Алистер Кроули

7. СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ (1901–1903)

Кроули хотел увидеть Фиделис, но, прибыв в Гонконг, он обнаружил, что миссис Витковски беременна. Он отправился на Цейлон через Сингапур и Пенанг, найдя Аллана в Коломбо 6 августа обучающим сына, поклоняющегося Шиве гуру, Шри Парананды. Более известный британской администрации Цейлона как П. Раманатан, генеральный солиситор, гуру написал интересный комментарий к Евангелию от Иоанна. Когда Иисус сказал: «Я и мой Отец — одно», Парананда понимал это как: «Я нахожусь в самадхи» наивысшей степени транса в раджа-йоге; уничтожение эго в божественном союзе. Это было основой зарождающихся планов Кроули по слиянию эзотерических духовных традиций Востока и Запада.

Он быстро вошел в настроение Аллана и подписал письмо Джеральду Келли:

P.S. Я отбросил всю чушь, кроме слабой сохраняющейся иллюзии, что что-то существует. Это (с моей дыхательной практикой) должно скоро закончиться.

Из «Мальборо», арендованного бунгало на холмах над Канди, он снова написал Келли:

Я самый несчастный из людей. Аллан МакГ[регор=Беннет] говорит, что «Тангейзер» не так хорош, как «Душа Осириса» — говорит, что вначале он непонятен, слишком длинный и лишен мотива. Что он имеет в виду под мотивом? Он объясняет это как «литературное переселение морали». Это означает: «Мораль для басни — как мотив для произведения такого рода». Я отвечаю: это история души, следовательно, моя душа — следовательно, вечная душа — следовательно, никакая душа. Он отвечает: «Чушь».

[…] Адрес: А.К. 34 Викториа Драйв, Канди, Цейлон. Как глупо, что я не пошел домой вместо этой маньячной прогулки. «Простите, сэр, я думаю, что схожу с ума». Скоро вы узнаете больше об Арго[навтах], Орф[ее] и т. д. Напишите и скажите мне, что вы думаете обо всем так же, как вы сделали это с бедным Т[ангейзером]. Продвигается ли моя работа? Будьте добры и расскажите мне об этом. Пока-пока. А.К.

Вернувшись в Лондон, «Душа Осириса» Кроули добралась до стола и остроумия Г. К. Честертона, писателя религиозных убеждений и здравого смысла. Но был ли он тем человеком, который оценил глубину и эксцентричность Кроули? 18 июня 1901 года газета Daily News опубликовала оценку Честертона. Она попала в глаза жадному взору своего субъекта в далеком Канди. Кроули взволнованно написал Келли:

Вы видели Daily News? А другие газеты? Я нахожусь сразу на десяти вершинах славы. И К.П. [издатель Кеган Пол] стараются изо всех сил доказать мне, что Тангейзер (теперь у меня есть доказательства) намного опережает все мои другие работы. И мы знаем, что Орфей будет еще лучше![55]

Честертон, обнадеживая, также был критически настроен:

Для ума, озабоченного праздным весельем, определенно есть что-то немного забавное в страстной преданности мистера Кроули божествам, носящим такие имена, как Мут и Нюит, Ра и Шу и Хормаху. По мнению англичан, они не склонны к благочестивому веселью.

Нападение Честертона на основателя Теософского общества мадам Блаватскую заставило Кроули встать на защиту в «Мече песни» (названный христианами Книгой Зверя).[56] В то время как теософы, как правило, некритически поглощали восточную философию в стремлении создать всезнающие системы, Кроули, тем не менее, настаивал на том, что ценность Блаватской «состоит в том, чтобы напоминать индусам о совершенстве их собственных шастр (Священных книг), чтобы показать, что некоторые западные люди придерживаются идентичных идей. и таким образом противодействовать нечестным представлениям миссионеров. Я достаточно хорошо известен как непримиримый противник «теософии», чтобы ничем не рисковать, делая эти замечания». Кроули резюмировал: «Мистер Честертон считает забавным, что я призвал «Шу». Неужели он забыл, что христианского Бога лучше всего называть «Ях»?»

Кроули стремился к системе, сочетающей восточные и западные духовные традиции в новом синтезе, без запутывания или мифического багажа. Амбиции не ограничивались только им самим; он дал Келли мудрый совет:

Вы должны голодать в Латинском квартале, а не толстеть от того, что Аллан назвал бы усердными молитвами в какой-то неизвестной части Франции. Это единственный способ стать великим художником.[57]

Что касается себя, он стремился найти «духовное решение материальной неразберихи». Стремясь покорить вершины раджа-йоги и буддизма Махаяны, он обнаружил, что длительный транс дает ему духовную силу. Он связал свои практики с магией, чтобы укрепить волю, прояснить цели, растворить комплексы, которые прерывают или извращают волю. Он обнаружил, что может полностью потерять сознание тела — полезный навык для мага, исследователя или секретного агента.

2 октября 1901 — прорыв. Отводя свое внимание от окружающих его холмов и сосредотачивая его на «Аджна-чакре» (чакра шишковидной железы) — с пранаямой (дыхательной дисциплиной) «через определенные промежутки времени» — Кроули повторял мантру Аум Тат Сат Аум час за часом.

Дисциплина, как и прежде. Около пяти часов вечера, по Невыразимой Милости Бхавани самому подлому из преданных, явилось Сияние Внутреннего Солнца. Как велел мой Гуру, Изолировал Рассвет с помощью Пранавы. Это, как я и предвидел, вернуло сознание дхяны. Диск стал золотым: очистился от всех своих облаков, бросая свои розовые и золотые лучи пылающего света в самую середину тонкого пространства. Он казался пустым и бледным, как солнце в Стрельце, но несравненно ярче: он поднимался над облаками; он начал вращаться, сверкать, отбрасывать струи огня! Я смотрел на это с вершины холма, темного, как умирающий мир. Покрытые черным гнилым и торфом, несколько мертвых сосен невыразимо одиноко стояли пораженные. Но за славой его сияний, казалось, вырисовывалась идея, менее прочная, чем тень! Идея какой-то огромной, кажущейся Человеческой формы! Теперь в несчастном уме Алистера росли сомнения и мысли, и Единая Волна переросла в семь волн, и все потерялось. Увы! Увы для Алистера! И слава ей. Она двугрудая, посягнула даже на [?] другую половину Разрушителя! Аум. Намо Бхавания. Аум[58].

Видение Кроули «некой огромной, похожей на человека формы» знаменует критический момент.

Примерно в то время, когда родился Сиддхартха Гаутама Будда (около 560 г. до н. э.), Пророк Иезекииль, изгнанный в Вавилон, наслаждался видением Божьего престола и «появление на нем человека свыше»[59]. Это видение было названо «исходным видением» гностиков: видение божественного Человека, образ Бога. Увидев это, Иезекииль был назван «сын человеческий: тот, кто видел Божественную славу». Теперь Алистер Кроули увидел это через транс дхьяны. Удовлетворенный, он ждал два года, прежде чем возобновить магические и мистические практики.

* * *

Кроули и Беннетт исследовали священные места Шри-Ланки. Считая всю природу святой, Аллан был шокирован, когда после посещения скальных пещерах Дамбулла Кроули начал охоту за крупной дичью. Кроули принял принцип Беннета, но также признал, что Природа ест саму себя на завтрак каждый день; смерть — дверь жизни.

Беннет устроился на работу в женский колледж Рангуна; Кроули исследовал юг Индии, войдя в секретные пределы храма Минакши в Мадурае в набедренной повязке, чтобы увидеть священный Шивалингам. Шива, эквивалент египетского бога Солнца Сета, был одновременно создателем и разрушителем. Эта двойственность в напряжении является центральной для понимания философии принятия жизни Кроули. Он разочаровался бы в фундаментальном отрицании буддизмом фактов жизни как фактов. Лингам, божественный пенис, стал личным символом Кроули. В знак благодарности он принес в жертву богине Бхавани козу. Вдохновленный, он написал «День Вознесения» и «Пятидесятницу», остроумные, глубокие стихи, полные индуистских и буддийских знаний, включенные в «Меч песни». Другие увлекательные стихи из его странствий появились в «Оракулах» в 1905 году: саундтреки к неснятому фильму «Индия Кроули».

В Калькутте он подружился с местным архитектором Эдвардом Торнтоном. Он немного выучил индийский язык и начал пророческое эссе «Наука и буддизм». Однако, чем больше он видел буддизм на практике, тем меньше он ему нравился. Все еще склоняясь к Гаутаме в 1920 году, он придумал насмешку «Будда-ипохондрик», добавив, что «Вселенская скорбь исцелилась Вселенской шуткой, когда он пошел выпить».

Тем временем Аллан бросил бирманскую школу для девочек по своему желанию; или, вернее, из-за отсутствия желания. Кроули направился в джунгли, чтобы найти его. Плывя из Калькутты в Рангун с Торнтоном, они вошли в центр буддизма Бирмы — их встретили тощие люди в бледных фланелевых одеждах. Бородатый Кроули заболел лихорадкой; у него был солнечный удар. Чувствуя себя неловко, он нанял мальчика из Мадраса по имени Питер за 1,8 рупии в день «и теплую одежду». Трио село на поезд до Прома и поплыло вверх по Иравади к коварным Араканским холмам. Когда они высадились, местные носильщики отказались идти к Араканам. Альтернативы не было; они поплыли на каноэ обратно в Каму, вниз по Миндон Чонг.

Часы были наполнены поэзией и стрельбой: голубь, попугай, «большая белая птица», краснохохлый дятел, утка-брамин, аист и олень. Торнтон застрелил леопарда. Температура была высокой, около 38,8. Пот падал на страницы Уолтера Патера и Хенрика Ибсена. 7 февраля они приплыли во влажную Каму и сели на пароход до Промы. Поезд увез их обратно в Рангун; Торнтон отправился в Мандалай, и с Питером расплатились.

В одиночестве, но не побежденный, лихорадочный Кроули отправился на прибрежном пароходе «Комилла» в Ситтве, в 400 милях к северу от Рангуна, а затем снова направился на юго-восток. 14 февраля 1902 года в монастыре Ламма Саядо Кён он встретил почитаемого Бхикша Ананда Меттейя («блаженство любящей доброты»), ранее известного как Аллан Беннет. Все еще страдая астмой, Беннет получал подношения еды от людей, вдохновленных его святостью и немощью; Кроули называл их дураками, постоянно прерывая их разговор. Кроули мастерски написал «Саббе Пи Дуккхам (Все есть печаль) — Урок Еврипида». Он также написал «Ахаб» и другие стихотворения».

Были нежные любовные стихи, в том числе вступление «Рондель», начатое в пагоде в Проме, из которого взяты эти волшебные строки:

Он начал записывать свои сны. В одном из них он внезапно осознал, что Джеральд Келли был «социальным деятелем», а не настоящим искателем Истины.

Он отплыл на СС Капуртхала через Читтагонг в Калькутту 22 февраля. Его ждало письмо от Экенштейна: пора было приниматься за Каракорум.

Станция Дели, 23 марта 1902

К (Каракорум) 2, иногда называемая Чого Ри, высотой в 28 250 футов считается такой же жесткой, как Эверест. Была ли команда готова к восхождению? Кроули не был убежден: Генрих Пфаннл, австрийский судья; Виктор Вессели, австрийский поверенный; Доктор Жако Гиллармод, швейцарский альпинист; Гай Джон Сентон Ноулз, приветливый 22-летний выпускник инженерного факультета Тринити, Кембридж.

Они сели на поезд до Сринагара в Кашмире. Заместитель короля Индии лорд Керзон арестовал Экенштейна. Была ли в этом замешана разведка?[60]

К2 стоял между Кашмиром и китайским Синьцзяном. На западе лежали Афганистан и Российская империя, на востоке — Тибетское плато. К северу от Сринагара равнины Деосай в Балтистане огибали стратегически важный перевал Каракорум. Разведка, проведенная в Равалпинди, указывает на то, что в Тибете есть русские агенты, терпимые Далай-ламой. Воображая Тибет клиентским государством, русские использовали проходы около К2; слишком близко к Британской империи. Разведывательные учения имели бы стратегическое значение, чтобы проверить обзорные карты Годвина-Остена 1861 года и установить маршруты военных поставок. В «Исповеди» Кроули критиковалась точность построения карт Годвина-Остена. Он говорит, что внес свои коррективы. Рост напряженности приведет к британскому вторжению и гибели 400 тибетских солдат за пределами Лхасы в 1904 году.

Спенс предположил, что Керзон мог подозревать Экенштейна в вербовке поддерживаемых Германией агентов. Если это была игра, у Кроули было время оценить лояльность до прибытия Экенштейна в Сринагар 22 апреля. Тем не менее, запрет на въезд Экенштейна Кашмир Керзоном, вероятно, был вызван личностным конфликтом, который разразился после того, как Экенштейн присоединился к экспедиции Мартина Конвея на Балторо Музтаг в 1892 году. Из-за разрыва с Конвеем Экенштейн покинул экспедицию. В 1902 году сэр Мартин Конвей — в 1895 году он был посвящен в рыцари за нанесение на карту Каракорума — стал президентом Альпийского клуба. Клуб стремился регулировать альпинизм. Считая себя мастером исследования Каракорума, Конвей презирал прямолинейного Экенштейна, чья откровенность отталкивала влиятельных членов Альпийского клуба. Бесстрашный, столь же откровенный Кроули поддерживал Экенштейна, предполагая, что антисемитизм, а также ревность внесли свой вклад в проблемы Экенштейна. Конвей, возможно, дал лорду Керзону основания для подозрений: в то время как мать Экенштейна была англичанкой, его отец был немцем, евреем и социалистом.

* * *

Напрямую, Сринагара находится в 150 милях к северу от ледника Балторо. Кроули не обращал внимания на физическую сторону: «любой дурак может сделать это, если захочет», — таково его отношение к альпинизму, как и ко многому другому. Он в значительной степени овладел своим телом; он ненавидел признавать слабость, которая, по его наблюдениям, обычно сопровождалась хвастовством о трудностях восхождения и преувеличением опасности этого вида спорта. Кроули предпочел бы недооценивать проблемы. Он правильно считал, что состояние тела человека отражается на душевном состоянии. Вот почему его закон Телемы предназначен для «сильных», для тех, кто знает себя как внутри, так и снаружи. Слабые люди стараются ограничивать других; наблюдать за политиками и бригадой «здоровья и безопасности» за «работой». Современный человек живет в страхе.

Скарду, Балтистан

Караван мулов прибыл в Скарду 14 мая.

Скарду расположен на равнине, окруженной с трех сторон острыми пиками красно-коричневых гор, принижающих все человеческое. В дальнем конце города Инд с грохотом устремлялся по порогам к югу. Выиграв свободное время, Кроули открыл свой блокнот:

Дорогой Джеральд,

Здесь я в пределах почтового сообщения. Я давненько ничего о вас не слышал. Примерно через три месяца я вернусь. Не забывайте, что мы договорились посетить Рим или Париж следующей зимой! Третья книга Орфея завершена. Здесь нет времени ни на что — я почти не сплю. Дайте мне знать, где именно в Европе вас найти. Я направлюсь прямиком к вам — без вас я больше ничего не могу сделать.

Ваш, А.К.[61]

Сохранилась фотография Кроули на вьючной пони на Равнинах Деосай, худощавого, бородатого, в местном головном уборе, в мексиканском пончо, смирившегося с холодными ветрами и яркими солнечными бликами, когда его тонкие ноги в гетрах цепляются за бока крошечной пони. Он выглядит в точности как «Странник пустошей».

Ошеломленная ледником Балторо 9 июня, духовная природа Кроули заявила о себе. В то время как каждый испытывает ошеломляющие чувства перед лицом безжалостной мощи Природы, Кроули приветствовал это чувство. Смирение, вызванное масштабом, «снижает актуальность физической основы»; результат: чувство единства со вселенной.

Неделю спустя экспедиция была на леднике Годвин-Остен у подножия К2, поднимаясь поэтапно, чтобы установить Лагерь X на высоте 18 733 футов, прежде чем метель остановила продвижение до 27 июня. Узкий путь наверх был заблокирован сильным снегопадом со 2 по 6 июля.

Кроули достиг высоты около 22000 футов: этот рекорд сохранился на семь лет и был побит только в 1939.

У него была малярия.

В книге «Оракулы — автобиография искусства», опубликованной в 1905 году, очаровательная, беззаботная поэма под названием «Поиски графа» повествует о безумии и отваге вокруг волшебных поисков любви и священной горы розенкрейцеров. В примечаниях сообщается, что она была написан в Лагере Отчаяния на Чого Ри на высоте 20 000 футов. Вот еще один мировой рекорд; наивысшая точка, на которой когда-либо были сочинены стихи, и к тому же автор был болен малярией!

В середине июля погода прояснилась на два дня — достаточно времени, чтобы покорить вершину, подумал Кроули. Вместо этого Гиллармод потребовал, чтобы он присоединился к нему и направился к Пфаннлу ниже лагеря XII на высоте 21000 футов. Пфаннл страдал от отека легких. Кроули это не озадачило.

С 21 июля по 4 августа альпинисты спустились в лагерь XI. Кроули почувствовал отвращение при виде Гиллармода, возвращающегося из Пфаннла, оставившего туземного носильщика в расселине. Кроули и Экенштейн спустились, чтобы спасти носильщика. К 14 августа все они вернулись в лагерь I. Кроули провел 68 дней на К2, еще один рекорд времени, проведенного на большой высоте. Экспедиция, первая серьезная и очень смелая попытка взойти на гору, на которую не поднимутся до 1954 года, заслуживает уважения за свое достижение, но, как это часто бывает в жизни Кроули, дела пошли не по плану. Он был бы оскорблен искаженным рассказом Гиллармода о восхождении[62].

* * *

30 сентября 1902 года Кроули в Бомбее сел на борт СС Иджипт, направлявшегося в Суэц. Заскучав в западном квартале Каира, он прозябал в стриптиз-клубах и написал 25 октября из отеля Шефердс Джеральду Келли:

Дорогой Джеральд,

Я надеюсь, что у с вами в Париже есть мои ранние работы. […] Я ожидаю увидеть много хороших работ [рисунков], когда приеду. Вы должны выполнить свое давнее обещание нарисовать меня. Я думаю, вы найдете меня сильно изменившимся, даже во внешности! И я ожидаю от вас того же. Мы должны хорошо поужинать, чтобы отпраздновать мое возвращение. Возможно, я напишу СРМД [Сэмюэл Мазерс] и Вестиджии [Мина Мазерс]. Я полагаю, вы их иногда видите. […] Как я хочу обратно в цивилизацию! Опера! Лувр! Вечное беспечное очарование бульваров! Искусство! И тонкость праздников! Здесь каждый прямо вслух говорит «пизда» и называет вещи своими именами. Как же я это ненавижу! Каир — грязное низменное место, где совсем нет красоты, если только вы не поедете к Нилу. […] Летите, ненавистные дни, пока я не доберусь до вас.

Всегда твой,

Алистер Кроули[63].

После двух с половиной лет отсутствия Кроули приехал в Париж уже другим человеком; темноволосый, худощавый, мускулистый, с мощно заряженным интеллектом, и он хотел многое рассказать. Высокий художественный круг Келли относился к нему с симпатией: Моне, Дега, Роден, Майоль и еврейский писатель, которого Кроули очень любил, Марсель Швоб с легкостью приняли Кроули; он был художником.

В феврале 1903 года художник был в Ницце, легкомысленный и разочарованный, о чем говорится в письме Келли:

Я начинаю сомневаться, что Ницца все-таки скучна. Сегодня я начал очень плохо: играя в бильярд в отчаянии, я порвал сукно на столе — впервые в жизни! [ему часто снилось это во время путешествий] Я, к счастью, незаметно ускользнул, пошел в читальный зал [отеля] и порвал газету. С отвращением я вышел, встретил очаровательную девушку и по-старомодному трахнул ее в саду. Я вернулся к чаю; боясь рокового третьего разрыва, я разорвал скатерть перочинным ножом и провел успешный вечер, проповедуя Добрый Закон Хамфрису, выиграв 5 фр[анков] в Маленьких Лошадях, встретив девушку, за которой я охотился с бала-маскарада; встретил с третью девушку и еще раз v.g.o.-f.f.f.[64]

Вернувшись в Париж, он часто посещал Ле Шат Бланк на улице Рю д'Одесса, где собирался кружок, который заставлял начинающих художников испытать свои силы в комнате наверху, функционирующей как эксклюзивный клуб. Писатель Арнольд Беннетт встретил там Кроули, впечатленный авторитетной атмосферой мага, его поэзией и огромными кольцами[65]. Любитель инженю, писатель Уильям Сомерсет Моэм воспринял игры Кроули как реальность и задумался над подлинностью хваленых магических способностей поэта, заключив, что Кроули был «фальшивкой, но не полностью», — замечание, показывающее, что Моэм смутно уловил человека, стоящего за образом, или мага, стоящего за этим человеком. Моэм обвил этот образ вокруг своих способных литературных пальцев и превратил Кроули в колдуна Оливера Хаддо в «Маге». Хаддо использует силу воли, чтобы заманить невинную девственницу в черные алхимические тиски. Укол ревности? Первый успешный роман Моэма представляет собой раннее видение «демона Кроули», которое многих обманывает. Кроули изящно воспринял эту мерзость, полагая, что диалог Хаддо раскрыл качества, которыми он гордился больше всего, но книга, тем не менее, была бесстыдной кражей его собственных остроумных замечаний, смешанных с литературным плагиатом. Тогда единственной оригинальной вещью в нем был Алистер Кроули.

Той весной он опубликовал Summa Spes, продукт, как он выразился в «Исповеди», «определенного отстраненного разочарования». Summa Spes означает «Вершина надежды» или «Сумма надежды», и это ироничное двусмысленное значение можно сравнить с его стихотворением, написанным на леднике Балторо в «Лагере Отчаяния»[66]. Summa Spes блестяще сочетает буддийскую оценку человеческой тщетности с нераскаявшейся позицией Кроули о чувственных удовольствиях, которую хорошо обслуживают в Париже:

Он уехал из Парижа и приехал в Лондон — впервые почти за три года.

* * *

В Институте Варбурга сохранилась афиша, рекламирующая постановку «Викинги» Генрика Ибсена. Кроули прочитал Ибсена, спускаясь на каноэ по Миндон Чонг. Гордон Крейг поставил «Викингов» в Императорском театре со своей матерью Эллен Терри в роли Хьердис и Оскаром Эшем в роли Сигурда в период с 13 апреля по 14 мая 1903 года. The Times опубликовала рецензию на нее 16 апреля[67]. Кроули сделал свой собственный обзор актеров второго плана, вписав свои выводы в афишу:

Мисс Уиллер — очень сильно отсасывает.

Мисс Клэр — хорошо трахается.

Хотя пахнет скорее рыбой.

Замечательная малиновая пизда. Сильные судороги.

Летом Кроули подвергся нападению нигилистического отвращения. Он через многое прошел, и внезапно все это стало неважно. Период его жизни подходил к концу. Он доверил «подготовительную» запись своему дневнику 9 июня 1903 года:

В 1899 году я приехал в Дом Болескин и привел все в порядок с целью проведения операции Мага Абрамелина.

Я изучал церемониальную магию в течение многих лет и достиг заметного успеха.

Мои боги были богами Египта, истолкованными в духе, близком к богам Греции.

В философии я был реалистом каббалистической школы.

В 1900 году я уехал из Англии в Мексику, а затем на Дальний Восток, Цейлон, Индию, Балтистан, Египет и Францию. Здесь я остановлюсь, чтобы подробно описать соответствующий прогресс моей мысли. Пройдя стадию индуизма, я отбросил все Божества как неважные и в философии был бескомпромиссным номиналистом [слова — это только слова и не обязательно обозначают реальности]. Я могу называть себя ортодоксальным буддистом.

С оговорками:

(I). Я не могу отрицать, что определенные явления действительно сопровождают использование определенных ритуалов. Я отрицаю только полезность таких методов для Белого Адепта.

(II). Индуистские методы медитации, возможно, полезны для новичков, и поэтому не следует (обязательно) отказываться от них сразу.

[…] [Я] предстаю в образе Исследователя строго научных направлений.

К несчастью, это рассчитано на то, чтобы заглушить энтузиазм: но, поскольку ранее я так тщательно исключал из своей жизни все другие интересы, теперь жизнь не имеет особого смысла, и Путь исследования — единственное, что я теперь одобряю, это единственный оставшийся Путь, по которому я могу идти[68].

Не следует недооценивать акцент Кроули на «Пути исследования». Его подход был научным. Магию следует изучать и практиковать с научной строгостью; эти данные важны для прогресса человечества. Он знал, что величайшие научные умы отходят от наивного материализма XIX века; материя не была такой «твердой», как казалось. Кроули не обращался к науке просто в качестве «свидетеля» для оправдания магических верований и практик; магические верования должны быть подчинены методологической дисциплине.

Кроули наслаждался обществом брата графа Денби, достопочтенного Эверарда Фейлдинга, секретаря Общества психических исследований (1903-20). Соучредитель Генри Седжвик, член Тринити, руководил Обществом, основанным в 1882 году, из своего кабинета в колледже. Колледж Кроули находился на переднем крае научных исследований религиозного опыта, поэтому его сочетание научного акцента и практических экспериментов было своевременным[69]. Кроули был и остается пионером в области исследования сознания[70]. В Египте 22 февраля 1904, Кроули размышлял о встрече с доктором Генри Модсли, основателем психиатрической больницы, носящей его имя[71]. Были ли магические переживания просто неврологическими событиями? Было ли это «все в голове»? Если события можно стимулировать с помощью наркотиков, неужели все это «химия»? Кроули спросил Модсли, считает ли он, что йогические опыты представляют собой изменения химического состава мозга, возможно, опасные. Можно ли добиться результатов с помощью химических стимуляторов без изнурительных физических упражнений?

Доктор Модсли, величайший из ныне живущих авторитетов в области изучения мозга, объяснил мне физиологический аспект дхьяны (единства субъекта и объекта) как экстремальной активности одной части мозга при крайней усталости остальных. Он отказался определить местонахождения этой части. Потакание практике он считает опасным, но отказался назвать единичный опыт патологическим. Возможно, это следует считать моей полной победой, потому что я всегда так и считал. Несомненно, опасность кроется в переутомлении; но не приближался ли Экенштейн — кто снова сияет! — слишком часто именно к этой опасности? По его словам, после переутомления следует полностью отдохнуть в течение 24 часов. Что ж! И я не сомневаюсь, что глупости стольких энтузиастов, ужасные предупреждения Блаватской и других объясняются (одним) и оправдываются (другим) этим обстоятельством. Поэтому позвольте мне действовать осторожно![72]

Кроули пытался восстановить занятия раджа-йогой, но его способность концентрироваться без «перерывов» была нарушена. Джеральд Келли отвлек его, пригласив присоединиться к матери Бланш, сестре Розе и солиситору средних лет по имени Хилл в Стратпеффер Спа.

Хилл был влюблен в Розу. Казалось, все были очарованы Розой![73] Роза рассказывала о своих любовных проблемах Кроули. Двадцатидевятилетняя Вдова 29 лет, Роза была помолвлена с американцем по имени Хауэлл, знакомым Джеральда из Кембриджа. Бланш одобрила этот союз, но Роза желала романа с неким Фрэнком Саммерсом. Она уже солгала своей матери, чтобы получить 40 фунтов, которые, по ее словам, предназначались для аборта.

Заботиться о веселой вдове Розе Скерретт было дорого, но она также была кокетливой, красивой, сексуальной и доброй. Кроули утверждал, что она была очень умной и светской женщиной; просто его типаж. В своем безумии он сразу предложил жениться на ней, чтобы избавить ее от Хауэлла и Хилла. Тогда Роза сможет сбежать с Саммерсом. «Все, что мне нужно было сделать, это освободить ее», — заверял себя Кроули.

12 августа, «будучи помолвленными в течение 19 часов», Роза и Алистер заключили гражданский брак в Дингуолле. Внезапно, они без ума друг от друга. Удивленный, Кроули написал своему новому зятю в день свадьбы, умоляя понять:

Я пытался с тех пор, как присоединился к З.З. [Золотая Заря] в 98-м году, постоянно и хорошо подавлять мою природу всеми способами. Я много страдал, но я победил, и вы это знаете. […] Ваша сестра [Роза] хотела услышать правдивую историю моей прошлой жизни, она должна услышать ее в деталях; не от предвзятых людей, а от холодных и мрачных юристов. И английский не всегда меня подводит. Если твое худшее желание сбудется, и мы больше никогда не встретимся, мои воспоминания о вас, были бы, как вы говорите, достаточно хорошими, чтобы продолжаться. Но я амбициозен. Я надеюсь, что однажды смогу убедить вас, что я не только умный, но и порядочный и хороший человек. Почему 9/10 моей жизни, т. е. путь к буддизму, должны пройти напрасно; атрофированная одна миллиардная моя часть всегда вскакивает и душит меня, и это в доме моих друзей?

[…] Удачи, и величайшее место в новом поколении художников будет за вами. Так говорит Алистер Кроули, всегда ваш друг, что бы вы ни делали или ни говорили. Вале! Пока ты здравствуешь!

Давнее экзистенциальное отвращение исчезло. Любовь обеспечила то, на что потребовались дни медитации: конфликт в его голове прекратился; ни одна рябь не потревожила блаженное озеро его души.

Мистер и миссис Кроули были влюблены — полностью одурманены друг другом.

И было еще кое-что; у Розы было чувство юмора. Зверь наконец нашел свою Алую Женщину, облаченную в солнце! И она нашла богатого, молодого, сексуального мужчину с характером, блеском и остроумием, с безграничной жаждой сексуальных открытий, соответствующих ее собственному стилю. Они поехали в Париж, чтобы уладить дела с Джеральдом, оттуда в Марсель, Неаполь и Каир. 22 ноября 1903 года мистер Кроули обеспечил специальное открытие Камеры Царя в Великой пирамиде только для них двоих. Кроули, хорошо связанный с англо-египетской администрацией Каира, предложил кое-что, чтобы сделать медовый месяц более особенным. Он призвал «сильфов» или духов элемента воздуха, используя «Зов», перефразированный Кроули из одного из стихийных призывов доктора Ди и сэра Эдварда Келли.

И о чудо! Свет действительно спустился! Голубоватый свет наполнил Камеру Царя. Пара задула свечу, и свет не исчез, рассеявшись только с рассветом. Боги, как и мир, улыбались влюбленным; их страсть заставляла планеты крутиться, а колеса Бога вращаться.