Моя необработанная форма

35. СУБЛИЧНОСТЬ

– Твой случай, на первый взгляд, не такой яркий, как у Билли Миллигана, попавшего в анналы психиатрии в семидесятых годах XX века. Миллиган был одержим двадцатью четырьмя субличностями, или, если угодно, демонами. По мне, так с Билли Миллиганом как раз все ясно, он имел серьезную травму в детстве. Его насиловал отчим, зарыл однажды в яму, оставив там с дыхательной трубочкой, в которую еще и помочился. Ребенок с таким травматическим опытом не мог вырасти нормальным человеком. Субличности вытеснили его на долгие годы, чтобы мальчик избежал страданий. Билли Миллиган пробудился уже в тюрьме, насильником и убийцей. Это классика, хрестоматия! – иногда мне казалось, что Годжаев не прекращает свою болтовню ни на минуту, его нудные сентенции не смолкали, отчего меня клонило в сон, как того пресловутого Миллигана. – Но ты-то вырос в приличной семье, тебя все холили и лелеяли! Что произошло? Почему ты выродился в то, во что выродился? Ты создал свою субличность: Лейбу (Голема) Гервица, боксера-убийцу, и под его маской совершал свои злодеяния. Что это, если не малодушие?

Трудно вести диалог, когда твои руки связаны за спиной. Так проходили наши разговоры в клинике Годжаева. И до какого-то момента я не мог ничего с этим поделать. Но почему теперь, на презентации романа, я вынужден снова терпеть весь этот бред? Мне лишь изредка удавалось вырваться, чтобы перекинуться двумя-тремя словами с журналистами, набежавшими в невообразимом количестве, или отлучиться ненадолго за очередным бокалом или в туалет, – но всякий раз после этого Годжаев отлавливал меня в толпе и возобновлял бесконечный монолог. Доктор явно затеял этот треп неспроста и к чему-то меня подводил – но к чему? Что ему от меня нужно? И если он все уже обо мне знает (что вполне допустимо, учитывая наши сеансы гипноза), то чего он ждет? Не проще ли передать меня в руки полиции и покончить со всем этим? Так или иначе, я чувствовал, что развязка сегодняшнего вечера будет кровавой, и первый, с кем мне следует разобраться, это доктор.

– Автономность персонажа – это наивная романтическая точка зрения. Мол, писатель живет одной жизнью, а герои его книг – другой. Это ошибочная точка зрения. На самом деле, не персонаж мыслит внутри нас, и не мы выдумываем персонаж, а наша мысль – это и есть персонаж, происходит полное отождествление мысли и измышления. Все перипетии, выпадающие на долю персонажа, – это путь, пройденный мыслью. Мистерия нашего сознания. Ты мыслишь, изобретая сюжеты, придумываешь различные истории, но, возможно, персонаж сам мыслит внутри тебя. Иными словами, мысль и есть главный герой, и каковы качества персонажа, таковы и свойства мысли. Непонятно говорю?