Плацдарм

Глава 50. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛА

Для генерала Громова дни заключения походили один на другой. Его поместили в одиночную камеру в «Матросской тишине». Никаких следственных действий не проводилось — видимо, наверху еще не решили, что с ним делать, а без этого непонятно, какой именно линии должна придерживаться следственная группа. О том, как идут дела на фронте, генерал не имел никакого представления — газет ему не давали, а на прогулку выводили одного. Еду в камеру приносил один и тот же молчаливый сержант с каменным выражением лица. На второй день генерала навестил начальник тюрьмы. Пробыл он в камере недолго. Говоров потребовал прояснить свой статус, на что начальник заявил: генерал считается задержанным.

— На какой срок? — спросил генерал.

Начальник пожал плечами.

— По закону вы обязаны опустить меня через семьдесят два часа после задержания. Или предъявить обвинение.

— Обязаны, — согласился начальник. На этом разговор и закончился.

По истечении пяти суток генералу, наконец, предъявили обвинение, почему-то по статье «Самоуправство». Допросы вел один и тот же следователь, и видно было, что относился он к своей работе формально, записывая ответы Говорова без интереса, никогда не переспрашивая и не уточняя. Генерал понимал, что вся эта комедия — лишшь способ держать его в заключении. Зачем? Ответа на этот вопрос у генерала не было. Возможно, в воспитательных целях — прежде чем договариваться с Гудерианом, нужно было спросить у начальства. Возможно, его готовили для какого-нибудь процесса над военными в духе знаменитых московских 36–38 года. Говоров не знал, как разрешилась ситуация с объединительным съездом двух коммунистических партий, и чья линия взяла верх. Генерал подозревал, что за его арестом стоит Жданов — у него давно вырос зуб на генерала за тесные связи с партизанами и отказ от жесткой борьбы с троцкистскими взглядами среди активистов в параллельном мире. Если на съезде победил Жданов, то кампания против Троцкого и его сторонников должна была уже развернуться. Но время шло, а ничего не происходило — все тот же равнодушно зевающий следователь с дурацкими, никому не интересными вопросами и ответами на них. С каждым днем у Говорова крепла уверенность, что Жданов потерпел поражение в борьбе за власть в параллельном мире — только этим можно было объяснить вялые следственные действия. В ином случае Жданов давно бы уже требовал материалов, разоблачающих троцкистов и их последователей, проникших в самое сердце Красной Армии!

В один из дней вначале августа генерала разбудили необычно рано, задолго до завтрака. В камеру вошел начальник тюрьмы собственной персоной и сказал, что пребывание генерала в «Матросской тишине» завершилось. Начальник вел себя так, словно Говоров был его личным гостем, а тюрьма — санаторием. Помог собрать вещи, лично проводил до выхода из тюрьмы, покрикивая на нерасторопных подчиненных. Под конец, явно волнуясь, он пролепетал нечто вроде… ну, вы же понимаете, приказ есть приказ… все могут ошибаться… а я старался по возможности смягчить… Генерал, подтвердив, что все могут ошибаться, сухо с ним попрощался.

У выхода стоял черный «Виллис». Из него вышел Саркисов — начальник охраны Берии — и пригласил Говорова сесть в машину.

— Куда мы поедем? — спросил генерал.

— На работу, — ответил Саркисов, усмехнувшись.

Минут через двадцать они добрались до Лубянки. Пока ехали, Саркисов ввел генерала в курс событий, произошедших в стране, пока он был в заключении. Выслушав его, Говоров уточнил:

— Значит, Троцкий теперь полностью реабилитирован?

— В пределах Восточного Союза.

— А что товарищ Жданов?

— Товарищ Жданов с коллегами сосредоточится на выполнении своих обязанностей в ленинградской партийной организации, — сухо ответил Саркисов.

— А как дела на фронте?

— Пока неплохо, — после короткой паузы сказал Саркисов, — подробности вы узнаете у себя в штабе. Но возникли некоторые обстоятельства, осложняющие ситуацию.

— Какие?

— Вот это мы и обсудим.

Проблему они обсуждали втроем: профессор Громов, генерал Синицын и генерал Говоров.

— Максимальная ширина коридора — три с половиной метра? — уточнил Говоров.

Профессор кивнул.

— Это сегодня. Завтра будет еще меньше.

— На сколько?

— Сантиметров на двадцать.

Говоров откинулся на спинку стула.

— И когда, по-вашему, коридоры полностью закроются?

— Точно неизвестно, — ответил Громов, — вероятно, через две-три недели доступ в параллельный мир будет закрыт.

Воцарилась тишина.

— Когда вы сможете решить эту проблему, Александр Николаевич, и что вам для этого нужно? — спросил Синицын.

Громов ответил не сразу.

— Я не могу дать никаких гарантий, — сказал он, наконец. — Нельзя исключить, что связь между мирами не восстановится.

Синицын посмотрел на Говорова в упор.

— Товарищ генерал, вам нужно спланировать оборонительную операцию с учетом того, что снабжение группировки может быть прервано.

После паузы Говоров спросил:

— Какие у меня полномочия?

Из папки, лежащей перед ним, Синицын достал приказ и протянул генералу:

— Вы назначаетесь командующим группы войск Красной Армии в Восточном Социалистическом Союзе.

Говоров бегло просмотрел приказ. Подпись — И. В. Сталин, Верховный главнокомандующий Вооружёнными силами СССР.

— А что с уголовным делом против меня?

— Оно закрыто.

— Основание?

— Отсутствие состава преступления. Вы готовы приступить к обязанностям?

Генерал кивнул.

— Куда вас отвезти? — спросил Синицын.

— В штаб, — ответил генерал.

Легковые машина еще проходили через коридор между мирами, так что Говоров без проблем добрался до штаба. Атмосфера там была тревожная, но рабочая.

— С возвращением, товарищ генерал! — встретил его начальник штаба, исполнявший обязанности командующего в отсутствии Говорова. — Рад снова служить под вашим руководством!

— Спасибо, Василий Евгеньевич, — ответил тот. — Времени у нас мало, решения надо принимать быстро. Доложите текущую обстановку.

Начальник штаба развернул карту с обозначением советских и немецких позиций. Генерал сразу отметил — за то время, пока он сидел в тюрьме, Красная Армия значительно продвинулась, особенно на востоке области. На западе немцы оказывали ожесточенное сопротивление, так что там линия фронта в среднем проходила километрах в двадцати от окраин Москвы. До сих пор советские войска занимали позиции, удобные для атаки, но сейчас ситуация коренным образом изменилась — теперь надо было думать прежде всего об обороне.

Начальник штаба изложил свои соображения на это счет. Основной упор он предложил сделать на использование рельефа местности и организацию долговременных огневых точке на базе тяжелых танков ИС-2 и ИС-3.

— Сколько их у нас? — спросил Говоров.

— Сто двадцать «двушек» и сто десять «трешек», — доложил начальник штаба. — Есть еще тридцатьчетверки, два батальона. Силы, в общем, значительные…

— А что у немцев?

— На текущий момент точных сведений нет, — признал начальник штаба, — но по данным недельной давности на западном участке действовали три батальона тяжелых танков общей численностью до ста машин — в основном «Тигры» и «Королевские тигры».

— А на восточном участке фронта?

— Там тяжелых танков у них нет.

Тактически ситуация не такая плохая, подумал Говоров, обороняться мы можем долго. Но вот стратегически? Какие ресурсы есть у Москвы и области, сможем ли мы наладить снабжение войск, если коридоры окончательно закроются?

— Хорошо, — сказал генерал, приняв решение. — Вот что, Василий Евгеньевич. Начинай планировать оборонительную операцию, прежде всего на западном участке. Учти, что танков больше не будет — через коридоры они уже не проходят.

— Они действительно закроются? — тихо спросил начальник штаба.

— Это наихудший вариант, — признал Говоров, — и мы должны исходить из него.

— Значит, мы можем остаться здесь навсегда? Как же быть с семьями? Они-то там, по ту сторону барьера.

Говоров кивнул.

— Это еще одно дело, которое я тебе поручаю. Пока коридоры действуют, надо дать возможность семейным вернуться.

— Ничего себе, — пробормотал начальник штаба, — и кем мы их заменим?

— Теми с нашей стороны, кто готов рискнуть. Кстати, а что у тебя с семьей?

— Жена уже здесь. Но сын у меня в Германии.

— Решай сам, — помолчав, сказал Говоров, — но знай, что ты мне нужен, Василий.

Начальник штаба кивнул.

— Я останусь, — ответил он, — я уже решил.

— Спасибо, — ответил генерал. — Давай, займись этим в первую очередь. Люди должны чувствовать, что мы думаем о них. Я сейчас в горком Москвы, обсудим снабжение, чем он смогут нас обеспечить…

Последние трое суток Саша спал не больше шести часов.

Информация о работе всех коридоров стекалась в аналитический центр КБ-45. Каждые шесть часов выходил бюллетень — количество открытых коридоров, их положение, максимальная ширина, параметры плазмы. Эта информация тут же поступала в машинно-счётное бюро, где ее обрабатывали по составленным Сашей и его сотрудниками алгоритмам, надеясь найти хоть какую-то закономерность между параметрами плазмы и шириной коридоров.

Результатов не было. Медленно, но неуклонно максимальная ширина коридоров между мирами уменьшалась. Один из них открыли непосредственно около здания КБ-45. То, что происходило там, напоминало суматоху эвакуации в сорок первом, когда все хотели попасть на отходящие поезда. Ситуация менялась буквально каждый час — грузовики, которые еще вчера можно было провести через коридор, приходилось заворачивать, а их поклажу перекладывать — насколько это возможно — в легковые машины, которые еще проходили. Надо было успеть перебросить на ту сторону как можно больше грузов, поэтому коридоры большую часть времени работали в одну сторону. Но случались и исключения — из параллельного мира возвращались семейные бойцы, отпущенные по приказу Говорова. Их появление еще сильнее подчеркивало всеобщие ожидание неизбежного — разрыва связи между мирами.

Поздно вечером, когда Саша в очередной раз сидел над бюллетенем о работе коридоров, к нему зашел Громов. Последние три дня они мало разговаривали — профессор переложил всю работу по сбору и обработке наблюдений на Сашу, а сам занимался другими делами — какими именно, он прямо не говорил, отделываясь общими фразами.

— Как дела? — спросил Громов.

Саша начал было готовить обширный ответ о проделанной работе, но, неожиданно для самого себя, сократил его до одного слова:

— Хреново.

— Ничего нет?

Саша помотал головой.

— Если закономерность и есть, она от меня ускользает. Возможно, слишком мало данных, нужны еще коридоры…

Громов, усевшись в кресло напротив него, вздохнул.

— Ты ведь знаешь, у нас больше нет установок. Мы уже все использовали.

Саша не знал, что сказать. Помолчав, он спросил:

— А у вас что? Вы ведь не просто пришли узнать, как у меня дела?

Профессор посерьезнел. Саша заметил, как заострились черты его лица за прошедшие дни. Интересно, а он сколько спал, мелькнула мысль.

— У меня появилась идея, — сказал он, — не бог весть что, но… может быть, зерно истины в ней есть.

Саша налил в чайник воды и поставил на плиту. Надо взбодриться. Если у профессора идея, это будет не простой разговор…

— Похоже, мы не можем предотвратить закрытие коридоров, — начал Громов. — Значит, через две-три недели мы окажемся в ситуации, когда связи между мирами не было.

— С этим не поспоришь, — признал Саша.

— Но ведь такая ситуация уже была. До первого эксперимента.

— Да, и что?

— Мы сведем задачу к уже решенной. Нам нужно пробить первый коридор в условии, когда связи между мирами нет.

— Я не понимаю, что мы еще можем сделать, — признался Саша. — через три недели мы попытаемся пробить коридор, но его ширина окажется нулевой, вот и все. Вы ждете другого результата?

— Думаю, он возможен, — сказал профессор, — если мы воспроизведём самый первый эксперимент.

— Самый первый? Но этим занимались в Германии, да еще с той стороны. У нас нет информации, что они там делали.

— Не совсем так.

Саша заварил чай и протянул кружку профессору. Отхлебнув, тот достал из портфеля папку и протянул ее Саше.

— Что это?

— Последние три дня ребята из НКВД плотно поработали со Штирнером и вытащили из него кое-какую информацию. Если вкратце, отчеты о первых экспериментах есть в архиве Общества немецких древностей.

Саша открыл папку. Это был отчет, подготовленный по материалам допроса Штирнера. Уже на первой странице он увидел знакомое название.

— Замок Вартбург, — пробормотал он, — неужели? Мы же были там.

— Мы были в замке, построенном в нашем мире, — ответил Громов, — Штирнер говорил о таком же замке в параллельном. Там хранится архив Общества немецких древностей. Первые эксперименты по открытию коридоров проводились при его поддержке, там должны быть и отчеты. По крайней мере, так уверяет Штирнер.

— Мы ведь можем добраться до них, да? — пробормотал Саша. — Пока коридоры еще действуют, такая возможность есть…

— Именно так, — подтвердил Громов, — сейчас формируется разведгруппа. Ее задача — захват части архива общества, содержащей описание экспериментов. Штирнер утверждает, что архив перевезли в замок на десяти грузовиках еще в сорок втором году и разместили в подвальных помещениях. Новые материалы добавляли туда. Значит, где-то там должно быть то, что нам нужно.

— Десять грузовиков? И как это все передать через коридор? — поразился Саша.

— Никак, — ответил профессор, — тем, кто туда пойдет, придется разбираться на месте.

— Там должен быть знающий человек… — начал было Саша и тут только догадался, куда ведет Громов. — Я могу пойти с ними.

— Это большой риск, Саша, — сказал профессор после паузы. — Надо все взвесить. Ты мне очень нужен здесь. Возможно, стоит составить инструкцию для разведчиков, как отбирать нужное нам. — Громов поднялся. — Подумай, какие есть варианты без твоего участия. Завтра обсудим.

Завтра стало ясно, что вариантов нет. Коридоры еще сузились, времени на подготовку операции почти не осталось. Разведчики день и ночь изучали внутреннюю планировку замка, разбираться с инструкциями Саши — а их еще предстояло написать! — было некогда. На совещании решили, что Саша отправится с группой. Один из разведчиков проверил, как Саша стреляет, и, после некоторых колебаний, на время операции ему все же выдали пистолет — три дня, проведенные еще в мае в разведшколе, даром не прошли. «Я еще и драться умею», — сообщил Саша, вспомнив уроки борьбы и советы мастера: если хочешь обезвредить врага одним ударом — бей резко и сильно ниже пояса. Разведчик сказал, что совет годный — для того, кто не владеет более действенными приемами.

Вечером следующего дня разведгруппа выехала в Германию, на место операции. От аэродрома до замка добиралась на «Студебеккере». Дорога петляла по Тюрингенскому лесу, и Саша узнавал понемногу знакомые места. Наконец, из-за поворота показался сам замок, венчавший гору. Грузовик остановился у основания крутой дороги, поднимавшейся к воротам. Командир разведгруппы вместе с сопровождающим офицеров из штаба Эйзенхауэра — замок находился в американской зоне оккупации — отправились на встречу с комендантом. Тоннель предполагалось пробить в подвале — в этом случае разведгруппа напрямую попадала в помещение, где, возможно, находился архив Общества немецких древностей. Получить разрешение на действия советской разведгруппы с территории, контролируемой американцами, было непросто, так что в отношениях с союзниками требовалось проявлять тактичность и гибкость. Оборудование для создания коридора в параллельный мир предполагалось доставить на следующий день, что дало разведчикам время освоиться и еще раз отработать действия в условиях, максимально приближенным к боевым. После изматывающих тренировок Саша добрался до постели, разделся и мгновенно заснул, как только закрыл глаза.

Никаких снов не было.