Алистер Кроули

4. КРОУЛИ И КАРЛИСТЫ (1898–1899)

Он приехал из Кембриджа летом 1898 года в неистовстве, создав себе дурную репутацию, занимаясь черной магией, сочиняя порнографические стихи (печально известные «Белые пятна») и обычно шатаясь по Герметическому Ордену Золотой Зари, как слон в посудной лавке, отталкивая практически всех, расхаживая, как павлин-эксгибиционист, прилагая все усилия, чтобы заслужить пристрастное описание У. Б. Йейтса его как «невыразимого человека».

Так гласит легенда.

А легенда… подлежит исследованию, которое обнаруживает сложное переплетение сюжетов, подсюжетов, тайн, затруднений и загадочных противоречий. Когда в июне 1900 года буря и напряжение наконец улеглись, Алистеру было всего 24 года, он был грубым, предприимчивым, высокомерным, но при этом остро чувствительным, наивным и удивительно застенчивым. Никто не должен списывать 24-летнего гения со счетов за излишества, но это сделали его враги. По словам Кроули, Тайные вожди этого не сделали; он в точности выполнял магические инструкции и показал себя достойным.

Лето 1899 г.

Кроули отправился в альпийский отпуск с Оскаром Экенштейном. Он любил альпинизм и Эккенштейна, и именно здесь он написал свой «Эпилог» к Иезавели и другие трагические стихотворения, которые будут изданы под псевдонимом «Граф Владимир Сварев».

Стихотворение выражает депрессию, подобную Китсу, разбитое сердце, даже желание во всех смыслах «убежать от всего этого», умереть. И это произведение было написано до инцидента с Золотой Зарей весной 1900 года:

Что привело Кроули в состояние напряжённости, горечи и отчаяния, ведь стихотворение выглядит так, будто речь идёт о человеке, вынужденном действовать против воли, наступая на горло своим чувствам? Ответ на этот вопрос не вошел в легенду.

Чтобы попытаться понять, что стоит за альпийским желанием смерти, нам нужно сначала вернуться примерно на восемь месяцев назад, к ноябрю 1898 года, месяцу его посвящения в Золотую Зари. Это был месяц, когда Кроули завершил «Иеффай», сложную политическую пьесу о противоположных силах, разрывающих человечество между одной концепцией окончательной истины — Богом — и другой. Когда на кону свобода, новое дыхание звучит как трубный призыв к новому миру:

Как ни соблазнительно рассматривать «красную звезду тирании» как пророчество советских репрессий после 1917 года, «красная звезда», скорее всего, представляет собой Альфа Таури, называемую Альдебараном, светящийся глаз созвездия быка, Тельца. Альдебаран (по-арабски «последователь») — одна из трех традиционно недоброжелательных неподвижных звезд в Тельце. Она означает власть с угрозой насилия. Надежда Кроули на пылающую «белую звезду», вероятно, относится к Венере, силе любви и могущественной женственности.

«Трагедия» Кроули спрашивает, что случится, если вызов наступившего часа останется незамеченным, если человечество откажется от смелого шага, великого скачка, не желая оставлять старые алтари тирании. Таким образом, прогноз — война, и подобный Иегове Бог этой войны потребует человеческих жертв: настоящая пророческая работа!

Идея политически настроенного Кроули пересекается с мыслью из легенды, но Кроули предвидит крах европейской монархии и старой церкви. Цепляясь за крюки судьбы, он чувствителен к политическим реалиям: пророческая сивилла, желающая быть услышанной мудрым дипломатом. И Кроули мог заслужить внимание дипломата; вспомните того «душного старого британского министра» — единственного человека, которого «сэр Роджер/Кроули» знал в Стокгольме в конце 1896 года.

В обзоре Иеффая газета Pall Mall высказала следующее мнение: «Мистер Кроули очень серьезно относится к себе; он считает, что у него есть миссия». Газета Pall Mall была права.

У Кроули была миссия. Но какая?

* * *

То, что Кроули был завербован на секретную службу в Кембридже, вполне правдоподобно. В книге «Агент 666» (2009 г.) аналитика американской разведки Ричарда Спенса говорится, что секретная служба потребовала от «агента Кроули» проникнуть в Герметический Орден Золотой Зари в качестве агента-провокатора; не из-за стремления к магическим секретам, а потому, что деспотичный лидер Ордена Сэмюэл Лидделл Мэзерс был одним из ведущих британских участников «Заговора Карлистов». Карлисты планировали усадить на испанский трон дона Карлоса де Бурбона, герцога Мадридского.

Гипотеза Спенса, безусловно, объясняет желание «легкой смерти» Кроули летом 1899 года, поскольку альпийская депрессия Кроули, скорее всего, проистекала из его собственного участия в заговоре Карлистов. В июле 1899 года Кроули, похоже, участвовал в военном гамбите Карлистов. Гамбит провалился.

Тогда возникает вопрос: на каких условиях Кроули был привержен делу Карлистов? Следовал ли он инструкциям или участвовал по собственной инициативе?

Ссылки Кроули на этот эпизод удивительно редки. В его «Исповеди» рассказывается, как один из помощников дона Карлоса де Бурбона окрестил его шевалье (рыцарем): «Я получил заказ на работу за пулеметом, приложил все усилия, чтобы стать первоклассным стрелком, занимался строевой подготовкой, изучал тактику и стратегию»[18]. Через две страницы он добавил: «Это история гораздо больше; но я не могу рассказать ее полностью — пока что».

Он не мог тогда, не рассказал и позже.

* * *

Если смотреть через призму интеллекта, выход Кроули на сцену Золотой Зари в ноябре 1898 года кажется подозрительным. Через несколько недель после инициации Кроули встретил высшего члена Ордена Сэмюэля Лидделла Мэзерса. До конца года Кроули занимался вопросами финансов Мазерса, и эта роль быстро вызвала конфликт с другими членами.

Прошлое Мазерса было неоднозначным. Вынужденный из-за бедности уйти в отставку из состава Первой Гемпширской пехоты, Мазерс наслаждался милитаризмом. Он был человеком воли. Если бы у вас была воля, сила и законное право, вы могли бы сделать что угодно.

Фактически, Мазерс был по шею в мутных водах легитимизма.

Кто такой легитимист?

Легитимист — это монархист, который верит в законное право. Легитимисты считают, что монархи не имеют права сопротивляться претендентам с большей легитимностью. Корона должна перейти к первому сыну монарха, если он жив. Если первому сыну (или законному потомку) отказано, требование действующего монарха является незаконным; он или она узурпатор. Таким образом, ряд монархических линий в Европе оспаривался легитимистами, включая ганноверцев. Немецкий курфюрст Ганновера («Георг I») был предложен на британский престол парламентом, восставшим, как считали легитимисты, против законных преемников короля Якова II. Яков, сторонников которого называли «якобитами», покинул Англию в 1688 году.

Следует подчеркнуть, что «якобиты» 200 лет спустя были абсолютно пробританскими, симпатизировали британскому королевскому дому (Стюартам), а не немецкому дому Ганновера. Учитывая стойкое консервативное прошлое Кроули, важно отметить, что с 1714 года ганноверцы получали самую восторженную поддержку от вигов, а затем и от «либеральной» партии; Ганноверцы предпочитали либералов тори. Суть разногласий между Ганновером и Стюартом заключалась в религии. Потомки Якова были католиками, протестантами из Ганновера. По мнению легитимистов, католицизм не наносит ущерба легитимности.

Якобитский энтузиазм Мазерса хорошо известен. Он называл себя «Макгрегором» и «графом Гленстре» и был близок к «шотландскому масонству» и его якобитскому прошлому. Он даже предположил, что он был перевоплощенным королем Шотландии Яковом IV. Кроули находил притворства Мазерса забавными и убедительными, вспоминая детские игры с Грегором Грантом.

Но легитимисты не играли в игры. То, что дело «якобитов» смогло зажечь сердца более чем через 150 лет после Каллодена, не было просто взрывом романтизма.

Бертрам, 5-й граф Эшбернхэм, рыцарь-командор Мальтийского Ордена, был предан делу, предлагая часть своего валлийского поместья в качестве военной тренировочной площадки для своего легитимистского Общества Ордена Белой Розы, реформированного в 1886 году. Крошечная секретная организация продвигала законные монархии в Испании, Португалии и Великобритании. Легитимизм был близок к римскому католицизму, сепаратистской политике кельтов (независимость Ирландии, Шотландии, Уэльса и Корнуолла) и масонству «высокого уровня». Для легитимистов истинное царствование было священным, магическим, а не просто вопросом политического удобства. Если законное правление не будет восстановлено, мир не устоит перед материалистическим распадом и коммунизмом. Документы, хранящиеся в архиве Льюиса, показывают, что Эшбернхэм был истинно верующим, вступившим в сговор с иностранными легитимистами[19]. Люди всех рангов по всей Европе требовали служить делу карлистов в северных провинциях Испании[20]. Добровольцы прошли обучение в поместье Эшбернхема.

Теоретически победа карлистов в Испании могла угрожать британскому правительству в Ирландии, где протестантская монархия давно разделила фракции. Британская секретная служба пренебрегла бы своим долгом игнорировать ситуацию. Спенс подозревает, что Кроули служил этим другим «тайным вождям», шпионя за Мазерсом и другими членами «Золотой Зари», будучи замаскированным или на время выдававшим себя за русского аристократа «графа Владимира Сварева». Если Спенс прав — а косвенные доказательства подтверждают это, — то знаменитая битва Кроули с Золотой Зарей неверно истолковывалась уже более века.

* * *

Раскрыть мотивы и пристрастия Кроули в эпизоде с Карлистами — непростая задача. Нам мешает его необыкновенная способность виртуозно принимать противоположные точки зрения одновременно. Кроули не был шизофреником. Он считал, что баланс противоречий открывает канал к более высокой реальности, более высокому разуму за пределами противоречия или «двойственности», очевидных в мире. Если мир проявлял противоположные крайности (например, добро и зло), то это было потому, что за их пределами существовала более высокая реальность. Идеи Кроули в этом направлении будут уточнены несколько лет спустя с погружением в индийскую философию. В 1899 году Кроули экспериментировал.

Учитывая его специфический склад ума, Кроули, безусловно, мог быть достаточно искренним легитимистом, шпионя за легитимистами в предполагаемых высших целях. То, что Кроули симпатизировал аспектам легитимизма, очевидно. Самопровозглашенный «высокий тори и якобит», он задумал бы свой политический идеал как «аристократический коммунизм», возведение человечества к духовному царству. Он верил в аристократа, свободного благородного агента с верой в священное. Кроули разделил неприязнь своей семьи к либералам, увидев предательство в расширении привилегий Гладстона в 1884 году, когда семейный герой лорд Солсбери тщетно сопротивлялся законопроекту о реформе, который консерваторы воспринимали как предвестник конституционного коллапса.

Тем не менее якобизм Кроули был скорее символом, чем фактом. Спустя двадцать лет после того, как эпизод с Карлистами погрузил его в реальность, он признался, что в одной части своего мозга он действительно был «фанатичным легитимистом», презирая британскую королевскую семью как «немецких узурпаторов». Однако, в отличие от Мазерса, Кроули прекрасно чувствовал реальность. Временами наивный, но и упрямый, он, вероятно, чувствовал, что его разрывают легитимистские требования. Он был высоким тори, романтиком и рационалистом, немногословным противником протестантизма и антинаучного католицизма. Он был верен Короне, хотя и резко относился к человеку, стоящему за ней. Он говорил, что в душе он был аристократом, в уме, своего рода анархистом. Кроули олицетворял многие из противоборствующих сил, раздиравших Европу того времени; человеческий дух времени. Похоже, он разрешил дилемму в противоречиях своей запутанной психологии, предложив свою грубую сторону государству, а свое сердце — духовному делу. Он держал свои мысли при себе; отсюда и летняя депрессия 1899 года.

Двойственное отношение к делу Карлистов легко обнаружить в комментариях Кроули, сделанных много лет спустя о знакомстве с легитимистом, энтузиастом независимости Корнуолла и военном корреспонденте Times Луи Чарльзе Ричарде Данкомб-Джуэлле (1866–1947), сыне Плимутского брата из Стритема:

Он был очень увлечен кельтским возрождением и хотел объединить пять кельтских народов в империю. В этом политическом проекте он не преуспел полностью: но он дошел даже до конструирования флага [для Корнуолла]. О, насколько этот флаг был уродлив! Все это казалось мне ребячеством, но не более, чем империализмом, и имело преимущество, что было довольно очаровательно и совершенно безобидно[21].

Оценка Кроули включала в себя тонкие насмешки над якобитскими претензиями Данкомб-Джуэлла (он называл себя Людовиком Кэмероном) — оценка, напоминающая сводный отчет разведки.

В мае 1891 года Кроули принес клятву верности короне, присоединившись к кадетскому корпусу добровольцев 1-го Вустерширской Королевской артиллерии в Малверн-колледже. Рассказ Кроули об этом случае был любопытно удален из опубликованной «Исповеди». Клятва произвела на него сильное впечатление: «Каждый раз, когда я выполняю действие в поддержку своей первоначальной присяги, я укрепляю связь [с Англией]». Это действительно «исповедь», и она сокрыта. Ричард Спенс подозревает, что здесь кроется «ключ к его будущей секретной службе»[22].

Кроули заявил, что он «вполне готов умереть за Англию таким жестоким и бездумным образом. «Правь, Британия, морями!» заставляет чувствовать себя самой обычной публикой мюзик-холла. Это животное готово использовать свой мозг и свою силу так же глупо и беспринципно, как герцог Веллингтон»[23]. Кроули знал, что Англия часто ошибалась, патриотизм часто был пустяком, но он служил ей до последней капли крови.

Кроули был «Зверем» — черным для слепых и сияющим для видящих. Такие двойные симпатии увеличивали его ценность как агента разведки. И разведывательная работа привлекала его больше. Кроули любил интриги, и заговор легитимистов давал их достаточно.

* * *

С того момента, как Кроули встретил Мазерса и его жену Мину[24] в Париже в новом 1899 году, он вошел в лабиринт. Чтобы следовать за ним, нам нужно придерживаться трех направлений: во-первых, духовного восхождения Кроули через систему Золотой Зари; во-вторых, политики легитимизма и пристального внимания Кроули; в-третьих, решения Кроули завершить «Священную Магию Мага Абра-Мелина»: опасный магико-религиозный метод духовного Самораскрытия, чьи интенсивные требования усложняли все остальное.

Каждое из этих направлений связано с Мазерсом. Именно Мазерс перевел и опубликовал французский экземпляр «Священной магии» XVIII века, который он нашел в Библиотеке Арсенала в Париже. Кроули взял на себя издательский бизнес Мазерса, потому что острая задолженность Мазерса требовала удержания прибыли от кредиторов. Поступив так, Кроули «одолел» Мазерса.

Кроули хотел знать, каким «Тайным вождям» служил Мазерс. Мазерс приобрел абсолютную власть на основании заявленной встречи с высшими тайными вождями Ордена розенкрейцеров в Булонском лесу, печально известном как постоянное место сборищ проституток. Мазерс сказал, что их (Тайных вождей) электрическое присутствие временно потрясло его. Вопрос о власти Мазерса расколол бы Герметический Орден Золотой Зари.

* * *

Весной 1900 года, узнав, что Мазерс уехал в Париж, чтобы способствовать заговорам против правительств Испании, Португалии и, возможно, Великобритании, члены Внутреннего Ордена бросили вызов своему лидеру. Обвинения в прямом участии Мазерса в «заговорах якобитов с целью свержения трона Англии» появились в остроумном трактате Кроули «Скандал розенкрейцеров», опубликованном в 1911[25]. Там Кроули обвинил легитимистов в предположении, что они могут избавить Британию от «узурпатора» Виктории, предложив корону принцу Рупрехту («королю Роберту»), сыну Марии Терезии Австрийской[26]. Кроули, вероятно, полагал, что эти люди были не больше британцами, чем родственники королевы Виктории в Кобурге. В своем романе «Лунное дитя» 1929 года Кроули представил полу-вымышленного Мазерса как немецкого шпиона и орудие «Черного Братства», эквивалент «СПЕКТР» Яна Флеминга.

Подозрения Внутреннего Ордена в отношении Мазерса быстро запятнали человека, которого считали его ближайшим союзником. Быстрое продвижение Кроули в Ордене особенно беспокоило члена Внутреннего Ордена У. Б. Йейтса. Йейтс, имеющий прокельтские сепаратистские связи и симпатии фений (ирландских республиканцев), в ретроспективе кажется параноиком[27]. Что задумал Кроули? Кроули погрузился в заговор.

Исследование Шэрон Ловенны «Noscitnr A Sociis: Jenner, Duncombe-Jewell and their Milieu»[28] показывает, что Эшбамхэм и Мазерс обеспечивали поставки оружия из Баварии для восстания карлистов при помощи легитимиста «криптографа» Генри Дженнера, канцлера Общества Белой розы. Дженнер занимался секретными переговорами с Баварией, а также заговорами с целью посадить Бурбона дона Мигеля на трон Франции и, в скором времени, обеспечить испанский престол для Бурбона дона Карлоса VII. Кроули познакомился с Дженнер через Данкомб-Джуэлл.

Трижды в XIX веке народные кровавые восстания не смогли вернуть Бурбонов на испанский престол. Новые возможности для восстания открылись, когда США нанесли унизительное поражение Испании в конце 1898 года. 10 декабря Испания уступила Кубу, Пуэрто-Рико, Гуам и Филиппины США за 20 миллионов долларов — капитуляция настолько возмутительная, что бывший командующий Генерал испанских кубинских войск Валериано Вейлер-и-Николау замышлял карлистский переворот[29]. Страдания генерала сказались на внешней политике США. Заинтригованный и вдохновленный растущей ролью Америки в мире, Кроули написал «Обращение к Американской республике», проецируя пророческие объятия дружбы через Атлантику на «кровных братьев» Великобритании. Поэма Кроули — это ода общей судьбе.

Заявив, что в будущем Британия и Америка разделят задачу избавления иностранных тиранов от их власти порабощать мир, замечательное «Обращение» Кроули можно рассматривать как гимн «западному империализму» или, наоборот, как волнующее напоминание об оптимистической исторической роли и предначертанном бремени Великобритании и США. В стихотворении Кроули впервые были предложены «особые отношения» — отношения, основанные на силе Британии, а не на зависимости. Конечно, можно было прочитать предпоследний стих над солдатами, приближающимися к Берлину в 1945 году, или бронетехникой, въезжающей в Багдад или Гильменд в наши тяжелые времена:

Откровенное утверждение Кроули в 1899 году демонстрирует подлинный пророческий дар, проверенный временем. Это также ясно показывает, что уникальное видение будущего Кроули не несло на себе печать реакции легитимистов, в подавляющем большинстве католиков. Тем не менее, похоже, обстоятельства требовали сохранения легитимистской позы, которая, возможно, даже привела к участию в катастрофе британских карлистов летом 1899 года.

Переписка Эшбернхема содержит телеграммы и отчеты, раскрывающие покупку Эшбернхэмом паровой яхты Firefly[30]. С трюмом, набитым винтовками Gras из Баварии, Firefly направился в Испанию под командованием яхтсмена-легитимиста, морского офицера Винсента Дж. Инглиша в июле 1899 года[31]. Официально правительство смотрело в другую сторону.

Произошла катастрофа. Кто-то сообщил испанскому консулу в Аркашоне, недалеко от Бордо. 15 июля 1899 года французская таможня задержала судно. В исследовании Ловенны основное внимание уделяется имени в зарплатном списке яхты на 26 августа 1899 г., имя «К. Александр». Относилось ли это к «Александру Кроули» и, следовательно, одному из первых псевдонимов агента Алистера? Или это был капитан Королевского флота сэр Квентин Чарльз Александр Крауфурд из Килбирни, шестой баронет? — или, действительно, кого-то еще. В любом случае, этот легитимистский взвод мог стимулировать летнее желание Кроули смерти на альпийской вершине.

Возможно, Кроули оставил намек. В марте 1913 года в его журнале «Эквинокс» появился короткий страшный рассказ «Завещание Магдалины Блэр» о психологии смерти. Посвященный матери Кроули, рассказ завершился «Запиской», подписанной «В. ИНГЛИШ». — Винсент Инглиш командовал Firefly.

Пердурабо хранил свои секреты.