Алистер Кроули

6. Я РОДИЛСЯ БОЙЦОМ (1900–1901)

Западная Атлантика, 4 июля 1900 г.

Кроули в море. Глядя на «СС Пенсильванию» с ее четырьмя приземистыми мачтами и коренастой трубой, греясь на летнем солнце, он ощущает внутри холод изгнанника. По другую сторону Атлантики британцы переживают поражение в Крунстаде, Южная Африка; Буры унизили величайшую державу на Земле. Чего может достичь большая, чем Буры, сила?

В понимании Кроули высший интеллект был лучшей надеждой Британии. Он взял перо:

Этот отрывок из «Изгнанника», опубликованного в Кармен Секуларе, «Светского гимна» или «Языческого пророчества» Кроули.

Ты друга не предашь… Эта строка вдохновлена Джозефом Чемберленом? В мае 1898 года министр по делам колоний заявил своим избирателям в Бирмингеме, что великолепная изоляция, «которой все завидуют и в которой все сомневаются», больше не подходит для Великобритании. За предложение пакта с Соединенными Штатами Чемберлена осудили в России, высмеяли в Германии, его презирал премьер-министр от консерваторов лорд Солсбери и хвалили некоторые ведущие американские журналисты.

Поэт мог быть более суровым, чем государственный деятель: «дни богатства и величия Англии закончились» — гремел Кроули, когда «Пенсильвания» плыла по волнам к Нью-Йорку.

Продолжая видение Чемберлена, эпилог стихотворения «Американскому народу в годовщину его независимости» призывает США взять флаг свободы:

Написанное за два дня до высадки, откровенное обращение Кроули точно предсказало падение Британской империи, возвышение американского орла, свободу Ирландии, независимость Индии и преобразование Англии через возврат к языческим принципам свободы:

Была ли Кармен Сакуларе нацелена на то, чтобы соответствовать духу Нового Света? Возможно, но это также было смелым заявлением о личных убеждениях Кроули о свободе, предупреждением всем, кто подавлял человеческий дух. Биографы не замечают этого, но мы видим первое появление знаменитого Солнечного века Кроули или «Эона Гора», «Коронованного и победоносного ребенка»; то, что, как утверждает легенда Кроули, появилось только после магического воззвания к египетскому богу Солнца в Каире четыре года спустя. Кроули уже приветствовал повелителя новой эры:

Легенда упускает из виду практически все самое важное об Алистере Кроули. Путешествие, которое мы описываем. Легенда говорит о двух вещах. Сначала Кроули был в бегах, спасаясь от проблем в Лондоне. Затем, он направился в Мексику, чтобы подняться на самые высокие горы этой страны с Оскаром Экенштейном.

Но есть явный пробел.

Кроули прибыл в Мехико в июле 1900 года; Экенштейн прибыл только в ноябре, более пяти месяцев спустя. Чем в это время занимался Кроули?

* * *

Оставив Нью-Йорк и его изнуряющую жару, Кроули двинулся на юг, в Мехико. Забронировав номер в отеле Iturbide, он связался с британским консулом и вице-консулом и познакомился с несколькими журналистами — вряд ли это поведение человека в бегах. Сняв квартиру возле парка Аламеда, он начал работать над невидимостью. Помогли документы Аллана Беннета; Кроули утверждал, что достиг относительного успеха. Он видел, как его образ исчезает в зеркале, и гулял по городу в экзотической одежде, не привлекая внимания. Вдохновленный Беннеттом, Кроули начал изучать раджа («царскую») йогу; путь к единению с чистым существом.

Кроули описывает события в «Исповеди» весьма необычно. Он появляется в Мехико незнакомцем и — вуаля! — в течение нескольких недель он не только был посвящен в масонство шотландского ритуала старым журналистом, называющим себя Дон Хесус де Медина-Сидония, но и основал вместе с ним магический орден, названный «Лампа невидимого света». Перед отъездом из Мексики Кроули получает 33-ю степень, высшее звание масонства шотландского ритуала, прославляющего идеалы самоотверженного служения и человеческой свободы.

«Исповедь» утверждает, что «Лампа невидимого света» была учреждена по «разрешению», предоставленному Мазерсом в Париже. Если Мазерс думал о «продолжении Золотой Зари» — или о ячейке карлистов, — для Кроули было типичным взять зародыш идеи и сделать с ним что-то по собственному усмотрению.

Мексиканские масонские ложи действовали как политические клубы. Создал ли Кроули сеть вокруг «возвышенности» своей идеи? Центральным элементом «Лампы» был старый розенкрейцерский идеал вечно горящей лампы, окруженный символическими изображениями планет, стихий и зодиака, предназначенных для концентрации духовной энергии. Но в каком смысле ее свет был «невидимым»? Такое расположение можно рассматривать как метафору «шпионской сети», поскольку именно разведка передается из центра и в центр. Записная книжка Кроули «Черновые рабочие заметки для Храма Л.Н.С. в Мехико» состоит из общих заметок для ритуалов; вырвано 12 страниц.

Пытаясь заполнить пробел, профессор Спенс обрисовал гипотетический сценарий разведывательной операции[46]. В 1900 году британский интерес к Мексике был сосредоточен на нефти, которую рекламировали как топливо будущего для военно-морского флота. Предусматривался конфликт с Германией или, возможно, с Россией. Из-за нехватки нефти пытались заключить договор с Мексикой. По словам Спенса, прибытие Кроули совпало с прибытием Эдварда Доэни и его компании Pan-American Petroleum. Сразу после отъезда Кроули в Мексику прибыл Уитман Пирсон, впоследствии лорд Каудри, с тем, что, как выяснилось, было успешной британской заявкой на нефтяные концессии при поддержке диктатора Мексики Порфирио Диаса, великого мастера шотландского масонства. Была ли заложена основа для Пирсона? Собирал ли Кроули информацию, чтобы расчистить путь?

До прибытия Эккенштейна Кроули путешествовал на большие расстояния в одиночестве, лишенный сна. Он посетил Игуалу и морской порт Вера-Крус. Он внимательно наблюдал за мексиканской жизнью. Он видел необычные вещи — например, как мошеннику выкололи глаза, в то время как другие игроки бесстрастно продолжали игру, — и попытался глубже понять национальную психологию.

После отъезда Экенштейна Кроули отправился в Толуку, Амекамека, и 9 апреля 1901 года вернулся из Сан-Андрес, чтобы провести ночь в храме ЛНС. То, что он «помогал совершать утренние заклинания» в храме, показывает, что он был не один на этом мероприятии.

Почему он уехал в Сан-Андрес? Расположенный в 250 милях к юго-востоку от Мехико, в штате Вера-Крус, на прибрежной равнине Мексиканского залива, Сан-Андрес и по сей день является базой для наземного бурения нефтяных скважин. Именно президент Мексики Порфирио Диас инициировал добычу нефти в Мексике.

Кроули нравилась Мексика Диаса: «Я духовно чувствовал себя как дома с мексиканцами», — писал он.

Они презирают промышленность и торговлю. У них был Диас, который должен был заниматься их политическим мышлением, и, черт возьми, он это делал. Их сердца настроены на бой быков, петушиные бои, азартные игры и разврат. Их дух храбр и жизнерадостен; он не был отравлен лицемерием и борьбой за жизнь[47].

В 1911 году Диас будет свергнут Вилья, Сапата и Мадеро; революционеры обвинят Диаса в том, что он утаивает нефтяные богатства от бедных.

Если бы Кроули намеревался сблизиться с Диасом через масонскую группу Дона Хесуса де Медины, он был бы разочарован. Методистский пастор и журналист Дон Хесус порвал с Диасом в районе 1890 года, чтобы основать диссидентскую ложу шотландского обряда. Его Rito Mexicano Reformando выступал против доминирования Диаса в Верховном совете Мексики, 33-й степени, признанной Северной юрисдикцией США шотландского обряда. Старый дон Хесус, ранее принадлежавший к Ритуалу Диаса, мог быть источником информации о Диасе и его соратниках. Дон Хесус, журналист со многими связями, мог быть «наладчиком» Кроули. Если нефть была фактором, то сопротивление Дона Хесуса поддерживаемому США Верховному совету также могло иметь значение.

Могли ли симпатии карлистов послужить основой для сотрудничества?[48] Прозвище Дона «Медина-Сидония» ассоциировалось с испанской знатью 16 века, приверженной вооруженной католической службе. «Сидония», вероятно, была аффектацией карлистов; ведущие статьи журнала El Boazeo приписываются Хесусу Медине. В «Исповеди» Кроули говорится, что его познакомили со стариком, хотя он не говорит, кто сделал это. Возможно, он был контактом мексиканских посетителей Мазерса, которых Кроули встретил в Париже в апреле.

* * *

Для агента есть два основных способа маскировки. Первый: казаться незаметным, фактически «невидимым»; Кроули попытался применить этот способ с помощью магического искусства в Мехико в 1900 году. Второй: быть очень заметным; быть эксцентричным или даже казаться шутом. Когда Кроули убедительно писал о своих упражнениях в невидимости в Мехико, его умение основывалось на воздействии на видение наблюдателя с помощью некоторых деталей, заставляющих разум отвлекаться от исследования. К этому психологическому трюку можно добавить магию талисманов, воздействующую на разум. Существует форма внушения или гипноза, которая автоматически регистрируется в подсознании наблюдателя и отталкивает взгляд.

Способность Кроули мыслить сразу двух разных направлениях была центральной в его философии скептического мистицизма. Часто казалось, что он не относился к себе серьезно. Биографы сделали ошибку, приняв видимое за реальное, не заметив различия между шуткой и шутником. В Мексике Кроули фактически в качестве дисциплины практиковал переключение с одного склада ума на другой. Он держал талисман в своем сердце и ни о чем, кроме магии, не думал, а затем удалял его и запрещал все мысли о магии. Кроули упорно трудились, чтобы преодолеть сопротивление определенного общества. Он обнаружил, что усилием может тренировать свою нервную систему, чтобы приспособиться к новым способностям и сознанию.

Несмотря на личное отвращение к взглядам «янки» — их материализму и чувству расового превосходства по отношению к мексиканцам — Кроули устремился к американцам. Не любя азартные игры, он посещал игорные дома, поражая американцев своим умением разоблачать мошенничество.

Американские владельцы ранчо в провинции Гуанахуато, которые взяли его в свой дом, нашли бы нетипичного англичанина, который сочетал джентльменское поведение с настоящей мужской любовью к суровой жизни на природе. Кроули умел анализировать и играть на предрассудках и сильных сторонах многих национальных и психологических «типов». Его автобиография изобилует четкими рассказами о людях, которых он встречал во время своих путешествий. Он мог с уверенностью принять чуждый ему «образ мышления» — полезный инструмент для агента разведки. Кроули был знаком с разрушительной тайной каббалистических спекуляций. Числовые значения еврейских слов «мессия» (мессиах) и «змей» (нечеш) идентичны (358). Кажущиеся противоположности оказываются единым целым. Движения Кроули демонстрируют это точное змеиное качество, раскрывая и скрывая его как хранителя познания добра и зла. Он мог сбросить кожу и возродиться. Его любимым гностическим образом был «Лев-Змей»; это был автопортрет. Гностики признавали змея спасителем, мастером трансформации.

Сотрудники разведки утверждали, что привлекательность их работы заключается в том, что они выходят за рамки обычной морали. Агент может воровать, соблазнять, притворяться, вводить в заблуждение или убивать в высших и не менее уважаемых с моральной точки зрения интересах. В 1951 году сбитый с толку друг Кроули Чарльз Каммелл спросил: «Кто мне объяснит загадку этого человека?» Загадка кроется во внутренней двойственности Кроули. Понимание Кроули как агента разведки также помогает понять Кроули как загадочного мага, пророка, ученого и философа.

* * *

Конечно возможно, что Кроули оставался в Мексике так долго, потому что ему это нравилось. Но он не мог знать об этом до того, как поехал туда, а встреча с Экенштейном была назначена на Новый год, во время лыжных каникул в Шотландии. Кроули действительно любил Мексику. Там, где Лондон был жестоко «напряженным», Мексика казалась сверкающим оазисом практической свободы, хотя люди были бедными и «простыми». Цивилизация все больше и больше казалась Кроули ужасным проклятием, которым варварство для духа санкционировалось в пользу «респектабельности». Он с горечью говорил о «непреодолимом чувстве греха и стыда в Британии»: «Английский поэт должен либо быть изгнанным, либо умереть от разбитого сердца».

Кроули нашел романтику в Мексике. Он вплел ее в свою поэтическую пьесу «Тангейзер»[49], произведение, содержащее более стимулирующий материал, чем многие современные пьесы. Последние слова посвящены Исиде, матери Гора:

Эта поразительная фраза «Ко мне!» снова появится на устах египетской богини неба Нюит, всеобъемлющего купола бесконечных звезд, в «Книге Закона» в апреле 1904 года[50]. Экстраординарный ум Кроули.

Вдохновение для «Тангейзера» пришло из разных источников. Интенсивный роман с женатой певицей из США Сьюзан Стронг[51], с которой он познакомился в Париже, заставил сердце Кроули запеть. Увидев, как она играет Венеру в опере Вагнера «Тангейзер» в Ковент — Гардене в июне 1899 года, он вписал «Венеру» в свою пьесу.

Страстная связь с мексиканской девушкой возобновила вдохновение Кроули. Они проводили экстатические вечера под звездами, и через ее щедрые объятия Алистер снова ощутил силы вневременной богини.

Он нашел время для магии. В середине ноября 1900 года Кроули исследовал 30-й и 29-й «Этиры» сэра Эдварда Келли и системы призыва ангелов доктора Джона Ди 16-го века. «Этиры» были духовными обителями или ангельскими царствами, в которые можно попасть в трансе, вызванном молитвой. Особые «призывы» вызывали невидимых стражей и силы вселенной в поле зрения оператора, являющегося внутреннему глазу в «магическом шаре», кристалле или драгоценном камне. Кроули работал в традициях старого кембриджского «рекрута» Джона Ди. Он вернется к системе в 1909 году, когда станет более продвинутым в магии.

* * *

Прибыл Экенштейн. Для начала, они поднялись на Истачихуатль около Рождества, разбив лагерь на высоте 14 000 футов. Затем они поднялись на Ла Кабеса и Эль Печо, установив мировой рекорд, поднявшись на 4000 футов за полтора часа; Кроули и Экенштейн были мировыми лидерами.

Когда пришло известие о смерти королевы Виктории (22 января 1901), мексиканцы, ожидавшие лавины горя, были поражены, увидев, как Кроули вскакивает в восторге и танцует от радости. В восторге он смотрел на новую эру. Англия еще может увидеть свет, отказаться от своего пухлого империализма и привести мир к истинной свободе.

* * *

Сохранился красный марокканский блокнот с записями, сделанными в Мексике в период с января по апрель 1901 года. На обложке написано: «2 февраля. Мои, длившиеся два с половиной года, работы увенчались успехом». Это возвращает нас к его встрече с Джулианом Бейкером. Дневник описывает завершение и доведение «работы ЛНС до совершенства». Он также пишет, что Экенштейн упрекал его за слабую способность к концентрации. Стыдясь, он начал интенсивные упражнения на концентрацию: «Я медитировал дважды в день, три медитации утром и вечером на таких простых объектах, как белый треугольник, красный крест: Исида: простые татвы [образы Золотой Зари, используемые для выхода на «астральный план»]: жезл: и тому подобное». Несмотря на свою сложность, упражнения принесли свои плоды, когда он углубился в изучение раджа-йоги и буддийской медитации.

Кроули возобновил свою клятву младшего адепта Тайным Вождям: что его сердце должно быть «Центром Света». Напротив присяги — рисунок далекого вулкана с пометкой «Колима из лагеря». Кроули и Экенштейн поднялись на вулкан Невадо-де-Колима, а затем перешли к быстрой работе с вулканом недалеко от Толуки, в 40 милях от Мехико. Следующим был Попокатепетль.

29 марта Кроули сосредоточился на изображении «татвы» круга внутри треугольника в течение 18 минут с семью «перерывами» в концентрации. Не впечатлены? Попытайтесь. Он напрягся, чтобы представить звук водопада: «Очень трудно достучаться до ушей: заставить уши слышать звук достаточно долго. Если у меня это действительно получалось, то звук был недостаточно сильным, чтобы заглушать другие физические звуки».

Охваченные чувством оглушительного успеха, Кроули и Экенштейн составили важные планы относительно своего следующего большого приключения: Чогори, известная английским геодезистам как Каракорум (или К), вторая по высоте гора в мире. Кроули внесет 500 фунтов стерлингов на попечение Экенштейна, и экспедиция не будет противоречить местным убеждениям.

Мысли Кроули переместились на Дальний Восток — к Аллану и Сестре Фиделис. Прошел год с момента их краткого романа в Хаммерсмитском «Убежище». Выйдя в Лондоне замуж за дипломата по фамилии Витковски, Элейн переехала в Гонконг. 15 апреля Кроули планировал спроецировать на нее свое астральное тело, что совершил с частичным успехом в следующем месяце, когда он обнаружил «Фиделис в комнате белого и бледно-зеленого цвета. На ней были белые мягкие бархатные лацканы. Мы немного поговорили». Он попытался передвинуть вазу с полки на стол с сомнительным успехом: «Я сказал: «Вале, Сестра!» громко и думаю слышимо. Оставался там какое-то время».

* * *

Экенштейн уехал из Мексики в Лондон 20 апреля. Кроули путешествовал на северо-запад через Техас, Нью-Мексико и Калифорнию: нефтяной пояс США. Он направился в Сан-Франциско, упорно придерживаясь режима Экенштейна, в решительности «значительно увеличить свои силы с помощью Всевышнего, настолько, чтобы я мог выдержать 24 часа [концентрации] на одном объекте».

Кроули не любил Фриско до землетрясения, жалуясь на «безумное зарабатывание денег» и «безумное стремление к удовольствиям». Его самые счастливые моменты приходились на ночь в китайском квартале. Он возжег курительную свечу в китайском храме, и «Вонг Гонг» прочитал его судьбу. Кроули почувствовал «духовное превосходство» китайцев «над англосаксами» и почувствовал «глубокую близость к их точке зрения».

Китаец не одержим иллюзией, что прибыль и радости жизни действительно ценны. Человек действительно должен быть очень тупым животным, если, достигнув всех своих амбиций, он находит удовлетворение. Восточные люди, от Лао-цзы и Будды до Зороастра и Экклезиаста, до мозга костей чувствуют тщетность земного существования. Это первый постулат его философии[52].

Кроули начал «Орфей — Лирическую легенду», задуманную как демонстрация силы сложной рифмы, чтобы заключить в ней свою развивающуюся мысль о буддизме и церемониальной магии. Чрезмерно амбициозный Орфей оказался громоздким.

Поэт сел на борт «Ниппон Мару», направлявшийся в Гонолулу 3 мая 1901 года. Неделю спустя, устроившись в пристройке к гавайскому отелю на пляже Вайкики, он устроил алтарь. Дважды искупавшись, он был схвачен «потоком искусства» и приступил к Орфею снова[53]. Неожиданно появились миссис Алиса Мэри Роджерс (в девичестве Битон) и ее сын Блейн. Кроули и Мэри влюбились друг в друга и стали спать вместе. Затем их охватила более чистая любовь, вплоть до Иокогамы. Отчасти искренне, а зачастую и весело, эта история отмечена в мелодраматическом произведении Кроули «Алиса: прелюбодеяние», опубликованном в 1903 году.

Был чудесный май. В свободное от общения с Алисой время Кроули сочетал раджа-йогу с астральной проекцией, как учил Беннетт. Он исследовал значение степени младшего адепта. Он размышлял о том, как «ослабить опоры души», чтобы открыть пути творческого вдохновения. Он задавался вопросом, были ли наркотики более эффективными, чем церемониальная магия, спрашивая, какой наркотик подействует? Вспомнив труп кокаинового наркомана в Сан-Франциско, он вздрогнул при этой мысли.

22 мая он признался в любви Мэри. Они лежали и целовались: «Я очень сомневаюсь в качестве моей любви к Алисе — она кажется не совсем сексуальной; я рад только тому, что смотрю на нее». На следующий день он пожаловался, что это дело, казалось, «задумано дьяволом, чтобы отнять максимум времени и сил. Сегодня вечером был страшный бой, четыре часа страстных споров. Мольбы, угрозы, все перепробовали. Вопросы о сыне и т. д. Я, конечно, выиграл, но это было тяжело. Она бы одержала победу, если бы я сдержался. «Неважно, — говорит Асмодей [демон] (которого покорил Бог!)»

Четыре дня спустя он заметил: «Дело продолжается все лучше и лучше. Сегодня вечером я зашел в ее комнату на час. Она была почти обнажена. Сделал эпиграмму моей жизни: «Добродетель — это дьявольское имя для порока!» Но как я люблю Алису!» Он сказал ей, что «женщины всегда делали вид, что не любят секс, но презирали и ненавидели мужчину, который им отказывал. Так устроен мир».

Алиса и Алистер прибыли в Иокогаму 16 июня. Между 15:30 и 16:15 он «трахнул Алису с ее (пассивного) согласия». Алиса заплакала. Он писал, что его сердце было грустно и болезненно, но его «мысли обратились Вверх».

Три дня спустя Кроули покинул отель Maples в Иокогаме и отправился в святые места Камакуры: «Пошел в Дайбуцу и нашел свое прибежище в Будде, Дхарме и Сангхе»: то есть в Просветленном, Законе и Братстве. Он решил, что его «уважение и похоть» к Алисе исчезли: «Она ментально ничто. Но моя любовь остается — прекрасные фрагменты портлендской вазы». Он был обеспокоен, разрываясь между Верхом и Нижним.

Вернувшись в отель, он спросил себя: «Может, мне поехать в Камакура и жить как святой отшельник?» У него заболела голова. Он слишком много ел? Он не хотел, чтобы Алиса уходила. Он прочитал «Конфликт между религией и наукой» Дрейпера и пришел к выводу, что это «нечестная книга. Достаточно откровенно разрушив христианство, он без оснований исключает протестантизм из своих критических замечаний». Кроули думал о том, чтобы снова удалиться в Камакура, но беспокоился, что он может понадобиться Аллану или Оскару Экенштейну для экспедиции на Чогори.

26 июня он отвез Алису в Токио. Они посетили театр и императорский дворец, проведя вечер в чайном доме. Напряжение было невыносимым; расставание было неизбежным. Вернувшись в Иокогаму, он собрал вещи и разобрал свой алтарь. Четыре дня спустя Алиса отплыла навсегда: «Покончила с этой глупостью, — писал он, — через 38 дней после того, как мы поцеловались, все потеряно — или все успокоилось».

Редактируя на пишущей машинке Путешествие в Аид Орфея, он отложил его, чтобы написать «Белый мак», прежде чем обратить внимание на стихотворный рассказ о своем романе «Алиса: прелюбодеяние». «Какое, черт возьми, долгое время это было!» Затем он занялся любовью с японской девушкой, занявшей 34-е место списке женщин мира, которых он познал, и написал своему другу, начинающему художнику и поэту Джеральду Келли:

Ты хороший мальчик, и я хороший мальчик, и я прав, и ты прав, и все совершенно правильно, […] Япония — это обман самого низменного типа. […] Сменить ключ. Это строжайшее доверие. У меня была самая большая любовная связь за всю мою долгую и трудную карьеру (трудная — это хорошо). Ее звали Мэри Битон. Подумать только! Абсолютно самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, имперского типа, но такая милая и женственная. Причем дама до кончиков пальцев. Я называю ее Алисой в стихах, которые вы прочитаете о ней, так как она предпочитала это имя. Она ехала по вопросам здоровья на Гавайи, где мы встретились. Мы любили и любили целомудренно (у нее есть муженек — и дети — с ней был один мальчик). Я заставил ее пойти со мной. На борту мы, конечно, трахались, но — вот чудо! — мы победили и пробились обратно к целомудрию и гораздо более глубокой истинной любви. Теперь она ушла и забыта, но ее сладкое и чистое влияние спасло мою душу (по-еврейски Нефеш). Я больше не вожделею — Что, никогда? Ну — почти никогда! Что мне до его кровавых шлюх? ДФК [Джеральд Фестус Келли] спрашивает? Слушай. Роман длился 50 дней от начала до конца. Он описан в 50 сонетах; поддельное введение, такое как W.S [белые пятна], но меньше ложной критики. Я знаю все очевидные вещи, которые вы скажете. Я не могу объяснить подробно. Я пришлю вам копию, когда напечатаю. […] Я бы хотел, чтобы вы изучили оккультизм, чтобы мне не пришлось говорить со всей этой проклятой сдержанностью. Сам я в последнее время ничего не делал — были любовь и поэзия. Также мои идеи меняются и волнуются. Когда я вернусь, ты не узнаешь мой разум[54].

Снова играя с идеей поехать в Камакура и стать буддийским монахом, Кроули предпочел вместо этого увидеть Аллана Беннета на Цейлоне; именно Беннетт станет монахом — а Кроули увидит образ Бога.