Моя необработанная форма

23. СЛЕДИ ЗА РУКАМИ

Всю ночь лил дождь. Ветки деревьев, как обычно, скреблись в мои окна и не давали уснуть. Любимое мое кино – это игра теней на потолке. Вот где гениальная режиссура. Я всю ночь смотрел, как тени складываются в причудливые образы, и сам создавал из них фильм, который мог бы меня захватить. Нуар – мой любимый жанр. Наверное, поэтому и жизнь моя складывается по законам фильмов нуар. Роковые женщины, алкоголь, плохие парни, бокс. Но Хамфри Богарт, при всей своей крутизне, в этом кинофильме не дожил бы до второго акта. На шестой минуте его унесли бы на носилках под белой простыней. Не могу похвастаться обилием друзей, хотя с того дня, как я стал чемпионом мира, многие ко мне притирались, но один кореш у меня все-таки был. Был такой безобидный паренек немногим меня помладше, тоже из нашего микрорайона. Для него я был чем-то вроде идола, и, несмотря на небольшую разницу в возрасте, мы с ним крепко сдружились. Во всем он хотел быть похожим на меня. Носил такие же шмотки, делал себе такую же прическу. Занимался вместе со мной в одном зале. Поначалу мне это импонировало, я видел, что парень искренне мне предан и для него я как старший брат и пример для подражания. Но в какой-то момент я заметил, что паренек подрос и ему уже тесно быть на вторых ролях, носить мою спортивную сумку и бегать в магазин для меня за минералкой. Теперь ему самому хотелось стать чемпионом, и я видел, что для этого у чувака есть все данные. Парень окреп, развился в приличного бойца и оттого, что он все время проводил со мной, хорошо изучил мои методы ведения боя. Я взял его спарринг-партнером и после первого же тренировочного поединка понял, что если и дальше так пойдет, то в один прекрасный день я сам воспитаю опасного для себя противника. Удар у него был сильный, скорость, техника, тайминг – все было при нем; если их развить, он станет очень крут. Единственное, в чем паренек мне пока уступал, – это опыт и, самое главное, ярость. Для меня выйти на ринг – это все равно что пойти на убийство. Цель любого поединка – не победа, а физическое уничтожение соперника. У этого же мальчишки не было огня внутри, не было инстинкта хищника, – он просто делал все, чтобы победить, и оставался при этом человеком. Так дело не пойдет. Так чемпионского пояса не завоюешь. В любой звериной стае доминирует один самец, и то же самое в боксе – если я вошел на ринг, никому здесь больше делать нечего. И если ты решаешься скинуть меня с пьедестала, будь готов к тому, что на кону твоя жизнь.

– Ты хочешь стать великим чемпионом? – спросил я однажды паренька.

Он простодушно улыбнулся. Отвечать ему было даже не нужно, все его желания легко читались на лице.

– Я хочу стать таким же, как ты! – покраснев, ответил мальчишка. Интересно, как он собирался стать чемпионом, если я еще не лишился чемпионского пояса? Об этом чувак не думал. Как всякий человек, стремящийся к своей цели, он, не задумываясь, перешагнул бы через любого вставшего у него на пути, даже если это – кумир его юности. Тем более любому лестно опрокинуть своего идола, встав при этом на его место. Такова природа человеческого эгоизма, каждый считает, что весь мир должен вертеться вокруг него одного.

– Ты хочешь отобрать у меня титул? – спросил я.

Пацан не проронил ни слова, но с этой секунды участь его была решена. Из друга он превратился во врага.

– Прекрасно, я тебя понял. Но ты не станешь великим, таким, как я, пока не пройдешь одно испытание. Если хочешь, я научу тебя кое-чему, но имей в виду, это очень опасно. Если ты с этим испытанием справишься, сможешь когда-нибудь забрать себе все чемпионские пояса. Но не у меня, конечно! – Я засмеялся, и молокосос, до того слушавший меня молча, затаив дыхание, тоже рассмеялся на мою шутку. Бедняга, он не знал еще, что его ждет.

– Я согласен. Что это за испытание? – были его последние слова. И это последний раз, когда парень улыбался.

– Следи за руками! – не успел он моргнуть, как я коротким ударом в челюсть свалил сосунка на пол. Удар вышел чистым, подбородок бедолаги хрустнул, и он то ли от болевого шока, то ли оттого, что при падении стукнулся головой о бетонный пол, потерял сознание. Мне не составило труда связать его и бросить обмякшую тушу в багажник автомобиля. Что произошло дальше?

– Первое же испытание ты не прошел! – сказал я своему воспитаннику, когда он пришел наконец в сознание. Мы были втроем в пустой квартире, которую я незадолго до этого снял: он, связанный моими садистскими узлами, его невеста, тоже связанная и уже раздетая мною, и я. Рты обоих были предусмотрительно заклеены скотчем, кричать они не могли. На эту парочку было смешно и страшно смотреть: такая беспомощность, такое отчаяние пылало в их глазах, что я почувствовал сексуальное возбуждение, глядя на них. Ради таких вот секунд психи вроде меня и идут на преступления. Иллюзия безнаказанности, беспомощность жертвы, ощущение власти над нею – вот что сладко, вот что опьяняет маньяков и убийц. Физическая жестокость – это только издержки, без которых не обходится ни одно дело. Психология, внутри любого поступка заключена психология, и она толкает нас на совершение тех или иных поступков, в ней механика и в ней стержень нашей жизни.

– Первое правило: ударить может даже близкий друг! Более того, близкий друг бьет больнее всего! Если ты не способен защититься от друга, какого хрена ты лезешь на ринг? Не твое это место! – Я почему-то начинал злиться, непонятно откуда на меня накатила волна жестокости. Что-то в мозгу начинало переклинивать и замыкать: плюшевая кукла оскалила зубы, и пришитые глаза стали видеть. Мозг заволокло кровью. Кровью залило всю комнату.

В тот раз я немного перестарался. Мне потом с трудом удалось отмыть со стен пятна крови. Расчлененное тело девушки я вынес мелкими кусочками в спортивной сумке, а парню острой заточкой проткнул сердце и ночью выбросил его труп на дорогу, прямо перед спортивным залом. Так закончилась наша дружба.

Зачем я вспоминаю все это? У меня нет чувства жалости, сострадания, раскаяния в совершенных поступках. Тогда зачем? Как могут мой разум и мое воображение работать автономно от меня, становиться мне неподконтрольными? В припадке ярости – да, тут трудно себя контролировать. Кровь ударяет в мозг, и в нем начинает реветь ненасытное животное, хищник, вышедший на охоту. А так, без какой-либо цели, просто в стенах комнаты – что тут размывает мою личность, не дает мне ни отдыха, ни успокоения? Образы? Но я ведь знаю, что они нереальные. Все они копошатся в моей голове и извне воздействовать на меня не могут. Значит ли это, что я и есть самый опасный свой враг и пока я не избавлюсь от себя самого, мне не отделаться от своих кошмаров? А что? Пулю в рот или прыжок с высотки – и дело с концом! Решаешь все проблемы, стряхиваешь с себя этот гнусный мирок, будто собака, отряхивающаяся от грязной воды. Мутными брызгами разлетаются все наваждения и тревоги, не дающие жить, и ты снова сух, как младенец, которому поменяли подгузник.

Да, еще одна деталь. Смерть парнишки потрясла всю боксерскую общественность, никто не ожидал, что он так плохо кончит. Многие действительно видели в нем будущего чемпиона. Парень подавал надежды. Был он тих и целеустремлен, никаких дел с криминальным миром не имел, что не очень типично для нашей среды. Так что все складывалось для него как нельзя лучше. На похоронах я нес его гроб вместе со всеми и так же, как все наши ребята, плакал над его могилой. На какое-то время я забыл, что это по моей вине он оказался кормом для червей, а не обладателем чемпионского пояса. Ребята поклялись, что найдут убийцу, и я поклялся, что, когда его найдут, я собственноручно вырву ему печень. Кто-то из спортсменов положил ему в гроб мобильный телефон и попросил покойника позвонить с того света и сообщить имя убийцы, чтобы тот не ушел от возмездия. Честно говоря, я думал, что это только у меня проблемы с головой, но, как выяснилось, в нашем зале были психи и почище. Мне бы не пришло в голову дожидаться телефонного звонка от трупа.

– Позвони, друг! – Я поддержал эту бредовую идею для отвода глаз и выдавил из себя пару слезинок. Душевнобольные, говорят, хорошие актеры, по крайней мере, притворяться мы умеем не хуже других. Так и похоронили этого горе-чемпиона вместе с мобильным телефоном. Крышку гроба забили гвоздями и опустили гроб в свежевырытую яму. Мне в какую-то минуту стало смешно, и я чуть было себя не выдал: захотелось сострить насчет зарядного устройства, но вовремя сам себя осек и, состроив постную мину, продолжил дальше ломать комедию. Бросил вместе со всеми горсть земли на крышку гроба.

Что только не придет в голову бессонной ночью! Чего только не вспомнишь. Иногда мне не верится, что все, что я по ночам вспоминаю, произошло именно со мной. Не может на голову одного человека свалиться столько бед. Хитроумный Одиссей, со всей своей античной одиссеей, выглядит домоседом рядом со мной. Без лишнего хвастовства. Одиссей жил в мире, в котором все ясно, даже циклопы и сирены не пытались казаться тем, чем они не являются. На нашу же долю выпало иное. Жить в мире, в котором иллюзорность и относительность уже доказаны научно, человеку в мире мнимых смыслов приходится бороться не за саму жизнь, а за иллюзию жизни. И хотя наши усилия в этой «борьбе за жизнь» кажутся абсурдом, отказаться от бесплодных усилий нашего несуществующего и неосуществимого бытия мы не можем. Что это меня занесло в философию?