Завоевание Галлии

Глава 22

(На поле боя перед немецким лагерем)

«Testudo: дословно — Черепаха. Воинское формирование, в котором центурия солдат выстраивается в прямоугольник и своими щитами образует четыре стены и крышу для отряда».

«Плебей: общая масса и население римских граждан».

Фронтон выстроил своих людей. По пути вокруг поля он собрал ещё две сотни из Одиннадцатого, и теперь его отряд насчитывал почти четыреста человек. Он держал их на безопасном расстоянии на фланге, где Цезарь впервые разбил кавалерию. Сам Цезарь и несколько его людей находились уже более чем в миле отсюда, преследуя и беспокоя бегущую германскую конницу. Ингений, в свою очередь, занял остальную часть этого фланга и отстреливал немногих германских воинов, стоявших по краям полумесяца из повозок. Некоторым Ариовист поручил защищать женщин. Многие другие бежали из центра поля и прятались под повозками. Прямо на глазах Фронтона всё больше и больше воинов появлялось из-под повозок, панически покидавших поле боя, и только для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с конницей Ингения.

Фронтон похлопал Тетрика по плечу.

«Ты на минутку командуй. Мне нужно к префекту».

Пока Тетрик приводил людей в порядок и выстраивал их в боевой порядок, Фронтон трусцой побежал по полю, стараясь не наступить на ужасные останки прежнего кавалерийского сражения, или даже в них . Приблизившись к небольшой группе всадников, окружавших префекта, Фронтон понял, что только эта небольшая группа состояла из регулярной легионной конницы. Все отряды, атакующие повозки, были галльскими вспомогательными войсками того или иного племени. На мгновение Фронтону бросили вызов несколько регулярных кавалеристов, пока его не узнали и не отдали честь.

«Ингенуус. Мне нужно с тобой поговорить».

Префект выглянул из-за угла между двумя своими людьми.

«Легат… Я буду через секунду».

Протолкнув коня сквозь толпу, он соскользнул с седла и приземлился рядом с Фронто, морщась от боли. Фронто заметил, как тот держится за плечо и руку. Количество крови, забрызгавшей его, и крепко сжатый в кулаке галльский палаш говорили о жестокой борьбе этим утром. Фронто кивнул ему – профессиональная вежливость для человека с таким талантом и смелостью, как молодой префект.

«Я ценю то, что вы здесь делаете, но нам нужно остановиться. Нам нужно разобрать или вскрыть этот полумесяц из повозок, чтобы они могли разбежаться, иначе они будут сражаться с нашей пехотой, пока никого не останется».

Ингенуус кивнул и вздохнул.

«На то, чтобы всех собрать и отвести обратно, потребуется несколько минут, сэр. Что вы собираетесь делать с этими странными защитниками и женщинами?»

Фронто пожал плечами.

«Мы должны дать им возможность сдаться или умереть».

Ингенуус покачал головой.

«Без толку, сэр. Я за ними наблюдал. Даже убежав, они не сдадутся. Вам придётся их всех убить, если только…»

Его голос затих. Фронтон нахмурился.

«Если только что?»

«Ну, это всего лишь мысль, сэр. Насколько нам нужны заключённые?»

Фронто поднял бровь.

«Вы предлагаете, чтобы мы их отпустили?»

Префект кивнул.

«Что ещё мы можем сделать, сэр? Нам придётся отпустить их или убить, чтобы добраться до повозок. Мы ведь всё равно хотим отпустить женщин, верно?»

Фронто кивнул.

«Ладно. Соберите своих людей и найдите того, кто говорит на этом диалекте. Пусть он сделает предложение».

Когда Ингенуус кивнул и снова сел на коня, Фронтон потрусил обратно к центуриям, находившимся под его командованием.

«Тетрик».

"Сэр?"

«Если мы сможем выгнать людей из этих фургонов, что вы предлагаете делать?»

Тетрик улыбнулся.

«Это просто, сэр. Посмотрите на них сейчас. С каждой минутой их становится всё больше, вылезает из-под повозок и между ними. Некоторые из них даже перелезают через борта; я видел, как женщины их бьют, называют трусами или как-то так. Даже не знаю, нужно ли нам теперь разбирать повозки. Скоро их просто сбросит тяжесть мужчин, толкающих их изнутри».

Фронто кивнул.

«Но недостаточно быстро. Они попались, как крысы в ловушку, но сражаются, как люди, у которых нет выхода. Каждую минуту, пока они остаются в ловушке между повозками и легионами, они убивают наших людей. Я этого не потерплю. Я бы лучше увидел, как они бегут».

Тетрик осмотрел тележки.

«Хорошо. Нам нужна верёвка. Довольно много верёвки. Есть три места, куда можно их прикрепить. Нужно попросить префекта дать нам лошадей. Мы можем натянуть верёвки и потянуть эти три повозки…»

Он указал на три, казалось бы, случайные тележки у стены. Фронто почесал голову.

«Почему именно эти трое?»

«Если присмотреться, то видно, что все остальные тележки лежат на боку. Вот почему это стена, а не просто ряд. Они прижаты друг к другу, и ни одна из стоящих не может сдвинуться с места, потому что перевёрнутые тележки их защемляют».

Фронто продолжал чесать голову, затем медленно начал улыбаться.

«Понимаю, что ты имеешь в виду. Эти три разные. Один из них — торец».

«Точно. Полагаю, это была последняя тележка, которую они заклинили в колонне, но она не подошла как следует. Если мы нажмём на неё и на ту, что по обе стороны, она должна сломаться».

«Хотя это был довольно узкий проход для бегства всей немецкой армии, не правда ли?»

Тетрик вздохнул.

«Как только эта дыра откроется, всё это не выдержит напора всех этих людей. Сколько ещё несколько незакреплённых повозок будут стоять между тысячами людей и их свободой?»

Фронто кивнул.

«Я понимаю твою точку зрения».

Вдали доносились крики. Прикрыв глаза от солнца и взглянув в сторону Ингенууса, он увидел, что все силы собрались за префектом, за исключением двух всадников, сидевших впереди и кричавших в стену на своём непонятном наречии.

«Интересно, как это…»

Заканчивать предложение было излишне. Германский ответ на предложение римлян был жестоко очевиден. Пока германские женщины плевали в сторону кавалерии, мужчины начали бросать камни, копья и всё, что попадалось им под руку. Двое представителей вспомогательных войск исчезли под градом снарядов, и когда обстрел затих, их тела застыли. Тетрик покачал головой.

"Почему?"

«Вот и всё. Придётся пойти трудным путём. Следуй за мной».

В сопровождении Тетрика и пяти центурий Фронтон быстрым шагом двинулся к месту сбора конницы. Он увидел среди толпы декуриона и жестом подозвал его.

«Ты. Иди и найди верёвку. Много верёвки. Нам нужно шесть верёвок; каждая не менее двадцати ярдов длиной».

Декурион лишь мельком взглянул на Ингенууса, ожидая подтверждения, прежде чем поехать обратно к римским рядам. Фронтон расправил плечи и окликнул Ингенууса.

«Префект? Боюсь, нам придётся с ними разобраться. Если они не сдадутся и не убегут, им придётся умереть. Видишь три повозки вон там, ближе к центру?»

Ингенуус прикрыл глаза рукой.

«Тот, который на конце? Да».

«Вот куда нам нужно ударить. Нужно очистить всю территорию от врагов. Я поведу пехоту в центр, мы зачистим три повозки и привяжем к ним верёвки. Вы, ребята, отведите три-четыре повозки по бокам и прикрывайте нас. Мне понадобятся шесть ваших людей, готовых взять верёвки и уехать с ними. Как только мы их привяжем, ваши лошади должны будут перетащить повозки. Но как только стена рухнет, всему вашему отряду придётся отступить за легионы, иначе вас поймают, когда они побегут».

Ингенуус кивнул, а затем нахмурился.

«А вы, сэр? Если мы проделаем в этой штуке дыру, а вы все пойдёте пешком, успеете ли вы уйти вовремя?»

Фронто усмехнулся.

«Мы сможем двигаться, как только прикрепим тросы. Думаю, у нас будет время».

Тетрик взглянул в сторону римского лагеря.

«Надеюсь, этот всадник быстро вернётся с верёвкой. Нам нужно двигаться».

Фронтон взглянул на префекта кавалерии.

«Авл, мы сейчас же отправимся за этими тремя повозками. Как только твой человек вернётся с верёвкой, присоединяйся к нам и перевяжи нам верёвку».

Ингенуус недовольно кивнул, и, оставив кавалерию на краю поля, пехота двинулась колонной вдоль стены. Несмотря на то, что они были набраны из трёх разных легионов, пять центурий под командованием Фронтона действовали слаженно. За мгновение до того, как германские снаряды начали лететь, щиты поднялись вперёд, затем по бокам, сзади и, наконец, сверху, в традиционном «черепахе». Пять центурий одновременно выполнили один и тот же манёвр, и снаряды безвредно отскочили от окружающих их щитов.

Когда отряды приблизились к намеченным повозкам, был отдан приказ, и передовой ряд вонзил мечи в узкие щели между щитами. С синхронной точностью центурии выстроились в широкую линию. Наконец, некоторые из германцев, защищавших поле, начали осознавать, что совершили ужасную ошибку. Теперь они оказались в ловушке между своими повозками и стеной из стали и бронзы. Некоторые из них дрогнули и бросились в сторону. Один или двое действительно сложили оружие, но их тут же добил стоявший рядом человек. Большинство же решительно смотрели римлянам в лицо.

Фронтон надеялся, что кавалерия скоро подойдёт; что верёвки прибудут. «Тестоду» хорошо защищал, но в любой момент им придётся перестроиться, чтобы сражаться эффективно.

Возможно, ранний натиск позволил бы сдержать их эффективное сопротивление на достаточное время, чтобы взять ситуацию под контроль.

«Разорвите ряды и атакуйте!»

Наступил хаос, щиты были установлены на свои места, и римляне обрушились на повозки, словно таран. Воин, стоявший между двумя деревянными брусьями перед центральной повозкой, ударил Фронтона копьем, но удар прошел мимо цели, и Фронтон легко отбил его своим овальным щитом. Бросившись на человека, в пределах досягаемости копья, легат продолжал толкать руку мужчины с оружием влево щитом, пока не оказался почти над ним. Высоко подняв руку, согнутую в локте, он опустил меч между ключиц мужчины и услышал треск расколовшегося солнечного сплетения. Тело соскользнуло на пол к его ногам, и он повернулся, чтобы осмотреть место происшествия.

Теперь вокруг него доносились звуки яростного боя. Прикрыв глаза рукой, он смотрел на поле, на кавалерию. Они строились в два отряда. Надеялся, что это означало, что верёвка прибыла, и они спешат на помощь.

Внезапно острая боль пронзила пятку. Фронто обернулся и посмотрел вниз. Одна из женщин, вероятно, сброшенная паникой с крыши повозки, пряталась под повозкой и вцепилась ему зубами в пятку, как только он повернулся спиной. Чёрт! Она чуть не подрезала ему сухожилия. Шатаясь на больной ноге и пытаясь повернуться, не рухнув на пол, он отступил назад и пошатнулся. С трудом выпрямившись, он ударил краем щита по её рукам, когда она пыталась выползти из своего укрытия. Он услышал, как сломались кости в её руках, но через мгновение поскользнулся и упал назад, слишком сильный удар для его слабой и дрожащей ноги.

Едва он коснулся земли, как один из легионеров Одиннадцатого наклонился и потянулся к нему. Он с благодарностью принял помощь и подтянулся. Теперь вокруг них и по обеим сторонам виднелись всадники. Он услышал свист верёвки, пролетевшей мимо него, и люди начали привязывать её к телегам. Вскоре, совсем рядом, раздался женский крик. Он закрыл глаза и постарался не жалеть её, помня о том, что она сделала.

Поддерживавший его легионер передал щит своему коллеге и вложил меч в ножны.

«Да ладно, сэр. Нам лучше поторопиться, пока это место не превратилось в ад».

Фронто на мгновение покачал головой, прежде чем понял, что парень прав. Если бы он не рванул вперёд, то, хромая, он был бы сражён бегущими ордами немцев, когда повозки не выдержали бы.

Солдат наполовину тащил, наполовину нес легата к кавалерии, где собралось несколько запасных лошадей. Фронтон то и дело оглядывался на всё ещё продолжавшийся бой у повозок. Он также заметил заметное пятно крови, выдававшее его происхождение. Рана, должно быть, очень серьёзная, решил он. В конце концов, она онемела, а немеют только действительно серьёзные раны; мелкие болели сильнее.

«Лучше бы вам сесть на лошадь, сэр».

Легионер взглянул на Ингенууса.

«Могу ли я оставить его с вами, сэр? Вы же проследите, чтобы он вернулся, хорошо?»

Префект улыбнулся и повернулся к одному из своих людей.

«Легат выглядит немного бледным. Думаю, вам лучше поскорее отвезти его к врачу».

Фронтон сел на коня.

«Я никуда не пойду, пока не увижу ухода Ариовиста».

Ингенуус усмехнулся.

«Тогда вам лучше немного передвинуть лошадь, сэр, иначе вы будете мешать веревкам».

Пока кавалерия отступала организованно, Фронтон осматривал повозки. Пехота отступала в строю, огибая линию повозок и всё больше удаляясь от них. Тетрик успешно сплотил отряды, и, похоже, они понесли, по словам самого Фронтона, «приемлемые потери». Германские воины роились вокруг повозок, под ними и на них, и начали рубить верёвки.

Ингенуус обратил свою безумную ухмылку на окружавших его людей.

«Тяните, ребята. Вытаскивайте этих ублюдков».

Верёвки быстро натянулись. Когда немцы перерезали первую верёвку, двое всадников были вынуждены поправиться и чуть не слетели с коней. Однако вторая верёвка держалась крепко, и телега издала оглушительный треск, а затем с грохотом выехала из стены. Нескольким немецким воинам не повезло оказаться перед ней, они пытались перерезать верёвку и скрылись с места с тошнотворным хрустом под тяжёлыми колёсами.

Когда центральная повозка остановилась примерно в пятидесяти ярдах от стены, повозки по обе стороны отъехали, лишь слегка скрипнув, сначала опрокинувшись на колёса из-за правильного расположения узлов Тетриком, а затем с грохотом покатившись по траве. Масса немцев хлынула в проём. На мгновение Фронтон испугался, что они могут развернуться и броситься в погоню за смешанной группой пехоты и кавалерии, но они были больше сосредоточены на беге от смертоносной ямы в центре поля.

Фронтон улыбнулся. Вот и всё. Они разбили Ариовиста. Германцы бежали с поля боя разрозненными паническими группами. Даже если им когда-нибудь удастся объединиться отсюда и по ту сторону Рейна, вожди других кантонов никогда больше не пойдут за Ариовистом против Рима. Фронтон поймал себя на мысли о том, чтобы выпить; выпить до беспамятства. С облегчённой улыбкой, не обращая внимания на рану, он пустил коня в ход…

…и вскрикнул.

Фронтон поморщился. Лекарь, занимавшийся его пяткой, проявил обходительность и мягкость нумидийского гладиатора.

«Когда вы закончите терзать и разминать мою ногу, будьте любезны, скажите, как долго я буду оставаться инвалидом?»

Медик бросил на Фронто встревоженный взгляд. Не стоит брать на себя ответственность за его благополучие, если человек настолько неприятен.

«Теперь по нему можно ковылять, но только с места на место и так далее. Если попытаешься пройти по нему хоть какое-то расстояние, просто свалишься в кучу, и я откажусь его переделывать».

«Спасибо, док».

Прискус усмехнулся.

«Всё в порядке. Думаю, ты в последнее время привыкаешь много сидеть на заднице».

Фронто зарычал.

«Ты почти так же почтителен, как он! Почему врачи всегда обращаются со мной как с капризным ребёнком, но никогда не спорят с тобой и Велиусом?»

Прискус усмехнулся.

Врачи не боятся старших офицеров. Они, как правило, разумны и ведут себя прилично. И врачи знают свою ценность. Центурионы же, с другой стороны, имеют репутацию сумасшедших и не очень хорошо переносят приказы врачей. Взять, к примеру, Бальвентиуса.

«Что с ним такое?»

Улыбка Приска стала шире.

«Он в соседней палатке с Бальбусом. Доктор напал на него, и когда я видел их в последний раз, он угрожал медику мечом. Они больше не будут с ним спорить».

Кашель возвестил о прибытии Криспа.

«Очень прекрасный день, джентльмены».

«Крисп. Как дела?»

Молодой легат сел.

Легионы снова в лагере, за исключением нескольких центурий, которые упорно преследуют немцев. Дежурные части собирают убитых и всё ещё находят раненых.

Фронто серьезно кивнул.

«А что же тогда немцы?»

«Они продолжают бежать, словно за ними гонится призрак самого Сципиона. Я не уверен, что кто-либо из них прекратит бегство, пока не переправится через Рейн. Как я уже говорил, их постоянно преследуют отряды нашей пехоты».

Фронтон взглянул на Приска, который был растерянно нахмурен. Он улыбнулся и перевёл.

«Немцы бегут обратно через Рейн, а мы их преследуем».

Когда он снова поднял взгляд, Крисп выглядел растерянно нахмуренным. Он вздохнул и уклонился от темы.

«В любом случае, я полагаю, кавалерия все еще на месте?»

Крисп кивнул.

«Я очень сомневаюсь, что последующие центурии вообще вступят в конфликт. Вар и Красс уже на полпути к Рейну, а Цезарь и Ингений не будут медлить. Царя пока никто не нашёл. Возможно, он погиб на поле боя, хотя я больше склоняюсь к мнению, что ему удалось бежать».

Не меняя выражения лица, Фронтон повернулся к Приску.

«Кавалерия гонится за ними. Ариовиста они не нашли».

«Да, спасибо. Я уже понял».

Фронто улыбнулся.

«Крисп, у тебя прекрасная манера речи, но иногда нам, смертным, трудно тебя понять».

Крисп улыбнулся в ответ.

«В самом деле? Тогда я попытаюсь перефразировать себя».

За спиной Криспа тень на коже палатки возвещала о прибытии ещё одного посетителя. Тяжело опираясь на стол врача, всё ещё липкий от засохшей крови, Фронтон с трудом выпрямился, стиснув зубы и закрыв глаза. Резкая боль пронзила пятку, и он чуть не упал. Со вздохом он жалобно посмотрел на Криспа и Приска.

«О, хорошо».

Они вдвоем приподняли Фронтона из шатра и помогли ему перебраться через порог. Снаружи почтительно стоял Флор, молодой капсарий из Десятого. Фронтон улыбнулся.

«Занят, Флорус?»

Молодой человек кивнул.

«Довольно занят, сэр, хотя сейчас это в основном работа для настоящих врачей. Нас, полевых медиков, здесь нечасто видят».

Приск оглядел юношу с ног до головы. То, что он был весь в крови, неудивительно, учитывая его работу, но разорванная кольчуга и вмятины на щите говорили об обратном.

«Я думал, что отдал приказ капсариям оставаться за второй линией. И вообще, разве ты не остался в госпитале, чтобы учиться на врача?»

Флорус пожал плечами.

«Я прежде всего солдат. В любом случае, славу трудно завоевать, когда сидишь в палатке и ждёшь».

Фронто прервал его.

«Вы действительно нас ждали?»

«Да, сэр. На холме над лагерем собралось несколько офицеров. Легат Бальб прислал послание с просьбой присоединиться к ним на празднестве».

Фронтон ухмыльнулся. Казалось, прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз отмечал что-то действительно стоящее. Внезапно он понял, что скучает по той милой маленькой таверне в Бибракте.

«Конечно, хотелось бы. Но лучше найти лошадь; с ранением на войне я не смогу пройти весь этот путь!»

Прискус подавил смех.

«Рана, полученная в бою. Я слышал, тебя победила в битве старуха, вооружившись лишь зубами!»

Фронтон нахмурился и огляделся. Крисп разразился смехом и сдерживал его рукой. Даже у Флора навернулись слёзы.

«Ладно, посмеёмся над инвалидом. Кто-нибудь, найдите мне лошадь. Вы все можете пойти со мной».

Они были на полпути между валетудинарием и конским загоном, когда громкий стук копыт заставил их остановиться. Обернувшись, они увидели группу из дюжины всадников вспомогательных войск во главе с декурионом. Декурион вёл за собой дополнительную лошадь, а к луке седла была привязана молодая женщина лет четырнадцати. Она явно была немкой: её растрёпанные волосы и грязное лицо были залиты кровью. Однако она была цела и невредима, и высокомерно и вызывающе смотрела сверху вниз на офицеров и солдат.

Декурион обратился к группе, отдав честь Фронтону.

«Извините, но не могли бы вы направить меня к старшему офицеру в лагере?»

Фронто пожал плечами.

«Вероятно, это я, декурион, предполагаю, что Цезарь еще не вернулся».

Декурион кивнул.

«Тогда я передаю вам одного пленника, захваченного префектом Ингенуусом. У нас есть и другие, но этот — важный».

«Важно? Как?»

«Я считаю, что она дочь немецкого короля».

Глаза Фронтона расширились.

«Дочь Ариовиста? Цезарь захочет её увидеть. Она королевская особа, так что нам придётся с ней хорошо обращаться. Честь Рима и всё такое. Почему она привязана к седлу и с кляпом во рту? Нехорошо, декурион, нехорошо».

Декурион посмотрел на Фронтона.

«При всем уважении, легат, вам не приходилось её контролировать весь последний час. Она кусачая, сэр. Префекту она здорово в руку попала. Он лишился пальца».

Фронто покачал головой.

«Что с этими немками? Ладно, передай вожжи сотнику, и мы её возьмём».

Когда Приск взял поводья в левую руку, а другой рукой продолжал поддерживать легата, Фронтон похлопал Криспа по плечу.

"М-м-м?"

Молодой человек огляделся.

«Авл, думаю, тебе лучше пойти к тем, кто на холме, и сказать им, что мы задерживаемся. И лучше им тоже объяснить причину. Я возьму капсария с собой».

Флорус удивленно поднял глаза.

«Я, сэр?»

Фронто кивнул и указал на пленника.

«Там много крови, и я хочу убедиться, что это не её кровь. Приск? Когда мы доберёмся до претория и ты её высадишь, можешь зайти к интендантам? Попробуй раздобыть для неё немного чистой одежды и плаща».

Прискус кивнул.

«Что-нибудь еще, твоя безногость?»

"Забавный."

Он сердито посмотрел на Приска, пока Крисп трусцой поднимался на холм, чтобы увидеть остальных офицеров. Повернувшись к Флору, когда они направились к центру лагеря, легат ещё раз указал на пленника.

«Ты можешь вытащить кляп, парень?»

С большим усилием капсарий потянулся и развязал военный шарф, служивший ему кляпом. Когда он его сдернул, девушка плюнула на него смесью слюны и крови.

"Очаровательный."

Фронто взглянул на нее.

«Вы говорите на латыни?»

Девушка нахмурилась и тихо зарычала, а затем воспользовалась случаем и плюнула на Фронтона, попав ему прямо в лицо.

«Честь или не честь, но мне хочется снова надеть этот чёртов кляп! Слушай, принцесса: если ты говоришь по-латыни, то должна сказать мне прямо сейчас. Я вообще-то способен быть довольно любезным и рассудительным, а этот молодой человек — врач, который поможет тебе с любыми ранами. Когда генерал вернётся, он будет менее склонен к любезности. На самом деле, он может быть настоящим мерзавцем. Вот твой шанс».

Её третья попытка плюнуть в римлянина провалилась. На этот раз оба были готовы и отстранились.

«Хорошо. Давайте отведем ее в охраняемую палатку, а я оставлю ее для других сотрудников. Будь я проклят, если сегодня рискну связать свою жизнь с еще одним кусакой».

Ингенуус ехал дальше, крепко сжав левую руку в кулак, обмотанную шарфом. Чертова ведьма оторвала ему два пальца. Два! Он больше не орудовал мечом, он просто ехал. Несколько групп бегущих германцев, которых они встречали, либо бросались на пол с мольбами, либо прятались в кустах. Это был не бой; они просто хотели убедиться, что они покинули земли секванов. Он слегка пришпорил коня и догнал Цезаря. Генерал ехал во главе своей кавалерии, не спеша. Он был рад обогнать нескольких выживших, но не хотел препятствовать их бегству через Рейн.

Выровнявшись, он услышал крики где-то в глубине колонны. Обернувшись, он увидел двух всадников, направляющихся к голове колонны.

«Цезарь, нас зовут разведчики».

Генерал вытянул шею, а затем кивнул. Подняв руку, он остановил колонну, и вместе с префектом развернул лошадей и поскакал вдоль строя кавалерии к разведчикам.

"Что это такое?"

Двое вспомогательных всадников переглянулись, и один из них обратился к генералу на ломаной латыни.

«Цезарь. Много немцев. В дереве. В миле к северу».

Цезарь поднял брови и вопросительно посмотрел на Ингенууса. Молодой префект прикрыл глаза рукой.

«Там довольно большая роща, сэр. Если мы хотим с ними справиться, нам придётся спешиться. Если, конечно, они не решат сдаться».

Цезарь кивнул.

«Что вы предлагаете?»

«Я бы взял два ала и окружил это место. Один оставил бы конным, а другой использовал бы пешим, если бы нам нужно было войти. Остальную кавалерию я бы держал на разумном расстоянии. Если бы там была вся армия, не представляю, зачем бы им выходить».

«Если ты считаешь, что это лучшее решение, Ингенуус, тогда позаботься об этом».

«Да, сэр».

Кивнув одному из своих декурионов и одному из хорошо знакомых ему префектов вспомогательных войск, он рысью отъехал в сторону. Когда конница вышла из строя и собралась, Ингенуус подозвал префекта и декурионов.

Мы направляемся к роще, где наши разведчики обнаружили большое количество немцев. Когда мы прибудем туда, я хочу, чтобы вспомогательная кавалерия оставалась конной и окружила это место. Регулярная кавалерия спешится неподалеку и окружит лес по линии кавалерии. Если будет отдан приказ наступать, регулярные войска выдвинутся пешком, а вспомогательная кавалерия образует кордон, чтобы не допустить отступления. Сообщите своим людям, когда мы будем выезжать. Времени мало.

Пока офицеры передавали приказы своим подчиненным, Ингенуус взбрыкнул каблуками и начал движение. Он снова посмотрел на свою перевязанную, окровавленную руку. Чем больше он думал об этом, тем больше жалел об этом. Потеря четвертого и пятого пальцев на правой руке создаст ему некоторые проблемы в будущем, но он все равно сможет выполнять большинство задач с относительной легкостью. Главная проблема, и именно с этой жестокой проблемой он пытался смириться, заключалась в том, что потеря этих двух пальцев серьезно снизит его эффективность в обращении с мечом. Эти два пальца обеспечивали равновесие и устойчивость при взмахе меча, и потеря этой способности значительно снизила бы его эффективность в конном бою. Было мучительно осознавать, что его жизнь в кавалерии закончилась.

Поразмыслив, он не вполне осознавал, насколько стремительным был его взлёт по служебной лестнице в этом году. Несколько месяцев назад он был кавалерийским декурионом без особых перспектив продвижения. После мгновенного решения прийти на помощь товарищу-офицеру его повысили до префекта, командующего целой алой регулярной кавалерии. Обычно после этого ему некуда было деться, разве что на какую-нибудь некавалерийскую должность. Однако вместо этого некоторые старшие офицеры и даже сам генерал, похоже, прониклись к нему симпатией. И вот он здесь, командует префектами, пользуясь властью, дарованной Цезарем. О, ему не удастся командовать всей конницей в этой кампании, ведь впереди него Красс и Вар, но когда-нибудь он сможет. Но не сейчас. Раз уж медик признал его бесполезным, он с таким же успехом может продать своего коня.

Бормоча, Ингенуус изо всех сил пытался взять себя в руки. Он был опасно близок к настоящим слезам, и это было бы невероятно неловко перед таким количеством закаленных кавалеристов. Он выпрямился в седле и обнажил свой длинный кавалерийский меч. Агония, когда меч нырнул и потянул его за руку, была невыносимой, и на этот раз слезы действительно полились; слезы чистой боли. Стиснув зубы, он положил меч на бедра и размотал повязку. Кровь сочилась из промокшего шарфа, стекая по ноге и боку лошади. На мгновение ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание, но он снова сосредоточился. Медленно и осторожно он протянул раненую руку и схватился за рукоять. Свежая кровь потекла из обрубков пальцев, когда он надавил, и снова чуть не потерял сознание. Вздохнув, он вложил меч в ножны, стряхнул лишнюю влагу с шарфа и снова наложил его на руку.

Подняв глаза, он увидел, что роща теперь находилась всего в нескольких сотнях ярдов. Подняв изуродованную руку, он подал сигнал, и вспомогательная кавалерия разделилась, выехав с обеих сторон колонны, чтобы окружить лес. По его второй команде регулярные войска натянули поводья. В течение следующих нескольких минут их можно было видеть повсюду, привязывающими своих коней к ветвям одиноких деревьев или кустов. Когда они снова собрались, он отдал третий приказ, и спешившиеся регулярные войска двинулись вперед, разделившись примерно таким же образом, чтобы окружить лес в нескольких ярдах перед кавалерией. Ингенуус терпеливо ждал, пока они развернутся на позиции. Когда они были готовы, два концентрических круга окружили кучку германцев неизвестного размера, префект приложил руки к губам и крикнул.

«Это префект Восьмого легиона Авл Ингенуус. Если кто-то из вас меня понимает, я предлагаю вам сдаться. Если вы сдадитесь мирно, ваши воины будут взяты в рабство, но вашим женщинам, детям и старикам будет разрешено вернуться через Рейн. Если вы бросите нам вызов, мы начнём силой брать пленных. Если вы понимаете, ответьте мне сейчас».

Префект напряжённо ждал. Он бы предпочёл, чтобы они вышли свободно, и он мог бы отпустить женщин и детей. Если бы армии пришлось вторгнуться, погибло бы много ненужных людей. Он внимательно слушал, и шёпот листьев на деревьях заглушал любые разговоры, которые происходили внутри.

Внезапно ему показалось, что он услышал голос, кричащий на латыни, но тут же замолк. Почему ему всегда удаётся принимать решения мгновенно, когда у других столько времени на планирование?

«К чёрту последствия! Любой немецкий солдат должен быть убит на месте. Женщин и детей не трогать, а отправлять обратно в кавалерию пленными. Вперёд!»

Регулярные войска в идеальном порядке двинулись к деревьям, а вспомогательные войска позади них слегка сомкнулись, чтобы не допустить побега. Ингенуус долго сидел, всё ещё напряжённый, ожидая звуков боя. Почти через две минуты по лесу разнёсся крик. Началось.

В течение нескольких тошнотворных минут из глубины зарослей доносились громкие крики, визги и лязг металла. Ингенуус печально покачал головой, поскольку явно не все крики принадлежали мужчинам. Префект обнаружил, что затаил дыхание, когда на опушке леса появились первые его люди.

За ними последовало ещё несколько человек, а затем небольшая группа из дюжины человек прорвалась сквозь подлесок. За ними другие выводили захваченных живыми германцев, в основном женщин, но попадались и мужчины, даже боеспособного возраста. Они могли бы неплохо заработать на рынках Рима и пополнить и без того внушительную добычу, которую Цезарь отобрал у племён, потерпев поражение или получив защиту. Отдельные солдаты легиона уже получили бы свою небольшую прибыль с поля боя, прежде чем получили бы хоть какое-то вознаграждение от командира. В общем, этой зимой многие разбогатеют, а у зимующих в фортах солдат будет достаточно денег на женщин и вино.

Всё это промелькнуло в голове Ингенууса всего на несколько мгновений. Он был слишком занят, разглядывая около дюжины солдат, вышедших вместе. Они расстались, оказавшись в безопасности на открытой траве, в присутствии Ауксилии. Между ними, укрывшись и приютившись среди союзников, стоял мужчина в военной тунике и сапогах. Модная римская причёска теперь была растрепана и растрёпана, сапоги изношены, туника грязная и рваная, но он всё ещё выглядел римским патрицием до мозга костей.

Когда люди отошли, и префект лучше разглядел пленника, он понял, что руки мужчины скованы за спиной. Ингенуус разглядел свисающую сбоку тройную цепь, три нити которой обвивались друг вокруг друга. Они не хотели, чтобы он сбежал. Ингенуус выпрямился и отдал честь; кровь с его перевязанной руки капала на лошадь и на траву.

— Авл Ингенуус, префект Восьмого.

Римский офицер кивнул, не в силах поднять руку.

«Гай Валерий Процилл, офицер штаба Цезаря. Простите, что не ответил на ваш жест. Нет…» — перебил он, когда Ингенуус опустил руку, — «лучше бы вам держать её поднятой. Вы потеряете много крови, если она будет опущена».

Ингенуус усмехнулся.

«Процилус. Удивительно, сэр. Сколько времени они вас держат? Должно быть, уже несколько недель. А вы всё ещё живы и относительно здоровы».

Оборванный офицер устало улыбнулся.

«Относительно да. Почти голодная смерть, думаю, но мне повезло. Они ничего не сделают без разрешения своих богов, а старухи трижды проверяли ассапиции, но всё равно сказали «нет». Молодец, правда. Они собирались сжечь меня заживо. Думаю, они пытались переправить меня обратно через Рейн, чтобы потом со мной поторговаться».

Ингенуус кивнул.

«Похоже, это так. Полагаю, это был ваш голос, который я слышал тогда в лесу, сэр?»

«Да, это я. Мне нужно вернуться в лагерь. Можешь дать мне лошадь?»

Ингенуус усмехнулся.

«Я сделаю лучше. Цезарь всего в десяти минутах езды, так что я отведу тебя к нему. Потом мы найдём кого-нибудь, кто разомкнёт тебе эти цепи, и я лично провожу тебя обратно в лагерь. Мне всё равно нужно, чтобы медик осмотрел мою руку».

В нескольких милях от него Варус пришпорил коня, чтобы ускорить свой ход. Вокруг него его собственный отряд и один из вспомогательных отрядов мчались к реке. Они видели впереди на берегу реки небольшую группу беженцев, отплывающих на трёх небольших лодках. Другие, более отчаянные германцы прыгали в сильные, опасные потоки широкого, мощного Рейна и пытались переправиться вплавь. Некоторым это удавалось, большинству – нет. Он всё ещё слышал лязг оружия и крики раненых и умирающих неподалеку.

Красс и его крыло преследовали многих выживших после битвы и наткнулись на большое скопление германских воинов, которые развернулись и приготовились дать бой преследователям. Учитывая неравенство сил, Вар не мог с чистой совестью назвать это сражением. Это была резня, и, надо отдать ему должное, Красс дал им возможность сдаться. Именно в разгар боя он понял, почему воины оказали им столь ожесточённое сопротивление. Один на краю боя, с парой солдат вспомогательных войск, он заметил небольшую группу хорошо одетых и экипированных мужчин и женщин, двигавшихся к реке как можно незаметнее, под прикрытием сражающихся позади них. Он указал на них вспомогательным войскам, и один из них, воин-секван, сражавшийся на стороне римлян, опознал в них царский отряд.

К тому времени они уже были так близко к реке, что Вар не успел обратить на это внимание Красса, а вместо этого собрал все регулярные войска и вспомогательные отряды, которые смог найти на берегу, и бросился в погоню за Ариовистом и его семьей.

Сосредоточившись, он замедлил коня, когда они достигли берега реки. Он не решился ехать против течения. Оглядев берег в поисках других лодок, он был разочарован. Видимо, немцы не ожидали, что придётся бежать через Рейн, и оказались совершенно не готовы. С раздражённым рычанием он понял, что король сбежал.

Внезапно над его головой просвистели копья, врезаясь в лодки и обрушиваясь на них. Гневно обернувшись, он увидел, как несколько солдат вспомогательных войск бросают оружие в лодки.

«Что ты творишь? Ты же не можешь их всех убить, а ведь многие из них — женщины!»

Один из помощников взглянул на него с удивлением.

«Они убивают наших женщин!»

Вар обернулся, чтобы взглянуть на корабли, и заметил, что несколько копий действительно попали в цель. Человек, которого Вар принял за самого Ариовиста, гордо стоял на носу, гортанно выкрикивая вызов. Рядом сгорбились три женщины и двое мужчин.

Разгневанный префект поднял камень с берега реки и бросил его в сторону лодок, но тот пролетел совсем рядом и утонул в воде. Обернувшись, он жестом указал на окружавших его мужчин.

«Его больше нет. Возвращайтесь в свои части».

Варус снова сел на коня и, бросив последний тоскливый взгляд на удаляющиеся лодки, вздохнул и повернул коня.

По пути обратно через холм, в гущу сражения, он не переставал ругать себя за то, что не понял раньше, что бой был лишь затягиванием времени. Будь он чуть сообразительнее, Ариовиста могли бы поймать по пути к реке, и теперь он был бы закован в цепи по пути к Цезарю, а затем и в Рим, где его выставили бы на показ публике. Чёрт возьми.

Он поднял взгляд, когда они поднялись на вершину холма, и к горлу подступил ком. Перед ним предстала картина опустошения. Несомненно, германские воины сдались, вероятно, поняв, что король либо в безопасности, либо они потерпели поражение. Ни один воин не оказал сопротивления, и, слишком гордые, чтобы бежать от политики Красса «никто не выжил», их рубили на месте или на коленях. С ещё большим ужасом Вар осознал, что ауксилия, выстроившись в строю, наблюдает за этой ужасной сценой. Виновными были регулярные кавалеристы. Его ала убивала сдающихся.

В ярости он пустил коня в галоп и помчался к командирам – Крассу и нескольким префектам и декурионам, сидевшим группой в центре поля. Он старался не оглядываться по сторонам, но не мог не видеть вереницу пленников, человек двадцать, стоявших на коленях, которых его люди методично обезглавливали. Он подавил желание выхватить меч и бросился к Крассу.

«Что, во имя Марса, Юпитера и Фортуны, происходит? Эти люди сдаются , Красс. Нам нужны рабы, а не трупы!»

Красс лишь холодно взглянул на префекта и жестом махнул стоявшим вокруг офицерам. Те послушно уехали, чтобы заняться бойней. Оставшись одни, командир рысью поскакал к Вару.

«Никогда не говорите со мной так в присутствии солдат, префект. Младшим офицерам не пристало подвергать сомнению решения старших, особенно публично».

Варус заикался, не в силах поверить в высокомерие этого человека.

«Я не подвергаю сомнению твои суждения, Красс, я подвергаю сомнению твой рассудок! Теперь они — ценная собственность, и они — люди. Их убийство ничего не решит».

Красс повернулся к нему.

« Этой конницей командую я , Вар, а не ты, как бы ты этого ни желал и ни старался. Ты, может, и был любимчиком Лонгина, но ты — всадник, а я — патриций и старший командир. Я не потерплю вопросов от всадника».

Варус зарычал.

«Патриций даёт вам право на богатство и власть, право заседать в Сенате и принимать политические решения на благо Рима. Это не даёт вам права обращаться с низшими сословиями как со скотом. Без всадников, плебеев и даже рабов не было бы Рима . Не было бы армии, купцов, строителей. Какой смысл в вашем звании без них?»

Красс улыбнулся мертвой улыбкой.

«Именно то, чего я и ожидал от вашего класса. Чушь. Вы не понимаете, как это работает».

Вар протянул руку между конями и, схватив Красса за военный шарф, почти стащил его с коня. Внезапное удивление и, как показалось Варусу, испуг на лице Красса вскоре сменилось его обычной высокомерной и самодовольной улыбкой. Префект едва сдержался, чтобы не ударить его.

«Красс, я из сословия патрициев, а не всадников. Мой отец заседал в Сенате, и когда-нибудь я тоже буду там, так что не смей говорить мне, что я не знаю, как это работает. К чёрту тебя и твоё кошмарное командование».

Он отпустил своего командира и повернул коня.

«Люди Девятого полка!»

Посреди резни кавалеристы взглянули на префекта; с кончиков их мечей и кинжалов все еще текла кровь.

«Построиться на холме!»

Он снова повернулся к Крассу.

«Мои люди не будут иметь к этому никакого отношения, и я тоже. Увидимся в лагере. Это ещё не конец».

Оставив ошеломленного командира сидеть среди груды тел, Вар присоединился к своим людям на холме и поехал обратно в лагерь.