вполне рациональный и нормальный человек. У него есть корыстные интересы в Одиннадцатом. Он помог превратить их в легион. Думаю, он чувствует за них ответственность, которой не чувствует за Десятый. В нём нет ничего запутавшегося. Может быть, немного безумный, но не запутавшийся».

Бальбус нахмурился.

«Но он сказал мне отвалить, потому что он был занят. Ни один центурион в здравом уме не сказал бы такое старшему офицеру».

Фронто рассмеялся впервые за полдня.

Вы удивитесь, что он сделает. Проблема в том, что он очень хорош в своей работе и знает это. Он очень уважает начальство и старших офицеров, когда соглашается с ними, но если считает, что они не правы, не стесняется об этом говорить. Я обычно мирюсь с этим, потому что не хочу представлять Десятый легион без него, но иногда мне приходится ставить его на место. Нет. Велиус в порядке, поверьте мне.

Бальбус наблюдал, как Фронтон сделал еще один глоток из кувшина.

«Когда мы завтра переедем, у тебя голова будет болеть сильнее, чем у него. Ты же это знаешь, правда?»

Фронто снова ухмыльнулся.

«Думаю, сегодня ты виноват в своей недооценке. У меня талант к хорошему вину, как у всех моих сверстников. Видишь ли, я всё ещё могу строить предложения, использовать длинные слова и всё такое».

Бальбус громко рассмеялся.

«Ладно. Пусть всё будет на твоей совести. В буквальном смысле. А теперь пойдём… пора идти в шатер Цезаря, чтобы ты, как примерный мальчик, принял похвалу. Покажи им всем, каким благородным может быть хороший полководец, и постарайся не упасть».

Он протянул руку. Фронтон схватил её и поднялся на ноги.

«Думаю, мне лучше появиться, не так ли?»

Бальбус кивнул.

«Это был долгий день, но он почти закончился».