Зверь, именуемый Кот

37. Аргументы

Пробуждение мое приятным назвать было сложно. Совсем даже наоборот, просыпаться от ощущения лютого, просто кромешного ужаса, — очень так себе удовольствие, право слово.

Сознание еще не включилось, сонно брыкаясь вялыми лапками, а вот то, что там сидит ниже и глубже подкорки влепило нехилый пинок.

Я подпрыгнула даже, шарахнув по подбородку Кота, и уже окончательно просыпаясь услышала сразу три звука: его болезненное шипение за спиной, громко и высокохудожественное фырканье Лера и отчетливую тираду витиеватых ругательств (судя по тону), на совершенно неизвестном мне языке.

— Я так и думал. — торжествующе прозвучало.

С огромным трудом собирая осколки сознания, разбитого приступом страха, я открыла глаза. Тот же стол, те же трое. Сколько я проспала? И что тут такое случилось, в мое, если можно так выразиться… отсутствие?

— А хотя бы меня предупредить вам обоим просто в голову не приходило, я так понимаю? — шипение Марка вдруг переросло в угрожающий рык. Мой котик хороший, сразу же бросился защищать.

— Ты бы набросил защиту, конечно. Ты же у нас молодец? — насмешливо прозвучал женский голос.

А мой сонный взгляд вдруг уперся в нервно постукивающие по столешнице пальцы Лера. Что-то в них было не так. И красивые вроде и правильные, но какая-то органическая неправильность ощущалась в этим обычных движениях. Странно…

Уже окончательно и совершенно проснувшись я оглянулась на Марка, стирающего струйку крови на кончике носа. Это я так его приложила?

— Моя жена испугалась. И прекратите делать из нас подопытных кроликов, вы, оба.

Он решительно взял салфетку из стаканчика на столе, вытер руку, и сжал ее в крепко в ладони. Его пальцы двигались совершенно не так. Я еще раз взглянула на руку Лера. И поймав на себе его очень внимательный взгляд, опустила глаза.

— Кроликами, как ты точно тут выразился, сделали вас вовсе не мы. Тебя отец разве спрашивал, о желаниях, привязав непредсказуемую сумеречную сущность? Или, может быть, Гира спросила хоть раз, надевая кошачий ошейник? Макс нас хоть и мастер расспросов, но обычно в допросной.

С каждой фразой Марк вздрагивал, но ответить ему было нечего.

— Я всегда выбираю сама.

Ой, ну кто меня просит? Вечно лезу куда попало, получаю по голове, отползаю и лезу опять.

— Ошибаешься. Но времени на уговоры у нас с вами нет. Скажи, малышка, кому ты безусловно доверяешь? — Лер быстро переглянулся с хозяйкой и уточнил: — кроме Марка, о нем мы все знаем.

— Абрашки, конечно. И у меня имя есть. — Хотела добавить еще кое-что, но меня перебили.

— Родители? — это все больше походило на форменный допрос.

Я вздохнула. Врать смысла не было.

— Нет. Люблю их обоих, всегда мне помогут, но… нет.

Эта фраза далась мне очень трудно. Ком в горле, стало зябко внезапно, я вдруг вспомнила, что сижу здесь в одном чужом халате и полотенце, наверное, хоть и закутанная в них по самые уши.

— Негусто. А хочешь узнать, почему?

Ой, все. Сейчас мне расскажут о том, как плохо иметь совершенно говнистый характер. И вообще, людей надо любить, делать добро и они сразу потянутся. Чтобы пнуть, я же знаю.

— Не злись. — Ди подала голос, вставая. Тут твоей вины нет, и дело совсем не в характере. Ты поняла, что мы делали?

— Послушайте, я… — Марк не выдержал.

Ему все происходившее очень не нравилось, я это чувствовала. И по движению рук, осторожно украдкой поглаживавших меня, словно в попытке утешить, и по тому, как он нервно вибрировал, явно злясь. И по рычащему все еще тону его голоса.

— Кот, давай не будем друг другу мешать. — Лер тоже умел так рычать, что немедленно нам и продемонстрировал. — Заметь, у нас с Венди явно есть чем заняться, а мы с вами на кухне сидим, и пытаемся докопаться до истины.

Ди, погладив нежно неизвестно откуда вдруг взявшийся в ее изящных руках пузатый заварочный чайник, прищурилась, словно о чем-то раздумывая. Потом встряхнула копной белых волос, и не задавая лишних вопросов просто всем разлила в стоящие на столе чистые чашки горячий напиток. Запахло лимонником. Обещанное мне зелье наконец-то включили в меню этой ночи.

— Включи, наконец, свою светлую голову, и перестань бестолково сопротивляться неприятностям строго по мере их поступления. Пора начинать играть на опережение. Правда же, Кошка?

Была мысль у меня снова выразить свое категорическое несогласие с их глупой манерой давать эти прозвища всем, но после Люси от Марка это было не очень логично. Да пусть хоть горшком обзывают, только из печки достанут, ей-богу.

— Вы на меня колдовали? — чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я выдала им в ответ на вопрос о моем понимании.

— Можно и так это назвать. — Лер прищурился, глядя мне прямо в глаза. — Это неважно, главное, ты с собой сделать этого не позволила.

— Я антимаг же. Как мне тут сказали. — Это если вдруг кто не понял, решила я им пояснить.

— Ходишь порталами, украшена брачной магической татуировкой, видишь потусторонние сущности. —Лер загибал свои пальцы, а я снова прилипла к ним взглядом. Меня рука эта прямо-таки завораживала, причем, именно правая. — Я все перечислил?

— Еще… я заразный какой-то антимаг. В смысле…

— Мы знаем. Чудушки чудные вы мои. Оба, дуэтом. — Он лениво потянулся, притянул к себе чашку с бодрящим напитком, хлебнул усмехнувшись. — А вот что с этим делать, — не знаем. Совсем.

Оптимистично-то как. И удобно: не знаем, и даже не будем пытаться.

— Похоже, она антимаг на доверии. — Ди побултыхала остатками зелья в чайнике, поставила его очень громко на стол и изящно рядом с ним приземлилась. На стул уже, правда, совсем не на стол. — Кошка верит Коту и магии его совершенно не сопротивляется.

Кажется, меня окончательно произвели в почетное звание “Кошки”. Из мышек, и так неожиданно… карьеру делаю головокружительную, надо признать.

— Плохо. Малышка у нас ведь доверчивая? — Лер опять усмехнулся, а меня вдруг что-то торкнуло.

Ручка моя шаловливая вдруг потянулась к нему через стол и кончиком пальца я совершенно бесцеремонно потрогала Лерову правую руку.

И тут же отдернулась, будто обжегшись. Конечность бессмертного была совершенно и безнадежно мертва.

На его месте я бы решительно возмутилась подобным вторжением в личное пространство. По голове бы нахалке дала, говоря откровенно. Но он лишь улыбнулся мне, совершенно не злясь.

— Это протез. Совершенный во всех отношениях и укрытый магической иллюзией. Видишь, ты мне не доверяешь, и на тебя она не подействовала. Простой человек ничего не почувствует и не заметит. Понимаешь?

Тут я действительно поняла. Он нарочно внимание мое обратил на свою руку сейчас, за столом. Аргумент вполне безобидный, но очень наглядный.