Плацдарм

Глава 41. ПИРРОВА ПОБЕДА

Контрнаступление немцев началось с атаки баллистическими ракетами «Вассерфаль-2» советских позиций на плацдарме около Подольска. Противовоздушная оборона смогла уничтожить лишь малую часть ракет, и большинство из них достигли цели. Наибольшие потери понесли зенитчики — из четырех батарей, защищавших плацдарм от атак люфтваффе, в строю осталась только одна.

Сразу после ракетной атаки началась бомбардировка. «Юнкерсы» взлетали с аэродрома «Монино», еще удерживаемого немцами, так что их путь был довольно коротким, что позволяло повысить оборачиваемость самолетов и усилить атаку. Единственная действующая батарея противовоздушной обороны сбила два бомбардировщика, однако затем ее саму накрыло бомбовым ударом. Фактически подольский плацдарм остался беззащитным против атак с воздуха. Единственным, хотя и немаловажным плюсом в этих условиях были густые леса, частично маскировавшие оборонительные позиции.

Генералу Громову доложили об атаке через несколько минут после ее начала — связь между плацдармами и штабом осуществлялась через коридоры и поэтому работала хорошо. Начальник штаба развернул карту с нанесенными на нее советскими позициями и показал возможное направление удара немцев.

— Как считаете, какова их задача?

— Судя по интенсивности ударов, они хотят уничтожить подольский плацдарм, товарищ генерал.

Громов ненадолго задумался.

— Какие у нас там резервы?

— Рота ИС-2 и две зенитных батареи на грузовиках, но их еще надо переправить через коридор. Это займет часа четыре, не меньше, так что начинать надо прямо сейчас…

— Отставить! — резко сказал генерал. — Подготовьтесь, но переброску не начинать. Пусть тыловые подразделения, дислоцированные на плацдарме, готовятся к переходу на большую землю.

— Мы отступаем, товарищ генерал? — рискнул спросить начальник штаба.

— Пока не знаю, — ответил Говоров. — У нас есть связь с партизанами в этом районе?

— Надо связаться с Центральным штабом.

Говоров поморщился — а раньше этого нельзя было сделать?

— Срочно свяжитесь! И немедленно доложите, как сделаете!

— Есть, товарищ генерал.

Говоров задумался, глядя на карту. Если немцы и правда готовы бросить большие силы, чтобы уничтожить плацдарм, есть возможность заманить их там в ловушку… Он не удержался и стукнул кулаком по карте. Партизаны! Вот кто мне сейчас нужен! Он взглянул на дверь, из которой только что выбежал начштаба, и с трудом удержался от того, чтобы последовать за ним — проверить, как тот исполняет распоряжение. Держи себя в руках, приказал он себе. Подумай лучше, что будешь делать, если немцы ударят со всей силой…

Основной ударной силой подольского плацдарма были две роты тридцатого батальона тяжелых танков, входившего в состав Кантемировской дивизии. Именно эти танки отвоевали плацдарм и теперь его защищали. ИС-2 и ИС-3, состоявшие на вооружении батальона, почти не пострадали от ракетного удара и последующих бомбардировок — чтобы уничтожить тяжелый танк, требовалось прямое попадание ракеты или бомбы. Тем не менее, часть машин получила повреждения — пострадали антенны радиостанций, пулеметы на башне, наружные топливные баки. Однако, все танки батальона были готовы к бою.

Авианалет после ракетного удара продлился около получаса, а затем в атаку двинулись основные силы немцев. Командир танковой группы, майор Васин, сразу оценил всю серьезность ситуации. В первой волне шли десять «Тигров», а за ними, словно крепости на гусеницах, медленно двигались пять «Маусов». Васин вспомнил, как его танкисты тренировались биться со сверхтяжелыми танками. Единственное, что им удалось сделать — это обездвижить этих бронированных монстров, порвав бронебойными снарядами гусеницы. А что потом? Отступать, потому что артиллерийская дуэль с соперником, превосходящим тебя по защищенности, скорострельности и боекомплекту обречена на провал. Так что — пару выстрелов из засады, а затем переход на запасные позиции — благо, что Васин подготовил их заранее. Но долго так бегать не получится — небольшая площадь плацдарма ограничивала возможность маневрирования, так что… ладно, подумал Васин, проблемы будем решать по мере поступления.

— Немцы ведут наступление крупными силами, товарищ генерал, — доложил начальник штаба. — Два батальона тяжелых танков дивизии «Дас рейх», укомплектованы «Королевскими тиграми» и «Маусами». У нас там две роты ИС-2, не думаю, что они справятся с натиском. Считаю, для удержания плацдарма срочно надо начать переброску подкреплений.

— Что с партизанами? — резко спросил Говоров. — Установили связь?

— Да, товарищ генерал. В районе плацдарма действует отряд капитана Смирнова, он готов выполнять наши приказы. Но я не очень понимаю, чем он может помочь войскам, занимающим плацдарм. У них нет противотанковых орудий и тяжелой техники…

— Где они находятся? — прервал его Говоров.

— В лесном массиве в районе Плещеево, — начштаба показа место на карте.

— Соедините меня с командиром, — приказал Говоров, глядя на карту, — немедленно.

Валерий Смирнов командовал отрядом партизан с сорок первого года, и подмосковные леса знал как свои пять пальцев. Он понимал, что порою через чащобы низкорослого мусорного леса, окружавшего города, пробиться было не проще, чем через джунгли в дельте Амазонки, и вовсю пользовался этим. Тайные тропы, пересекавшие чащобы, позволяли людям Смирнова внезапно появляться там, где их совершенно не ждали, и также внезапно исчезать. Карательные отряды, посылаемые против партизан, ничего не могли с ними сделать и несли большие потери без видимого результата.

Для связи с командованием на небольших дистанциях в отряде Смирнова имелась переносная радиостанция. Сеансы длились недолго — как правило, меньше пары минут, чтобы немцы не успели запеленговать. Сеанс, закончившийся только что, продлился минуту тридцать секунд — приказ генерала Говорова, командующего операцией по освобождению Москвы, был краток и ясен, и отряд Смирнова имел все необходимое для его выполнения.

Командир решил, что двух отделений для выполнения задания вполне достаточно — на этот раз в бой с немцами они вступать не собирались. Их целью были мосты через реку Пахра — автомобильный и железнодорожный. Приоритет — железнодорожный, потому что именно по этому мосту осуществлялась переброска тяжелой техники.

Нагрузившись взрывчаткой, партизаны двинулись в путь. Ближе к базе партизан располагался железнодорожный мост — всего в семи километрах, но эта близость была обманчивой, потому что по прямой партизаны идти не могли. Чтобы остаться незамеченными, передвигаться следовало вдоль извилистого русла реки, к тому же заросшего камышами. Смирнов прикинул, что цели они достигнут только к вечеру, о чем и сообщил Говорову. Тот сказал, что его это устраивает. «Взрывайте мосты по готовности, — сказал он, — отдельный приказ на подрыв не нужен»

Что ж, по готовности — это хорошо. За четыре года партизанских действий Смирнов привык к самостоятельности. Руки ему никто не связывал, он мог выполнять приказ, как считает нужным. Командир не сомневался, что мосты будут уничтожены — десятки подорванных эшелонов за годы борьбы с оккупантами тому порукой. Так что к вечеру Говоров получит то, что хочет.

В кои-то веки Гудериан получил хорошие вести — танкисты дивизии «Дас рейх» после долгих проволочек, связанных с транспортировкой тяжелых танков, наконец, начали наступление. Авиаразведка выявила дислокацию значительных сил русских в районе Подольска, поэтому Гудериан двинул против них мощную ударную группировку Судя по донесениям с поля боя, к вечеру плацдарм Красной Армии будет захвачен. Хотя «Быстрый Хайнц» не любил «Королевских тигров» и, тем более, «Маусов», он признавал — если уж эти громады удалось доставить на поле боя, равным их там нет. Что ж, русские это тоже теперь узнают.

Гудериан, глядя на карту, прикинул следующий этап операции. Если «Дас рейх» раздавит русских возле Подольска, затем их перебросят под Купавну — там надо ликвидировать возможный прорыв к Москве по горьковскому шоссе. Маршал поморщился — снова большую часть времени займет погрузка танков на специальные железнодорожные платформы, а потом еще переброска по стокилометровой дуге с тремя мостами… медленно, слишком медленно! Боевая мощь панцерваффе сокрушала любого врага, если только удавалось вовремя ее доставить в нужное место. Мосты — наше узкое место, надо усилить их охрану.

Гудериан поднял трубку телефона, приказал соединить с начальником штаба и отдал необходимые приказы. Его заверили, что охрана мостов в ближайшее время будет усилена — как только освободятся пехотные соединения, занятые борьбой с партизанами. «Бросьте гоняться за ними по лесам! — вспылил Хайнц, — выполняйте то, что я приказал, и немедленно!» Начальник штаба заверил, что приказ будет исполнен.

Гудериан раздраженно бросил трубку. Когда, наконец, они научатся отделять главное от второстепенного? Неужели четырех лет войны еще не хватило? Подойдя к окну кабинета, он приказал себе успокоиться. Сегодня впервые за многие дни вермахт возвращает себе инициативу, а это главное.

За три часа непрерывного боя майор Васин почти оглох: в его командирский ИС попали уже три раза, но все издалека и по касательной, так что броня выдержала. Но грохот внутри после каждого попадания стоял жуткий: без шлемофона, наверное, барабанные перепонки лопнули бы.

Его две роты уже потеряли треть танков. Было обидно, что два из них пришлось бросить с перебитыми гусеницами: боекомплект экипаж расстрелял, а двигаться танки больше не могли. Немцы тоже несли потери, хотя и не такие значительные. Хуже всего, что поле боя останется за ними, а это значит — немцы, скорее всего, смогут отремонтировать подбитые машины, а наши ИСы потеряны уже навсегда. Когда же, наконец, будет подкрепление?

В шлемофоне зашумело — это был командующий группой войск на плацдарме. Однако, новости от него были совсем не те, что ожидал Васин.

— Мы отступаем, — сообщил командующий, — ты прикрываешь отход. Тебе нужно продержаться еще два часа, потом можешь отходить через коридор. Приказ понял?

— Есть держаться два часа! — прохрипел майор.

— Давай, майор, верю в тебя, — ответил командующий и отключился.

Майор открыл люк командирской башенки и оглядел поле боя. Восемь ИС-2, по самую башню скрытые в окопах, еще стреляли с запасных позиций. «Маус» с подбитыми гусеницами застрял в полутора километрах от них. Надо бы отходить — с такого расстояния немец, сам будучи неуязвимым, рано или поздно перестреляет все ИСы. Отходить, однако, было уже некуда — до коридора между мирами по прямой оставалось не больше пяти километров. Два часа, пробормотал Васин, пешеход дойдет… Ладно, придется маневрировать — это наше единственное преимущество перед немцами.

К вечеру первое отделение партизан, возглавляемое самим Синицыным, достигло железнодорожного моста через Пахру. Охрана моста оказалась сильнее, чем ожидал командир партизан. Планы пришлось изменить. Синицын понял, что здесь ему будут нужны все люди, до автомобильного моста они не доберутся. Впрочем, Говоров предупреждал: железнодорожный мост — это основная цель, именно его необходимо вывести из строя.

Мост был не очень широким, так что охрана, хоть и усиленная, была только с одной стороны. Фактор внезапности, как всегда, сработал на партизан — в итоге, один раненый на пятерых убитых немцев. Подрывники работали быстро — не было сомнений, что немцы уже выслали подкрепление. Взрывчатку установили с запасом — то, что рассчитывали на два моста, теперь пошло на один.

Взрыв был оглушительной силы, так что услышали его не только в Подольске. Железнодорожный пролет рухнул в воду, а одна из двух бетонных опор оказалась наполовину разрушенной. «Уходим», — скомандовал Синицын, как только это увидел. Говоров будет доволен — о переброске тяжелых танков по этому мосту можно забыть минимум на месяц.

Теперь домой — Говоров просил доложить о результатах как можно раньше.

Гудериан только что выслушал доклад начальника штаба — бой у Подольска оказался первым успешным сражением с того времени, как в московский регион стали проникать советские войска из параллельного мира. Потери панцерваффе составили четыре «Тигра» и два «Мауса», причем все «Тигры» можно было отремонтировать в полевых условиях. Русские потеряли десять ИС-2. Такое соотношение потерь Гудериан считал приемлемым.

— Подготовьте сообщение для ОКХ, — распорядился генерал.

— Есть! — ответил начальник штаба, и уже собирался идти, как в это время вошел офицер со срочным сообщением.

— Дайте сюда, — приказал Гудериан. Прочитав депешу, он поднял взгляд на начальника штаба, и тот сразу почувствовал недоброе.

— Идите-ка сюда, Генрих, — маршал подозвал его к карте. — Взорваны два моста. Один в Подольске, через Пахру, а второй — вот здесь, через Москву-реку в районе Перервы. Вы понимаете, что это значит?

Начальник штаба, взглянув на карту, похолодел. Два батальона тяжелых танков — их основная ударная сила — победив в сражении, оказались зажатыми на небольшом, примерно в тридцать километров протяженности, участке железной дороги, без возможности маневрирования. Нечего было и думать, чтобы перевезти тяжелые танки по автомобильным дорогам — мосты не выдержат…

— Узнайте, сколько времени займет ремонт! Немедленно!

Гудериан стукнул кулаком по столу — первая победа омрачена такой новостью! Написать донесение в ОКХ теперь будет непросто — надо тонко соблюсти баланс хороших и плохих новостей. Пожалуй, придется заняться этим лично.

— Молодцы, сработали на «отлично»! — на подробной карте Московской области, висевшей в штабе группы войск, Громов пометил крестами два взорванных моста. В результате самая боеспособная группировка вермахта в этом районе оказалась отрезанной от будущих театров военных действий. И это только начало. Генерал уже обсудил с Центральным штабом партизанского движения, какие отряды можно привлечь к участию в «дорожной войне» против вермахта. Прежде всего атаке подвергнутся основные железнодорожные мосты — через Волгу, Москву-реку, Оку, Угру. Завтра здесь пройдет командно-штабная военная игра с целью определить, какой ущерб будет нанесен маневренности вермахта. А потом следующий этап — установление контроля над линиями снабжения. Если все пойдет по плану, немцы будут вынуждены отходить на запад, или сдаться. За Москву они, конечно, будут цепляться до последнего — что ж, пускай, тем быстрее потом покатятся на запад.

— Товарищ генерал, сообщение от командующего подольским плацдармом. Эвакуация войск завершена, но есть потери, довольно серьезные.

— Где у них был коридор?

Начштаба показал на карте.

— Едем туда. Поговорим с бойцами.

Танк майора Васина прошел через коридор последним, и затем расстрелял его, чтобы не допустить прорыва немцев. Из боекомплекта осталось два бронебойных, на башне и лобовом броневом листе красовались три «поцелуя», все внешние топливные баки были снесены. Майор высунулся из командирской башни, подставляя лицо свежему ветру. Перед командирским двигались еще четыре ИС-2, такие же побитые — это все, что осталось от полутора десятков машин.

Показалась штабная палатка, и Васин передал приказ остановиться. Вылез из башни, и, спрыгнув на землю, двинулся в штаб. Голова гудела, все еще наполненная отзвуками тяжелого боя. Столько потерь у майора не было со времен штурма Будапешта.

Войдя в палатку, майор увидел командующего подольским плацдармом, которого больше не было, а рядом с ним — генерала Говорова.

— Товарищ генерал, — обратился майор к старшему по званию, — разрешите доложить?

— Докладывайте.

— Майор Васин прибыл. Приказ выполнен.

— Какие потери? — спросил Говоров.

Майор назвал.

— Выводи людей на отдых, майор. Вы сделали важную работу. Каждый, кто там остался, погиб не напрасно.

Васин кивнул. Хотелось, чтобы это было правдой.

— Разрешите идти?

Генерал отпустил майора и вновь склонился над оперативной картой района. Здесь, под Подольском, немцы и останутся, запертые в транспортной ловушке. А значит, выведенные из плацдарма войска можно перебросить в другое место. Осталось определить, в какое.