Моя необработанная форма

42. «СВИНЮШНИК»

Вся эта история с сестрами-близнецами промелькнула у меня в голове, подобно мутной дреме. Но смаковать подробности времени не было, до «Свинюшника» езды всего несколько кварталов, и я и сам не успел заметить, как подрулил к бандитскому логову. Ехавшие за мною ищейки засуетились, мне было видно, как один из них, тот, что сидел рядом с водителем, разговаривает с кем-то по рации. Вероятно, информирует псов в участке о том, куда я приехал, и вызывает подкрепление. Но это такие продажные твари, что могут и самих рэкетиров предупредить о моем приезде. Среди этих вонючек много таких, кто не только на службе у государства, но и на прикорме у бандитов. Так что я оказался между двух огней.

От выпитого коньяка у меня начала болеть голова, и я уже плохо понимал, что происходит. Была только одна цель – встретиться с бандитами и разобраться. Такие типы мне хорошо знакомы, я сам вырос в среде рэкетиров и бандюг, и как с ними разговаривать, я хорошо представляю. Их бессмысленно уговаривать, убеждать, они понимают только силу; если ты дашь слабину, с тебя не слезут. Наверное, безрассудно было мне вламываться в одиночку в этот притон, но обратного пути уже не было. Я подошел к двери и дернул за колокольчик.

Мне открыли крепкие ребята, на лицах которых не отпечатано было ни одной мысли. Такие гориллы. По ним было видно, что они в прошлом спортсмены и пройти им пришлось через многое.

– Тебе кого? – спросил один из качков, поменьше ростом. Второй нахально пялился на меня, не отводя глаз, и всем своим видом показывал, что я ошибся адресом и лучшее, что я мог бы сделать, это немедленно отсюда убраться. Вали, мол, пока цел. Не знаю, узнали они меня или нет, не было похоже, что эти ребята принадлежат к моему фан-клубу.

– Я по поводу боксерского зала. Меня прислал старик.

– Ну проходи! – Тот, что поменьше, недоверчиво посмотрел на меня, обвел взглядом подельников и пропустил меня внутрь притона. То, что он обменялся взглядом с приятелями, было дурным сигналом. Это значило, что напасть на меня могут в любую секунду. Я, несмотря на выпитое, был к этому готов, и вообще, не в моих правилах ждать, когда на меня нападут, обычно первым нападаю я сам. Но тут была одна проблема: мне необходимо было понять, кто из них главный, и уже потом действовать. Нельзя рубить ветки, не срубив ствол этого гнилого дерева. Я решил подождать, немного времени в запасе у меня все-таки было. Так, по крайней мере, мне казалось. Но не успел я сделать и несколько шагов, как из-за двери каким-то образом возник еще один персонаж, которого раньше я не видел, и приставил к моей спине ствол.

– Не дергайся! – тихо, но внушительно сказал он.

Невысокий сразу же обшарил мои карманы и нашел в них пистолет, про который, если честно, я и сам в эту минуту забыл.

– Это что за игрушки ты с собой носишь? – пошутил коротышка. На лицах бульдогов появились кривые ухмылки.

Всего их я насчитал пять человек, нехило. Имея пушку, еще можно было бы воспользоваться неожиданностью и, пристрелив сразу двоих-троих, с остальными разделаться вручную. Но оружия у меня теперь не было, и времени для неожиданного броска не оставалось, я был под прицелом. Мне не страшно умереть, и бандиты, вероятно, это почувствовали, поэтому и с их стороны никаких резких движений пока не было. Они оценивали ситуацию и, уверенные в своем преимуществе, не торопились.

– Тебя послал старик? – услышал я хрипловатый голос, который, конечно же, не мог вспомнить сразу, но от которого мурашки пробежались по моему телу. Так забытый кошмар, когда-то явившийся во сне, может накатить не от воспоминания самого сна, а от звука, запаха, предмета, невнятными ассоциациями связанного с пережитым. Понятно я выражаю свою мысль?

Приглядевшись, я увидел в темном углу комнаты фигуру. Из темноты вышел мужчина, по всей видимости, главарь этой банды, одна черта в лице которого напомнила мне и о моих приятелях, убитых на пустыре, и о нашей дворовой шайке, в живых из которой остался я один. Его перебитый нос. «ЗОМБИ!» Забыть это лицо было невозможно, хотя он постарел, слегка одряхлел и стал седым. Теперь мне понятно, что добром и разговорами эта история не кончится и либо я уничтожу эту свору, либо они порвут меня в клочья. На что способны горбоносый Зомби и его подельники, я прекрасно знал.

– Да. Надо поговорить!

Сказать по совести, я не знал, о чем говорить с этими ребятами, но сейчас главным было выиграть время. Я в «Свинюшнике» уже три минуты, а не пролито ни одной капли крови и все еще живы, это вселяло надежду. Но иллюзий я не строил, эта идиллия может закончиться в любую секунду.

– Говори! – Зомби не был говоруном, это я понял еще при первой нашей встрече, тогда, в детстве, на пустыре. Но и я не отличался излишней болтливостью, так что атмосфера в комнате нагнеталась, как в ночном морге, я начинал это чувствовать кожей. Все это время в мой бок упирался ствол пистолета, что тоже не добавляло раскованности. Но ждать было нельзя, в таких стремных ситуациях, когда смерть в прямом смысле стоит под боком, это как в общении с женщинами: не важно, что ты говоришь, главное – говорить. Если бандиты почувствуют, что ты в себе неуверен, второго шанса у тебя не будет. Так и с женщинами – они видят тебя насквозь.

– Мы раньше не встречались? – спросил Зомби, и у меня кровь в жилах оледенела. Неужели он вспомнил про эпизод на пустыре, случившийся сам уже не помню сколько лет тому назад? В это трудно было поверить, но и исключать такой вероятности было нельзя. Нужно срочно увести его в другую сторону.

– Если вы не любитель бокса, то вы вряд ли меня знаете, – потихоньку в голове у меня начинал вырисовываться план действий.

– О! Точно! – влез в разговор коротышка. – Это же наша знаменитость! Лейба (Голем) Гервиц! Наш чемпион! Не может быть! А я думаю, что за лицо знакомое, где я его раньше видел?

После этого, кажется, и горбоносый меня узнал. Но не как того подростка, чья жизнь была у него в руках и висела на волоске. Кому он чуть было не прострелил башку и чуть было не вогнал в зад черенок лопаты. А как медийную персону, как чемпиона мира по боксу. Это был мой шанс. Надо было его использовать. Второго такого может и не быть. Мне пока везет.

– Ну здравствуй, чемпион! – ничего не выражающим голосом произнес Зомби. По всей видимости, бокс его интересовал меньше, чем коротышку, и большой радости в глазах у мафиози не читалось. – С чем пожаловал? Да ты садись! – Горбоносый моргнул типу, что стоял у меня за спиной, тот убрал ствол и отошел в сторону. Я посмотрел на него, и во рту у меня стало горько: это был тот самый садист, что клещами оторвал гениталии одного из моих друзей, а потом чуть было не скормил их мне. Не знаю, как я не потерял самообладание в эту секунду. Вот этого типа после смерти точно надо поместить в кунсткамеру, к маньякам, физикам и шахматистам, чьи мозги коллекционировал гомосексуального вида Мефистофель. Если выберусь отсюда живым, непременно дам чуваку наводку.

Еще мне вспомнился облитый кислотой приятель, его повисшая клочьями кожа на лице, оголившийся череп и вытекший глаз. Этого тоже в музейном паноптикуме было бы неплохо разместить. Но кто знает, как кто из нас кончит? И, может быть, в скором времени мне придется еще завидовать участи облитого кислотой друга? «Я изрек пророчество, как повелено было мне, и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них». Мне вспомнилось видение Иезекииля: это трудно было назвать молитвой, скорее это была паника в чистом виде.

– Слушай, чемпион, не поможешь с билетиками на твой бой? Давно обещал сынишке! Он твой самый большой поклонник! – вопрос коротышки вернул меня в реальность, на секунду я испытал по отношению к нему что-то вроде симпатии.

– Да какие проблемы, бери хоть всю родню! – Я попытался улыбнуться, но случайно столкнулся взглядом с Зомби. Это меня мгновенно отрезвило. Расслабляться было нельзя, в любой момент в печень мне может вонзиться лезвие ножа, а горло стянуть шнурок, накинутый одним из молодчиков. Психология уличной шпаны была мне хорошо знакома: прежде чем ударить, эти парни всегда улыбаются, усыпляют твою бдительность. Нехитрый трюк.

– Ну так что велел передать старик? Где деньги? – сказал наконец Зомби. «Этого тоже!» – вспомнил я его страшную фразу на пустыре, и перед глазами снова вспыхнул образ многолетней давности, когда этот гнус холодно смотрел мне в глаза, надувая пойманную на пустыре лягушку соломинкой через задний проход. Хотелось психануть и размозжить ему башку одним ударом, это я смог бы сделать, но живым после этого я отсюда уже точно не ушел бы. «Нет, надо что-то придумать!» – мелькнуло в голове, и тут же откуда-то свыше пришло решение.

– Старик пьяный лежит у себя в зале. Он не знает, что я здесь, – дерзко начал я и уже знал, о чем я собираюсь с ними говорить. Страх и паника куда-то улетучились, я вступил в игру, это было состязание хитрости и нервов, но по счастью, сумасшедшие часто бывают нечеловечески хладнокровны и хитры. – Вы заработаете больше, чем хотите вытянуть у старика! У меня есть для вас выгодное предложение!

– Говори! – Горбоносый сел в кресло и закурил.

– На предстоящем поединке я готов проиграть. Ставьте на претендента большие деньги. Это будет наше соглашение. Старика оставьте в покое, – простая мысль вроде бы, но мне она далась нелегко. Никогда, ни разу за всю свою карьеру не шел я на такие паскудные уловки, хотя предложения поступали не раз. Для меня победа значит больше, чем любые деньги, и я всегда отказывался. Но теперь, чтобы разгрести эту кучу дерьма, в которой я оказался, я готов был пойти на любую сделку. Что будет потом, это еще большой вопрос, сейчас главное – выиграть время.

Мои слова произвели на рэкетиров сильное впечатление. Все оживились, стали переговариваться.

– Ты что, серьезно? Что ты за чемпион после этого?! Мой пацан бой хочет прийти посмотреть, а не то, как ты стелешься по рингу, как проститутка! – трепыхался и брызгал слюной коротышка.

Остальные гориллы тоже что-то гундосили. Невозмутимым оставался лишь Зомби, он пристально смотрел на меня и курил. Не знаю, о чем он думал в эту минуту. Поверил он мне или нет? По лицу его понять было невозможно. Наконец, он выпустил из своего перебитого носа струю дыма и заговорил:

– Хорошая мысль! Но тебе-то это зачем? – Горбоносый скривил на своем лице что-то вроде улыбки.

– Причин много. Мне все надоело. Скучно. На бое я все равно заработаю втрое больше, чем претендент. Поставлю на него, заработаю еще несколько десятков миллионов. Потом на реванше уложу молокососа и опять заработаю. Чистый бизнес. И потом, жалко старика, он мне вроде как вместо отца! – Иногда я сам себя удивляю, вот как, например, сейчас. Все это я придумал за считаные секунды, буквально на ходу. А еще говорят, что боксеры тупые!

– Мальчики, чего-нибудь выпить! Обсудим наш будущий бизнес-проект!

Ждать пришлось недолго, сразу же на столе появились бутылка виски, рюмочки и изысканная закуска. Мне он взглядом предложил сесть, а сам развалился поудобнее: лучшей секунды для нападения придумать было невозможно, и я ее не упустил. Если не сейчас, то потом такого шанса мне больше не представится, инстинктом я это остро ощутил, и зверь во мне вырвался наружу. Все произошло за считаные секунды.

Теперь я знал, кто стоял за всей этой историей с поджогом боксерского зала и наездами на тренера. Гигантская корпорация задумала выжить старика из его берлоги, чтобы построить на этом месте еще одну безликую высотку. Бандиты, с которыми я так лихо расправился, были всего лишь инструментом в чистеньких, с отполированными ногтями, ручонках более опасного злодея. Не мне, конечно, рассуждать о добре и зле, сам я не лучший пример для подражания, хотя в спортивных школах и висят мои фотографии, а в интернатах трудновоспитуемым подросткам меня приводят в пример – как человека, пробившего себе путь наверх кулаками. После драки в «Свинюшнике» мне чего-то как будто стало не хватать.

На полу в заведении лежало шесть трупов, двое из которых, горбоносый и «садист», долгие годы были моим назойливым кошмаром. Возможно, не будь у меня этих страхов, пережитых на пустыре, я не рвался бы к чемпионским вершинам с такой неудержимой яростью и остервенением. Топливом моих боксерских боев всегда была запрятанная где-то глубоко, на самом дне души горечь и обида. Теперь, избавившись от тех, кто во мне эту горечь посеял, я не знаю, как жить дальше. Мне не доставило удовольствия даже то, что я несколько минут назад видел их живыми, и вот теперь это всего лишь холодеющее мясо.

Горбоносому я раскроил голову бутылкой, и он осел на своем диване, как резиновая кукла, из которой выпустили воздух. Выплеснувшиеся мозги запачкали кожаную обивку. Для верности я воткнул острие разбившейся бутылки ему в шею, и кровь из артерии хлынула фонтаном. Его бульдоги, пришедшие в замешательство, подарили мне те несколько секунд, которых мне хватило, чтобы расправиться с ними со всеми. Не растерялся только «садист», который однажды имел возможность вырвать мне клещами гениталии, но тогда, на свою беду, не использовал этот шанс. Рука его взметнулась вверх, и в мою сторону громыхнули две огненные вспышки. По счастью, он в меня не попал, и я, прыгнув к нему, схватил его за локоть и перенаправил выстрелы в стоявших рядом людей. Двое из бандитов рухнули. Я переломил руку «садиста» в локте, и он от болевого шока потерял способность сопротивляться. Выдернув из горла Зомби торчавшее горлышко бутылки, я ударил им «садиста» в грудь, в область сердца. Он перестал быть опасным.

Коротышка, оказавшийся менее всего готовым к такому внезапному повороту нашей беседы, забился под стойку бара. Оставался еще один «боец», стоявший чуть в стороне, и я успел заметить, что он в меня целится. Прикрывшись телом «садиста», я отпрыгнул вслед за коротышкой за барную стойку. Просвистевшие над головой выстрелы попали в стену, в зеркальные стеллажи бара. На меня посыпался град стекла, бутылки, мелкие осколки разбитых выстрелами полок. Мы с коротышкой оказались друг перед другом лицом к лицу. Лица, конечно, на нем не было. Оно было перекошено страхом. Но этот гнус, попискивая, шарил в карманах пиджака, и в его руках я увидел пистолет. Это как раз то, что мне было нужно. Вырвав из его ручонок волыну, я отполз назад и разрядил всю обойму в единственного уцелевшего бандита. Тот повалился на пол, рядом с трупами своих дружбанов, и я успел заметить, что из кровоточащих дырок в его теле пошел дымок.

Но надолго оставлять без присмотра коротышку тоже было опасно, и я, встав на ноги, направился в его сторону. Повизгивая, подергивая ногами и руками, коротышка начал панически отползать. Мне не хотелось тратить патроны на это ничтожество. Засунув пистолет за ремень, я поднял недоразвитого гангстера в воздух и окунул его лицом в оказавшийся рядом аквариум с пираньями. Не знаю, чего мне больше хотелось: утопить его в аквариумной водице или же чтобы хищные рыбы впились этой твари в лицо.

– Кто заказал старика?! – всякий раз повторял я, вытаскивая коротышку из воды и давая ему набрать воздуху для следующего погружения. Так вот, собственно, я и узнал об интриге вокруг тренера и боксерского зала.

Но дело не в этом. Добивая коротышку, я уже не смотрел, как искажается под водой его лицо, как выкатываются глаза, на которые нацеливались пираньи, а стоячая вода заполняет его распахнувшийся рот. Мысли ушли куда-то в сторону, мутной ассоциацией припомнился вдруг странный сон, приснившийся мне несколько лет назад. Так бывает, невесть что вызывает к жизни далекие образы, погасшие в памяти, про которые мы так старательно заставляли себя забыть. Но пережитые эмоции никуда не исчезают, они утрамбовываются на дне нашей психики и благополучно дремлют, ждут своего часа, когда какая-нибудь деталь из внешнего мира не вызовет их к жизни. Рыбы, посиневшая голова трупа, ракушки, разбросанные на дне аквариума, разбудили в моей памяти тот отвратительный сон, что я усердно пытался забыть, но который так никуда и не выветрился из моей головы. В том сне я зарывался в морское дно от нависшей надо мною волны. Это был яркий, красочный кошмар, голографическое, объемное видение, путешествие к глубинам моего персонального ада. И вот теперь, в момент убийства, я его не то чтобы вспомнил, скорее это была лишь короткая вспышка, на мгновение нахлынувшая эмоция. Но уколола она так больно, что не заметить ее было невозможно.

Я понимал, что перестрелка не могла остаться неуслышанной и очень скоро сюда набегут копы. Двое из них к тому же все еще дожидались меня, по всей видимости, за дверями «Свинюшника». Разбив стекло, я выбрался из окна бара (не знаю, почему я так поступил, можно было выйти и через дверь) и добежал до своей машины. В мою сторону было выпущено несколько выстрелов, но ни одна пуля в меня, к счастью, не попала. Это стреляли те двое, что следили за мной все это время. Теперь отступать было нельзя, я был на крючке у полиции, и это значило, что время мое сочтено. Не знаю, сколько еще я смогу продержаться.

Газанув, я помчался по адресу, который узнал у коротышки. Его глаза в эти минуты выедали пираньи. Я так и оставил бедолагу лежать мордой в аквариуме. Мне стало смешно от этой мысли, и я снова надавил на газ. Полицейские рванули за мной, помогая себе редкими выстрелами. Одна пуля прошла через заднее и лобовое стекло моей машины, но меня не задела. Я видел много раз такие сцены в кино, и вот теперь сам, как герой боевика, увертываюсь от пальбы и погони. Глупо все это. Кому понравится чувствовать себя героем тупого голливудского фильма?

Но уйти от преследователей не составило большого труда. У них в подкорке сидят Правила дорожного движения, и они боятся, как бы случайно не сбить кого-нибудь из прохожих, а у меня никаких правил в голове нет, и подавить пару-тройку зевак для меня не составляет большого труда. Мне нужно закончить одно дельце, и это единственное, что меня в тот момент волновало. Добраться до «белого воротничка», сидящего в стеклянной высотке, и либо его с этой высотки сбросить, либо еще туже затянуть на его шее этот самый «воротничок». Ничем не брезгают, твари! Всего им мало! Нужно еще и старика лишить единственного средства к существованию, а ребят, которые могли бы стать спортсменами или даже чемпионами, как я, выкинуть на улицу, в подростковые банды. Ничего святого не осталось! Твари! Куда этот мир катится?