Плацдарм

Глава 15. ШПИОНСКИЕ ИГРЫ

Поезд шел на восток.

Пассажиры под стук колес понемногу устраивали вагонный быт: доставали из чемоданов вещи, нужные в дороге, переодевались, разбирались, кто где будет спать. Смотрели в окна и гадали, когда в следующий раз они увидят родную страну, да и увидят ли вообще? Далекая и незнакомая Россия пугала немцев, но деваться некуда — надо были принять свою судьбу и смириться с ней.

Из ученых и инженеров, ехавших в пассажирском вагоне, лишь один не принимал участия в общих разговорах. Отто Штирнер занял верхнюю полку, отвернулся к стене и делал вид, что спит. На самом деле он прислушивался к разговорам вокруг. Больше всего его сейчас беспокоила возможность случайной встречи с кем-нибудь из старых знакомых по Обществу немецких древностей. Штирнер знал, что хорошая легенда, используемая для прикрытия, должна быть близкой к правде — именно поэтому его имя осталось настоящим, как и место работы. Вот только должность Штирнера, конечно, изменилась — он стал скромным инженером-математиком. И, разумеется, никакого упоминания об успешной карьере в СС — во время войны Отто Венер весьма квалифицированно выполнял чисто техническую работу, и именно в этом качестве он мог пригодиться в научных шарашках, создаваемых на территории СССР.

Штирнеру повезло — за те несколько часов, что он провел на верхней полке, ни одного знакомого голоса он не услышал. Ближе к ночи, когда в вагоне стало темно — свет горел только в коридоре, и то через одну лампочку — Штирнер, наконец, решил спуститься: в конце концов, ему надо было в туалет. Обе нижние полки в купе оказались заняты, двое его попутчиков спали, утомленные тревогами прошедшего дня. Сходив в туалет, Штирнер аккуратно закрыл за собой в дверь. Из тамбура доносились негромкие голоса. Он прислушался — разговаривали два инженера. Вероятно, это были настоящие фанаты своего дела — учитывая, в какое время и в каком месте шел разговор. После секундного колебания Штирнер рискнул — для дела, которое он задумал, понадобятся помощники. В одиночку собрать установку все равно не получится.

— О, давайте к нам! — бодро поприветствовал Штирнера один из спорщиков, выдохнув крепкий сигаретный дым. — Мы вот с Карлом рассуждаем — а что там, на этих платформах? Как, кстати, вас зовут?

Штирнер представился. Его тут же угостили сигаретой. Прямо скажем, это было не то, что привык курить штандартенфюрер СС, но отказываться он не стал. Вилли — так звали инженера, первого заговорившего со Штирнером — стал горячо доказывать, что под брезентом уцелевшие экземпляры ФАУ-2 и оборудование для их производства. Карл, снисходительно посмеиваясь над горячностью своего оппонента, объяснил ему, что из тех, кто садился в поезд, не было ни одного спеца по ракетам.

— Откуда ты знаешь? — спросил Штирнер — они сразу, как предложил Вилли, перешли на «ты».

— Потому что здесь много ребят из Йены, — ответил Карл. — Троих парней из «Цейса» я лично знаю, работал с ними пару лет назад, и еще одного из «Сименса». А вот из Пенемю́нде никого нет — можешь сам спросить. Так что, дорогой Вилли, — Карл кивнул назад, на грузовые платформы за вагоном, — никаких «Фау» там нет!

Тот разочарованно вздохнул и развел руками.

— Очень жаль. Я, знаете ли, в детстве прочитал «Ракета для межпланетного пространства» Оберта и с тех пор бредил полетами в космос.

— Ну-ну, Вилли, ты ведь уже не ребенок! — засмеялся Карл. — Пора расстаться с детскими грезами.

— А если я не хочу? — упрямился тот.

— Если не «Фау», то что тогда? — спросил Штирнер, затянувшись.

Карл пожал плечами.

— Точно не знаю. Если здесь работники «Цейса», то, скорее всего, точная оптика какая-нибудь — микрометры, например. А если «Сименс» — то наверняка что-то связанное с электрикой.

Штирнер кивнул.

— А ты сам где работал? — спросил Карл.

— Занимался математикой.

— Где же?

— В Обществе немецких древностей.

Вилли скептически хмыкнул.

— А, это те самые, что с рунами да с Вальгаллой носились, да? Надо же! Не знал, что им были нужны математики. И что ты им считал? Сколько лет простоит третий рейх?

Штирнер подавил мгновенно вспыхнувшую злость и плавно перевел разговор в другое русло. Спустя пару минут он распрощался с новыми знакомыми. Надо было уложить в голове все услышанное. Надо же, вспомнил он, укладываясь на ночь на своей полке, инженеры «Сименса»… Это было бы весьма кстати. Ладно, решил Штирнер, пора спасть, завтра будет день знакомств. Посмотрим, кто из этих инженеров и ученых пригодится для общего дела.

Штирнер прочно прописался в голове Саши.

С одной стороны, он убеждал себя в правоте Громова — немец не сможет пробраться в Подмосковье незамеченным. С другой стороны, Саша уже много раз имел возможность убедиться в изобретательности Штирнера. А еще в том, что ему способствует удача — начиная с открытия коридора в Тюрингии и заканчивая побегом из замка практически на глазах у американцев. Еще и записную книжку с планом операции «Тайфун-2» сумел вернуть! Мысли о том, что сейчас делает Штирнер, донимали, словно назойливые мухи в летний день.

И на следующий день после разговора с Громовым, Саша, наконец, понял, в чем тут дело. После ежедневного совещания, когда все разошлись, он попросил уделить ему пять минут.

— Да, конечно, — согласился профессор, — в чем дело?

— Вы говорили, что Штирнеру будет сложно добраться до Москвы.

— Разумеется. Ты не согласен?

— Согласен. Более того, его задача на самом деле гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Громов явно заинтересовался.

— Что ты имеешь в виду?

— Ему надо не просто добраться до Москвы. Это еще полдела. Дальше ему надо собрать установку, которая обеспечит открытие коридора в параллельный мир с нашей стороны. Для этого требуются генераторы высокочастотного поля, трансформаторы, аккумуляторы, магниты, бесперебойный источник электричества. Как он достанет все это, постоянно прячась ото всех?

— Никак, — признал Громов.

— Вот именно!

— То есть мы можем спать спокойно? — спросил профессор. — Нам не угрожает немецкое вторжение под Москвой?

— Хотел бы я, чтобы это было так, — признался Саша, — но, знаете, иногда минус на минус дает плюс.

— А подробнее?

— Его могут вывезти с другими немецкими учеными в Советский Союз. Вы же знаете, что такая программа есть.

Громов встал с кресла и прошелся по кабинету.

— Да такая программа есть, — сказал он после паузы, — ею занимается управление специальных институтов НКВД. Но я тебе об этом не говорил, понял?

Саша кивнул.

— Ты считаешь, что Штирнер сможет представить свою работу как имеющую оборонное значение для СССР и таким образом получить необходимые ресурсы?

— Да.

Громов провел рукой по волосам.

— Думаю, ты прав. Разумеется, он использует другое имя, наверняка у него есть документы на такой случай…

Профессор задумался.

— Его нужно найти, — сказал Саша, — думаю, это реально.

Громов кивнул.

— Я займусь этим. — Он строго посмотрел на своего ученика. — Никому ни слова, понял?

Дважды повторять не пришлось.

Состав, резко дернувшись, остановился.

В наступившей тишине стали слышны звуки вагонной жизни: негромкий разговор в соседнем купе, звон чайной ложки о стакан. Где-то рядом поехала и стукнулась о косяк дверь. Штирнер выглянул в окно. Несмотря на ранний час уже рассвело, косые лучи летнего солнца заглядывали в окно купе.

Штирнер аккуратно, чтобы не потревожить еще спящих товарищей, спустился на пол, обулся и вышел в коридор. В окне виднелась длинная пустая платформа — только вдалеке стоял одинокий солдат с винтовкой. Справа Штирнер разглядел небольшой станционный павильон с названием на фронтоне — «Монино». Сердце забилось сильнее — это была удача: совсем рядом от того места, где он должен был сделать свою часть работы по сооружению прохода между мирами. Поедем дальше или это конечный пункт?

В такой неопределенности прошло примерно полчаса, и тем дольше они стояли, тем вероятнее было, что их путешествие окончено. Наконец, снаружи вагона послышались голоса, скрипнула входная дверь, и в тамбур вошел комендант поезда в сопровождении начальника охраны.

— Всем собираться, — распорядился комендант зычным голосом, — даю десять минут.

Мне везет, подумал Штирнер, мысленно ликуя, как же мне везет! Невероятно смелый план, согласованный с теми, кто по ту сторону барьера, шаг за шагом выполнялся. Однако самый сложный этап — сборка установки — еще впереди. За те четыре дня, пока поезд тащился из пригорода Берлина в Подмосковье, Штирнер уже перезнакомился почти со всеми попутчиками. Слава богу, раньше он ни с кем из них не сталкивался, так что о его прошлой жизни никто не знал. Дилемма была теперь такая: использовать инженеров втемную, или найти одного — максимум двух — истинных арийцев, которым можно довериться. В первом случае работа займет больше времени, но во втором есть риск предательства. Штирнер пока не решил, какой именно вариант выберет: сначала надо присмотреться к товарищам по работе получше. Есть ли те, кто откликнется, если их позовут на борьбу? Те, кто готов рискнуть своей жизнью — и жизнями товарищей — во имя великой идеи? Или же все, кто ехал в этом поезде, уже утратили боевой дух и превратились в ремесленников, готовых безропотно работать на любого хозяина, даже на вчерашнего врага? Пока что Штирнер этого не знал.

Но он не сомневался, что скоро узнает.

Генерал Грачев, начальник управления специальных институтов НКВД, открыл досье, которое ему только что принесли. На обложке папки стоял штамп «Совершенно секретно». За свою долгую карьеру генерал привык к тому, что зачастую под этим грифом скрывается всякая ерунда, но на этот раз, похоже, все было всерьез. С возрастающим интересом он прочитал краткую — меньше страницы печатного текста — справку о деятельности Отто Штирнера, и почему его скорейшее задержание имеет исключительную важность для безопасности государства. Генерал усмехнулся про себя — ожесточенные бои в Тюрингии с неизвестно откуда взявшейся там крупной армейской группой вермахта, о которых ходили самые разнообразные слухи, — теперь получили объяснение. Потрясающе! Интересно, сколько вообще человек во всем Советском Союзе знает об этом? Ну что ж, теперь и он относится к кругу посвященных.

Грачев понимал, что такое доверие надо оправдывать, и как можно скорее. Раскрепив страницы в папке, он вытащил фотографию Штирнера. Ее следовало размножить и направить во все отделения милиции Москвы и области. Имя, разумеется, будет вымышленное. А вот тем, кто занимается организацией институтов, можно сообщить и настоящее.

Грачев закрыл папку, вызвал секретаршу и приказал отнести фото в типографию — пусть там размножат. Затем вызвал двух заместителей, занимавшихся перемещением людей и материальных ценностей из Германии на территорию Советского Союза. Генерал считал, что дело не должно быть сложным — если этот немец здесь, то его вычислят довольно скоро.

Днем Маша вся была в делах, которых у старшей медсестры в санитарном поезде всегда хватает, но вот перед сном, когда заботы прошедшего дня отступали, ее одолевали сомнения: а верно ли она поступила? Может, надо было остаться в Германии и устроиться в ту самую машиносчетную станцию? Как там сказал Саша? «Хорошая работа для девушек, тебя всему научат». Но как только Маша в своих мыслях доходила до этого места, ее разбирала обида: что значит работа для девушек? Почему не для юношей, например? Предполагается, что девушки больше подходят для простой механической работы, где требуется только внимание и аккуратность?

Маша чувствовала, что ее это обижает, и тут же думала — а может, надо было задавить обиду? Все ведь так поступают, упрекала она себя, вспоминая подруг. Лежа на верхней полке санитарного вагона с открытыми глазами, Маша прислушивалась к себе в поисках ответа, и не находила, пока сон не одолевал ее. А потом начинался новый день, полный забот, и на размышления о собственной судьбе просто не оставалось времени.

Состав тащился медленно, со многими остановками. Легко раненых и выздоровевших выписывали, так что поезд, изначально битком набитый, понемногу пустел. Наконец, добрались до Москвы. Маша думала, что это конечный пункт их путешествия, но оказалось не так. Поезд стоял на Белорусском вокзале почти неделю, и многие пациенты, не дожидаясь официальной выписки, ушли в самоволку — в самом деле, когда еще придется погулять по столице? Главврач со дня на день ожидал приказа о расформировании состава, но так и не дождался, а вместо этого пришло распоряжение — двигаться дальше, в подмосковный поселок Монино. Именно там на базе местной поликлиники следовало организовать Госпиталь № 3 министерства обороны СССР для демобилизованных военнослужащих. Маша, узнав об этом, испытала облегчение — хотя какая-то определенность. По крайней мере, у них появится адрес, и она сможет написать Саше.

В первый раз за многие дни она заснула сразу, как только закрыла глаза.

Саша разбирался с результатами расчетов, полученных за прошедший день с помощью табуляторов, когда его вызвал к себе Громов.

— Закрой дверь, — распорядился профессор, когда Саша зашел. Тот с удивлением заметил, что Громов имел встревоженный вид, что с ним случалось довольно редко.

— Что случилось, Александр Николаевич? — спросил Саша.

— Его нашли.

— Кого?

— Штирнера. Действительно, как ты и предполагал, его вывезли в Союз с группой немецких ученых, их около тридцати человек. Сейчас он в Монино, под Москвой. Пока всех поселили в деревянных бараках на территории гарнизона. Там хорошая охрана, сбежать он не сможет.

— В каком смысле «сбежать»? — недоуменно спросил Саша. — Если его уже нашли, почему не задерживают?

Громов вздохнул.

— В этом и проблема. Наверху решили начать с ним игру.

— Какую?

— Ему позволят сделать то, что он хочет.

— Открыть коридор в параллельный мир? — поразился Саша. — Мы что, начинаем новую войну?

Профессор покачал головой.

— Нет, до этого пока не дошло. Ему дадут сделать установку, а потом вмешаются в последний момент и остановят эксперимент. Если все выйдет, как задумано, у нас будет работающий экземпляр, и мы опередим американцев.

Саша, не в силах сдержать волнение, вскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету.

— Но как определить этот момент? Как понять, что он уже закончил подготовку? И потом, за ним придется все время следить. Как это сделать незаметно? А если он догадается?

Громов поднял руки.

— Саша, ты задаешь верные вопросы, но решение уже принято на самом верху, и обсуждению оно не подлежит. Нам остается только выполнить его.

— В каком смысле выполнить?

— В прямом. Никто лучше нас не знает, как может работать установка, прорубающая коридор. То есть мы, конечно, тоже не знаем, но остальные понимают в этом еще меньше. Не считая Форест и Стоуна, но их, боюсь нам не разрешат привлечь.

Саша растерянно молчал.

— И что именно надо делать? — наконец, спросил он.

— Мне видится это так, — сказал Громов. — Сейчас группа немецких ученых, в которую внедрился Штирнер, начнет разрабатывать приборы радиоуправления летательными аппаратами. Это неплохое прикрытие, в Монино как раз изучают новую авиатехнику, а вывезенные ученые работали в «Сименс», так что все по профилю. Думаю, Штирнер решит, что может получить доступ к нужному оборудованию, не вызывая подозрений.

— А наша роль в чем?

— В том, чтобы быть рядом. Ты будешь работать вместе с немцами. Официально — перенимать их опыт, а на самом деле — следить за Штирнером.

— Вот это поворот, — вырвалось у Саши.

— Да, неожиданно, — согласился Громов, — но я уверен, ты справишься.

— И когда начинать?

— Прямо сейчас. — Громов взглянул на часы. — Машина уже ждет, у тебя есть десять минут, чтобы собраться. Сегодня же летишь в Москву. Там недельная подготовка в НВКД — тебя там научат всяким шпионским приемам — а потом уже в Монино.

— Шпионским приемам? — пробормотал Саша. — Вот это да!

Профессор подошел к нему и тихо сказал:

— Я сильно за тебя тревожусь. Штирнер очень опытен и он настоящий фанатик. Никто не знает, что он сделает, если раскусит тебя. Будь очень осторожен, прошу тебя!

Саша пообещал. Громов, уже открывая дверь, сообщил еще одну новость.

— Я обещал узнать, куда отправится госпиталь, где работает Маша. Так вот, ее госпиталь тоже в Монино. Где точно, пока не знаю.

— Здорово, — только и мог ответить Саша. — Знаете… мне все это надо как-то утрясти в голове.

Профессор улыбнулся.

— Утрясешь в самолете. Там атмосфера такая… очень утрясающая.

На прощание он крепко пожал Саше руку.