Плацдарм

Глава 7. СИТУАЦИЯ ОСЛОЖНЯЕТСЯ

От кромки тумана до барака Громов со Стоуном дошли быстро. Профессор открыл дверь в свою комнату и пригласил американца войти. Стоун, с любопытством оглядывая жилище профессора, устроился на диване.

— Чай будете? — спросил Громов, сложив у входа плащ-палатку и водрузив поверх нее сеточный колпак.

— Не откажусь, — ответил Стоун.

Орудийная канонада, пока еще далекая, становилась сильнее. Единственное окно в кабинете Громова выходило на дорогу, ведущую к плацдарму, и как раз сейчас по ней проехали три грузовика с пехотой и орудиями на буксире. Спустя пару минут, лязгая гусеницами, проползли самоходные артиллерийские установки. Хоть что-то, подумал Громов, но успеют ли они?

— Думаете, ваши отбросят немцев? — спросил Стоун.

— Надеюсь, — ответил профессор, налив кипяток в заварочный чайник и накрыв его крышкой.

Стоун хмыкнул.

— Надейся на лучшее, а рассчитывай на худшее, верно?

Громов кивнул. Он бросил в кружки по небольшому куску сахара, налил на два пальца заварки и разбавил кипятком.

— Готово, — сказал он, ставя чашку перед американцем. Тот, подув, осторожно отхлебнул и с удивлением спросил:

— Что это?

— Иван-чай, — пояснил Громов, — нравится?

— Во всяком случае, необычно, — сказал Стоун.

— У нас все его пьют. Придает бодрости, укрепляет иммунитет. — Громов, взяв свою кружку, уселся за стол на против Стоуна и без долгих предисловий спросил: — У вас был немец — тот, кто работал с эсэсовцем, открывшим портал. Где он сейчас?

Стоун отставил кружку.

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что он мог бы помочь. Послушайте, Джек, мы, ученые, должны доверять друг другу. Я бы вас не пригласил сюда, если бы не доверял.

— Немец далеко, — после паузы сказал Стоун.

— Но с ним можно связаться?

Американец покачал головой.

— В ближайшее время точно нет. Я знаю парня из Управления стратегических служб, который им занимается. Без указания начальства нас к нему не допустят, а пока мы все согласуем… — Стоун, задумавшись, глянул в окно, — даже если я займусь этим прямо сейчас, уйдет не меньше трех дней. Это если повезет.

— Слишком долго, — сказал Громов.

— Но для чего он вам нужен? Что вы хотите спросить?

Профессор отхлебнул чая и поставил кружку.

— Хотите знать, что я делал там, в тумане?

— Разумеется.

— У меня появилась идея как закрыть портал. На случай, если возникнет… скажем так, опасная ситуация.

Стоун удивленно вскинул брови.

— Неужели? Вы разобрались, как он работает?

— Нет, не разобрался, — признался профессор.

— Тогда как вы сможете закрыть проход?

Громов, сделав еще глоток, улыбнулся.

— У меня есть идея. Возможно, она сработает. Вы знаете, что такое симптоматическое лечение?

— Лучше напомните, — сказал Стоун, — никогда не был силен в медицине.

— Это потому, что вы еще молоды и здоровье у вас хорошее, — усмехнулся Громов. — А суть симптоматического лечения в том, что устранение симптомов позволяет избавиться от болезни. Пожалуй, самый наглядный пример — холера. Знаете, какой у нее основной симптом?

— Понос?

— И рвота, — добавил Громов. — И то и другое приводит к обезвоживанию организма. Так вот, холеру лечат прежде всего тем, что пациенту дают солевой раствор для восполнения потери жидкости и воды. А вот антибиотики, действующие на возбудителя болезни, только на втором месте. То есть первым делом убирают симптом, а уже потом дают лекарства. Кстати, часто пациент выздоравливает и без антибиотиков.

Стоун хмыкнул.

— Познавательно, конечно, но какое это имеет отношение к проходу в параллельный мир?

— Некоторое отношение имеет. Допустим, плазма — это симптом особого состояния материи, образующей проход…

— Кажется, я начинаю догадываться… — прервал профессора Стоун, — вы хотите убрать симптом, то есть плазму, и надеетесь, что материя перейдет в обычное состояние.

— Именно. Как только это произойдет, проход закроется.

Их беседу прервал грохот разрыва, случившегося гораздо ближе, чем раньше. Стекла в окне задрожали.

— И вы нашли способ, как убрать плазму? — заинтересованно спросил Стоун.

Профессор кивнул.

— Надеюсь, да. Когда я был там в этом облачении, — он кивнул на лежащие в углу плащ-палату и колпак, — в какой-то момент свечение вокруг меня прекратилось. Думаю, электрический разряд ушел в землю, напряженность поля упала и воздух перестал ионизоваться.

— И это все? Так просто?

— Не совсем, — признал Громов. — Когда я вышел из тумана, свечение потемневшей области восстановилась за счет окружающей ее плазмы.

— И что делать?

— Чтобы погасить плазму, нужно заземлить ее одновременно во многих местах. Или в одном, но значительно увеличить область заземления.

Стоун понимающе кивнул.

— Вот для чего я вам нужен.

Громов поднялся.

— Не только вы. Все это обсудить с командующим советской группой войск.

— Генерал Говоров?

— Именно.

Стекло в окне снова задрожало от недалекого разрыва.

— Идемте, — сказал профессор, — боюсь, времени у нас немного.

Ракетный обстрел экипаж ИС-3 лейтенанта Крутова перенес без потерь. Ближайшая к танку ракета взорвалась метрах в пятидесяти, осыпав башню дождем из комков земли, падавших с глухим стуком. В левый борт, обращенный к взрыву, ударилось несколько осколков.

— Дядя Вова, как видимость? — спросил лейтенант механика-водителя, когда атака закончилась и дым рассеялся.

— Видимость нормальная, — откликнулся тот, глянув в перископический прибор.

— Давай-ка проверим ходовую, — приказал лейтенант, — вдруг зацепило.

— Есть, — ответил механик. Двигатель взревел и танк, проехав вперед примерно на корпус, остановился.

— Порядок, товарищ командир, — раздался в шлемофоне голос дяди Вовы.

— Отлично.

Из радиостанции донесся треск, и лейтенант услышал голос Селезнева:

— Трешки — беглый огонь по готовности с дистанции не больше тысячи метров. Тридцатьчетверки — до команды сидим тихо, в резерве.

Трешками Селезнев называл ИС-3, а тысяча метров — это дистанция, с которой его 122-мм пушка могла пробить броню «Тигра». Вот только там могут быть не только «Тигры», подумал Крутов.

Он не ошибся. Немецкие такни выкатывались на поле перед позициями один за другим. Последними показались громады «Маусов». Да, «Тигры» можно было пробить с километра, а вот эти махины? Неизвестно. Но ничего, одного уложили, уложим и еще…

Как всегда, азарт сражения захватил лейтенанта. Оглядывая поле боя, он не испытывал страха смерти и не думал, что может погибнуть в любой момент. Крутов искал способ решить задачу — подобраться к немцам поближе, чтобы стрелять наверняка. Впереди и немного правее лейтенант заметил большую, метров двадцать в диаметре, воронку от ракеты. Если танк завести в нее, то с поля он будет незаметен, прикинул Крутов.

— Дядя Вова, воронку видишь? — спросил лейтенант.

— Вижу, — ответил тот.

— Сможем в нее заехать?

Дядя Вова помолчал пару секунд, оглядывая в перископ склоны воронки.

— Заехать-то сможем, — сказал он, наконец, — а вот выехать…

Рядом взорвался снаряд, звон от ударов осколков по броне оглушал даже через шлемофон.

— … можем и застрять, — закончил механик-водитель.

Прильнув к окуляру, лейтенант увидел, что теперь обороняющихся на передовых позициях отделяло от немецких танков не больше полутора километров. Впереди, выполняя роль ударного кулака, двигались восемь «Маусов», а за ними в боевом порядке выстроились «Тигры» обеих модификаций.

— Заезжай, дядя Вова, — скомандовал Крутов. — Давай рискнем.

В шлемофоне раздался низкий рев двигателя, и танк медленно двинулся вперед, заезжая в воронку. На ее дне он остановился — так, чтобы осталось немного места для разгона, когда придется выезжать. Молодец дядя Вова, мелькнула мысль. Теперь танк был скрыт от наступающих, но и сам ослеп — в перископы виднелась только склоны воронки. Захватив бинокль, Крутов вылез из танка и залег на краю склона, наблюдая поле боя. Немцы стреляли пока еще редко — скорее пристреливались. Трешки пока молчали, выжидая, пока вражеские танки подойдут ближе, чем на километр. Таков был приказ Селезнева, но для победы, или хотя бы успешной обороны требовалось нечто большее, чем просто подпустить немцев ближе. Если против 88 мм орудия «Тигров» лобовая броня трешек защищала на дистанции больше километра, то 128 мм орудия «Маусов» пробивали ее уже с двух километров. Единственный вариант подбить этого монстра — быстрая атака из засады.

Крутов заметил, что по его примеру в воронку от ракеты заехала еще одна трешка. Лейтенант присмотрелся — это был танк, которым командовал Селезнев. Хорошо, нас уже двое, мелькнула мысль. Крутов прикинул — если вражеские танки будут двигаться, не меняя курса и скорости, то минуты через три один «Маус» и два «Тигра» подойдут к воронке метров на двести-триста. Если атаковать его одновременно двумя трешками, то шансы на успех резко вырастут, подумал Крутов. Лейтенант засек время, вернулся в танк, и связавшись по рации с Селезневым, обсудил совместные действия. «Хорошо, Сергей, первым идешь ты, а я сразу за тобой», — подытожил Селезнев. Крутов глянул на часы.

— Дядя Вова, как только скажу, полный вперед, — распорядился лейтенант.

— Понял, — откликнулся тот.

Немного везенья, ну, пожалуйста, взмолился Крутов сам не зная кому, глядя на секундную стрелку: десять, девять, восемь, семь…

— Давай! — закричал лейтенант, когда время вышло.

Танк тут же рванул вперед и, немного разогнавшись по дну воронки, с натужным ревом пополз вверх по склону воронки. Если осыплется, не выберемся, мелькнула мысль, будет очень глупо застрять здесь с исправным танком. На мгновение оказалось, что трешка замерла и даже поползла вниз, но тут дядя Вова переключил передачу и танк снова дернулся вверх. «Давай, давай, давай, поехали…», — сквозь зубы сначала говорил, а потом уже кричал Крутов, глядя в перископный прибор. Наконец, показался край воронки, облака в синеющем небе, а потом танк выбрался, наконец, на ровную поверхность и горизонт перестал заваливаться.

Как лейтенант и рассчитывал, впереди и справа метрах в трехстах медленно двигался «Маус», а за ним два «Тигра».

— Скажу «стоп», сразу тормози! — закричал Крутов.

Краем глаза он увидел, как танк Селезнева тоже выехал из воронки. Он должен был разобраться со вторым «Тигром» — тот был дальше всего от трешки лейтенанта.

В скорости и маневренности трешка превосходила немецкие танки, и Крутов в полной мере собирался использовать это преимущество. Один из вражеских «Тигров» Селезнев возьмет на себя, а чтобы разобраться с другим, лейтенант ждал, пока тот не окажется на одной линии с «Маусом» — тогда последний не сможет стрелять.

— Стоп! — закричал Крутов, когда это случилось.

Трешка, качнувшись, замерла.

— Сема, кулак! — приказал лейтенант заряжающему.

«Тигр», поворачивая башню, нацеливался на трешку. Скорострельность немецкого танка была гораздо выше, чем у ИС-3, но он двигался, и прицелиться ему было сложнее. Дуло «Тигра» окуталось дымом, и спустя долю секунды башня трешки зазвенела от попадания — однако снаряд прошел по касательной и не пробил броню. Ответный огонь трешки перебил гусеницу «Тигра», и тот завертелся на месте. Воспользовавшись этим, Семен успел сделать еще один выстрел прямо в борт, пробив его. Из отверстия повалил густой дым.

Тем временем из-за «Тигра» выполз «Маус». Его орудие уже было направлено в сторону танка Крутова. Лейтенант едва успел открыть рот, как трешка рванула вперед — дядя Вова сам догадался, что надо остаться в тени подбитого «Тигра».

— Сема, целься по гусеницам! — скомандовал Крутов.

На руку экипажу трешки сыграл дым., густо выползавший из «Тигра» в сторону советского танка, маскируя его. «Маус», наконец, выстрелил, но промахнулся. Сема с первого раза тоже не попал по гусеницам противника. «1:1», мелькнуло в голове у Крутова, и этот счет на в нашу пользу — по боекомплекту и скорострельности ИС-3 значительно уступал «Маусу». Пока Сема заряжал следующий «кулак», немец успел выстрелить еще раз. От попадания 128-мм снаряда в башне раздался страшный, оглушающий звон — танк дернулся, двигатель взревел и тут же смолк — дядя Вова заглушил его.

— Что? — заорал Крутов, сквозь шум в ушах едва слыша себя.

— Гусеница! — ответно прокричал механик-водитель.

Все, отъездились, подумал лейтенант. Он понимал — трешка, лишенная маневренности, обречена. Семен тем временем зарядил бронебойный снаряд и выстрелил. Под широкой гусеницей «Мауса» взметнулась земля и она сползла с переднего катка. Танк тут же остановился. Семен, воодушевленный успехом, полез за следующим «кулаком».

— Отставить стрельбу! — приказал Крутов. — Всем покинуть танк.

— Но, командир, — возразил Семен, — я попал, мы можем…

— Ты слышал приказ? — заорал лейтенант. — Выполнять!

Экипаж едва успел покинуть машину, как раздался очередной выстрел «Мауса», попавший точно в цель — снаряд сорвал башню. Съехав с корпуса, она завалилась на бок. К счастью, детонации боекомплекта не произошло, и это спасло танкистов.

— Всем к воронке! — срывая голос, закричал Крутов, поднявшись. Он не знал, слышат ли его. В голове стоял оглушительный звон. Лейтенант огляделся — Семен уже поднялся, дядя Вова стоял на карачках. Крутов, пошатываясь, подошел к нему и помог подняться. «Маус», который они подбили, развернул башню и выстрелил по позициям обороняющихся, не тратя времени на танкистов из подбитой трешки. На мелочевку не разменивается, подумал лейтенант, опять нам везет.

Чрез несколько минут они добрались до воронки и свалились в нее. Отдышавшись, Крутов поднялся на кромку и огляделся. С одного взгляда он понял, что положение очень серьезное. Из восьми «Маусов» пять двигались на позиции, а три остальных, с перебитыми гусеницами, продолжали стрелять. Дымились несколько подбитых «Тигров» обеих модификаций, но большинство из них уцелело. На глазах лейтенанта взвод трешек двинулся в отчаянную фланговую атаку, стараясь задержать наступление. Им удалось подбить еще два «Тигра», но затем три «Мауса», остановившись и повернув орудия к атакующим, буквально за несколько минут уничтожили атакующих. Тридцатьчетверки, согласно команде Говорова, пока еще молчали, но скоро придет и их черед. Долго они не продержаться, мрачно подумал Крутов.

Он обернулся к своим. Нужно было принять решение.

— Движемся на командный пункт, — приказал лейтенант.

Виллис, подъехав к командному пункту группы войск, резко затормозил. Из машины вышли Громов и Стоун. Профессор остановил пробегавшего мимо лейтенанта.

— Где генерал Говоров? У нас к нему срочное сообщение.

Лейтенант на бегу махнул рукой в сторону двухэтажного здания, с одной стороны поврежденного взрывом. Внутри царила атмосфера тревожной сосредоточенности. Все двери по сторонам коридора, проходившего по всей длине здания, были распахнуты, из одной доносился голос генерала, отдающего распоряжения. Громов и Стоун вошли в просторную комнату, на стене которой висела большая карта особого района с обозначением советских позиций. Громов, глядя на карту, говорил в трубку радиостанции, а стоящий рядом офицер делал пометки на карте. Закончив разговор, командующий взглянув на прибывших.

— Товарищ генерал, прошу вас уделить нам пять минут, — сказал Громов, — у нас есть важная информация.

— Сейчас меня интересует одно, — ответил Говоров, — как остановить немцев.

Профессор кивнул.

— Именно об этом мы хотим поговорить.

Если Говоров и удивился, то виду не показал.

— Хорошо, — решил он, — пять минут ваши.