Моя необработанная форма

44. ПОБЕГ ИЗ КЛИНИКИ

Безумием было надеяться на успех, но я решил бежать из клиники Годжаева. Мне надоело быть подопытной крысой, на которой ставят эксперименты. Пусть лучше меня застрелят при побеге, по крайней мере, это прекратит мои мучения. Бежать мне, собственно говоря, некуда. Для внешнего мира и для родственников я мертв и похоронен. Никто не захотел бы видеть меня воскресшим.

– Даже не думай! – в комнату ворвался Годжаев, он был в бешенстве. – Ты что, совсем одурел?! Ты так и не понял, что все, происходящее в твоей башке, мне известно лучше, чем содержимое моего собственного кармана! Кретин! Нет, какой кретин!

Годжаев достал из халата портативный компьютерный планшет и стал махать им у меня перед носом:

– Вот! Все здесь! Все полторы тысячи граммов твоих серых фекалий! Теперь ты все понял?! Бежать он решил, тупица!

Это и стало последней каплей. Я резко ударил Годжаева кулаком в подбородок и свалил его на пол. Наконец-то я мог выместить на нем все, все у меня накопилось. Я бил его головой об пол до тех пор, пока он не перестал хрипеть и трепыхаться. После этого я выколол Годжаеву глаз шариковой ручкой, просто так, без всякой необходимости, просто не смог отказать себе в этом удовольствии. Доктор был уже без сознания и боли, вероятно, не почувствовал, даже не застонал. Я выхватил из его руки планшет с моими «фекалиями» и спрятал в кармане. Снял с шеи Годжаева бейджик с его фотографией, снял с него халат, шапочку, бахилы и вышел в коридор. Тут, по счастью, никого не было.

Я, на удивление, легко прошел все коридоры, спустился на лифте вниз и оказался в холле. Никто меня не останавливал, напротив, все вежливо здоровались и уступали дорогу, видимо, принимая меня за нового сотрудника. Лишь у самого выхода на улицу ко мне обратился одетый в униформу вахтер:

– Доктор, вы далеко в халате? На улице снег, простудитесь!

– Ничего, я на минуту! За сигаретами, – ляпнул я первое, что пришло на ум, но вахтер понимающе мотнул головой.

Я вышел в парк, пошел по аллее. На черной ветке сидел ворон, и я вспомнил о том несчастном человеке, которому он недавно выклевал глаза. На земле еще был заметен припорошенный снегом след крови. Чтобы не повторить участь пропойцы, я бросил в ворона ком снега, умяв в него небольшой камень. Как ни странно, я попал. Ворон встрепенулся от удара камнем, но с ветки не упал, крикнул и поднялся в мерзлое небо. Теперь путь открыт. Нужно торопиться. Я ускорил шаг и вышел за ограду больничного парка.

Как изменился город. Где люди, некогда населявшие его? Дома разрушены, и в полуразрушенных домах живут нелюди и недолюди. Мне трудно поверить в то, что я вырос на этих улицах. Здесь прошли мое детство и те редкие минуты, когда я был счастлив. Но теперь я ничего не узнавал вокруг себя. Вместо каменных домов, стоявших тут столетия, понатыканы уродливые стеклянные строения, за мутными стеклами которых представима лишь амебная жизнь без страстей и буйных красок. Без любви и надежды. Мне попадались навстречу люди, их было очень много, но я не мог никому из них довериться: все это были механические существа, смастеренные из пружин и прожилок, и они работают челюстями не хуже, чем первобытные ящеры, стоит лишь попасть в их медленные пасти. Нет, с меня довольно Годжаева и его психологических пыток. Теперь мне все известно о заговоре машин, уничтоживших популяцию людей, мне подобных. Закон жизни – выживает сильнейший. Мы не были людьми, не были гуманны, мы были несовершенны, были жестоки, истребляли не только животных, но и себе подобных, мы стерли с лица земли многие виды человеческих групп, а теперь нас выдавливают с этой планеты роботы, и мы вымираем, как древние мамонты, как белые тигры или индейцы североамериканских племен. Все по-честному. Закон джунглей. Выживает сильнейший.

Мне нужно было найти укромное место, спрятаться в нем и изучить содержимое компьютера, отобранного у Годжаева. Может быть, это объяснит мне хоть что-нибудь из происходящего в моей голове. Сколько времени я пробыл в клинике и как далеко зашли эксперименты над моим разумом? Все это мне предстояло выяснить. На улицах почти не было ни людей, ни машин. Редкие прохожие напоминали сомнамбул, бредущих в неведомом им самим направлении. Автомобили были грязны и помяты, и в них тоже сидели странные недолюди, лишенные разумной цели. Двигались автомобили хаотично, не соблюдая никаких правил. Полиции на дорогах не было, но на столбах висели камеры слежения, которые, кажется, тоже не работали. Город выглядел, как Хиросима после атомного взрыва, это было унылое апокалиптическое зрелище, не вызывающее никаких других эмоций, кроме горечи и скорби. «О, дивный новый мир!»

– Послушайте, – обратился я к незнакомцу, проходившему мимо, – где мы находимся? Что это за город?

– Ты что, с луны свалился, приятель? – был его ответ, который мне мало что объяснил, лишь внес в мои мысли еще больший разлад.

Незнакомец был настроен агрессивно, да и выглядел не как человек, а, скорее, был похож на Франкенштейна, сшитого из вороха трупных лоскутков. Из кармана плаща, запачканного кровью, выглядывал гаечный ключ, и незнакомец поглаживал его так нежно, как в старых вестернах ковбои поглаживали револьверы, торчащие из кобуры. Не дожидаясь, пока он пустит в ход оружие, я ускорил шаг, и, свернув за угол, пустился наутек вниз по улице, заваленной всевозможным хламом. На моем пути попадались разбитые автомобили, разломанная, обгоревшая мебель, грязный скарб из опустошенных шкафов, в котором были различимы человеческие тела. Наверное, это были трупы, так как люди лежали в уродливых позах и некоторых из них обгладывали бездомные псы. Это город нежити, в нем не встретишь живого человека, тут одни трупы!

Я пожалел о том, что покинул клинику Годжаева. В ней, по крайней мере, были регулярное питание и пусть фальшивая, но все-таки попытка человеческих взаимоотношений. Книги, кинофильмы, секс. Теперь же я выброшен в царство мертвых, и выжить среди прямоходящих трупов невозможно. Разве что это всего лишь еще один сон, внушенный мне безумным доктором, и я скоро проснусь, вновь оказавшись в своей палате, под присосками адского аппарата «ГОЛЕМ 0.1»…

Не успел я подумать об этой адской машине, как компьютерный планшет в моем кармане, отобранный у Годжаева, начал издавать вкрадчивый писк. Я достал его и увидел себя, отмеченного на навигационной карте красным крестиком. На экране высвечивалась траектория моего маршрута, а это значит, что меня выслеживают и очень скоро я буду отловлен спецслужбами. Возможно, за мною уже отправлена бригада спецназа или санитаров; если программа связана с головным офисом доктора, то это, несомненно, рано или поздно произойдет. Церемониться не станут, будут бить на поражение. Вряд ли Годжаев (если он, конечно, остался в живых) простит мне побег и свое увечье. Я попытался разобраться в компьютерных настройках и отключить функцию слежения, но это оказалось не просто. Машина «ГОЛЕМ 0.1» – секретная разработка, и доступ к ней есть лишь у нескольких человек.

На улице оставаться было небезопасно. Кругом сновали пьяницы и прочая нежить, типы бандитской наружности и наркоманы, всех их может заинтересовать сверкающая штуковина у меня в руках, на меня могут напасть, чтобы ее отнять. Я спрятал планшет и зашел под своды полуразрушенного здания, сквозь окна и отсутствующую крышу которого сквозило безрадостное небо. Здесь находиться небезопасно, но на короткое время укрыться можно. Мне нужно быстро разобраться с программой и валить отсюда подальше.

Среди множества папок я нашел одну с пометкой Lucidity, это был собранный Годжаевым видеоотчет о моих сновидениях и кошмарах. Любопытно будет в эти файлы заглянуть, но не сейчас, позже, если мне удастся выбраться из этой передряги живым. Еще я обнаружил развернутую карту своего мозга (любопытное зрелище), в ней были обозначены зоны, отвечающие за те или иные ощущения. Это настоящий пункт управления моей личностью. Именно отсюда психиатр-садист и управлял всеми моими переживаниями, эмоциями, идеями, снами. Нужно торопиться: если доктор Годжаев доберется до центрального компьютера, он сможет внушить мне все, что заблагорассудится. Может сбросить меня с крыши небоскреба или заставить самостоятельно вернуться в клинику. Зря я его не добил. На одной иконке я увидел свое фото в тот момент, когда, по всей видимости, находился в беспамятстве. Мозг мой тогда был явно выключен Годжаевым, потому что я не помню, когда и при каких обстоятельствах был сделан снимок. На фотографии я заснят с открытыми глазами, но взгляд этот ничего не выражает, это не я, а какой-то Голем, механическая кукла. Часть головы у меня выбрита, и на оголенном черепе красуется пометка в виде крестообразного шва. Теперь мне все понятно, в это место мне имплантировали чип, отправляющий на компьютеры всю информацию о работе моего сознания и мозга. Пока эта чертова штука у меня в башке, я уязвим и управляем, мне нужно срочно от нее избавиться. Первое, что пришло в голову: чип нужно вывести из строя. Но как это сделать, если он вживлен внутрь мозга?! Решение пришло само собой. Я стал что есть силы биться головой о стену, бил той частью, где находился чип, и бил до тех пор, пока стена не окрасилась кровью, а в глазах у меня не помутнело. Еще несколько ударов, и я рухнул на землю, потеряв сознание. Теперь я предоставлен судьбе: кто знает, может быть, я попаду в руки хороших людей и меня спасут. Если нет, значит, так тому и быть! По крайней мере, судьба моя вверена случаю, а где случай, там всегда есть место и надежде. Придя ненадолго в чувство, я подполз к кирпичной стене и еще раз изо всех сил ударил по ней головой. Кирпич посыпался. Я сполз в яму со зловонными отходами и потерял сознание. В голове все погасло.