14-я колония

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Зорин решил немного отдохнуть, прежде чем приступить к серьезной задаче планирования того, что произойдет, когда он доберется до Канады. Усталость растопила его кости, просочившись в мышцы. Он больше не был молодым человеком. К счастью, у него было несколько часов тихого времени, чтобы восстановить силы.

Как ни странно, он думал о своей матери. Странно, учитывая, что она была мертва так давно. Она проработала всю свою жизнь фермером, и он все еще мог видеть, как она стоит на коленях в богатой черной почве, под палящим солнцем ей на спину обрабатывает ряды огурцов, помидоров и картофеля, которые иногда колышутся и колышутся на ветру, как волны воды. Образцы опрятности и экономичности — вот как их описывала Москва. Его мать просто назвала их своими. Он любил поля, воздух там никогда не был насыщен сажей, углем, химикатами или выхлопными газами. Возможно, это была еще одна причина, по которой он сбежал на восток, в Сибирь, где все еще ощущался запах чистоты.

Его мать была доброй, нежной, наивной женщиной, которая никогда не считала себя советкой. Она была русской. Но она была достаточно умна, чтобы никогда не быть смутьяном или подстрекателем, держать свое мнение при себе и прожить долгую жизнь, умирая просто от старости. Мальчиком он ходил с ней в церковь, потому что ему нравилось петь. Тогда он понял, что он атеист, о чем его мать никогда не знала. Что было хорошо, поскольку Бог занимал большую часть ее жизни. Настойчивый, осторожный, трудолюбивый и верный — вот что было его матерью.

И ее жужжание.

Это ему понравилось.

Одна из ее мелодий осталась в его памяти. Песня из своего детства, словам которой она научила своих сыновей.

Он любил эту рифму и, как заяц, тоже вышел на прогулку, которая длилась более двадцати пяти лет. Его, образно говоря, застрелили и бросили умирать. Но, как и заяц, он тоже возвращался живым.

Он часто задавался вопросом, как он оказался таким жестоким человеком. Конечно, не из-за его матери. А его отец, хотя когда-то был солдатом, в конечном итоге оказался слабым и зависимым, ему не хватало мужества.

И все же насилие было не новостью.

Он убил и не испытывал угрызений совести. Он приказал убить американца на даче, не задумываясь. Если у него когда-либо была совесть, все ее видимости исчезли.

Как и его братья.

Который женился, имел детей и умер молодым.

И его собственная жена и сын.

Тоже мертв.

Ему ничего не оставалось, кроме Ани. Но между ними не было любви. Больше общения, в котором они оба, казалось, нуждались. Как у нее дела в Америке? Возможно, он скоро узнает.

Он съел одно из блюд, предоставленных чартерной компанией, и был доволен, что еда насытила. Самолет определенно находился далеко за пределами российского воздушного пространства, направляясь по западному маршруту через Центральноазиатскую Федерацию, затем в Европу и открытую Атлантику. Ему было приятно снова оказаться на работе, его мысли были сосредоточены на невидимом фронте и главном противнике. Он был хорошим воином, сражался за Родину, защищал Советский Союз. Он никогда не нарушал свою клятву. Он никогда не ставил себя перед своей страной. Он никогда не делал глупых ошибок.

В отличие от своего начальства.

Которые отказывались видеть то, что ясно лежало перед ними.

Он вспомнил свою первую встречу с правдой.

«Товарищ Зорин, это тот человек, о котором я вам говорил».

Он внимательно посмотрел на незнакомца, который, как ни странно, попытался скрыть свой рост легким сутулым видом. Густая линия черных усов окрашивала пространство под выпуклым огненно-красным носом. Обычно он не встречался лицом к лицу с завербованными источниками. Это была работа его подчиненных. Он должен был оценить и доложить то, что они собрали, в Москву. Но то, что сказал этот источник, заинтриговало его до такой степени, что ему пришлось самому судить о достоверности информации.

«Меня зовут…»

Он поднял руку, чтобы прервать представление, и уловил легкое беспокойство на губах собеседника. «Имена не важны. Имеет значение только то, что вы собираетесь сказать».

Его агент пометил этого человека «Аладдином» — невзрачный способ отличить его от бесчисленного множества других источников, которые они собирали в Канаде и Соединенных Штатах. Аладдин работал субподрядчиком по оборонным вопросам со штаб-квартирой в Калифорнии. Он отправился на север, в Квебек, якобы в отпуске, чтобы насладиться зимним карнавалом, но настоящей целью была эта встреча.

Они сидели в номере-люкс в отеле Frontenac, высоко над забитой льдом рекой Святого Лаврентия. Аладдин забронировал номер и оплатил его сам. Люди Зорина потратили два дня, уверяя себя, что этот человек пришел один, а комнату только что проверили электроникой на предмет наличия каких-либо подслушивающих устройств. Зорин рискнул на этом собрании, но решил, что риск того стоил.

«Мне сказали, — сказал он, — что у вас есть информация о Стратегической оборонной инициативе».

«Который я передал, а вы мне заплатили».

«Я снова хочу услышать эту информацию сам».

«Вы мне не верите?»

«Неважно, верю ли я тебе. Я просто хочу услышать это снова».

Аладдин казался встревоженным, так как ему не сказали, зачем ему было необходимо приехать в Квебек. Сначала он получил образование в канадском университете как физик, специализирующийся на продвинутых лазерных исследованиях. Его работа привлекла внимание американцев, которые его наняли. Но Зорин поддерживал связь, собирая больше разведданных, платя Аладдину несколько тысяч долларов за его постоянные усилия. Две недели назад Аладдин передал нечто экстраординарное.

«Как я уже сказал вашему человеку, СОИ — это иллюзия».

Стратегическая оборонная инициатива была объявлена ​​Рейганом шесть лет назад. Американский президент сказал миру, что намерен построить щит, который мог бы отражать ядерные ракеты, уничтожая их в полете, тем самым сводя на нет их эффективность. «Решение вполне доступно», — заявил он. С тех пор миллиарды были потрачены на исследования и разработки, часть из которых касалась Аладдина. Основной целью Зорина и любого другого офицера КГБ было собрать как можно больше разведданных о СОИ. Для Москвы нет важнее.

«И почему вы в это верите?» он спросил.

«Я был на собраниях. Я слышал дискуссии. Просто не существует технологий, чтобы это произошло. Нам осталось несколько десятилетий до того, чтобы даже попытаться сбить ракету. Это изучено до смерти. Это невозможно. Американский налогоплательщик понятия не имеет, сколько денег тратится зря».

Москва настолько боялась СОИ, что ее отмена стала краеугольным камнем всех недавних переговоров с США по ядерному оружию. Любое сокращение наступательных вооружений должно включать также прекращение использования стратегических оборонительных вооружений. Конечно, Америка отказалась от такого условия, что объясняет, почему переговоры о вооружениях зашли в тупик в течение последних нескольких лет. Теперь, чтобы услышать, что все это было мошенничеством?

Но ему было интересно. Так ли это на самом деле или этот источник был мошенничеством?

«Мы разрабатываем, — сказал Аладдин, — ракетные перехватчики, рентгеновские лазеры, пучки частиц, химические лазеры, высокоскоростные пушки, улучшенные системы слежения и наблюдения. Вы когда-нибудь слышали о блестящей гальке?

Он слушал, как Аладдин рассказывал ему о спутниковом перехватчике, который состоял из высокоскоростных вольфрамовых снарядов размером с арбуз, которые действовали как кинетические боеголовки, способные уничтожить спутник или ракету.

«Все это звучит потрясающе, — сказал Аладдин. «И было бы, если бы это сработало. Но это просто шумиха. Эти системы существуют только на бумаге. Нет надежной, работающей технологии, которая могла бы сделать их практичными в реальном мире».

«Расскажите мне об министерстве обороны», — сказал он.

Это было самое шокирующее откровение, о котором сообщил его офицер, главное, что он пришел услышать.

«Они знают, что все это уловка, но они хотят, чтобы мы продолжали действовать, и продолжают вкладывать в это миллиарды долларов. Вы не понимаете? Наша задача — только убедить общественность в том, что это реально».

«Сам Рейган сказал, что задача будет грандиозной, что она не может быть выполнена до конца века».

«Есть большая разница между тем, чтобы сказать что-то жесткое и требует времени, и то, что совершенно недостижимо. SDI — это именно то, что вам нужно. Это невозможно сделать, или, вернее, невозможно в обозримом будущем. И Вашингтон это знает. Вся программа никогда ни к чему не приведет, кроме обогащения карманов оборонных подрядчиков, которым платят за разработку того, что невозможно».

Источники ранжированы по надежности.

«Очень удачное расположение» означало доступ именно к тому, о чем он или она говорил. «Недоказанный» означал либо новичка, либо информацию, которую еще предстоит проверить. «Неподтвержденные» всегда вызывали подозрения, но как только источник устанавливал послужной список, подтвержденный или нет, они становились «надежными».

Вращение мишеней было его специальностью, а правила игры — здравым смыслом. Он или она сначала должны были оправдать свои усилия и иметь доступ к желаемой информации. Если так, то был установлен контакт — обычно неформальный и случайный — тогда дружба развивалась. Однако опасность свисания была велика. Другой оперативник просто притворился готовым к шпионажу. Это было именно то, чем он сначала представлял Аладдина. Такое случалось много раз, и это было самоубийством для любой карьеры в КГБ. В конечном итоге, если цели прошли тщательную проверку биографических данных и по крайней мере семь личных встреч казались подлинными, им присваивалось кодовое имя и они приводились в действие.

Аладдин прошел все испытания и стал «очень надежным».

Ежедневно полевым офицерам приходилось бороться со своими естественными подозрениями и последствиями, которые могли возникнуть из-за веры в то, что им говорили. Его накормили чем-то, что в лучшем случае могло быть фантастикой, а в худшем — ложью.

Но он сообщил информацию.

Только для того, чтобы его отчитало начальство.

Москва рассматривала программу СОИ как попытку США нейтрализовать советскую армию и перехватить инициативу в области контроля над вооружениями. Для Кремля противоракетная оборона космического базирования сделала неизбежной наступательную ядерную войну. Так что их ответ никогда не подвергался сомнению. Аналогичная советская инициатива должна была быть предпринята, и задачей КГБ было сократить этот процесс развития с помощью шпионажа. Однако вместо того, чтобы предоставить какую-либо полезную информацию, Зорин сообщил, что все это может быть мошенничеством. В большинстве случаев информация даже из «высоконадежных» источников была тривиальной. Редко что-либо скомпрометировало нацию. Но время от времени удача оказывалась на их пути.

Он зашевелился на кожаном сиденье самолета и вспомнил официальный ответ на его отчет об Аладдине.

Забудьте такую ​​ерунду и приступайте к работе.

Однако история подтвердила его правоту.

Никакой системы противоракетной обороны нигде в мире не существовало.

В конце концов СССР потратил миллиарды рублей, пытаясь создать его, при этом думая, что Америка активно делает то же самое. Правда, миллиарды долларов США тоже были потрачены, как и сказал Аладдин, но все это было уловкой, которую задумал сам Рональд Рейган. Способ, которым его враги покончили с собой. Что сработало. Советская экономика рухнула из-за гиперинфляции, что привело к полному коммунистическому краху.

Его нутро срывалось каждый раз, когда он думал о том, как всего этого можно было избежать. Если бы только Москва слушала, когда он и другие офицеры КГБ рассказывали о том, что каждый из них узнал, независимо от других. И все же невежество казалось величием и слабостью конформизма. Некоторые избранные принимали все решения, а все остальные следовали им, несмотря на то, что эти решения могли быть неправильными.

Он закрыл глаза и позволил уснуть.

Красная Армия больше не маршировала великолепной фалангой, высоко ступая, сверкающие сапоги выскакивали из булыжника на Красной площади, руки хлопали по груди, а головы склонялись к вершине мавзолея Ленина.

Где стояли дураки.

Те дни тоже прошли.

Вот он, десятилетия спустя. В одиночестве. Но не импотентом. У него была кровь и сила крестьянина с решимостью коммуниста, и, к счастью, его тело не было смертельно повреждено алкоголем, сигаретами или безрассудным образом жизни.

Ему пришла в голову еще одна детская стишок.

Тише, мышей, кот рядом с нами.

Он нас видит, он нас слышит.

Что, если он на диете?

Даже тогда ты должен молчать.

Отличный совет.

Десятилетия размышлений научили его, что вся советская система основана на институциональном недоверии, военные и гражданские разведывательные службы никогда не закрываются. Идея заключалась в том, чтобы не дать обоим стать либо самодовольным, либо слишком сильным, но реальный эффект заключался в том, чтобы сделать их неэффективными. Никто не слушал и не заботился о том, что думают другие. Оба были мастерами сбора информации, но ни один из них не умел ее анализировать. Поэтому, когда перед ними было поставлено очевидное — что они были вовлечены в ожесточенную и отчаянную гонку, которую произвела Америка, — оба отвергли этот вывод и продолжили свой общий курс.

Он не был бы таким глупым.

Это была его война.

Сражаться на его условиях.

Его охватила легкая нервозность. Ничего необычного. Каждый полевой офицер знал страх. Хорошие научились его приручать.

Главный противник, Соединенные Штаты Америки, забрали его прошлое, его репутацию, авторитет, достижения, даже его честность, звание и честь.

Но не его жизнь.

И хотя его мозг по-прежнему ломался от чередующихся приступов оптимизма и сомнений, иногда ослабляемых убеждением, но почти всегда отмеченных чувством вины, на этот раз…

Не было бы ошибок.