14-я колония

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Горький опыт научил Коттона Мэлоуна, что проблема в глуши обычно сигнализирует о неприятностях.

И сегодняшний день не стал исключением.

Он наклонил самолет на 180 градусов, чтобы еще раз взглянуть вниз, прежде чем приземлиться. Бледный шар бронзового солнца низко висел к западу. Озеро Байкал было покрыто зимним льдом, достаточно толстым, чтобы его можно было пересечь. Он уже заметил транспортные грузовики, автобусы и легковые автомобили, мчащиеся во всех направлениях по молочно-белым линиям излома, следы от их колес определяли временные шоссе. Остальные машины стояли припаркованные вокруг рыбацких ям. Он вспомнил из истории, что в начале 20-го века по льду были проложены железнодорожные пути для транспортировки припасов на восток во время русско-японской войны.

Статистика озера казалась потусторонней. Сформированный из древней рифтовой долины, возраст которой составляет тридцать миллионов лет, он был старейшим резервуаром в мире и содержал пятую часть пресной воды на планете. В него впадали триста рек, но вытекала только одна. Почти четыреста миль в длину и до пятидесяти миль в ширину, его самая глубокая точка лежала на глубине пяти тысяч футов. Двенадцать сотен миль береговой линии тянулись во все стороны, и тридцать островов усеяли ее кристаллическую поверхность. На картах это была дуга в форме полумесяца на юге Сибири, в 2000 милях к западу от Тихого океана и в 3200 милях к востоку от Москвы, часть огромного пустого квартала России у границы с Монголией. Объект всемирного наследия. Что тоже заставило его задуматься, так как обычно это тоже означало неприятности.

Зима крепко удерживала и воду, и сушу. Температура держалась ровно на нуле, всюду лежал снег, но, к счастью, сейчас не падал ни один. Он задействовал средства управления и выровнялся на высоте 700 футов. Теплый воздух обрушился на его ноги из обогревателя кабины. Самолет был доставлен российскими военно-воздушными силами из небольшого аэропорта под Иркутском. Он не знал, почему было так много российско-американского сотрудничества, но Стефани Нелле посоветовала ему воспользоваться этим. Обычно для въезда в Россию требовались визы. В свое время, будучи агентом Magellan Billet, он много раз использовал фальшивые. Таможня также может быть проблемой. Но на этот раз не было никаких документов, и никакие официальные лица не препятствовали его приезду. Вместо этого он прилетел в страну на российском истребителе Сухой / ХАЛ, новой версии с двумя сиденьями, на авиабазу к северу от Иркутска, где двадцать пять бомбардировщиков средней дальности Туполев Ту-22М выстроились на взлетной полосе. По пути дозаправку производил заправщик «Ильюшин ИИ-78». На авиабазе его ждал вертолет, который доставил его на юг, туда, где ждал самолет.

Ан-2 поставлялся с одним двигателем, двумя парами крыльев, закрытой кабиной и задней кабиной, достаточно большой, чтобы вместить двенадцать пассажиров. Его тонкий алюминиевый фюзеляж постоянно трясся от четырехлопастного винта, прокладывающего путь в холодном воздухе. Он мало знал об этой советской рабочей лошадке времен Второй мировой войны, которая летела медленно и устойчиво, почти не застегиваясь на рычагах управления, на этой лошади были установлены лыжи, которые позволили ему взлететь с заснеженного поля.

Он завершил поворот и скорректировал свой курс на северо-восток, огибая сильно бревенчатую землю. Крупные валуны, похожие на зубы животного, неровными линиями торчали вниз по гребням. Вдоль далекого склона солнечный свет блеснул на фалангах высоковольтных линий электропередач. За берегом озера ландшафт варьировался от плоской пустой земли, перемежающейся небольшими деревянными домиками, сгруппированными вместе, до лесов из березы, пихты и лиственницы и, наконец, до заснеженных гор. Он даже заметил несколько старых артиллерийских батарей, расположенных на гребне скалистого хребта. Он приехал осмотреть группу зданий, примыкающих к восточному берегу, к северу от того места, где река Селенга заканчивала свой долгий путь из Монголии. Устье реки, забитое песком, образовало впечатляющую дельту из каналов, островов и тростниковых зарослей, замороженных вместе в угловом беспорядке.

«Что ты видишь?» — спросила Стефани Нелле через гарнитуру.

Система связи Ан-2 была подключена через его сотовый телефон, чтобы они могли разговаривать. Его бывший босс следил за происходящим из Вашингтона.

«Много льда. Невероятно, что что-то такое большое можно заморозить таким твердым».

Темно-синий пар, казалось, застрял во льду. Кружащийся туман из снежной пудры развевался по поверхности, его алмазоподобная пыль блестела на солнце. Он сделал еще один проход и изучил здания внизу. Он был проинформирован о местности с помощью спутниковых снимков.

Теперь у него был вид с высоты птичьего полета.

«Главный дом находится вдали от деревни, может быть, в четверти мили к северу», — сказал он.

«Любая активность?»

Деревня с бревенчатыми домами казалась тихой, и только ворсистые клубы дыма, вьющиеся из труб, указывали на то, что они здесь обитают. Поселение шло без единой точки фокусировки, одна-единственная черная дорога, ведущая внутрь, а затем наружу, очерченная снегом. В центре доминировала церковь с желто-розовыми дощатыми стенами и двумя луковичными куполами. Он расположен недалеко от берега, галечный пляж отделял дома от озера. Ему сказали, что восточный берег менее посещаем и менее заселен. Только около 80 000 человек жили примерно в пятидесяти общинах. Южный край озера превратился в туристическую достопримечательность, популярную летом, но остальная часть береговой линии, простирающаяся на сотни миль, оставалась удаленной.

Именно поэтому место внизу и существовало.

Его жители назвали город Чаяние, что означало «надежда». Их единственным желанием было остаться в покое, и российское правительство более двадцати лет помогало им. Это были красные гвардейцы. Последний бастион стойких коммунистов, оставшийся в новой России.

Ему сказали, что главный дом — это старая дача. У каждого респектабельного советского лидера до Ленина была деревня, и те, кто управлял дальневосточными провинциями, не были исключением. Тот, что внизу, сидел на китовой скале, выступающей в замерзшее озеро, в конце извилистой черной дороги среди густых зарослей сосен, покрытых снегом. И это тоже была не маленькая деревянная садовая хижина. Вместо этого его охристый фасад был построен из кирпича и бетона, возвышаясь на два этажа и увенчанный шиферной крышей. В стороне были припаркованы два четырехколесных автомобиля. Густой дым клубился из труб и одной из нескольких деревянных хозяйственных построек.

Никого не было видно.

Он завершил свой переход и повернул на запад обратно через озеро, сделав еще один узкий круг. Он любил летать и обладал талантом управлять движущимися механизмами. Вскоре он воспользуется лыжами и приземлится на льду в пяти милях к югу от города Бабушкин, а затем вырулит к его причалу, который, как ему сказали, в это время года не обслуживается водным транспортом. Там должен поджидать наземный транспорт, чтобы он мог отправиться на север, чтобы увидеть его еще ближе.

Он в последний раз пролетел над Чаянием и дачей, ныряя, чтобы окончательно подлететь к Бабушкину. Он знал о Великом Сибирском марше во время Гражданской войны в России. Тридцать тысяч солдат отступили через замерзший Байкал, большинство из них погибло в процессе, их тела были заперты во льду до весны, когда они наконец исчезли в глубокой воде. Это было жестокое и жестокое место. Что однажды сказал один писатель? Дерзкий по отношению к незнакомцам, мстительный по отношению к неподготовленным.

И он мог в это поверить.

Его внимание привлекла вспышка среди высоких сосен и лиственниц, чьи зеленые ветви резко контрастировали с белой землей под ними. Что-то вылетело из-за деревьев, понеслось к нему, оставляя за собой клубок дыма.

Ракета?

«У меня проблемы, — сказал он. «Кто-то стреляет в меня».

Инстинктивная реакция, основанная на многолетнем опыте, бросила его на автопилот. Он резко повернул направо и нырнул дальше, теряя высоту. Ан-2 управлялся как восемнадцатиколесный, поэтому крутой крен он увеличивал для увеличения пикирования. Человек, который ранее перевернул самолет, предупредил его, чтобы он крепко держался за штурвал, и в этом он оказался прав. Ярмо вздрогнуло, как бык. Казалось, каждая заклепка вот-вот расколется. Ракета пролетела мимо, зарезав оба левых крыла. Фюзеляж вздрогнул от удара, и он выровнялся из пикирования и оценил повреждения. Лишь ткань покрывала поверхности лифта, и многие стойки теперь были обнажены и повреждены, рваные края хлестали в потоке воздуха.

Стабильность сразу стала проблемой.

Самолет раскачивался, и он боролся, чтобы сохранить контроль. Теперь он направлялся прямо на сильный северный ветер, его скорость полета была менее 50 узлов. Опасность сваливания стала реальной.

«Что творится?» — спросила Стефани.

Ярмо продолжало бороться за свободу, но он держался крепче и набирал высоту. Двигатель ревел, как грохот мотоциклов, опора закапывалась, пытаясь удержать его в воздухе.

Он услышал бормотание.

Потом обратный огонь.

Он знал, что происходит. К винту прилагалось слишком большое напряжение, которому сопротивлялся двигатель.

Включение и выключение питания элементов управления.

«В меня попала ракета класса «земля-воздух», — сказал он Стефани. «Я теряю контроль и падаю».

Двигатель умер.

Все инструменты перестали работать.

Окна закрывали кабину спереди и сбоку, сиденье второго пилота было пустым. Он поискал внизу и увидел только голубой лед Байкала. Ан-2 быстро превратился из самолета в дедвейт в восемь тысяч фунтов.

Страх охватил его вместе с одной мыслью.

Так он и умрет?