Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»

24 июля 1941 г. Окраина Берлина, около полудня

В тёмном углу склада шевельнулась пустая коробка из-под продуктов, и Гольденцвайг метнулся в сторону, роняя сумку и хватаясь за автомат. Укрывшись за парой поставленных друг на друга деревянных ящиков, он приготовился выпустить в темноту длинную очередь и замер. В следующую секунду шевеление повторилось, послышалась какая-то возня, и шум падающих пустых коробок сменился злобным писком дерущихся крыс.

— Дерьмо! — тихо выругался Йозеф, подрагивая от резкого прилива адреналина.

Последние недели крысы обнаглели настолько, что ходили мимо него целыми группами, не обращая внимания и не опасаясь. В первые дни эпидемии всюду было полно трупов, и город захлестнули стаи падальщиков всех мастей. Вонь стояла жуткая, через некоторые районы пройти можно было только защитив нос мокрой тряпкой. Потом центр Берлина пожрали пожары, а облепленные падальщиками трупы превратились в изгрызенные скелеты. Вороньё разлетелось первым, чуть позже пропали крысы. Какое-то время их не было совсем, наверное, пробрались в секретные подземелья и жрали трупы, оставшиеся от персонала подземных заводов. Насколько это так, судить было сложно, потому что никто эти подземелья так и не нашёл. А те, кто из них вышел, уже никому не расскажут, как и где именно они оттуда выбирались.

Да и какая теперь разница? Сейчас главное — выжить! Прожить подольше, раз уж выдался такой шанс. И с этим у него начинались проблемы. В уцелевших от пожаров городских магазинах стала заканчиваться еда, и выжившие начали рыскать везде, где только рассчитывали найти пищу. Вместе с ними, что Гольденцвайг нашёл довольно символичным, вновь появились крысы. От крыс проблем оказалось даже больше, чем от людей. Грызуны наводнили остатки магазинов и сожрали всё, что не являлось консервами. Теперь было уже не до честного соблюдения очереди на посещение таких вот складов и продуктовых лавок. Все стремились набрать побольше и вынести к себе, чтобы там спрятать понадёжнее.

Здесь, в этом складе, тоже случилось нашествие крыс. Мерзкие твари погрызли все коробки, сожрали все сыпучие продукты и разбросали по полу консервы. Теперь приходилось ползать по полу и искать их среди мусора и изгрызенных коробок. Вчера Гольденцвайг пришёл сюда в очередной раз, соблюдая установленный график, и понял, что тут не только царит крысиный хаос. Деревянные клети, в которых находились коробки с консервами, были практически пусты. Однозначно, соседи пытались вынести отсюда всё, но рук не хватило. Поэтому Йозеф забрал всё, что только смог унести, и решил явиться сюда наутро за остальным.

По расписанию это было время деда, но старик не показывался на крышах вот уже четыре дня, и не факт, что он ещё жив. Если что, то можно будет извиниться. В крайнем случае у Гольденцвайга есть автомат и три гранаты в подсумке. Дед же ходит с винтовкой, и если в момент конфликта он не возьмёт Йозефа на прицел заранее, то пристрелить старика не составит труда. Главное — успеть закончить всё до полудня, потому что тогда на склад могут заявиться фрау с дочерью. С оружием сейчас ходят все, и рисковать в перестрелке сразу с двумя противниками Гольденцвайг не хотел.

По этой же причине пришлось отказаться от мысли отыскать во дворах какую-нибудь тачку или тележку, чтобы погрузить на неё всё, что осталось на складе. Запряжённым в тачку далеко не уйдёшь, катить её придётся по тротуару, садами и огородами через дыры в заборах не полазаешь. И руки будут заняты, оружием не воспользуешься. В случае внезапного нападения шансов выжить нет, застрелят из-за угла или из окна, даже понять не успеешь. Лично он бы на их месте поступил именно так.

Тихий нарастающий гул, донёсшийся с улицы, Йозеф услышал не сразу. На пару секунд он замер, прислушиваясь. А не показалось ли?! Но звук летящего самолёта приближался, и он бросился к выходу, роняя полупустую сумку. Выскочив на улицу, Гольденцвайг задрал голову и лихорадочно заозирался. Как назло, погода стояла безоблачная, солнце приближалось к зениту и слепило глаза, а самолёт шёл как раз с востока. Пришлось закрываться от солнца руками и вглядываться в небо. Самолёт оказался советским бомбардировщиком. Он прошёл прямо над Йозефом на небольшой высоте, и нарисованные на плоскостях красные звезды было отчётливо видно. В следующий момент бомболюки советского самолёта распахнулись, и из них посыпались бомбы.

В ужасе Гольденцвайг рванулся обратно, стремясь как можно скорее забиться в дальний угол между двумя несущими стенами, как вдруг понял, что советские бомбы рассыпались в пыль, едва покинув бомболюк. Остановившись, он вновь задрал голову. То, что Йозеф принял за бомбы, оказалось штабелями листовок. Советский бомбардировщик сбросил на город тысячи небольших бумажек, и в данный миг небо было заполнено кувыркающимися листовками, падающими наземь. Вдали, над самым горизонтом, Гольденцвайг разглядел ещё один самолёт. Похоже, Советы вознамерились засыпать листовками весь Берлин, или, точнее, то, что от него осталось.

То есть Советы выжили! Значит, способ спастись есть! Гольденцвайг ринулся по улице вперёд, стремясь добраться до осыпающихся на мостовую листовок. Схватив одну прямо в воздухе, он вчитался в напечатанный на ней текст. Текст был написан на немецком языке крупными буквами и не содержал ошибок:

«Граждане Германии! Не найдя в себе силы признать поражение, сдаться и понести заслуженное наказание, нацистские убийцы выпустили на свободу чудовищную эпидемию, не пощадив собственный народ! Смертельная зараза распространилась по Европе, слепо убивая всех без разбора. Но советские учёные сумели создать вакцину, полностью уничтожающую заражение! Инфекция будет побеждена, как были побеждены её создатели! В настоящий момент Советская армия проводит вакцинацию всех выживших граждан Германии! Если вы нашли эту листовку, ступайте на ближайший аэродром вашего города или выйдите на окраину вашей деревни! Передвижные медицинские пункты по борьбе с инфекцией будут развёрнуты там! Вы можете обратиться за помощью к любому советскому солдату!»

Гольденцвайг сунул листовку в карман и побежал к дому, являвшемуся его убежищем. Чтобы оградить себя от любых потенциальных проблем, он торопливо разжёг камин и бросил в огонь свою эсэсовскую форму. Пока обмундирование превращалось в пепел, он облачился в медицинскую униформу, прихваченную из центрального госпиталя, и убедился, что его фотография надёжно вклеена в документы покойного Михаэля фон Штокхаузена. Само фото Йозеф переклеил ещё три месяца назад, на всякий случай, когда ожидал, что со дня на день Советы или их союзники войдут в опустевший Берлин. Со сроками вышло иначе, но в целом он не ошибся. Гольденцвайг скупо поздравил себя с очередной победой собственных аналитических способностей, натянул поверх медицинской униформы медицинский халат и выбежал на улицу.

К аэродрому он вышел спустя полчаса. Там было уже довольно людно: на видном месте стоял целый палаточный городок и палаток с красными крестами на бортах, поодаль расположились армейские грузовики Советов, на взлётной полосе заходил на посадку краснозвёздный транспортный самолёт. Со всех сторон к аэродрому, по одному-два человека, с опаской шли уцелевшие берлинцы, испуганно косясь то на советских солдат, стоящих в оцеплении вокруг палаточного городка, то на своих сограждан, оказавшихся к ним слишком близко. Советские солдаты махали им руками, ободряюще улыбаясь, и призывали не бояться. Но русского никто не знал, а голоса переводчиков, вещавших в рупоры, доносились не везде. Йозеф оценил обстановку мгновенно. Врачей мало, инфицированных много, переводчиков не хватает. И самое главное: хочешь быть успешным в этой жизни — держись ближе к тем, у кого сила!

— Товарищ солдат! — Гольденцвайг поспешил к ближайшему советскому сержанту, обращаясь к нему на русском. — Я врач! Если я могу оказаться полезным, буду рад помочь!

— Товарищ капитан! — сержант торопливо обернулся к стоящему возле медицинской палатки офицеру: — Товарищ капитан! Тут немецкий доктор! По-русски говорить умеет!

Капитан немедленно поспешил к ним:

— Это вы врач? Вы немец, из Берлина?

— Да, товарищ офицер! — Гольденцвайг достал свои новые документы и протянул их офицеру. — Доктор Михаэль фон Штокхаузен, практикую в центральном берлинском госпитале… — Он с болезненной усталостью потёр глаза и трагически уточнил: — Практиковал.

— Отлично! — Капитан что-то там прочёл по слогам, сунул ему документы обратно и обернулся к своему сержанту: — Сержант! Бегом его на вакцинацию и сразу в штаб полевого госпиталя! Сдашь его с рук на руки военврачам! Он доктор, немец, знает Берлин и по-русски говорит! Нам такие сейчас позарез нужны!