Зверь, именуемый Кот

33. Разговорились

Вихрь по комнате пролетел, остро запахло озоном, Кот снова тихонечко и непонятно ругался, а я честно стояла, зажмурив глаза. Подглядывала бы, конечно, но мне было страшно.

Итак, многовато всего. Переизбыток волшебностей на мою бедную голову.

Как-то сразу нахлынуло понимание здесь произошедшего, и колени от ужаса подогнулись. Меня тут же поймали обняв и нежно в лоб поцеловали, голым торсом тесно прижав к теплой стене.

А потом целовали еще и еще, ниже, горячее. Он словно вибрировал весь, сдерживаясь с неимоверным трудом. Я открыла глаза и была сразу же поймана взглядом в плен. Сдавайся, Илона, ты попала в полное окружение. Марк стоял, опираясь руками о стену по обе стороны от меня, и смотрел, дыша тяжело.

— Как ты? — само вырвалось.

— Хочу тебя, — тоже не самое глубокомысленное замечание.

— Я испугалась! — выдохнула, потянувшись губами к нему. — Ужасно.

— Ты снова спасла меня, — короткий поцелуй, как благодарность, только легкое прикосновение. — Я твой должник.

Вот засранец. Стоит, прижимая все крепче к стене своим изумительным голым телом и улыбается.

— Может, мне немного повременить? — прошептала, в его губы выдохнув. — Накоплю, и проценты еще… м-м-м-м… Я ведь жадная.

Он вдруг подхватил меня на руки, и я даже выдохнуть не успела, как оказалась на большом круглом столе. Только сейчас краем глаза заметила: пыли в квартире уже больше не было, как и пленок этих ужасных. Стояла какая-то темная мебель, но разглядывать ее было некогда.

— Я тоже жадный — прошептал доверительно Марк мне прямо на ухо, дрожащими руками стягивая последнюю оставшуюся на мне все еще вещь: многострадальные мои трусики, единственные и неповторимые. — И очень, очень голодный.

— Прожорливый, потому что, — промолчать не могла.

— Ага. Я такой! — уверенно констатировал.

А дальше стало вообще не до слов. Я разом их все позабыла.

Тянуло его на столы, честное слово. Волю дай и он сразу же стол подходящий подищет, чтобы со вкусом, неспешно и чинно, словно пробуя деликатесное блюдо, меня разложить на столешнице и приступить к самому главному.

Быстрый кульбит и теперь я разглядываю серебряную инкрустацию красного дерева. Красиво, изысканно, чувственно, нежно и сладко. Сложный узор, Монограмма, та самая, что горит раскаленным железом сейчас у меня на плече.

Поцелуи, прикосновения пальцев, скольжение кожи по коже. Я никогда не устану от этого и голова у меня не заболит. Руки на шее, рывок и вторжение, наполняющее, раскрывающее меня, словно книгу.

Он прочтет меня, до самой последней страницы, внимательно, не отрываясь и впишет в меня еще пару строк. А может быть — целую повесть.

Как мне нравится это острейшее ощущение единения. Когда двое становятся чем-то одним, могучим, прекрасным.

Когда дыхание превращается в крик, а все мысли — в сладкую патоку, каждое чувство становится ярким как вспышка. Удары, движения, дикий полет, как падение, и вот я уже у него на руках, а вокруг только он, как Вселенная, как этот мир…

Мы очнулись в довольно забавной позиции: Марк сидел в позе “лотоса” на столе обнимая и пряча меня, я на нем, затылком откинувшись на могучую спину, едва носом выглядывая из мускулистого этого кокона.

Оставьте все так, мне для счастья достаточно.

— Мы кажется, собирались поговорить. — Тихий смешок мне в затылок.

Он носом зарылся в мои кудри и выбираться оттуда не собирался.

— А ты ведь снова у меня нормально не ел. Итак, похудел основательно. И продолжаешь худеть. Ей… ты там меня слышишь?

Попыталась к нему развернуться, но он только крепко прижался, все еще обнимая. Тяжко вздохнул. Откинул волосы и поцеловал прямо в татуировку. Или что это там у меня выросло на спине. Сразу же стало жарко, словно накрыло горячей воздушной волной, щеки мои загорелись, каждый крохотный волосок на моей коже поднялся, тело все завибрировало в ответ на прикосновение губ.

— Чувствуешь? — спросил шепотом прямо в ухо.

Счастье какие, он осмысленно разговаривает, а то я уже было подумала, что мне показалось.

— Да. И ничегошеньки не понимаю. У тебя точно такая же? Это у нас навсегда? А…

— Т-с-с-с. Не трещи как сорока. Я напугал тебя?

— Ну… больше всего я за тебя испугалась. И что это было у нас?

Он осторожно спустить меня на пол, сам рядом вставая, и потянулся всем телом.

— Не знаю. Очень хотелось бы верить, что я просто настолько устал. С морфами такие бывает, с магами — морфами даже чаще. Я действительно все это время безобразнейше нарушал все известные техники безопасности. Телепортация забирает уйму магических и физических сил, а мы…

Я положила на губы ему указательный палец, (ну не могла удержаться и не потрогать такие красивые губы) и прошептала в ответ:

— Нет. Я почувствовала сразу магию. Уже научилась ее ощущать.

Он тяжко вздохнул и развернулся и двинулся в сторону огромного зеркального антикварного шкафа.

Мебели в комнате было немного. Вся старинная, красного дерева, и покрытая филигранным узором серебристой инкрустации. Ножки в виде львиных лап выглядывали из-под массивного шкафа, держали на себе толстую столешницу (прочность которой мы только что испытали), и даже два резных темных стула по обе стороны от стола были украшены этими лапами. Практически черный паркет, пушистый персидский ковер кругом выступающий посреди комнаты. Такой же — на ближней стене.

Тяжелые гобеленовые шторы, и тюль. Резные карнизы, картины старинные на стенах. Интерьер начала прошлого века. Если не позапрошлого. Но при этом, тут было довольно уютно.

Кот открыл шкаф, там совершенно бесцеремонно порылся, достав себе вполне приличные шорты и майку. Бросил взгляд на меня, широко улыбнулся и выудил длинный ситцевый сарафан.

— У тебя есть выбор теперь. Из маминого платья и маминого же сарафанчика. Могу еще предложить тебе свою рубашку. Радуйся, между прочим, у меня нет даже приличных трусов.

Очень я радовалась. Но недолго. Кроме одежды хотелось еще очень есть и разговаривать.

— Плохо. — Марк продолжил задумчиво. — Я даже не знаю, как давно меня ждал здесь этот сюрприз.

— А почему ты сказал мне “ты меня снова спасла?” — если я не начну узнавать ничего очень скоро, вскипит бедный мой мозг.

— А представь себе на минутку: я вошел сюда, дверь захлопнул. Магический оборот, и в пустой городской квартире осталась замертво запертой дикая пума. Самое оптимистичное, чтобы случилось: — неделю спустя меня, умирающего от жажды и голода. Просто бы пристрелили по заявке от перепуганных насмерть соседей. Или сама знаешь кто успел бы пораньше и забрал меня тепленького. Мило, правда?

— Чудесно. А почему… ох, — сама себя оборвала. — У меня сплошное везде почему, а ты голоден. Марк меня это очень тревожит. Очень. Я даже не знаю, почему настолько, но тебя срочно надо кормить!

— Верно. — он усмехнулся печально. — Собственно, только за твой счет — кинул красноречиво на стол, так, что я покраснела невольно. — Я до сих пор и стою на ногах. Одевайся и прогуляемся. Макс оставил нам все обещанное, там документы и карты. Приоденемся и купим провизию. Только прости, теперь строго пешком или еще не такси. Я выдохся совершенно.

— Нас по следам не поймают? — мне все еще было страшно.

— Открыто пока не рискнут. Думаю, они в шоке от всех твоих выходок, будут пока изучать и нащупывать слабые стороны.

— Еще бы я знала о сильных. — пробухтела в ответ, снова прячась одеть это проклятое платье.

Не мое это — ходить, путаясь в юбках и молниях. Хотя… видеть темнеющий взгляд Кота мне приятно, конечно. Ладно. Пару юбок добавлю себе в гардероб. И платье. И… еще бы дожить нам до гардероба, ага.

Одевшись, мы вышли за дверь, Марк вывел на ней пальцами какую-то сложную руну и повёл меня навстречу ночному и древнему Выборгу.

В полную и опасную неизвестность.