Завоевание Галлии

Глава 20

(Поле перед малым фортом)

Актуарии: писцы, как гражданские, так и военные. В легионах актуарии существовали на всех уровнях, начиная с самых высоких командных должностей и вплоть до центурий, где их выполняли солдаты, освобожденные от службы.

Погребальный костёр ярко пылал на стене. Легкий ветерок развевал дым, но он поднимался высоко над солдатами. Два легиона и вся примкнувшая к ним ауксилия стояли перед стеной с высоко поднятыми горящими факелами.

Фронтон стоял с двумя кавалерийскими офицерами, Криспом, Крассом и Цезарем на помосте возле тела. Он видел Приска внизу, перед Десятым. Примуспил потел от жары и усилий, которые он прилагал, постоянно держа факел высоко. Остальные, вероятно, страдали примерно так же. Костёр пылал всего пятнадцать минут, и им предстояло ещё долго гореть.

Фронтон был одет в богатый парадный плащ Лонгина, оставленный ему, а Вар нес качественный испанский кавалерийский меч, завещанный ему. Остальные вещи были упакованы для отправки семье, вместе с письмом от Фронтона, письмом от Вара и письмом от Цезаря. В качестве последнего жеста, прежде чем Варус зажёг дрова для костра, он положил свой много раз изношенный клинок рядом с командиром. Фронтон вызвал немало удивления среди командования, когда достал свой великолепный красно-золотой плащ и накрыл им торс.

Теперь они все сгорели вместе. Цезарь произнёс речь, а затем Вар добавил свои слова.

В тишине, нарушаемой лишь треском горящих дров и шипением пылающего жира, Фронтон вдруг прикрыл лоб рукой, заслоняя глаза от яркого света огня. Стараясь не вызывать слишком большого беспокойства, он подошел к Криспу и что-то прошептал ему.

«Вы видите движение слева, за хребтом?»

Крисп прикрыл глаза и выглянул наружу.

«Да. Что происходит?»

Фронтон, все еще щурясь, покачал головой.

«Не знаю. Но это не люди Ариовиста. Они движутся в строю легиона. Должно быть, это остальная часть армии».

Он взглянул на Цезаря и увидел, что генерал улыбается ему.

«Абсолютно, Маркус. Вот это отвлекает, а? Пока немцы любуются ярким светом, четыре легиона и тысячи кавалерии проходят мимо них в темноте».

Фронто изумленно уставился на него.

«Вся армия здесь? Сейчас?»

«Они обойдут поле и попадут прямо в ваш лагерь. Если всё пройдёт хорошо, Ариовист даже не заметит, что они двинулись. Это должно полностью разрушить все его планы, когда вся армия соберётся здесь с первыми лучами солнца».

Крисп покачал головой.

«Другой лагерь должен быть занят или, по крайней мере, поддерживать иллюзию оккупации. В противном случае Ариовист может отступить и занять наш лагерь».

Цезарь улыбнулся.

«Да, Крисп, я думал об этом. Там ещё около четырёх тысяч человек, по две когорты от каждого легиона. Они должны устроить настоящее представление, и если Ариовист решит попытаться отступить этим путём, у них будет достаточно сил, чтобы помешать ему».

К этому времени некоторые из присутствовавших на похоронах на поле заметили проходящее мимо войско. Фронтон оглянулся на Цезаря.

«Лучше расскажи им, что происходит».

Цезарь кивнул и вышел к краю платформы. Вар и Ингений, стоявшие на стене, были мрачны, а перед двумя легионами стояли трибуны, всего двенадцать человек.

«Трибуны, на трибуну».

В большом замешательстве и тревоге двенадцать человек приблизились к костру. С трудом поднявшись на берег, они выстроились по стойке смирно перед старшими офицерами. Цезарь оглядел строй.

«Господа. Фигуры, движущиеся сейчас по периметру поля, — ваши товарищи из Седьмого, Восьмого, Девятого и Двенадцатого легионов, а также остальная кавалерия и вспомогательные подразделения. Они скоро войдут в этот лагерь и проведут здесь с вами остаток ночи, как только погребальный костёр догорит. Утром мы двинемся на Ариовиста, и начнётся битва. Вернитесь к своим легионам и сообщите об этом центурионам».

Трибуны и префекты приветствовали генерала: трибуны — взглядами, полными нетерпения, два префекта кавалерии — с мрачным удовлетворением.

«Иди сейчас же».

Когда они спускались по травянистому склону к войскам внизу, Фронтон снова шагнул к Цезарю.

«Остальные легионы достаточно информированы или все еще находятся в неведении?»

Я отправил к ним гонца несколько часов назад. Бальб, Руф и Гальба получили приказы и должны были обратиться к своим войскам. Погребальный костёр должен начать рушиться меньше чем через полчаса. Как только это произойдёт, распустите войска и разведите их по палаткам. Легаты, префекты и примуспилы каждого легиона присоединятся ко мне в претории для инструктажа. А сейчас я иду встретиться с командирами, когда они прибудут в лагерь, и отдать дальнейшие распоряжения.

Фронтон недовольно кивнул. Он понимал тактическое преимущество всего этого, но казалось бесчестным использовать похороны уважаемого римского вельможи, чтобы пустить пыль в глаза врагу.

Когда Цезарь сходил с помоста, Фронтон стоял рядом с Криспом и Крассом, глядя на горящие брёвна и пляшущие языки пламени, полностью скрывающие тело. Впереди, раскинувшись на траве, молча стояли воины легионов, наблюдая последние мгновения жизни командира.

Менее чем через час войска были распущены на ночь, и двадцать пять человек сидели по краям большого шатра в претории лагеря. Цезарь вошёл последним и прошёл сквозь строй офицеров к пустому походному креслу.

«Вижу, мы все в сборе. Хорошо».

Он огляделся. Фронтон сидел рядом с Бальбом и Криспом, а Вар и Ингений стояли рядом. Красс стоял с посохом. Самодовольное самодовольство на его лице раздражало генерала, и он видел, как с каждой минутой раздор между старшими офицерами растёт. Нужно было что-то предпринять, чтобы опустить Красса до уровня всех остальных, но при этом не провоцируя отца лишить его поддержки. Он вздохнул.

«Очень хорошо. Во-первых, в связи с недавними проблемами с моральным духом в легионах и необходимостью оказать им максимальную поддержку, завтра каждый из моих старших офицеров займёт позицию в легионах и кавалерии. Никто не останется в целости и сохранности».

Офицеры дружно одобрительно загудели.

«После инструктажа я распределю свой штаб. Они будут исполнять обязанности заместителей нынешних командиров легионов. Кавалерия будет разделена на два крыла. Публий Красс будет командовать левым крылом, а я лично — правым».

Генералу стало слышно недовольное ворчание в некоторых группах, поэтому он продолжил, прежде чем кто-либо успел высказаться.

«Я ещё не решил, кто возьмёт на себя более постоянное командование кавалерией. Завтра мы с Крассом будем командовать по одному крылу, и нас обоих будут поддерживать три префекта регулярной кавалерии. Когда завтрашний день закончится, я обдумаю этот вопрос более подробно».

Он огляделся. Ворчание стихло, но наступившая тишина была столь же полна недоверия и недовольства.

Что касается пехоты, шесть легионов будут действовать бок о бок, наступая тремя линиями, как и в предыдущих боях. Первые две линии будут вести атаку, а третья останется в резерве для поддержки слабых участков. Я предоставлю это отдельным командным подразделениям легионов, хотя рекомендовал бы, чтобы легат двигался с первой и второй линиями, а его лейтенант оставался за второй линией, с третьей. Опять же, это ваше решение. Офицеры, находящиеся в тылу, смогут выявлять слабые места и получать поддержку от третьей линии.

Неконная ауксилия будет разделена на шесть групп, каждой из которых будет командовать один из моих сотрудников, и каждая будет приписана к легиону. Они будут двигаться вместе с легионами, хотя точное место их дислокации я оставлю командирам участвующих подразделений. Здесь останутся только актуарии, интенданты, медики и небольшая гвардия для их защиты и сундуков с деньгами.

Кивки и одобрительный ропот.

С первыми лучами солнца войска приведут себя в порядок на оборонительных позициях, а затем перейдут на поле боя, занимая позиции как можно быстрее. Как только последний отряд будет на месте, мы движемся к немецкому лагерю ровным маршем. Я надеюсь выманить их, а не сражаться с ними на их обороне, но если они всё ещё будут сопротивляться, я буду оказывать на них давление. Я намерен закончить это завтра. Если Фортуна на нашей стороне, они будут удивлены численностью сил на этой стороне и будут плохо подготовлены. Есть ли у кого-нибудь что-нибудь добавить, спросить или предложить?

В комнате на мгновение воцарилась тишина, а затем Ингенуус поднял руку.

«Цезарь, я хотел бы официально запросить назначение на правый фланг».

Генерал кивнул, полностью готовый к этому,

«Понимаю. Согласен. Полагаю, та же просьба относится и к вам, префект Варус?»

Варус покачал головой.

«Моё подразделение и другие, участвовавшие в боевых действиях под моим командованием, лучше всего действуют на левом фланге. Было бы безрассудно пренебрегать преимуществами их опыта ради обиды».

Красс резко поднял взгляд и кивнул.

«Он прав, генерал. У меня не так уж много опыта командования кавалерией, и наличие офицера, знающего стратегию наступления на левом фланге, было бы бесценно».

Цезарь улыбнулся.

«Тогда я надеюсь, что вы оба добьетесь большого успеха».

Бальбус кашлянул и указал на генерала.

«А как насчёт артиллерии? Оставим её здесь, на стене, или попробуем забрать с собой?»

Генерал поднял руки в знак поражения.

«Не вижу, как мы сможем их реально взять. Мы будем наступать и действовать быстро. Думаю, на этот раз нам придётся отказаться от артиллерийской поддержки».

Бальбус кивнул.

«Если это всё, предлагаю вам разойтись по своим частям и как можно лучше выспаться до рассвета. День будет насыщенным, господа».

Офицеры, поклонившись, вышли из шатра, разошлись и направились к своим. Вар побежал трусцой и догнал Бальба, Криспа и Фронтона.

«Простите, что прерываю вас, господа, но я возвращаюсь к костру. Он ещё долго не догорит, и я хотел бы посидеть и выпить за него пару тостов. Кто-нибудь из вас захочет присоединиться ко мне? Я пойму, если нет; времени на сон осталось мало».

Фронтон улыбнулся префекту кавалерии.

«Я с радостью присоединюсь к тебе, Варус, если ты сможешь раздобыть вина. У меня запасы закончились ещё раньше».

Бальб и Крисп переглянулись. Младший из них зевнул, а затем улыбнулся.

«Ах, какая разница? Если я сейчас так измотан, что может изменить лишний час? Запишите меня, у меня почти полный ящик хорошего вина. Я пришлю кого-нибудь за ним».

Вчетвером они медленно двинулись к теперь уже пустой артиллерийской платформе, на которой медленно тлели угли погребального костра, всё ещё тёплые и оранжевые. Вскоре отряд соберёт пепел и фрагменты костей и сложит их в заранее подготовленную погребальную урну для перевозки обратно семье Лонгина.

Крисп взглянул на Варуса, когда они сели.

«Вы очень высоко ценили командира, не так ли?»

Префект кивнул.

«Именно он назначил меня префектом кавалерии Девятого полка, когда мы ещё были в Испании. Он был моим командиром с тех пор, как я вступил в Девятый полк, и всегда по-особенному заботился о кавалерии. Он научил меня всему, что я знаю о тактике конницы».

Фронто улыбнулся.

— И, насколько я понимаю, это весьма обширные знания; я слышу только хорошее. Тебе ещё предстоит командовать кавалерией. Цезарь передал бы её тебе исключительно по рекомендации Лонгина, если бы не славный, ослепляющий солнцем Красс и его отец.

Варус рассмеялся, как и остальные. Бальб первым выпрямился.

«Ты же понимаешь, полагаю, что Красс завтра совершит что-то ужасно неправильное или глупое. Он ничего не смыслит в кавалерийском сражении и совершенно не уважает никого ниже сенаторского ранга. Я бы предпочёл, чтобы ты принял предложение Цезаря и остался на правом фланге. Цезарь — хороший наездник и хороший тактик».

Варус покачал головой.

«Мне нужно быть рядом с Крассом. Если что-то пойдёт не так, кавалерии понадобится кто-то, кого они знают и кому доверяют, чтобы всё исправить. Я должен быть рядом, чтобы он не перебил всех в безумной погоне за славой».

Фронтон жестом указал на Криспа и на Вара.

« Вот что отличает хорошего командира. Люди всегда должны быть на первом месте».

Бальбус печально покачал головой и потянулся за кувшином вина.

«Не знаю, Марк. Мне всё время кажется, что мой час приближается. Лонгин был почти вдвое моложе меня, а посмотри на него. Я не могу позволить себе умереть здесь, в поле, когда жена и дочери ждут меня в Массилии. Возможно, я доживу до конца этого сезона, а потом брошу его; стану праздным джентльменом. У меня обширное поместье близ Массилии, не говоря уже о недвижимости в Риме и Кампании».

Фронто улыбнулся.

«Мне ненавистна сама идея вести эту кампанию без тебя, но я вынужден согласиться. Ты хороший друг и единственный из нас, у кого есть что-то стоящее, к чему стоит вернуться. Мне бы не хотелось навещать Корвинию, как, вероятно, придётся делать ради семьи Лонгина. Ты понимаешь, что я даже не знаю, был ли он женат?»

Бальбус кивнул.

«Он был. Видел её нечасто, но, насколько я понимаю, это был брак по собственному желанию, а не по расчету. Он сказал мне, что она в Испании с его отцом, руководит строительством виллы. Он…»

Бальб замолчал, когда Крисп вскочил на ноги.

«Смотри, там…»

Остальные последовали его указанию и увидели фигуры — немногочисленные и разрозненные, но темные и определенно немецкие, — бегущие через поле обратно в лагерь.

«Разведчики. Они всё видели».

«Вот и пропадает элемент неожиданности!»

Крисп нахмурился.

«Можем ли мы зарядить одну из баллист и уничтожить их, прежде чем они сбегут?»

Бальбус покачал головой.

«У нас нет времени. Сейчас мы их не догоним. Нам всё равно придётся идти вперёд. Но я лучше пойду и сообщу Цезарю».

* * * * *

Фронто оглянулся через плечо.

Поле битвы было полно людей и металла. Шесть легионов, даже поредевшие, насчитывали более двадцати тысяч, а с Ауксилией в их числе – более чем вдвое. Тысячи кавалеристов расположились на флангах, ржа и выжидающе гарцевали. Лучники и пращники заполнили арьергард. У каждого легиона были свои командиры, представшие во всей красе. В целом, это построение, демонстрирующее военную мощь, было гораздо более впечатляющим, чем тщательно организованный строй на вершине холма в Бибракте.

На правом фланге Цезарь восседал верхом на своём белом коне, а красный плащ выделял его как очевидную цель. Что бы Фронтон ни говорил о полководце время от времени, мужества ему явно не занимать. Метко пущенная стрела могла вскоре оборвать его карьеру в Галлии, как только они начнут движение. Рядом с Цезарем сидел Ингений, гордо щеголяя в своём пятнисто-сером красном плаще, развевающемся на ветру. Дивитиак, самый знатный из присутствующих эдуев, сидел в своих традиционных доспехах по другую сторону от полководца.

Крайне слева Красс восседал на своём гнедом с белым конём, выглядя в глазах Фронтона напыщенно. В центре Приск был лидером Десятого легиона, ведь Фронтон и Вар были здесь, на двести ярдов впереди даже передовых воинов. Вар сидел верхом на своём белом коне какой-то галльской породы, которую Фронтон не узнавал, а Фронтон ехал на Буцефале. Надо отдать должное Лонгину – это был прекрасный конь. Удобный и надёжный, но бесстрашный и сильный. На плечах и боках коня виднелась сеть мелких шрамов – следы ситуаций, в которых командир и конь оба попадали в беду, и оба вышли, чтобы рассказать об этом. Шрам на плече коня от недавнего кавалерийского столкновения был ещё свежим и синим. Фронтон мысленно отметил, что позже кто-нибудь его осмотрит.

Солнце уже стояло довольно высоко. Как только до Цезаря дошла весть, что сосредоточение его войск больше не является секретом для Ариовиста, он отложил время сбора, чтобы дать солдатам и офицерам полноценный ночной отдых. Таким образом, когда легионы начали выдвигаться на позиции, германцы тоже были в движении.

Хотя германский король явно не желал этого сражения, у него не оставалось выбора. Зная, что все римские войска находятся на позиции, хорошо снабжены и готовы к наступлению, единственным выходом было готовиться к битве.

Фронтон бросил взгляд на германские позиции, совсем недалеко. Он был благодарен Ариовисту за то, что тот решил дать открытый бой. Этот человек легко мог остаться в лагере и заставить Цезаря его осадить. Фронтон понимал, что в таком случае потери будут гораздо больше.

«Они разделены на разные группы. Не племена, а какие-то штуковины, как гельветы. Как вы их называете?»

Варус улыбнулся. Фронтон заставлял его смеяться, даже когда его изнутри терзала самая чёрная жажда мести.

«Кантоны.

"Будьте здоровы!"

Вар усмехнулся, когда железная хватка, сжимавшая его сердце, снова дрогнула. Фронтон был редкостью среди старших командиров. Он и Бальб были во многом похожи, и их влияние на других старших офицеров было заметным. Вар мог только представить, какой была бы атмосфера среди солдат, если бы Крисп, Гальба и Руф с самого начала попали под влияние Красса. Люди, поднимавшие боевой дух армии, делали ей честь, и Вар был полон решимости однажды стать одним из таких людей.

«Я вижу семь кантонов. Значит, свевы, должно быть, присоединились к ним во время марша».

Фронто вздохнул.

«Меня это не удивляет. Если они двигались так же быстро, как и остальные немцы, то, вероятно, добрались до них ещё до того, как мы вернулись к армии. Видишь, что они сделали сзади и с флангов?»

Варус прищурился, вглядываясь в дымку.

«Они что, укрепляются позади себя?»

Фронто покачал головой.

«Они не дают своим людям бежать. Это хороший знак для нас. Вероятно, многие из них недовольны тем, что им приходится сражаться против воли своих богов. Ариовист делает всё, чтобы единственный способ выбраться оттуда — через нас».

Варус прикрыл глаза рукой.

«Думаю, вы увидите, что здесь происходит что-то ещё. Похоже, они загружают все эти фургоны сзади женщинами и детьми!»

Фронто уставился.

« Интересно . Интересно, призваны ли они подтолкнуть их к бою или помешать им сбежать. Никто не сбежит с поля боя, если это означает перерезать ваших женщин. Интересно. Думаю, сегодня мы должны быть в выгодной позиции. Наши мужчины взбудоражены и готовы к бою. Если их так сильно страдают от проблем с моральным духом, то и у нас всё должно быть в порядке».

Он откинулся в седле.

«Наверное, нам следует вернуться и рассказать все Цезарю».

Варус махнул ему рукой.

«Одну минуту. Взгляните на их кавалерию, густую по обе стороны. Видите?»

«Я вижу кавалерию. Почему?»

«Справа есть слабое место. Посмотрите на них. Они сосредоточили около двух третей своих сил слева. Справа у них мало пехоты, которая могла бы их поддержать. Их легко сломить. С другой стороны могут возникнуть проблемы. Мне нужно поговорить с Крассом. Ему придётся привлечь дополнительную поддержку на наш левый фланг. Возможно, кавалерию Цезаря, возможно, легионы».

Фронто пожал плечами.

«Либо ты действительно знаешь своё дело, либо у тебя глаза лучше моих. Мне кажется, всё то же самое. Впрочем, я доложу Цезарю об общей ситуации. А ты Крассу расскажи о своей кавалерии, ладно?»

Когда Варус кивнул, они оба повернули коней и поскакали обратно к римским рядам.

Через несколько мгновений Цезарь наклонился вперед в седле.

«Фронто. Какова ситуация?»

Легат усмехнулся.

«Они, похоже, не решаются. Ариовист окружил их повозками и женщинами, чтобы не дать им бежать. Все они выстроены в семи кантонах, и там же находятся свевы. Легионы должны справиться с ними, если только кавалерия на флангах будет в порядке».

Цезарь улыбнулся ему.

«О, я думаю, все будет хорошо, Маркус».

«Да, думаю, так и будет. Варус сказал, что кавалерия на этой стороне гораздо слабее и легче, как будто это отвлекающий маневр».

Цезарь нахмурился.

«Что он собирается с этим делать?»

Фронто зарычал.

«Если вы помните, он не командует кавалерией, сэр? Он собирается предупредить Красса».

Генерал бросил предостерегающий взгляд на Фронто.

«Хорошо. Подождём десять минут, прежде чем объявить о наступлении. Я хочу, чтобы Красс и Вар успели скорректировать атаку».

Они оба смотрели через поле туда, где Красс и Вар сидели верхом на своих конях, лицом друг к другу, и разговаривали.

«Варус, я отвечаю за это крыло, и я решу, справимся ли мы с этой задачей».

Варус с силой ударил ладонью по луке седла.

« Сэр! Если вы сейчас же не укрепите наше крыло, мы можем оказаться по уши в дерьме, когда встретимся с врагом. Вы сказали, что хотите, чтобы я был здесь ради опыта, но вы меня не слушаете . Я знаю , о чём говорю!»

«У нас самая сильная кавалерия за всю эту кампанию; возможно, даже за всю историю римской войны. Мы видели, как войска сражались в римских доспехах и в римском стиле, и как огромное количество варварских рекрутов сражалось в том же стиле, что и германцы. Мы могли бы разбить их, даже если бы они были десяти футов ростом, и я не пойду к кому-то из своих противников с мольбами о помощи».

«Вам не нужно просить о помощи, сэр. Цезарь всё это знает, и у него есть лишняя конница. Третья линия каждого легиона — это резерв как раз для таких экстренных случаев».

«Возвращайтесь в свою комнату, префект».

«Если вы прикажете мне пойти туда, я пойду, но вы убьете много людей, если не измените план».

«Я сказал: Возвращайся в свою семью!»

С лицом, подобным грозе, Варус оттолкнулся каблуками и повернулся, чтобы поехать к своим людям.

«Да, сэр!»

Красс смотрел на толпу германцев в полумиле от себя. У них не было ни мужества, ни желания сражаться по-настоящему.

«Немцы! Я бы предпочёл одного римлянина тысяче таких».

Ближе к центру строя Приск оглянулся через плечо на Десятый полк, стоявший позади него. Они выглядели нетерпеливыми, даже рассерженными. Он обернулся и что-то пробормотал Сабину, назначенному лейтенантом Десятого полка и стоявшему рядом с ним.

«У нас не будет много места для манёвра, сэр. Полмили. Если мы побежим, и они тоже, у нас едва хватит времени выхватить мечи!»

Сабин кивнул.

«Цезарь хочет, чтобы мы дали два полных залпа копий, прежде чем встретимся с ними. Думаешь, у нас не будет времени?»

Прискус фыркнул.

«Если не произойдет ничего чудесного, у нас не будет возможности сделать хотя бы один залп, а если и будет, то сделать это придется так рано, что это будет бессмысленным жестом».

Сабин поднял бровь.

«Фронтон превозносит твои полководческие способности перед всеми. Я видел немало, но в основном с соседнего холма, руководя грандиозными планами. У тебя, Приск, опыт есть. Делай, что считаешь нужным».

Прискус кивнул и повернулся к Десятому.

«Разоружите свои дротики. Передайте их в тыл легиона и сложите в стопку для дальнейшего использования. Обнажите мечи».

Он повернулся к Сабину.

«Знаете ли вы что-нибудь об их тактике, сэр?»

Штабной офицер улыбнулся и пожал плечами.

«Я бы ожидал увидеть больше того, что мы видели раньше: кавалерию с индивидуальной поддержкой пехоты, но то, что мы встретим в центре, — это совсем другое дело. У них схожий племенной и военный стиль, как у галлов, и они много лет сражались как вместе с ними, так и против них. Я бы совсем не удивился, увидев фалангу, стену щитов или даже каре».

Прискус кивнул.

«То есть это что-то вроде защитной формации с использованием щитов, а?»

«Что-то вроде того».

Приск снова обернулся и крикнул через передовую линию, в центре которой стояла Первая когорта.

«Помнишь ребят-гельветов?»

Раздался утвердительный ропот.

«Помнишь, как они разгромили наш квадрат? Как они проникли к нам?»

Снова утвердительный гул. Первая когорта отчётливо помнила этот момент, зажатая среди гельветов, пытаясь сохранить строй, пока подоспели остальные из Десятой. Рядом с Приском сигнифер крепко сжимал свой слегка помятый штандарт.

с ними сделаем это ! Как только я дам команду».

По толпе прокатился тихий гул одобрения.

Сабин нетерпеливо топнул ногой.

«Почему мы не переезжаем?»

Прискус усмехнулся.

«Не знаю, сэр, но на вашем месте я бы извлек из этого максимум пользы.

— прорычал Тит Бальвентиус.

«Я могу сам их возглавить, сэр, и вы это знаете».

Бальбус вздохнул.

«Больше никаких споров, Тит. Я командир легиона, а командиры должны командовать с фронта».

«Нет, сэр. Центурионы должны идти впереди. Командиры должны сидеть в блестящих доспехах на красивых конях сзади, как подобает настоящему джентльмену».

Он закатил взгляд в сторону Бальбуса.

«Если тебя убьют, это только заставит моих ребят волноваться».

«Я тронут вашими чувствами. Однако я остаюсь здесь. Даже Цезарь идёт впереди».

Ещё один рык. Примуспил Восьмого повернулся к своим людям.

Видишь их? Это немцы, и дерутся они отвратительно. Единственный способ справиться с ними — драться ещё отвратительнее. Если я увижу в ком-то из вас хоть каплю милосердия или жалости, я сам оторву вам руки. Хочу посмотреть, как вы будете колоть, рубить, кромсать, бить щитами, пинать и бить кулаками. Когда вы будете слишком близко, хочу увидеть, как вы будете бить коленями, головой и кусаться. Пусть эти ублюдки боятся Восьмого легиона. Все остальные боятся.

Бальб снова искоса поглядывал на своего примуспилуса. Бальвентий вскоре получит свою «честную миссию», но, вероятно, откажется. Седой центурион, скорее всего, останется на своей нынешней позиции, пока вражеский удар не добьёт его. Он был из тех людей, которые могли бы стать хорошим префектом лагеря, когда придёт время. Легат мысленно отметил для себя, что нужно поговорить с Цезарем.

Крисп улыбнулся. Слева от него Феликс, примуспил Одиннадцатого, смотрел на него с недоумением. Молодой легат принял суровый вид озлобленного ветерана. Феликс поморщился. Он видел этот взгляд у многих людей перед тем, как их убивали в нападении мести. Ему придётся позаботиться об этом. Авл Крисп был достаточно молод, чтобы быть сыном Феликса, и слишком образован, чтобы с ним можно было спокойно разговаривать, но он заботился о своих людях и обладал даром стратега, готового действовать в последнюю минуту. У него были задатки хорошего командира. Правда, Феликс жалел, что не побрился. Парень был слишком молод, чтобы отрастить что-то, кроме клочков, и, казалось, подражал редко брившемуся Фронтону.

По другую сторону от Криспа стоял Квинт Педий, штабной офицер примерно того же возраста, что и Крисп, но уже загорелый и с постоянной щетиной. Педий раньше служил трибуном и путешествовал с отцом в походах. Крисп чувствовал себя странно неполноценным рядом с ним.

«Они выглядят совсем неплохо для молодого легиона, не правда ли, Педий?»

Штабной офицер улыбнулся.

«Они выглядят как ветераны, Авл, и скоро таковыми станут. Помни, они уже подходят к концу полноценного сезона кампании, и они уже сражались в нескольких сражениях. Не думаю, что их можно назвать «новичками». А посмотри на себя. Ты выглядишь совсем не так, как тот молодой администратор, только что прибывший из Рима».

Крисп пожал плечами.

«Я тот самый человек, хотя и начинаю понимать, что значит командовать людьми. Не совсем уверен, что я лучший выбор. Ты ведь хотел получить офицерское звание, чтобы командовать легионом, не так ли? Может быть, после этой битвы ты сможешь взять на себя Одиннадцатый».

Педий ухмыльнулся ему, а затем посмотрел через него на Феликса.

«Центурион, что бы вы сказали, если бы Крисп ушел с поста командующего Одиннадцатым в пользу кого-то вроде меня?»

Феликс усмехнулся своей кривой ухмылкой.

«При всём уважении, я бы сказал: засуньте это себе в задницу, сэр. Парень теперь наш. Он принял нас за новичков и сделал героями, сэр».

Он повернулся и посмотрел на Криспа.

«Ты мой командир, парень. Не смей отступать. Это хуже, чем погибнуть».

Педий ухмыльнулся примусу пилусу.

«Точно то же самое».

Он улыбнулся Криспу.

«Ты будешь их командиром, пока не умрёшь сам или они, или пока Цезарь не сочтёт нужным заменить тебя. А я? Я подожду до следующего года. В следующем году будут сформированы новые легионы, помяни мои слова, и я положил глаз на один из них».

Крисп нахмурился.

«Знаешь, Педий, я, по правде говоря, ни на йоту не задумывался о будущем со времён Бибракта. Я бы вообще не стал думать о следующем году».

Педий снова улыбнулся.

«А пока просто переживи сегодняшний день, а?»

* * * * *

По всей линии был дан сигнал к наступлению. Легионы двинулись вперёд размеренным быстрым маршем, сомкнув щиты, ощетинившиеся остриями мечей и дротиков. На флангах кавалерия не отставала от строя.

Рев рогов возвестил об атаке германцев. Словно две противоборствующие волны, армии двинулись по траве: римляне — размеренным, неудержимым шагом, германцы — в неуправляемой атаке. Бальб крикнул вдоль фронта Восьмого легиона.

«Приготовить копья. Залп на двести ярдов».

Когда легионеры подняли копья, Бальвентий закричал громче.

«Бросайте дротики и обнажайте мечи!»

Бальбус едва успел подумать о том, что его приказу могут поставить под сомнение, как увидел волну немцев, надвигающуюся на них, и понял, что времени на залп уже не будет. Противник сомкнулся фалангой с невероятной скоростью. Дальше по линии примуспил Седьмого отдал приказ метать дротики. Снаряды пролетели над германскими рядами, достигнув своих целей всего за несколько мгновений до того, как стены щитов двух армий столкнулись.

Большинство легионов, за исключением Десятого и Восьмого, уже метнули дротики, и, по мимолётному взгляду, который Бальбус успел бросить, он понял, что легионы столкнулись с трудностями. Многие воины в переднем ряду отбивались от врага умбонами щитов, отчаянно пытаясь выхватить мечи в разгар рукопашной схватки.

Бальвентий, сражаясь как безумный, во главе Первой когорты, удерживая строй четким, крикнул через плечо:

«Перестаньте толкать линию. Ждите сигнала».

Постепенно ситуация на линии фронта начала налаживаться. Легионеры успели вытащить оружие и теперь перешли к своей стандартной тактике «стены щитов», хотя фаланговый строй германцев серьёзно снижал эффективность римской атаки. Обе армии сражались из-за своих защитных щитов, и продвинуться было практически невозможно.

Бальбус высоко поднял щит, защищая противника, и ритмично наносил удары клинком. Солдаты Восьмого полка гордились бы сражаться бок о бок со своим командиром, и он был рад быть с ними, но испытывал огромные трудности с поиском решения текущей проблемы. Ряды зашли в тупик; война на истощение, и нужно было что-то предпринять, чтобы выйти из неё. Чёрт возьми, он не мог ясно мыслить, полностью сосредоточившись на отражении ударов с фронта.

Дальше по линии Крисп отстал от передовой. Он был порезан германским клинком вдоль плеча, но не сильно, и его собственный меч был окровавлен. Одиннадцатый видел, как он сражается среди них, и это было важно. Теперь ему нужно было быть где-то, чтобы думать и руководить своими людьми. По всему полю легионы почти не двигались с момента встречи двух армий и пока не имели практически никаких шансов на продвижение. Он мысленно перелистывал страницы военной истории. Мысли его вихрем проносились через битвы Александра, Ганнибала и Сципиона Африканского, пытаясь найти выход.

Бальбус резко вздохнул, когда наконечник германского копья отскочил от края его щита и вонзился в птеруг, висевший на плече. Остриё прорвало кожу и оцарапало плечо, рассекая кровь. Повезло! Если бы копьё отскочило влево, а не вправо, оно легко могло бы пронзить грудь. Справа, где рядом с ними сражался Десятый, раздался далёкий крик, и солдаты этого легиона разразились рёвом.

Приск махнул рукой своим людям, пока продолжалась резня. Передние ряды легиона продолжали наносить удары по врагу, в то время как задние ряды расступились, предоставляя пространство для манёвра. Один из центурионов обратился к примуспилу.

«Готово, сэр».

Прискус улыбнулся и повысил голос, перекрывая шум битвы.

«Разорвать ряды!»

Передовые линии Десятого легиона на мгновение расступились. Отдельные очаги легионеров продолжали сражаться с фалангой германцев, в то время как по фронту образовались бреши. Германцы, застигнутые врасплох внезапным отходом отрядов римских щитоносцев, начали хлынуть вперёд, но тут же столкнулись с группами легионеров из арьергарда, которые теперь без щитов бросались в атаку на противника через бреши.

Отряды воинов обрушились на германскую фалангу с силой разъярённого быка и, вместо того чтобы наносить удары мечами, начали сбивать германские щиты вниз и в стороны. Другие перепрыгивали через вершины и рушились среди варварских воинов. Мгновенно строй и строй германцев рухнули. Их фаланга была прорвана в нескольких местах, и теперь среди них были легионеры. Строй в считанные мгновения превратился в рукопашную, в то время как римская линия снова выстроилась, и разрывы с отточенной точностью закрывались.

Нонус не получал такого удовольствия с тех пор, как много месяцев назад взбежал на холм вместе с Велиусом и ещё несколькими людьми, чтобы уничтожить последних гельветов. Отрадно было, что его репутация в тот день была настолько упрочена, что к нему немедленно обращались, когда речь заходила о чём-то мало-мальски безумном и опасном. Он был первым среди германцев, подпрыгнув так высоко, что отстал на несколько рядов. Ему, по правде говоря, повезло. Человек, перепрыгнувший чуть левее него, оказался насажен на остриё германского копья.

Он ухмылялся, как дикарь, снова и снова нанося удары в плоть, сжимавшую его вокруг. Немцы были так плотно сжаты в строю, что у них не было места для манёвра. Их длинные копья и длинные кельтские мечи были практически бесполезны в таком ограниченном пространстве.

«Одиннадцать. Двенадцать…» — считал он, методично уничтожая окружающих. Он пригнулся и повернулся. Вокруг него медленно освобождалось пространство: тела падали на землю, обдавая его своей кровью.

Он снова улыбнулся, гадая, где же Курций, его друг и коллега. Курций был в следующей группе и должен был быть где-то в этой толпе. Теперь ему оставалось только продолжать движение, пока Десятый не прорвёт линию фронта достаточно далеко, чтобы добраться до него. Он…

Велиус с первыми из своих людей прорвался сквозь прорванную фалангу. Они хлынули вперёд, прорвав собственный строй и вступив в рукопашную схватку. Германцы отчаянно отбивались, пытаясь освободить достаточно места для эффективного боя. Проталкиваясь изо всех сил сквозь толпу варваров, он даже не заметил, как переступил через свежее тело Нонуса, чемпиона Десятого легиона по борьбе, скрючившегося среди вражеских трупов.

Рука Бальба содрогалась под каждым ударом германского клинка, щит трескался и ломался, держась лишь на бронзовой окантовке. Взглянув вдоль строя, он увидел, как Бальвентий сражается, словно разъярённый зверь, и проклинает варваров, раз за разом нанося удары своим гладиусом. Ударив неосторожного соплеменника умбоном щита, Бальвентий отступил назад и, вытянув шею, посмотрел на сражающихся. Бальб на мгновение обернулся, чтобы проследить за его взглядом, но сильный удар отбросил его в сторону стоявшего позади него воина.

"Как дела?"

Примуспилус улыбнулся, и это выглядело все более ошеломляюще, поскольку морщины и шрамы на его лице местами соединились.

«Десятый легион их разбил. Нам нужно действовать решительно. Сейчас же».

Он отвернулся от вражеских воинов и крикнул Восьмому.

«Толкайте! Отталкивайте этих ублюдков. Они ломаются!»

Германец, с которым он сражался, воспользовался случаем и замахнулся тяжёлым мечом в верхнюю часть спины примуспилуса. Лезвие меча прошло от его правого плеча по обоим клинкам, пробив цепь, чешую и подрукавник воина. Клинок продолжал беспощадно махать клинком, оставляя за собой след из капель крови, разбитых звеньев кольчуги и чешуи доспехов центуриона, летящих в воздухе. Бальб с ужасом и недоверием наблюдал за ударом.

На мгновение Бальвентий, пошатываясь, двинулся вперёд, в ряды римлян, когда защитная броня на его спине аккуратно разошлась, и большая часть туловища повисла под мышкой, словно тряпка. Костяшки пальцев ветерана на мгновение напряглись, а затем дрогнули, едва не выронив меч. Щит, забытый, упал на пол.

Бальбус наблюдал, как центурион едва не упал, но затем выпрямился. Когда седой Бальвентий повернулся к германцам, Бальбус увидел и глубокий, кровоточащий шрам на его плече, спускающийся по спине, и взгляд в его глазах. Удар германца не только не вывел его из боя, но и разъярил.

Бальвентиус расправил плечи, и кровь из пореза брызнула на стоявших позади него людей.

«Ты, маленькая немецкая шлюха, сын греческого развратника! Я вырву твою печень зубами!»

Варвар занес широкий клинок назад для нового удара по римлянину. Он ухмыльнулся и взмахнул мечом, замахнувшись, словно маятник, тяжёлый и неудержимый. Бальвентий пригнулся и, пока клинок описывал дугу над его головой, вонзил клинок в живот. Пока его правая рука поворачивала рукоять, он поднял левую руку и схватил перепуганного немца за трахею.

Бальбус слишком медленно отвернулся, чтобы не заметить ужасного зрелища: его примуспилус вырвал горло противника. Бальвентий высоко поднял кусок мяса, пока немец падал вперёд.

«Вперед, ребята!»

Восьмой прорвался мимо обоих своих командиров, набросившись на врага. Бальб прорвался сквозь них к своему примуспилу. Бальвентий стоял прямо, с высоко поднятой головой, пока солдаты атаковали, но как только Бальб добежал до него, они оба медленно пробрались сквозь ряды. Они миновали основные силы атакующих и вошли в прорыв между второй и третьей линиями, где сидели капсарии Восьмого, ухаживая за ранеными. Бальб, хорошо зная своих офицеров, незаметно взял Бальвентия за руку, когда тот пошатнулся и опустился на колени.

«Твой примус пилус нуждается в тебе».

Капсарий внимательно осмотрел рану.

«Это потребует серьёзной работы. Мне нужно, чтобы ты добрался до одной из палаток и лёг лицом вниз на койку. Легат, помоги мне с ним».

Бальвентиус плюнул на пол и закатил глаза, глядя на медика.

«Если бы я куда-то собирался ехать, я бы мог сделать это сам, но я не собираюсь. Мне нужно, чтобы ты зашил меня прямо здесь и сейчас, пока я сижу».

Капсарий открыл рот, чтобы что-то сказать, но Бальвентий перебил его, позвав одного из санитаров, стоявших на возвышении неподалеку.

«Иди к интенданту и закажи мне новую кольчугу».

Бальб пожал плечами, повернулся и пошёл обратно к месту схватки. Капсарий обычно выигрывал споры с ранеными, но он не мог представить, чтобы Бальвентий сдался. Этот человек был явно безумен и, если бы ему дали хоть какую-то свободу действий, как можно скорее вернулся бы в строй, чтобы молотить по немцам, при необходимости скреплённый бечёвкой.

Взглянув с небольшого возвышения на другой стороне поля, он впервые ясно увидел, что происходит. Центр теперь двигался, германцы отступали под объединённым натиском Десятого и Восьмого. Остальные легионы начали продвигаться вперёд, а кавалерия была связана противником на обоих флангах.

Вдали, справа, он едва различал Цезаря в красном плаще на белом коне, глубоко среди вражеской конницы.