Плацдарм

Глава 68. КОНЕЦ БАТАЛЬОНА

Полковник Армии Восточного Союза Артем Ковалев воевал с первых дней войны, с того самого часа, как двадцатого мая 1941 года фашистская Германия напала на его родину. Тогда он был еще сержантом, командовал средним танком «Октябрьская Революция». Близость войны перед роковой датой ощущалась во всем — постоянные провокации на границе, полеты немецких разведывательных самолетов, якобы случайно залетавших на чужую территорию, скопление вражеских войск по ту сторону границы. Сержант Ковалев постоянно тренировал свой экипаж, и спуска ни в чем не давал. Его танк первым вышел за ворота казармы, когда батальон подняли по тревоге. Через полчаса, в первом же боестолкновении с дивизиями Гудериана экипаж Ковалева подбил два легких танка противника — те, с их слабой пушкой ничего не могли поделать с броней «Октябрьской Революции».

Однако успех отдельных командиров не смог переломить общую тяжелую ситуацию. Дезорганизация управления, отсутствие взаимодействия родов войск, провалы в тыловом снабжении — все это привело к тому, что армия откатывалась на восток. На третий день войны от всего батальона, в котором служил Ковалев, в строю остались только три танка — остальные были потеряны, причем большинство из них пришлось бросить из-за поломок и нехватки горючего. В отсутствии офицеров Ковалев принял на себя командование импровизированным взводом. На фронте царила чересполосица — танковые клинья немцев прорвались глубоко в тыл, с другой стороны, отдельные подразделения Красной армии, пытаясь выполнить приказ Троцкого о немедленном ударе по врагу всеми силами, переходили в контрнаступление. Взвод Ковалева прошелся по тылам немцев, сея там панику — действия танкистов оказались настолько смелыми и неожиданными, что их принимали за начало крупного советского подразделения силами не меньше танковой бригады. Ковалев, нанеся удар, мгновенно скрывался. Боеприпасы танкисты пополняли из брошенных машин — к сожалению, их было в достатке.

Рейд этот продолжался примерно две недели, а потом возможности пополнения боекомплекта стали иссякать. Ковалев принял решение пробиваться к своим. Сделать это ему удалось в районе Смоленска — тогда в город на своем знаменитом бронепоезде прибыл сам Главнокомандующий, Лев Троцкий. Председатель Партии выступал на митингах, думая, по примеру гражданской войны, изменить ход сражений зажигательными речами. К тому времени слухи о бесстрашных танкистах, кошмаре немецких тылов, достигли уже и советской стороны, и когда они вышли к своим, то оказались нарасхват. Троцкий вцепился в Ковалева и его ребят, и целую неделю им пришлось колесить по дорогам вместе с Председателем, являя собой живой пример героизма советских солдат. Потом, наконец, Троцкий отпустил их, присвоив Ковалеву звание капитана — теперь Артем на законных основаниях командовал взводом, который сам и сколотил.

Вермахт удалось сдержать только на Уральском рубеже, где началась долгая позиционная война. И вот теперь, в августе сорок пятого, Восточный Союз перешел, наконец, в наступление. К этому времени Ковалев уже командовал батальоном тяжелых танков «Лев», на которых с успехом боролся с немецкими «Тиграми» и «Пантерами».

Батальон Ковалева стоял в оперативном резерве фронта, в районе Перми, когда получил приказ срочно передислоцироваться в поселок Слободской под Кировым. Там Ковалев должен был ожидать дальнейших приказаний.

И такие приказания командир батальона получил — танки Ковалева включили в состав штурмовых групп, атакующих Котельничи. После двухдневных непрерывных боев город был взят. Немцы оборонялись умело, и победа досталась высокой ценой — пятнадцать «Львов» из двадцати двух получили повреждения, а три подбитых танка не подлежали восстановлению. Ковалев запросил два дня на ремонт, но командование не разрешило — надо было двигаться дальше, на соединение с войсками генерала Говорова.

Ковалев свел исправные танки, готовые выступить немедленно, в одну роту, вошедшую в состав группы войск, выступившей в направлении Шарьи. Остальные машины должны были присоединиться к наступающим войскам после срочного ремонта. Командование требовало ввести танки в бой как можно скорее. В итоге получилось так, что спустя двенадцать часов Ковалев на двух «Львах» выдвинулся вдогонку сформированной им роте. Остальные «Львы», несмотря на грозные окрики из штаба Тухачевского, все же не могли выдвинуться без минимального ремонта.

К концу сорок четвертого года все тяжелые танки Восточного Союза были радиофицированы, так что командир на марше имел возможность переговариваться с другими машинами. Дальность связи достигала сорока километров — это было неплохо, особенно если сравнить с первым годом войны, когда низкая надежность бортовых радиостанций, установленных, к тому же, только на командирских машинах, крайне затрудняло координацию действий.

Ковалев со своими двумя танками отъехал от Котельничей километров на десять, когда его вызвал штаб армии, располагавшийся в только что отбитом у немцев городе. Региональный штаб партизанского движения получил информацию о дислокации батальона немецких танков Т-4, недавно проведшего успешную атаку на тыловые подразделения наступающих войск Восточного Союза.

— Где и когда их видели? — спросил Ковалев.

— Два часа назад на проселочной дороге недалеко от поселка Свечи. Местные насчитали одиннадцать машин.

— Есть предположения об их задаче?

— Скорее всего та же, что и два дня назад — атака тыловых частей, — предположили в штабе.

— Согласен, — сказал Ковалев.

— Штаб армии получил приказ обнаружить и уничтожить противника. Решение задачи возложено на ваш батальон, — это был уже командующей армией, генерал Хвостов.

— Есть, товарищ генерал, — ответил Ковалев.

— Держите меня в курсе, — распорядился генерал, — и помните: нам нужно двигаться вперед как можно быстрее, чтобы соединиться с частями Говорова.

— Так точно, товарищ генерал.

Закончив разговор, Ковалев задумался. Одиннадцать машин — внушительная сила, несмотря на то, что каждая из них уступает «Льву»… Полковник развернул карту. До поселка, возле которого заметили немецкие танки, оставалось километров двадцать. Значит, немцы могут появиться в любую минуту. Связаться с ротой, отправленной к Шарья, полковник уже не мог — она уже была километрах в ста впереди, что превышало дальность радиосвязи. Оставалось два варианта — двигаться дальше с риском нарваться на немецкую засаду, или вернуться в Котельничи, чтобы усилить группу за счет отремонтированных машин: тогда уже немцы лишаться преимущества. Но темп будет потерян, и за эти несколько часов танки вполне могут покинуть район поселка. И где их тогда искать?

Едем дальше, решил Ковалев. Два «Льва против одиннадцати Т-4… Что ж, шансы всегда есть, если только грамотно ими воспользоваться.

Впереди показался поворот. Немцы могут быть где угодно — прямо за этим поворотом. Ковалев приказал остановиться и провел краткий инструктаж. Двигаться вперед теперь надо было со всей возможной осторожностью и смотреть в оба.

Командир батальона Т-4 Вальтер Курц оказался в своей стихии. Он был ярым поклонником Гудериана, изучил все его операции на Восточном фронте, особенно те, что «быстрый Хайнц» провел в первый год, и считал, что вполне перенял его искусство наносить неожиданные и стремительные удары. Правда, сейчас, в августе сорок пятого, ситуация неожиданно изменилась — вермахт оказался в положении обороняющейся стороны. Однако Курц быстро приспособился — не вступая в прямое столкновение в превосходящими его машины по огневой мощи и бронированию советскими тяжелыми танками, он совершал дерзкие рейды по тылам противника. И сейчас он готовил очередное такое нападение.

Разведка донесла Курцу, что пять часов назад в направлении Шарьи проследовала колонна тяжелых советских танков. Разумеется, Курц не рискнул ступить с ними в бой — преимущество «Львов» перед Т-4 слишком велико, даже эффект внезапности не помог бы. Но вот после этой колонны рано или поздно по шоссе должны были проехать бензовозы — а это уже лакомая добыча. Разумеется, бензовозы будут с охраной, но Курц считал, что справится с ней — все же одиннадцать Т-4 — немалая сила. К тому же вряд ли в боевое охранение поставят танки — их гнали на передовую.

Так что Курц, выслав дозор к дороге, ждал добычи. Его танки стояли на грунтовой дороге в нескольких сот метрах от шоссе, готовые к немедленной атаке по приказу командира. Быстрый и внезапный удар, в стиле Гудериана.

Однако Курц не знал одного — за ним наблюдают. Раз обнаружив танки, разведка партизан их уже не упускала. Оставалось только предупредить тех, кто едет по дороге, о засаде.

Это был парень в штанах и рубахе навыпуск, подпоясанный ремнем. Лес в этом месте подступил вплотную к обочине, и когда парень выбежал на дорогу, стрелок от неожиданности чуть не полоснул очередью. Отпустив гашетку, он провел рукой по лицу: пронесло…

— Ты что, совсем дурной? — заорал водитель, показываясь из люка. — Ну-ка, брысь с дороги!

Парень, однако, не послушался. Подойдя к танку, он ловко забрался на броню.

— Там немцы, — сказал он Ковалеву и показал вперед, — там, за поворотом.

— Сколько их? — спросил полковник.

— Одиннадцать танков, — сказал парень.

— Какие? «Пантеры», «Тигры»?

Парень помотал головой.

— Другие, поменьше. — Он еще раз показал вперед и добавил: — Там, за поворотом, у них лазутчики сидят, наблюдают. А сами танки дальше, в лесу, на дороге.

Ковалев достал карту и развернул ее. Он уже понял, что это те самые Т-4, других вариантов не оставалось.

— Знаешь, как к ним подобраться?

Парень взглянул на карту, потом отвел взгляд.

— Я знаю дорогу, — сказал он. — Можно подобраться к ним сзади. Там ельник густой, они не заметят.

— Поедешь с нами?

Парень кивнул.

— Вот и отлично. Трогаем.

Пришлось сдать назад примерно на километр — именно там был съезд на грунтовку, на вид заброшенную. Дорога сначала шла вдоль невспаханного поля, а затем круто свернула в густой лес. Высокие сосны постепенно сменялись елями, их широкие лапы гладили бока танков. В какой-то момент парень сделал знак остановиться.

— Они близко, — сказал парень, высматривая впереди одному ему видные приметы, — дальше нельзя, услышат.

— Покажешь? — спросил полковник.

— Покажу, — согласился тот.

— Володя, сходи с ним на разведку, — распорядился полковник. Наводчик из всех танкистов был самым глазастым — ему и карты в руки. Через минуту оба исчезли в темно-зеленом море, скрывающим дорогу в паре десятков метров впереди. Прошло пять минут, потом десять. Наконец, разведчики вернулись. Ковалев спрыгнул с башни, встречая их.

— Ну, что видел?

— Все точно, — ответил наводчик. — Они там, одиннадцать Т-4. Стоят в засаде, дулами к дороге. Ждут команды.

— Далеко до них?

— С полкилометра.

Ковалев задумался. Конечно, зайти сзади — неплохой ход, но все же полной внезапности достичь не получится — звук танковых моторов выдаст. И все-таки, это лучше, чем нарваться на засаду на повороте…

Парень вдруг метнулся вперед.

— Я скажу им, что едет трактор! — закричал он.

— Стой, куда ты! — рванул за ним Володя, но угнаться за парнем шансов у него не было — тот уже скрылся за размашистыми еловыми лапами.

— Упустил, — развел он руками, вернувшись, — эх, кто же знал-то…

— Ты не виноват, — успокоил его командир, — давай в танк, сейчас поедем.

Сколько ему нужно, чтобы добраться до немцев, подумал Ковалев? Минут пять? Где-то так. Когда время вышло, полковник приказал трогать.

Трактор, мелькнула мысль, удастся ли парню обмануть немцев. Да и вообще, что он им скажет? Дяденьки, не стреляйте, это мирный советский трактор, а не танк! Бред какой-то… Ковалев приказал выбросить это из головы, теперь главное — бой.

Серый силуэт показался неожиданно, будто вынырнул из зеленого моря. Башня смотрела в сторону от дороги. Немцы стояли возле своей машины, повернув головы на шум. Когда они поняли, в чем дело, было уже поздно — Володя с сотни метров снес башню первым же выстрелом. Немцы забегали. Силуэты Т-4 показывались один за другим — для стоянки танкисты выбрали небольшую поляну справа от дороги, и теперь это работало против них. Ковалев в который раз пожалел, что скорострельность «Львов» низкая — ни ничего не поделать, придется потерпеть… Когда прозвучал первый ответный выстрел, три Т-4 уже горели. Остальные двинулись к дороге, намереваясь по ней отступить — видимо, немцы не подозревали, что с ними бьются только два танка. Второй «Лев» двинулся по кромке поляны, намереваясь поразить головной Т-4, уже выехавший на дорогу. Со второго выстрела это получилось, но «Лев» сам получил два попадания в гусеницы и лишился возможности маневрировать. Уцелевшие танки, объезжая подбитые, продирались вдоль обочины, ломая ветки вековых елей.

— Черт, уйдут, — ругнулся Ковалев. И действительно, Т-4 обладали большей подвижностью, и теперь, когда они удирали с поля боя, это преимуществом стало явным. Ковалев понял, что догнать их не получится. Кроме того, один из «Львов» не мог передвигаться, и теперь надо было решать, что с ним делать.

Из леса, окаймляющего поляну, раздались автоматные очереди — подоспели партизаны. Они стреляли по экипажам подбитых танков, залегших возле своих машин. Шансов у обороняющихся не было. Те, кто это сообразил, прекращал сопротивление и вставал с поднятыми руками.

Ковалев высунулся из башни и огляделся. На поляне дымили шесть Т-4, еще один — на обочине дороги. Значит, если партизаны не ошиблись, четырем танкам удалось скрыться, в том числе командирскому. Ковалев мысленно чертыхнулся — результат операции получился неоднозначным. С одной стороны, немецкому танковому батальону нанесен сильный удар, а с другой — под умелым командованием и четыре танка могут терзать тыловые порядки. И еще надо разобраться, что там со «Львом».

Ковалев спрыгнул с брони. Партизаны уже уложили сдавшихся лицом вниз, связав руки за спиной — особо церемониться с немцами никто не собирался. Полковник сделал себе заметку — напомнить командиру партизан, что пленные на его личной ответственности, все должно быть по закону. Ковалев вдруг заметил знакомую рубаху — из леса выскочил тот самый парень, их проводник.

— Ну ты даешь! — сказал он, обнимая его. — Как, поверили тебе немцы?

— А они ничего не поняли! — затараторил парень. — Я им говорю — трактор, трактор, пока они соображали, уже и вы подоспели!

Ковалев поблагодарил партизан за помощь. Парня звали Олегом, ему было шестнадцать, и партизанил он уже два года. Поговорив с командиром, в том числе и о пленных, полковник направился к подбитому «Льву». Механик-водитель осматривал поврежденную гусеницу.

— Ну как, Валерий? — спросил полковник.

— Справимся, товарищ командир, — ответил тот, — два трака надо заменить, и порядок. Будет как новый.

— Отлично, — одобрил Ковалев, — понадобится помощь, зови.

— Есть!

Партизаны обступили подбитые немецкие танки с явными намерениями распотрошить их — наверняка внутри много полезного. Ковалев уже договорился с командиром партизан, что все найденные документы он ему передаст. Осталось составить донесение для штаба армии.

Через два часа, закончив ремонт, оба «Льва» уже двигались по дороге. На повороте к шоссе их ждал приятный сюрприз — один из уцелевших Т-4, брошенный экипажем — слетела гусеница на резком повороте, и немцы не рискнули останавливаться для ремонта. Что ж, теперь от батальона осталось только три машины. Еще одно усилие — и угроза тылу будет ликвидирована.